Крутой поворот в Сониной судьбе

 

Раиса Андреевна Здоровякина, сраженная коварной июльской простудой, не навещала сына и внуков целых две недели. Ей страшно было представить, как жили бедные парни все это время, оставленные на попечение безответственной, рассеянной Марии. Несомненно, голодали. Да и грязью заросли по самую макушку!

Квартира сына, к удивлению, встретила спасительницу тишиной. Свисали, правда, со стен обои, но это являлось обязательным элементом интерьера. Да, если мать с рождения не приучила детей к порядку, исправить ситуацию практически невозможно. Раисе Андреевне оставалось лишь оплакивать факт Машиной педагогической бездарности.

– Мама! – обрадовалась Мария. – Вы!

– Да уж, – буркнула свекровь. – Могли бы и позвонить. Поинтересоваться, куда бабуля запропастилась.

– А Илья разве вам не звонил?

– Так помрешь, никто и не заметит.

– Ну что вы…

– А ты все набираешь вес, Маша!

– Я беременна! – напомнил пончик.

– Разве? Это, кстати, уже не заметно.

Да, Мария настолько раздалась вширь, что на фоне пухлых рук, толстых ног и увесистой груди ее живот выглядел почти и не беременным, а просто хорошо упитанным.

– Где мальчишки? Гуляют?

– Они же в лагере! Илья вам не сказал?

– Ничего не сказал. В каком лагере?

– В английском. На озере Ачаккуль. Классно, правда?

Раиса Андреевна побелела:

– Вы что же… Отправили детей неизвестно куда, неизвестно в какие руки? На озеро, в лес! А клещи?! А если утонут?! А террористы?! Нет, я вас не понимаю. Что вы за родители!

Махнув в отчаянии рукой, свекровь ушла на кухню.

А на кухне она обнаружила нечто невообразимое. Это была всего лишь Брунгильда, в меру лохматая, в меру разукрашенная. Но Раиса Андреевна, не привыкшая к подобным зрелищам, на несколько минут впала в ступор…

В одной руке Брунгильда держала баклажан, в другой – морковь и грустно взирала на дары лета. Здоровякин сдуру приволок два килограмма баклажанов (кто его просил?). И Мария командировала подругу к плите – спасать овощи, пока не разложились.

Программистка достала из шкафа кулинарную книгу (сама она, к сожалению, была таким же шеф‑поваром, как и летчиком‑испытателем) и громко, четко, по слогам прочитала Брунгильде рецепт. Всего один маленький абзац. Для убедительности Мария добавила пантомиму, сурдоперевод, изобразила, как смогла, и сковородку, и шинкованную морковь. А затем прихватила из холодильника блюдце с тортом и ушла к компьютеру…

Брунгильда не призналась подруге, что впервые видит баклажан в первозданном, необработанном виде. С таким же успехом Мария могла бы делегировать на кухню ежика или русалку – они были бы не менее полезны.

Брунгильда вертела овощи так и эдак. Форма и размер ей очень нравились, они почему‑то навевали приятный образ Саши Валдаева. На ощупь баклажаны были так же хороши – шелковистые, гладкие. Но все эти замечательные свойства никак не продвигали Брунгильду к цели. Она не представляла, как справиться с целым пакетом исходного материала.

– Дай сюда, – разоружила девицу Раиса Андреевна. – Икру сейчас пожарим. Илюша ее обожает. Чисть морковку.

Брунгильда похлопала ресницами.

– Морковку чисть, – повторила свекровь. – Ох, глупая какая.

И тут на кухню ворвался Рекс. Он сладко спал на диване под подушкой и пропустил самое главное – появление Раисы Андреевны. Теперь он компенсировал промах буйными прыжками, лаем и попытками облизать гостью с ног до головы шершавым языком.

– Ай! – отшатнулась свекровь. – Вы что?! Еще и собаку завели?!

Мария пришла на кухню и забрала Рекса.

– Постой‑ка! Меня соседи спрашивали… У них щенок пропал. Как раз после того, как внуки у меня гостили.

– Вы что! – возмутилась Мария. – Он наш! Он породистый. Дети давно о таком мечтали.

Маша прижала к себе щенка и уткнулась лицом в его пушистый бок. В ее словах лжи не было ни на йоту, одна лишь правда. Честность и блистательная одаренность являлись неотъемлемыми чертами Машиной натуры.

 

– Странно, родители, выходит, здесь совсем ни при чем, – задумался Валдаев.

– Угу, – кивнул Илья. – Крутая она девчонка, эта Инга Сошенко. В семнадцать лет отправилась в самостоятельное плавание. А в 2001 году, то есть когда ей было всего двадцать четыре года, она уже владела шикарной квартирой, купила себе джип. Другие до старости на раздолбанных «жигулях» ездят. А где она взяла деньги на учебу в Америке?

– Любовник? Спонсор?

– Или она так здорово заколачивала в продюсерском центре?

