Глава III. Брала русская бригада Галицийские поля

 

Поражение в Восточной Пруссии нанесло серьезный удар по русской армии, но именно она переломила столь успешное начало войны Германией.

А если называть вещи своими именами, то именно русская армия спасла в первые месяцы войны Францию.

И, говоря откровенно, зная о том, как и в каком состоянии наша армия вступила в войну в Восточной Пруссии, вряд ли от нее можно было ожидать побед.

Но был и нашей улицы праздник в тяжелое время.

Он был связан с наступлением в Галиции, которое началось на следующий день после начала Восточно-Прусской операции, 18 августа 1914 года.

Так началась Галицийская битва — огромное по масштабу задействованных сил сражение между русскими войсками Юго-Западного фронта (5 армий) под командованием генерала от артиллерии Николая Иудовича Иванова и четырьмя австро-венгерскими армиями под командованием эрцгерцога Фридриха.

Иванов прошел боевой путь русского офицера через три войны, начав служить подпоручиком и окончив генералом от артиллерии.

В свои подвиги он был награжден многочисленными орденами.

Н. И. Иванов слыл неплохим дипломатом, умел ладить с начальством и был в чести у императора Николая II. Этим в какой-то степени можно объяснить его успешную карьеру.

В декабре 1908 года Н. И. Иванов был назначен командующим войсками Киевского военного округа, где он и прослужил до 1914 года.

Император Николай II верил в военный талант Иванова и надеялся на его опыт полководца.

Повезло Иванову и с начальником штаба, поскольку генерал от инфантерии Михаил Васильевич Алексеев по праву считался самой яркой личностью российского воинства того времени.

Под Плевной Алексеев получил свои первые три боевые награды, среди которых были ордена Святого Станислава и Святой Анны за храбрость.

С 1900 года М. В. Алексеев служил начальником Оперативного отделения генерал-квартирмейстерской части Главного штаба.

Михаил Васильевич отлично проявил себя и в русско-японской войне, за что и был награжден многими боевыми орденами и Золотым оружием.

После японской войны Михаил Васильевич служил обер-квартирмейстером Главного управления Генштаба, руководил военными играми, маневрами и разработкой планов на случай войны.

«Генерал Алексеев, — писал известный военный историк, бывший генерал-квартирмейстер Ставки Верховного Главнокомандующего генерал Н. Н. Головин, — представлял собой выдающегося представителя нашего генерального штаба.

Благодаря присущим ему глубокому уму, громадной трудоспособности и военным знаниям, приобретенными одиночным порядком, он был на голову выше остальных представителей русского генерального штаба».

«Отличаясь громадной работоспособностью и пунктуальностью при выполнении работы, — вспоминал свою совместную работу с Михаилом Васильевичем талантливый генерал А. С. Лукомский, — генерал Алексеев являлся образцом, по которому старались равняться и другие участники полевых поездок».

В 1908 году Алексеев удостоился звания генерал-лейтенанта и стал начальником штаба Киевского военного округа.

В 1912 году в Москве проходило секретное совещание командующих военными округами и их начальников штабов.

Здесь принимается план развертывания Русской армии на случай войны.

В это время Алексеева назначили командиром 13-го армейского корпуса, и он переехал с семьей в Смоленск.

К тому времени его имя у «передового» офицерства стало уже весьма популярным.

Именно этим двум генералам и предстояло осуществить Галицийскую операцию русских войск против австро-венгерской армии.

 

Галицийская битва вошла в историю как одно из самых масштабных сражений Первой мировой войны.

На четырехсоткилометровом фронте в боях с обеих сторон участвовало около 2 миллионов человек и до 5 тысяч орудий.

Задачей Юго-Западного фронта было окружение и уничтожение основных австро-венгерских сил путем концентрического наступления 4-й и 5-й армий с севера и 3-й и 8-й армий с востока.

