Глава 1. Левый брег святага озера Светлояр (Старичок-бедовичок — святой старец)

 

Как на берегу девки сбирали цветочки

да пускали в воду веночки,

пели песни всё невеселые,

а сами сонные, квелые.

А за девками малый Китеж-град:

ни хорош, ни плох, а так и сяк.

 

С давней поры мамаевой, с того самого дня, когда злой хан Батый разорил Малый Китеж, а в светлы воды озера Светлояр со всеми церквями да куполами ушел Большой Китеж, время в Малом Китеже остановилось. Поэтому каждый день тут был Батыевым днем 6759 года. И люди к такому ходу событий мал-помалу привыкли, они так и говорили:

— Старый век провожай, а новый век не сыскивай!

Вот в тот самый Батыев день и волоклась по улицам Малого Китежа жалкая лошаденка, везла телегу с сеном. Извозчик спал, а по обе стороны дороги вяло суетились горожане. Скрипя и охая, телега подъехала к старой, покосившейся хатке, в огороде которой не было даже и намека на грядки. Лишь посреди двора стояла привязанная к колышку коза с печальными глазами и ощипывала землю под ногами.

Лошадка фыркнула, остановилась, извозчик проснулся, в сердцах плюнул наземь, скинул козе сено и повернул свою кобылу обратно, а коза неспешно принялась жевать.

А внутри хаты за ветхим столом, среди берестяных свитков, сидел смешной старичок с длинной седой бородой и дописывал свою «Летопись прошлых лет»: «О запустении града Большого Китежа рассказывают отцы, а слышали они от прежних отцов, живших после разорения града и сто лет спустя после нечестивого, безбожного царя Батыя, ибо тот разорил ту землю заузольскую, а села да деревни огнем пожег. С того времени невидим стал святой град Большой Китеж и монастыри его. Сию книгу - летопись написали Мы в год 6759».

Старичок поставил гусиным пером жирную точку, подскочил и пустился в пляс. Вприсядку он вывалился на улицу, метнулся к козе и давай ее целовать! Коза перестала брезгливо жевать траву, удивленно посмотрела на хозяина, а тот чуть ли ни душит ее от счастья:

— Написал! Написал я летопись, Марусенька. Узнает! Узнает народ теперича всю правду ту про Китеж-град Великий!

Коза лишь хрипела:

— Отвяжи!

— Да, да, родимая! — старик еще раз поцеловал козу и, забыв ее отвязать, покатился к городским воротам.

Маруся несчастными глазами посмотрела ему вслед, печально вздохнула и продолжила жевать свое сено. А старикашка уже несся мимо вялотекущей жизни горожан, его мысли были заняты лишь тем, как потомки воспримут его «Летопись прошлых лет». Граждане же, завидев старичка, неспешно кланялись али испуганно крестились, а то и вовсе брезгливо плевались и говорили друг другу:

— Глянь-ка, наш святой старец куды-то лапти навострил!

— Дурно пахнет така святость!

— Уж прапрадеды наши усё поздыхали, што еще при ём родились!

Но старичок, не замечая их лепет, выбежал за пределы города и поспешил к святому озеру Светлояр. А у озера кипела своя особенная, неспешная жизнь: малокитежские девки собирали на полянках цветочки, плели веночки и пускали их в воду. И так каждый день, из века в век. Парни ждали, ждали, когда все лютики на полянках закончатся, даже пытались их косить косой, но всё зря, вырастают проклятые снова и всё тут! Ну, и ушли парни к вдовым бабам. А девки всё пускали и пускали свои венки, да песни горланили, те, что и не к месту и не ко времени:

 

       Не дарите мне цветов, не дарите.

В поле нет их милей, не сорвите!

На лужайку опущусь я вся в белом —

разукрашусь до ног цветом смелым:

красная на груди алеет роза,

на спине капризнейшая мимоза,

на рукавчике сирень смешная,

а на подоле астрища злая!

Я веночек сотку из ромашек.

А знаете, ведь нету краше

желтого, желтого одувана

и пуха его белого. Ивану

я рубаху разошью васильками:

бегай, бегай, Иваша, за нами!

Беги, беги, Иван, не споткнись —

во всех баб за раз не влюбись,

а влюбись в меня скорей, Иваша;

разве зря я, швея-вышиваша,

васильки тебе вышивала,

да на подоле астрища злая

просто так ко мне прицепилась?

И зачем в дурака я влюбилась?

А цветов мне не надо ваших!

Я сама швея-вышиваша!

 

Во-во! Все Иваши в округе пытались им втолковать, что и вышивать-то девки разучились. Но те их не слушали: рвали свои цветы и пели, рвали и пели, рвали и пели… Бог на небе и тот махнул рукой на девок:

— Ну и чёрт с ними, пущай балуются!

Но вернемся к бурным эмоциям нашего старичка: залез он в святую воду по пояс и плачет от счастья. Девки, как ни странно, заметили святого старца: бросили, наконец, свое ни на минуту не прерывающееся занятие, пошли пешком по воде, окружили дедушку хороводом и снова запели:

 

Старичок-бедовичок,

он спасти Мал Китеж смог!

Старичок-бедовичок,

ты спасти Мал Китеж смог!

 

Устав водить хоровод, девки вышли из воды, не замочив даже подол у платьев, и расселись на бережку:

— Дедушка святой старец, расскажи нам про Большой Китеж-град!

Старичок-бедовичок вылез из воды, выжал свои портки, лег на траву-мураву и затянул свой рассказ, который рассказывал не менее тыщи раз:

— Помница, было это в годину 6759…

И тут дед захрапел, а девки в грусти и печали разошлись собирать полевые цветочки да кидать в воду веночки.