– Это какую же зарплату надо иметь! Продюсерский центр «Инфа»?

– Да.

– Слушай, я смотаюсь в налоговую и узнаю, что это за продюсерский центр и сколько получала Инга. Вдруг десять тысяч в месяц? Тогда ее материальная обеспеченность вполне объяснима.

– Долларов, что ли?

– Не рублей же. Хотя… Непонятно. Зачем, имея подобную зарплату, уезжать на учебу в Америку, потом устраиваться в «Кенгуру», где она получала на порядок меньше?

…Валдаев вернулся из налоговой с добытыми сведениями как раз в тот момент, когда Илья ругался по телефону с Сергеем Воробьевым. Майор страстно орал на парня. Впрочем, Сергею было не привыкать к подобному обращению.

Здоровякин раздраженно швырнул трубку.

– Знаешь, что салага учудил?

– Что?

– Арестовал Соню Орешкину.

–?!

– Так точно. Сергей выложил начальству сведения о медальоне и о том, что Соня гуляла с Лунским поздно вечером накануне исчезновения босса. И Сережино начальство безапелляционно приказало задержать девицу.

– В надежде, что в камере Соня станет более разговорчивой?

– И вспомнит, каким образом у нее оказался медальон Инги.

– Да. Соне сейчас не позавидуешь. Думаешь, она ни при чем?

– Не знаю, – буркнул Илья. – Но и Сергей тоже хорош. Схватил девчонку и утащил в саманкульскую дыру. Представь, какое у Софьи сейчас состояние. Сидит, бедная, в камере. Рыдает конечно же.

– А вспомни, как Зуфар приказал нам арестовать Маргариту![9] – горячо воскликнул Валдаев. – И мы? Никак ее не защитили. Взяли ордер, и вперед. Серега тоже не виноват.

– Поменьше бы языком трепал перед начальством.

– А как? Ему ведь нужно отчитываться. Согласись, и менее веских оснований хватает, чтобы посадить в ИВС. А Соня наворотила лжи с целый Эверест. Ладно. Слушай, я выяснил насчет «Инфы». Крупными деньгами там и не пахнет. Инга получала в продюсерском центре копейки.

– Интересная история. Выходит, прелестная блондинка была у кого‑то на содержании? Тогда попытаемся найти ее спонсора.

 

Бизнес‑леди Виолетта Крикунова удивленно пила вторую чашку кофе. Непривычная пауза в рабочем графике, тут же заполненная кофеиновым допингом, образовалась из‑за странного поведения Софьи Орешкиной.

Раньше рекламная труженица была на редкость пунктуальна. Виолетта Марковна назначала девушке свидания и в шесть утра, и в одиннадцать вечера. И Соня ни разу не опоздала, понимая: ритм жизни ее клиентки безумен и лихорадочен, как бразильская самба.

Но сегодня сотрудница «Кенгуру» не пришла. И даже не позвонила. А ведь приближается дата грандиозной пельменной презентации! Нет, все это очень и очень странно…

Начальник рекламного отдела посмотрел на господина Залесова и развел руками. А ведь он говорил боссу, что с продвижением на рынок новой марки пива они в силах справиться сами. Ан нет, господину Залесову вздумалось обратиться в «Кенгуру», к Кристине Лунской. «Кенгуру» – фирма, конечно, крутая, продвинутая. Но ее сотрудники, надо отметить, усердием не отличаются. Битых полчаса двое мужчин ждали некую Софью Орешкину, рекомендованную им Кристиной. «Соня – крепкий профессионал», – сказала она. Но разве крепкие профессионалы позволяют себе разгильдяйство в обращении с клиентами? Сколько стоят полчаса господина Залесова? Страшно подумать! И если сам Залесов назначает кому‑то встречу, то приглашенный должен появиться за дверью, как минимум, за час до срока и трепетно ждать аудиенции. А эта Софья Орешкина попрала святые законы бизнес‑субординации!..

…Кирочка Леонидовна стояла в коридоре у окна. Находиться в палате у нее не было нравственных сил. Ее сокамерница Тамара буйно пожирала привезенную дочкой макаронную запеканку. Она даже не вытряхнула угощение из полиэтиленового пакета на тарелку. Просто плюхнула пакет на колени и стала орудовать в нем ложкой. Прелестница облизывала пальцы, роняла макароны на пол, выковыривала из гнилых зубов застрявшее мясо. Кирочка деликатно сослалась на необходимость проветриться и вышла в коридор. Ей было противно, муторно. Она не хотела здесь оставаться! За окном сиял розовым светом тихий вечер. Тоска Кирочки усугублялась тревогой и непониманием. Соня не приехала. Кирочка ждала ее весь день, а потом, наступив на дворянскую гордость, выпросила у медсестры разрешение позвонить по казенному аппарату. Но дома Сони не было. Телефон не отвечал…