Австро-венгерское командование (главнокомандующий эрцгерцог Фридрих, начальник штаба фельдмаршал Ф. Конрад фон Хётцендорф) планировало разгром правого крыла Юго-Западного фронта (4-я и 5-я армии) силами 1-й и 4-й австро-венгерской армий при поддержке армейской группы Куммера и германского корпуса генерала Войрша

Их действия с востока обеспечивали 3-я армия и армейская группа Кёвеса (с 23 августа — 2-я армия).

С 18–19 августа началось сближение противников, 23 августа оно развернулось во встречное сражение на фронте в 320 километров.

1-я и 4-я австро-венгерские армии, наступавшие на Люблин и Холм, нанесли поражение 4-й армии генерала Е. Зальц, которого 22 августа сменил генерал А. Е. Эверт, и 5-й армии генерала П. А. Плеве под Красником 23–25 августа и Томашовом 26–31 августа, вынудив их к отходу на Люблин, Холм, Владимир-Волынский.

Встретив упорное сопротивление русских войск, австро-венгерские армии понесли тяжелые потери и их наступление замедлилось.

18–19 августа 3-я армия генерала Н. В. Рузского и 8-я армия генерала А. А. Брусилова начали наступление с левого крыла Юго-Западного фронта.

26–28 августа они разбили 3-ю австро-венгерскую армию на реке Золотая Липа.

Попытка противника остановить русские войска силами 3-й и 2-й армий успеха не имели.

В сражении на реке Гнилая Липа (29 августа — 1 сентября) 3-я русская армия прорвала фронт противника у Перемышля, а 8-я армия отразила контрудар 2-й австро-венгерской армии.

Правое крыло австро-венгерских войск начало отход на Городокскую позицию (западнее Львова).

2 сентября русские заняли Галич, а 3 сентября — Львов.

Австро-венгерское командование, оставив против 5-й русской армии слабый заслон, перебросило 4-ю армию на юг против 3-й русской армии.

5–12 сентября в Городокском сражении 4-я, 3-я и 2-я австро-венгерские армии пытались разбить 3-ю и 8-ю русские армии.

Им удалось добиться успеха и потеснить 8-ю армию, но в это время обстановка на левом крыле австро-венгерского фронта резко ухудшилась.

К оборонявшимся 4-й и 5-й русским армиям подошли крупные подкрепления, 3 сентября правее 4-й армии в бой была введена 9-я армия генерала П. А. Лечицкого.

2 сентября 4-я русская армия добилась частного успеха, а 4 сентября все три армии перешли в наступление и начали теснить противника.

8 сентября 4-я армия прорвала австро-венгерский фронт у Тарнавки и вскоре левое крыло австро-венгерских войск начало отход.

5-я русская армия, наступая на Раву-Русскую, стала угрожать выходом в тыл 4-й австро-венгерской армии.

Это заставило австро-венгерское командование прервать Городокское сражение и в ночь на 12 сентября начать общий отход за реку Сан.

Главнокомандующий Юго-Западным фронтом Н. И. Иванов 13 сентября отдал приказ о преследовании.

Однако оно проходило слишком медленно, и противнику удалось оторваться.

К 16 сентября австро-венгерские войска отошли за реку Сан, но затем продолжали отступление за реку Дунаец.

Русские войска вели преследование противника до 21 сентября и осадили крепость Перемышль.

Хотя в ходе Галицийской операции русским командованием был допущен ряд ошибок, приведших к значительным потерям (230 тысяч бойцов и 94 орудия), и цель операции — окружение противника — не была достигнута, русские войска одержали крупную победу.

Потери австро-венгерских войск составили 325 тысяч человек (в том числе до 100 тысяч пленных) и 400 орудий.

Русские войска заняли Галицию и часть Южной Польши, создав угрозу вторжения в Венгрию и Силезию.

Разгром австро-венгерских войск свел на нет успехи немцев в Восточной Пруссии и отвлек силы Австро-Венгрии от Сербии.

Главный союзник Германии утратил боеспособность, и германское командование было вынуждено направить крупные силы для поддержки своего ослабленного союзника.