…Веселый и бодрый, Вася Гайдук динамично пинал дверь Сониной квартиры. Звонить он уже устал, поэтому принялся работать ногами и голосовыми связками. «Соня, открывай!» – орал он на весь подъезд. У Васи было великолепное настроение и два билета в кино. Он намеревался довести подругу‑затворницу до ближайшего кинотеатра и славно уничтожить вечер – сначала в мягких креслах кинозала, затем у игровых автоматов и в кафе. Сегодня Василий ходил на консультацию, и преподаватель сказал, что курсовой проект студента Гайдука тянет на пять с плюсом. Но Соня почему‑то не открывала. «Смылась. Не дождалась», – разочарованно вздохнул Вася…

А Соня сидела в камере, зареванная и расхристанная. Она плакала уже двенадцать часов и даже немного удивлялась, откуда берутся силы и жидкость для процесса. Но слезы не кончались. Соня вновь и вновь прокручивала в голове сцену ареста, перенесенный позор.

Как назло, в этот день Сонин двор был чрезвычайно многолюден. Дворовые старушки спинным мозгом предчувствовали бесплатное развлечение и стягивались со всей округи, гремя палками и вставными челюстями. Да! Все видели, как Соню грузят в решетчатый «уазик», будто последнюю воровку или алкоголичку. И пройдут годы, а в исторических хрониках двора навсегда сохранится факт пленения «этой симпатичной девочки из третьего подъезда, оказавшейся, вы не поверите, киллершей! А как ловко она конспирировалась! Прикидывалась милочкой…»

– Ну, хватит рыдать! – потребовала соседка, ядреный сорокалетний бабец в блестящем лимонно‑розовом спортивном костюме. – За что тебя сюда?

Соседку загрузили в контейнер камеры всего десять минут назад, и ровно столько она терпела Софьины всхлипы.

– Не знаю, – покачала головой Сонечка. – Не представляю.

И правда! Неужели ее упекли в тюрьму из‑за медальона и джемпера? Но ведь это смешно!

– Вот и я не знаю, за что меня, – бросила соседка. – Вроде ничего и не натворила. Подружку мою, мы вместе пять лет челночили, кто‑то зарезал. А мне в квартиру какой‑то гад ее три шубы подбросил. И на меня теперь убийство вешают. Подружку, мол, зарезала и ограбила. А я даже не представляю, откуда эти шубы взялись!

Соня перестала плакать и уставилась на женщину. Ситуация с шубами была аналогична истории с медальоном Инги.

– Но как же вы не заметили, что в квартире появились три чужие шубы?

– Так они что, здоровались? Нет! Лежали себе тихонечко на антресолях, помалкивали. Я и знать не знала, что они там лежат. Слушай, плакса, тут кормят? Есть хочется, невыносимо!

– Пока еще не кормили, – сказала Соня.

Она есть вовсе не хотела. Как можно думать о еде, когда рушится вся жизнь?

 

Глава 42

Совершенно секретно

 

Весть об аресте Сони Орешкиной разнеслась по рекламному агентству. С утра все были удивлены Сониным отсутствием. Девушка не отвечала на звонки, а раздраженные ее исчезновением клиенты возмущенно обрывали телефон Кристины. Кристина отправила гонца, и тот вернулся с ужасной вестью – Сонечку увезли в милицейском «уазике».

Адвокат Гольшиц, вызванный для консультации, промокнул лоб бумажным платочком и облегченно вздохнул. Он испугался, что Кристина вновь попросит у него взаймы. Но та лишь поинтересовалась, что означает арест сотрудницы.

– Наверное, что‑то нашли против этой вашей… Софьи.

– Роман Артурович, разведайте ситуацию.

– Ах, Кристина Вадимовна, а надо ли? Зачем суетиться, раздражать правоохранительные органы лишними вопросами? Ах, ну я думаю…

– У вас связи. Просто наберите номер и спросите. Вам трудно?

Роман Артурович поправил галстук‑бабочку, подвигал плечами под роскошным пиджаком. И достал новый бумажный платочек. Его удивлял тон Кристины, ее интонации. Ее спокойствие и уверенность. Он привык к другой Кристине, а эта, модифицированная, его подавляла.

– Кстати, мой долг.

Кристина потянулась к сейфу, достала пачку денег и небрежно бросила ее на стол перед Гольшицем. Адвокат быстро взял деньги и, убрав пачку под стол, начал украдкой считать купюры.

– Ну что вы там возитесь, Роман Артурович! Не беспокойтесь, я вернула долг сполна. Я ведь обещала.

– Видно, дела у вас идут, – довольно мурлыкнул Гольшиц. По его груди разлилось приятное тепло. Роман Артурович был 1) адвокатом, 2) евреем. Толстая пачка банкнот, зажатая в кулаке, согрела бы его и в сорокаградусный мороз (даже лучше водки).

– Да, мне удалось справиться с ситуацией.

– Вы выбрали верную тактику. Сейчас вы управляете агентством, и успешно. Думаю, теперь никто не посмеет отлучить вас от собственности Аркадия Игоревича. Все это принадлежит вам по праву, Кристина Вадимовна! Я знаю, как к вам относился Аркадий Игоревич, как он обожал вас! И завещание тоже составлено на ваше…

– Все правильно, – презрительно перебила многословного Гольшица Кристина. – Это агентство – мое. И я ни с кем не собираюсь делиться. Будет необходимо – дам взятку. Или найму киллера.

– Ах, ну что вы! – запаниковал Гольшиц.

– Шутка. Но, поверьте, денег у меня хватит и для первого, и для второго. Вы, Роман Артурович, и не представляете, какие суммы проходят через счета моего рекламного агентства.

– Ну, почему же? – снисходительно улыбнулся Гольшиц. – Я все‑таки сотрудничал с Аркадием Игоревичем, и приблизительно знаю, какими средствами он заправлял.

– Ну, разве что приблизительно! За три недели я подняла оборот на четверть. И это не предел. Деньги идут валом, Роман Артурович. У меня такое чувство, что все только и мечтают о том, чтобы поделиться с агентством «Кенгуру» своими миллионами! Реклама, дорогой Роман Артурович, – это золотая жила!

– В казино не заглядываете, Кристина Вадимовна?

– Времени нет. Так вы узнаете про Соню?

– Да‑да‑да‑да‑да! – рассыпался горохом Роман Артурович. – Сделаю все возможное. Я не отказываюсь от своих обязанностей. Я долгие годы консультировал Аркадия Игоревича. Неужели я брошу вас, божественная Кристина Вадимовна?

 

Проводив сладкоголосого адвоката, Кристина собрала топ‑менеджеров и приказала всем работать, работать, работать.

– Хватит бегать по коридорам с вытаращенными глазами. Я не знаю, что там у вас случилось на озере и куда вы дели моего мужа. Но если Софья виновна – пусть остается в тюрьме. А если нет – мы ее оттуда вытащим. Все. Константин! Пока Орешкина отсутствует, будешь вместо нее…

Кабинет Кристины молниеносно опустел. Сотрудники «Кенгуру» уже чутко улавливали настроение Кристины. Она была справедлива, но требовала беспрекословного подчинения. Остались в прошлом фривольно‑демократичные отношения с Аркадием Игоревичем. Новая руководительница вряд ли позволила бы перечить, возражать. Ей, в отличие от мужа, не приходилось орать и топать ногами, чтобы призвать к порядку резвящийся персонал. Приказания Кристины выполнялись мгновенно.

– Кристина Вадимовна, – в дверь кабинета просунулась голова Кости. – Я тут…

Константин, облеченный новыми полномочиями, вернулся и опустился в кресло перед боссом.

– Я насчет Софьи.

Кристина молча смотрела на парня и ждала продолжения. Костя, очевидно, нервничал.

– Вы, наверное, не знаете… Думаю, я должен вас предупредить. Видите ли, Софья, конечно, талантливый чел, классная девчонка. Вы назначили ее руководителем отдела. Наверное, это правильно. Она в принципе многое делала, даже когда отдел возглавляла Инга. А Инга, надо признаться, разбиралась в законах рекламы так же хорошо, как в психофизиологии гусениц! Ха‑ха!

Константин подождал, не оценит ли начальница его блестящую метафору. Но Кристина молчала.

– Ну, ладно. В общем, я тут подумал. Вам, наверное, никто так и не сказал…

Костя волновался. Он надеялся, Кристина проявит больше интереса к его тайне. Но она сидела неподвижно, словно сфинкс.

– Эх, да что там… Короче, Софья была любовницей Аркадия. В смысле, Аркадия Игоревича. Правда. Все об этом знают. Вы любого спросите.

– Ты закончил? – холодно поинтересовалась Кристина.

– Ну да. Я просто подумал, надо вас предупредить. А то…

– Ты свободен.

Константин, исполнивший моральный долг, вылетел из кабинета с красными щеками. Кристина подошла к окну, прикусила губу. В ее глазах появились слезы.

Да, теперь она была сильной и неуязвимой. Но чего ей это стоило!

 

Налопавшись баклажанной икры, Мария и Брунгильда отправились в промышленную корпорацию.

– Думаю, это не займет много времени. Уладим недоразумение в «Консуле» и заглянем в «Лимон». О’кей?

В кофейне «Лимон» Мария была завсегдатаем. После того как сгорел ее офис, она наконец‑то поняла: судьба каждого человека предопределена. И судьба Маши – сочинять программы не в офисной тиши, а в невероятно сложных условиях. Например, за столиком кофейни, где умопомрачительно пахнет кофе и горячими круассанами, где подают сахарные пончики и бисквитные торты. Что поделать! С фортуной трудно спорить…

В приемной генерального директора сидела все та же секретарша. Однако в ее глазах сверкали льдинки.