 

25 сентября император прибыл в Брест-Литовск, где его ожидал командующий Юго-Западным фронтом генерал Н. И. Иванов.

Царь заключил его в объятия, расцеловал, назвал полководцем и гордостью русской армии, а затем вручил большую, обтянутую красным сафьяном коробку. Дрогнувшими руками Николай Иудович поднял крышку и не смог сдержать радостного восклицания.

На бархате лежали золотая четырехконечная звезда и большой белый крест ордена святого Георгия II-й степени. Эта была первая столь высокая награда, врученная в русской армии с начала войны.

Николаю Николаевичу же явно было не по душе торжество в честь генерала Иванова. Поэтому сразу же после обеда, сославшись на неотложные дела, он попросил разрешения вернуться в Ставку.

Царь не возражал, тем более, что ожидалось прибытие поезда военного министра, которого великий князь откровенно недолюбливал.

«Достигнутый Юго-западным фронтом успех, — писал по этому поводу Г. Шавельский, — был началом той огромной победы, которая дала нам обширнейшую территорию с г. Львовом почти до Перемышля и Кракова, до 400 тысяч пленных, множество орудий и несметное количество всякого добра, компенсировав, таким образом, наши неудачи в Восточной Пруссии.

Победа в значительной степени обязана была качествам австрийской армии, разношерстной и разнузданной, по стойкости и искусству сильно уступавшей германской: как наши войска с трудом и частыми неудачами боролись с германскими, так австрийские войска всегда бывали биты нашими.

Нельзя не воздать должное и нашим военачальникам.

Там, кроме Командующего амрией генерала Н. И. Иванова, были отмечены высокими наградами генералы Рузский, Брусилов, Лечицкий (командующие армиями), Корнилов, Деникин, Каледин (начальники дивизий) и др.

Оказавшийся же нераспорядительным добрый старик барон Зальца (командующий 4 армией), был заменен после первого боя в половине августа генералом А. Е. Эвертом.

Мне казалось, что имя начальника штаба Юго-западного фронта генерала М. В. Алексеева в Ставке как будто оставалось в тени.

Несмотря на огромные размеры победы, о нем почти не говорили, в то время как генерал Иванов сразу вырос в огромную величину.

Честь и слава за победу пали, прежде всего, на долю генерала Иванова, потом на генералов Рузского, Брусилова, на Ставку и лишь одним уголком своим коснулись М. В. Алексеева, украсив его орденом Св. Георгия 4 ст., одновременно с этим украсившим сотни грудей самых младших офицеров фронта.

Между тем, и тогда для многих это было ясно, а теперь, кажется для всех несомненно, что великой победой в Галиции Россия обязана таланту не умевшего ни кричать о себе, ни даже напоминать о своих заслугах, начальника штаба Юго-западного фронта генерала Алексеева».

 

Поражение в Галицийской битве поставило Австро-Венгрию на грань военной катастрофы.

В этих условиях Германская армия пришла на помощь союзнику, перебросив часть сил на юг, в Силезию, где была сформирована 9-я армия под командованием Августа фон Макензена.

Чтобы предотвратить предполагаемое вторжение русских войск в Силезию, германское командование решило нанести удар из районов Кракова и Ченстохова на Ивангород и Варшаву.

За четыре дня до начала германского наступления 5, 4, 9 русские армии от реки Сана были оттянуты на север и развернулись вдоль Вислы, по обе стороны Ивангорода, а 2-я армия, пополненная тремя сибирскими корпусами с реки Нарев, сосредоточилась у Варшавы.

28 сентября германская 9-я армия генерала Макензена начала наступление на Варшаву и Ивангород.

8 октября германские войска вышли к реке Висла и устью реки Сан.

Через три дня части Макензена в боях под Гройцами (30 км от Варшавы) начали теснить 2-й Сибирский корпус 2-й армии, который понес большие потери.

В этот критический момент на помощь подоспела 1-я Сибирская стрелковая дивизия, которая закрыла немцам путь к Варшаве.