– У Бориса Сергеевича совещание, – холодно кивнула секретарша в сторону директорского кабинета. – Зайдите попозже.

Девица задержалась взглядом на Брунгильде, потом уткнулась носом в бумаги.

– Когда?

– Часа через два.

– Вы смеетесь? – изумилась Маша. – А что мне делать целых два часа? Я специально сюда приехала, чтобы получить деньги.

– А вы не заглядывали в бухгалтерию?

– Вчера заглядывала.

– Вы попробуйте еще раз.

Мария побрела, отдуваясь, в бухгалтерию. За ней шла преданная Брунгильда. Она несла ноутбук и бутылку минеральной воды.

В бухгалтерии все только‑только родились и смотрели на мир (и Марию) чистым, незамутненным взглядом.

– Какие деньги? О чем вы? Вчера заходили? И что? Вы идите к директору, девуш… женщина. Пусть он даст нам четкие указания.

(Машин гинеколог Варвара Андреевна порадовалась бы: ее подопечная не валялась сарделькой на диване, а активно шевелилась, двигалась. Туда и обратно по коридору. Варвара Андреевна всегда внушала Марии принципы здоровой беременности, но редко добивалась от программистки понимания.)

– Что? Нет? – равнодушно посочувствовала секретарша. – Ну, ждите тогда.

– А вы загляните, – попросила Маша. – Или позвоните ему. Скажите, что я тут.

Секретарша начала задыхаться. Неужели просьба Марии являлась чем‑то из ряда вон выходящим?

– Вы что?! С ума сошли?! У него японская делегация! Мы ждали этих переговоров целый год!

– Да ладно! Просто намекните. Мол, пришла Мария Здоровякина. Хочет получить деньги. Японцы тоже люди. Они поймут. Всего‑то!

Секретарша окинула алчную программистку испепеляющим взглядом. Как же! Беременная толстуха не улавливала торжественности момента – контракт с японской фирмой грозил промышленной корпорации «Консул» невероятными прибылями. А тут какая‑то Маша!

– Знаете, Мария, вы идите домой, отдохните, – нашла в конце концов компромиссное решение секретарша. – В вашем положении нельзя нервничать. А когда Борис Сергеевич освободится, я попрошу его уладить ваш вопрос. Вы приедете, к примеру, завтра – один день ничего не решает, да? – и заберете гонорар. Ладно?

– Хорошо, – грустно кивнула Мария. – Но я уже устала сюда таскаться. Почему у вас такой бардак? Почему все так неорганизованно? Хорошо. Буду ждать вашего звонка. Чао!

И прекрасные рэкетирши удалились ни с чем. Сегодня им опять не удалось выбить деньги.

 

Глава 43

Джеймс Бонд на диете

 

Кирпичные стены казино «Сингапур» были разрисованы гигантскими граффити. Красный «мерс» Кристины, припаркованный у здания, слился с живописным фоном и превратился в автомобиль‑невидимку.

Любой знакомый Кристины, увидев у стен «Сингапура» ее машину, поспорил бы на миллион баксов, что хозяйка транспортного средства сейчас находится внутри заведения и жадно следит за колесом рулетки. И был бы не прав.

Кристина Лунская сидела в салоне автомобиля и не собиралась из него выходить. Она вспоминала. О том, как часто приходила сюда, как металась в поисках денег, как срывала банк или проигрывала все до копейки. Опасное развлечение до краев заполняло ее жизнь. Ее душевные силы были на пределе, чувства обострены. Необходимость добывать деньги для новой игры требовала от нее изворотливости и фантазии.

Промелькнули недели после исчезновения Аркадия, наполненные тоской и неизвестностью. От Кристины, помешанной на игре, не осталось и следа. Ее страсть испарилась, сгорев в собственном огне.

Но она все равно с грустью вспоминала себя недавнюю – такую нервную, спонтанную. Рядом с той Кристиной был Аркаша. Он ее жалел, обнимал, целовал в макушку. Иногда, так и быть, давал денег.

А рядом с новой Кристиной – невозмутимой и стойкой – не было никого. Одна лишь пустота.

 

Трудность сбора информации о детстве и юности пропавшей блондинки заключалась в том, что Инга была на редкость скрытной особой. Она щедро дарила людям «комплименты» (пополняя список своих врагов), но ни с кем не делилась подробностями личной жизни. И у нее не было близкой подруги – этого милого смышленого зверька с отточенными зубками, так необходимого каждой женщине.

… – Да, она как‑то пригласила нас на день рождения. Весь отдел, – сказал Валдаеву Константин. Он сидел в кресле Инги и качал ногой.

За несколько часов после назначения на пост министра (вернее, и. о. руководителя отдела) Костя успел въехать в кабинет Инги и максимально его обжить. На столе красовалась его керамическая чашка и пепельница, за спиной виднелся рекламный плакат, создателем которого конечно же был талантливый юноша, на подоконнике громоздилась Костина литература.

– Отличненько повеселились. Но Инга была одна. По крайней мере, любовника надень рождения она не пригласила. Да и не было у нее постоянного любовника. То с одним крутила роман, то с другим. С Матвеем Силютиным. С Тимуром…

Тщательно выхоленный, как подготовленный к выставке доберман, Тимур Забродин посмотрел на Валдаева недоброжелательно. Ему не хотелось говорить об Инге. Наверное, щемило сердце от горечи утраты.

– Роман? Да что вы. Так, перепихнулись пару раз. Но Инга если и трепала языком, то в основном упражнялась в колкостях. А о себе ничего не рассказывала. Знаю, сначала она работала в фирме «Инфа». Они тоже занимаются рекламой, но нам, конечно, не конкуренты. Потом уехала стажироваться в Америку.

– А на какие деньги?

– Как – на какие? На родительские, естественно…

И даже осведомленная Агнесса Михайловна пребывала в полнейшем неведении о подноготной Инги Сошенко.

– Да‑да‑да! – согласилась она. – Я тоже всегда думала – такая красотка, и без жениха. Без друга. Но мы ведь с вами, Сашенька, знаем, какова современная молодежь! Слово «секс» они воспринимают с восторгом, а слово «семья» – с тихим ужасом.

(Валдаева несколько покоробило, что Агнесса Михайловна, подчеркнув общность их мировоззрений, вышвырнула Сашу из рядов «современной молодежи». Валдаев искренне полагал, что он сам и есть молодежь. Все еще.)

Угробив полдня на безрезультатные расспросы, Александр сдался.

Он медленно брел по солнечной улице, обрамленной темно‑зелеными кронами деревьев, когда ему кто‑то просигналил. Ягодно‑красный «мерс» остановился у обочины, из окна Валдаеву приветственно помахала Кристина Лунская. Похоже, она хотела подвезти сыщика.

Александр в три прыжка обогнул густую желто‑оранжевую клумбу и очутился у дороги.

– Здравствуйте!

– Садитесь, – кивнула Лунская. – Что вы пешком, как в кайнозойскую эру? Уже изобрели автомобиль.

– Кто бы мог подумать! – изумился Валдаев. – И правда!

 

С утра Сережа Воробьев три раза попадал в пренеприятные ситуации, болезненные для его самолюбия. Да, какая бы шахматная комбинация ни разыгрывалась с участием Сергея, лейтенанту всегда доставалась роль битой пешки. Почему?

Утром юная супруга закатила скандал и расколошматила о стену две тарелки. Поводом явилось отсутствие в семье денег.

Затем Сережа испытал яркое нравственное мучение, рассматривая красноглазое личико Сони Орешкиной. За ночь, проведенную в камере, бедняжка так и не придумала себе оправдания, а упорно держала нигилистическую оборону – «медальон подбросили, с Лунским не гуляла».

Честно говоря, Сонечке некогда было выдумывать небылицы. Она упоенно страдала и даже вошла во вкус. Она вскрывала плодородные пласты памяти, выискивая в каждом жизненном эпизоде несправедливости, сотворенные с ней судьбой. А ведь судьба жестоко поиздевалась над Софьей! Сейчас она это поняла. Когда за ней пришли палачи, то есть конвойные, она как раз усердно оплакивала происшествие двенадцатилетней давности – ей было пятнадцать, и ее не пустили на дискотеку…

– Софья Андреевна, – мягко напомнил Сергей, – вы ведь не собираетесь сидеть здесь вечно? Вы уж постарайтесь что‑нибудь вспомнить.

Соня подняла на гестаповца страдальческий взгляд.

– Собираюсь! – с вызовом сказала она. – Куда ж я теперь? Вы из меня преступницу сделали! В родном дворе мне нельзя появляться, на работе – тоже!..

И в конце концов, когда Сергей телепался на электричке в город (Здоровякин попросил раздобыть ключи от квартиры Инги, чтобы порыться в документах), на лейтенанта напала с необоснованными претензиями склочная старуха. Сережа якобы на нее наступил. Можно подумать, она была гусеницей или тополиным листиком, и на нее было так просто наступить!

В общем, до Петербургской площади лейтенант Воробьев добрался совершенно разбитый. Его одолевали мысли. Зато городские коллеги встретили с распростертыми объятиями.

– Будешь пирожок? – интимно предложил Ваня Евдокимов. – Вкусный, с повидлом. Мамуля испекла.

– Буду.

– Ты зачем, негодяй, Соню в камеру законопатил! – мягко пожурил шалунишку Здоровякин. – И что, есть результат? Нет? Ключи‑то привез? Молодец. Поехали на несанкционированный обыск…

 

Нервозность прошлой встречи Валдаев и Кристина с лихвой искупили изысканной дипломатичностью сегодняшнего рандеву. Сначала они заглянули в кафе, выпили, сыграли в бильярд.