К 12 октября германцам удалось занять весь левый берег Вислы до Варшавы. Но их атаки были отражены на линии варшавских фортов.

В руках русской армии на левом берегу Вислы остались предмостные укрепления Ивангорода и Варшавы и плацдарм у Козенице, где засели части III Кавказского корпуса 4-й армии, которых немцам, несмотря на все их усилия, не удалось отбросить за реку.

В то время как немцы увязли в ожесточённых боях в предместьях Варшавы, 9 октября, получив подкрепления, генерал Иванов отдал распоряжение о переходе в наступление.

4-я и 5-я русские армии начали форсирование Вислы: 5-я армия южнее Варшавы, а 4-я армия из района Ивангорода на Козеницкий плацдарм, чтоб ударить во фланг и тыл наступавшей германской группировки.

Гинденбург, введя в бой гвардейский резервный корпус, пытался в течение целых 10 дней воспрепятствовать форсированию Вислы 4-й армией, но к 20 октября русские переправили целиком 17-й и 3-й Кавказский корпуса, чем заставили Гинденбурга отказаться от дальнейших атак на Козеницкие позиции.

Пытаясь собрать все свои силы под Варшавой, где перешла в наступление 2-я русская армия, Гинденбург передал Ивангородское направление 1-й австро-венгерской армии.

Австрийцы попытались ликвидировать Козеницкий плацдарм, но были разгромлены во встречном сражении и начали отходить.

С 21 октября в непрерывных боях 4-я русская армия, преследуя отступавших австрийцев, продвигалась от Козенице и Ивангорода в направлении на Радом.

26 октября немцам пришлось поддерживать австрийцев резервами.

Однако 1-я армия Данкля была разбита наголову и продолжила отход на запад, тем самым, открыв широкую брешь между ней и главной массой австрийцев, куда устремились 9-я русская армия, выходя во фланг и тыл 1-й австрийской и 9-й германской армиям.

Германцам и австрийцам угрожал полный разгром.

27 октября Гинденбург отдал приказ прекратить сражение и отойти на исходные позиции.

Германо-австрийские войска начали поспешный отход.

В ходе Варшавско-Ивангородской операции русские войска потеряли около 150 тысяч человек и около 50 орудий.

Германская и австрийская армии потеряли около 150 тысяч человек, из которых треть потерь пришлась на долю немцев.

Было взято в плен 23 тысячи человек и захвачено 63 орудия.

 

Что же касается командования…

Как мы уже говорили, развертывание группировки русских войск происходило в условиях начавшегося наступления противника в конце сентября.

Особенно тяжело пришлось Сибирским корпусам 2-й армии, которые двое суток сдерживали яростные атаки германских войск на Варшаву.

Генерал Шейдеман 28 сентября докладывал Иванову: «Сил не хватает, чтобы остановить все ползущее вперед».

К концу дня корпуса 2-й армии были отведены за линию пригородных фортов.

События в районе Ивангорода развивались весьма драматично.

Постоянно возраставшие размах и напряженность встречного сражения испугали Иванова.

Чтобы снять с себя ответственность за его исход, он 28 сентября телеграфировал в Ставку: «Создавшееся положение побуждает меня просить личного доклада Верховному главнокомандующему, если его императорское высочество соизволит приехать в Холм».

Почувствовав неуверенность Иванова, Николай Николаевич не стал долго раздумывать и вместе с начальником штаба утром следующего дня прибыл в Холм.

Едва завидев великого князя, Иванов начал жаловаться на командующего 2-й армией генерала Шейдемана, который, якобы, плохо руководил находившимися в районе Варшавы войсками.

Однако, ознакомившись с обстановкой на месте и заслушав доклады начальника штаба Юго-Западного фронта генерала М. В. Алексеева и приглашенного в Холм Шейдемана, Верховный главнокомандующий пришел к другим выводам.

Ему стало ясно, что дело в самом Иванове, который не справлялся со столь огромной массой войск.

Он решил управление войсками разделить между обоими командующими фронтами, а оборону Варшавы и южных подступов к ней поручил генералу Рузскому, которому переподчинялись 2-я и 5-я армии.

Укрепляя оборону, Верховный главнокомандующий не забывал и о наступательных планах, считая, что на берегах Вислы будет решена участь первого периода кампании, а может быть, и всей войны.

На это он обратил внимание и обоих командующих фронтами. Им предписывалось в короткие сроки закончить сбор и развертывание сил, предназначенных для наступательных действий, а также закрепление широких плацдармов на левом берегу Вислы.

Наступление началось без оперативной паузы, но не одновременно.

«Положение, — оцнивал происходящее начальник штаба 9-й германской армии генерал Эрих фон Людендорф, — было исключительно критическое…

Теперь, казалось, должно произойти то, чему помешало в конце сентября наше развертывание в Верхней Силезии и последовавшее за ним наступление, вторжение превосходящих сил русских в Познань, Силезию и Моравию».

Однако все дело испортил все тот же генерал Иванов, который принял демонстративный марш незначительных сил австро-венгров против 3-й армии за крупномасштабное наступление.

Более того, ему удалось убедить Ставку в необходимости поворота 4-й и 9-й армий на юг, что привело к резкому увеличению 2-й и 5-й армий Северо-Западного фронта.

Распылив силы, они в начале ноября прекратили преследование противника.

 

Особо надо сказать об осаде мощной крепости Перемышль, которая портила много крови русскому командованию.

Как мы уже писали, столица Галиции город Львов была взята войсками 3-й армии генерала Рузского 3 сентября 1914 года, после чего пути дальнейшего продвижения сил Юго-Западного фронта лежали в двух направлениях: на Краков и далее в германскую Силезию и через Карпаты на венгерскую равнину.

Путь на Краков был ясен и уже в конце ноября все та же 3-я армия, но уже под командованием Радко Дмитриева начала бои на подступах к нему.

А вот путь к карпатским перевалам, ведущим в Венгрию, был заперт на крепкий замок. И замок этот назывался крепостью Перемышль.

«Ядро крепости, — писал В. В. Яковлев в „Истории крепостей“, — составлял город, расположенный по обоим берегам р. Сан.

Он был окружен центральной оградой нового типа, состоявшей из 21 долговременного опорного пункта и соединяющих их куртин в виде валов со рвами, усиленными железными решетками и проволочными сетями. Общий обвод ограды имел протяжение около 15 км.

Главную крепостную позицию образовал вынесенный вперед фортовый пояс, на котором в мирное время было построено 38 долговременных укреплений, из коих 19 типа фортов, прочие — в виде опорных пунктов или батарей.

Все укрепления фортового пояса были связаны между собой и с ядром крепости сетью прекрасных шоссе и узкоколейных железных дорог общим протяжением около 100 км.

Все органы управления крепости и укрепления обслуживались также телеграфной и телефонной сетями. Общий обвод наружного пояса укреплений был в 45 км».

 

В ночь с 11 на 12 сентября австрийская армия после шестидневного Городокского сражения, сложившегося для нее неудачно, незаметно для русских покинула свои позиции и начала отступать сначала за Сан, а затем и за Дунаец и Карпаты.

Только 13 сентбяря генерал Иванов приказал начать преследование, которое, конечно, уже не могло быть эффективным.

Первый выстрел по русскому разведывательному казачьему разъезду 3-й армии был сделан 17 сентября с форта Поповичи.

Потратив целую неделю на преодоление 70 километров, 3-я армия добралась-таки до Перемышля.

Шесть с половиной дивизий 3-й армии были выделены для формирования Осадного отряда, который к 26 сентября замкнул кольцо вокруг крепости.

Командующим отряда был назначен генерал Д. Г. Щербачев — тот самый Щербачев, который будучи командиром Павловского полка, отдал приказ стрелять по безоружной толпе в Петербурге 9 января 1905 года.