– А у вас неплохо получается, – заметила Кристина. – И вообще, как‑то вы не похожи на штатного сотрудника милиции. Скорее на секретного агента ее величества.

Да уж, вряд ли штатные сотрудники позволяли себе щеголять в рубашке от Prada. И дорогие брюки тоже были куплены в европейском бутике и идеально сидели на крепком бампере Александра.

Сравнение с агентом 007, естественно, польстило Саше. Правда, Джеймс Бонд был менее упитанным.

– Поедем ко мне? – посмотрела на детектива Кристина.

Валдаев замешкался. Он не понимал, что означает это предложение. Для снятия показаний и кафе подходило неплохо – в паузах Валдаев ненароком задавал женщине вопросы. Зачем же ехать к ней домой?

Надо сказать, с Кристиной Александр был исключительно сдержан.

Во‑первых, он ни на секунду не забывал о трагизме ситуации, в которой сейчас находилась Кристина. И поэтому убавил интенсивность своего обаяния, так гипнотически действующего на женщин.

Во‑вторых, Кристина не внушала ему доверия. Он полагал, у нее было достаточно поводов, чтобы отправить на тот свет Аркадия Лунского. И если Саша проводил приятно время в компании дамы, то лишь потому, что пытался раздобыть новую информацию.

В‑третьих, волнующий образ зеленоглазой Ольги Валентиновны не покидал ни на секунду сердце сыщика. Он ждал ее возвращения, считал дни, готовился…

Кристина, улыбаясь, смотрела на Валдаева. Ей было смешно, что он мечется, словно девочка, приглашенная в гости знойным грузином. Вах‑вах, Кристина вовсе не покушалась на невинность Александра! Просто он был милым и развлек ее. С ним было легко. И Кристине хотелось укрепить в сердце зыбкое ощущение спокойствия, возникшее благодаря Валдаеву.

– Ну так как? – спросила она его.

Здоровякин почему‑то надеялся, что документы в квартире Инги хранятся в идеальном порядке. Как глубоко он заблуждался! Всего‑то и пытался найти майор сберкнижку какую‑нибудь или договор на банковское обслуживание. Ради высокой цели майору и лейтенанту пришлось перелопатить гору книг, офисных папок, видеокассет, кружевного белья, одежды, шелковых пододеяльников и т. д.

– Ну наконец‑то! – обрадовался Илья. – Хоть что‑то. Договор на приобретение квартиры. И паспорт транспортного средства. Ну, что ты там? Нашел чего‑нибудь?

– Не‑а, – ответил Сергей. Он держал за бретельки воздушный пеньюар фиолетового цвета, окантованный разноцветными страусиными перьями.

– Положи на место, – приказал Илья. – Тебе он все равно мал. Ладно. Поехали. Если у Инги был банковский счет, то мы и так это узнаем…

В строительной компании, продавшей в 2001 году квартиру Инге Сошенко, Илья выяснил, что сделка была оплачена со счета в «Алекс‑банке».

Затем, изучив паспорт джипа, парни поехали в салон «Форд», где Инга купила автомобиль, и выяснили, что покупку она оплатила с того же счета в «Алекс‑банке».

– А есть ли у нас свой человечек в данном кредитном учреждении? – спросил у Сергея Здоровякин.

Лейтенант пожал плечами.

– Конечно есть! – ответил сам себе Илья. – И зовут его Денис Черенков.

Сергей посмотрел на старшего коллегу уважительно. Он давно понял – Здоровякин и Валдаев, как пауки, опутали город паутиной дружеских связей. У них всегда и везде находился «свой человечек». Они были полезны всем, все были полезны им.

Не прошло и получаса, а парни уже сидели в кабинете Дениса Черенкова в «Алекс‑банке». Здоровякин попросил друга узнать о состоянии счета № 2890076, принадлежавшего Инге Сошенко.

– Сделаем, – пообещал Денис.

– У тебя‑то как дела?

– Нормально, – соврал Денис.

Дела у него были не очень. Весной он расстался со своей девушкой Викторией, причем Вика даже не сочла нужным уведомить друга об отставке. Нельзя сказать, что подобное пренебрежение не ранило Дениса[10]. Он все еще страдал.

– Ну, как выясню – позвоню.

– Заранее премного благодарны…

Ответ на вопрос Здоровякин получил довольно быстро. Они с Сергеем подъезжали к зданию ГУВД, когда в кармане Ильи заволновался мобильник.

– Распечатку счета я сбросил вам на факс, – сказал Денис. – Иди посмотри.

– Я еще не приехал, – сказал Здоровякин. – Слушай, огромное спасибо. Я в долгу.

– Да ладно тебе!

Ворвавшись в кабинет, Илья бросился к факсу.

– Так‑так‑так, – бормотал он, изучая цифры. – Смотри, Сережа, получается, Инга купила и квартиру, и джип на деньги, которые были переведены ей в июле 2001‑го со счета № 5005891 в банке «Антей». Хватило ей и на поездку в США – вот эта строка, я думаю, относится к расходам на стажировку. Ну, тут еще всякие мелкие расходы… Это не важно. Итак, а есть ли у нас свой человечек в банке «Антей»?