3 октября Щербачев потребовал от командующего гарнизоном Перемышля генерала Германа Кусманека фон Бургнойштэдтена сдачи крепости.

Кусманек ответил отказом, после чего Щербачев по приказу Радко Дмитриева стал готовить штурм.

Щербачев торопился, так как на 350-км фронте разыгрывалось новое сражение, известное в нашей историографии как Варшавско-Ивангородская операция, а во всем остальном мире как Сражение на Висле.

В рамках этой наступательной операции германская армия пришла на помощь находящейся в отчаянном положении австро-венгерской.

Австро-венгры рассчитывали деблокировать Перемышль и, пополнив свои ряды ее весьма многочисленным гарнизоном (130 000 солдат и офицеров), идти на Львов.

Эта миссия была возложена на 3-ю армию генерала Светозара Бороевич фон Бойна.

Основные события этой битвы происходили на севере, где германская 9-я армия Гинденбурга теснила русские части к Висле.

Не выдержав напряжения, Иванов отдал приказ снять осаду Перемышля и отвести всю 3-ю армию на правый берег Сана несмотря на протесты Радко Дмитриева, который очень хотел взять крепость.

5 октября начинался наспех подготовленный штурм. Русские наносили основной удар с юго-востока между фортами Седлиска и фортом Гурко.

Штурм, конечно, был авантюрой. У русских частей преобладали полевые трехдюймовые пушки, малопригодные для разрушения бетонных казематов и бронированных капониров. Даже ручные гранаты в небольшом количестве только накануне подвезли в войска.

С фортов шел нескончаемый обстрел из всех видов орудий: от пулеметов до тяжелых гаубиц. Шрапнель выкашивала ряды нашей пехоты.

Однако даже в таких условиях русские бойцы совершили невозможное и захватили форт Лисичка.

Потери были огромными. Так, русские источники говорят о двадцати тысячах, а австрийские — о сорока тысячах погибших.

Результат же, достигнутый за три дня, был куда как скромным.

К этому времени войска Бороевича были всего в тридцати киломтерах от Перемышля.

8 октября отряд Щербачева был расформирован, и 3-я армия, окончательно расписавшись в своем бессилии, сняла осаду Перемышля.

Все жертвы оказались по большому счету напрасными, поскольку русские войска так и не получили никакого для себя преимущества.

 

17 октября в сражении на Висле наступил перелом.

2-я армия Шейдемана при поддержке 1-го кавкорпуса Новикова ударила во фланг немцам, заняла Блоне и Сохачев и продолжила наступление на Кутно и Лович, угрожая смести развернутую здесь ландверную бригаду и выйти в тыл увязшей в боях у самых стен Варшавы ударной группе Макензена.

19 числа Гинденбург приказал начать отступление.

21 октября австрийцы предприняли отчаянную попытку форсировать Вислу, но получили встречное сражение с 4-й армией Эверта.

27 числа противник начал общее отступление, и 5 ноября армия Бороевича ушла из-под Перемышля.

К 9 ноября круг вновь замкнулся, и русская блокада Перемышля возобновилась.

На этот раз русским командованием создана специальная Блокадная армия в составе 28-го и 29-го армейских корпусов.

Ее Командующим был назначен А. Селиванов, кавалер ордена Св. Георгия 4-й ст. за русско-японскую войну, член Госсовета.

Однако 67-летний генерал с самого начала отказался от активных наступательных действий, так как не имел достаточного количества людей и надлежащего калибра орудий.

Перемышль решено взять измором.

Селиванов делал расчет не только на изоляцию австрийцев, следствием которой станут голод и болезни, но и на психологическое давление посредством непрерывного обстрела города, сковывания любых передвижений неприятеля.

И это действительно сработало — среди прочих писем, захваченных русскими на сбитом ими аэроплане (австрийцы использовали все доступные им средства доставки сообщений в тыл: самолеты, воздушные шары, почтовые голуби), было и письмо генерала Кусманека своему начальству, в котором он сильно жаловался на точность русской артиллерии, буквально парализовавшей жизнь в крепости.