Сергей поднял на майора вопросительный взгляд.

– Конечно есть! – обрадовал Илья. – И зовут его Гена Сокол. И работает он в «Антее» начальником службы безопасности. Сейчас мы ему позвоним.

 

А Валдаев чудесно проводил время у Кристины. Они вновь выпили, затем хозяйка познакомила гостя с коллекцией старинного оружия, собранной Аркадием Лунским. У Валдаева жадно заблестели глаза. Он трогал гладкое дерево прикладов, отполированных чужими ладонями, разглядывал литье и инкрустации.

– У меня тоже есть один пистолетик XVIII века. Раритетный экземпляр.

– Где взяли? – улыбнулась Кристина.

– От тетки в наследство достался. – Валдаев тяжело вздохнул.

– Сильно переживаете смерть родственницы?

– Почему вы решили?

– Вы так горестно вздохнули.

– Да нет, – покачал головой Саша. – Тетка уже давно умерла. Просто вместе с пистолетом она оставила мне в наследство персидскую кошку. Пульсатиллу.

– Пуль… что?

– Пульсатиллу. Она была такая красивая, пушистая. И всегда молчала, представляете? Потрясающее качество, если речь идет о женщине.

– Или о мужчине. И что с ней случилось?

– Ушла из дома и не вернулась.

– Наверное, вы ее чем‑то обидели.

Валдаев вспыхнул гневом. Как можно было обвинять его в подобном! Он обожал Пульсатиллу!

– А это кто? – бросил он, взяв с комода фотографию в рамке. Оскорбленный предположением Кристины, он предпочел сменить тему.

На снимке Аркадий Лунской был сфотографирован с другим мужчиной. Он обнимал его за плечи, оба счастливо улыбались. Сзади виднелся белый бок яхты, сверкало синим золотом море…

– Это Лев Баксанов. Друг Аркаши, – ответила Кристина.

– А… Знаю, знаю. Аркадий о нем рассказывал.

– Неужели?

– Да, на озере. За обедом. Или за ужином.

– Странно, что он с вами поделился. Ему было больно вспоминать о Леве.

– Да, я заметил. Он свернул разговор. Но все‑таки коротко поведал нам о трагической судьбе друга.

– Аркадий страшно переживал смерть Льва. Это все очень грустно.

– Баксанов тоже занимался рекламным бизнесом?

– Да. Рекламно‑продюсерский центр Баксанова был крупным и успешным предприятием. Но, к сожалению, надо признать, что коммерческий успех его фирмы базировался не на талантах Льва, а на его связях с мафией, на отмывании денег. Льва обвинили в мошенничестве, арестовали, завели дело. Аркадий сказал, что отдаст последнее, но вытащит друга из тюрьмы. Но он не успел. Леву убили в камере.

– Они давно дружили?

– Познакомились в девяносто седьмом. И каждый сразу понял, что нашел родную душу.

– Они соперничали?

– Они старательно избегали ситуаций, которые повредили бы их дружбе. Аркаша был не менее удачлив в бизнесе, чем Лев. Однако «Кенгуру» – абсолютно честное, прозрачное и легитимное предприятие. Аркадий испытал шок, когда арестовали Льва. Он не мог поверить, что друг до такой степени был с ним нечестен.

– Очевидно, Лев не торопился просветить товарища, каким образом он зарабатывает миллионы?

– Несомненно. Когда Баксанов погиб, Аркадий сделал для его семьи все, что должен был сделать друг. Валерия Баксанова решила уехать из страны, и Аркаша помог ей продать имущество и устроиться в Испании. Он курировал Валерию, советовал, как выгоднее разместить капитал. Сын Левы учится в Америке, и Аркадий назначил для него своего рода стипендию – регулярно переводил парню деньги.

– Ну надо же, какая история! – сказал Валдаев. – А почему же Аркадий хранил перед глазами фотографию Баксанова, раз ему и вспоминать о нем было больно?

– Не хранил. Это я достала. И смотрю на них. Они здесь такие веселые.

Кристина отвернулась. Валдаев осторожно дотронулся до ее плеча.

– Нет, – сказала себе Кристина. – Даже не буду начинать. Не хочу. Больше – никаких слез.

– Это правильно! – жарко закивал Александр. Он страшно, до ломоты в скулах, боялся женских истерик. И так часто их наблюдал!

– Да, удачный снимок, – пробормотал Саша, вглядываясь в фотографию. Две акулы рекламного бизнеса радостно сверкали зубками в лучах яркого солнца. Они были загорелыми, искрились весельем. Белоснежная рубашка на Льве Баксанове была расстегнута до середины груди. Именно загорелую грудь бизнесмена и изучал сейчас Валдаев. Странно, обычно его интересовали дамские бюсты.