 

К концу ноября 1914 года осажденный Перемышль остался далеко в тылу русской армии: 3-я армия Радко Дмитриева сражалась у стен Кракова, а корниловская дивизия 8-й армии Брусилова заняла закарпатское Гуменное.

Попытки освободить Перемышль осуществлялись как изнутри, так и извне, а чаще всего одновременно.

Так в декабре, воспользовавшись ослаблением 8-й армии (Брусилов был вынужден отправить два корпуса Радко Дмитриеву, отбивавшемуся от врага под Лимановым), через Дуклу на Перемышль наступает 3-я армия Бороевича, усиленная группой Пфланцера-Балтина.

Когда на линии Кросно-Рыманув, в 100 км от крепости возникла угроза прорыва австрийцев, Кусманек решился на встречный прорыв со своей стороны.

Но обе русские армии выдержали напор противника, и после трех дней бесплодных атак крепостной гарнизон вернулся в крепость.

Австро-венгры в боях у Перемышля, также как и в Сербии, замечены в применении разворачивающихся пуль, или, как их еще называли, пуль «дум-дум».

Это были специальные пули, конструкция которых предусматривает существенное увеличение диаметра при попадании в мягкие ткани с целью повышения поражающей способности.

Раны от этих пуль не только выглядели ужасно, но и плохо заживали.

Сначала негласно в русских частях стали расстреливать прямо на поле боя тех пленных, в чьих подсумках находили такого рода боеприпасы.

Однако уже 5 января 1915 года Селиванов известил Кусманека о распространении такой практики на всю Блокадную армию.

Эти меры возымели действие.

 

После поражения в Варшавско-Ивангородской операции германское командование решило взять реванш и нанести глубокий удар во фланг и тыл русским армиям, действовавшим на левом берегу Вислы.

Основу группировки составляли 9-я армия под командованием генерала Макензена, подкрепления, прибывшие из Франции, соединения и части 8-й армии.

Таким образом, в короткие сроки в районе Торна были сосредоточены почти 280 тысяч человек и 1440 орудий.

Сведения о перегруппировке вражеских войск были получены Ставкой лишь в конце октября.

К этому времени западнее и северо-западнее Варшавы действовали три армии Северо-Западного фронта, в которых насчитывалось 367 тысяч штыков и сабель, 1305 орудий.

Такое соотношение сил и средств не внушало русскому командованию особого опасения. Даже более того, Ставка предложила Северо-Западному фронту отбросить немцев за линию Мазурских озер и закрепиться на Нижней Висле.

Помощь ему, по мнению Николая Николаевича, должен был оказать Юго-Западный фронт наступлением в Галиции со стороны Карпат.

29 октября, опередив русские войска, противник перешел в наступление. Он нанес два встречных удара с целью окружить в районе Лодзи 2-ю и 5-ю армии.

Такой неожиданный поворот событий поставил войска Северо-Западного фронта в затруднительное положение.

Особенно опасным было продвижение немцев на флангах и в первую очередь группы генерала Р. Шеффера, которой удалось обойти Лодзь с востока и выдвинуться южнее ее. В результате группировка русских была расчленена на две части, одну из которых составляла 1-я, а другую — 2-я и 5-я армии.

Управление войсками нарушилось. Создалась реальная угроза окружения и последующего уничтожения основных сил Северо-Западного фронта. В этой сложной обстановке русское командование сумело противопоставить маневру врага действенные меры.

Пока 2-я армия стойко обороняла Лодзь, 5-я встала южнее мощным заслоном на пути движения групп генералов Р. Шеффера и Р. Фроммеля.

Сильный сводный отряд 1-й армии по рекомендации верховного главнокомандующего наступал с северо-востока в тыл группы Шеффера. Макензен вынужден был отказаться от своего плана. Наступил кризис Лодзинской операции.

Тем временем в наступление перешла созданная в районе Ловича ударная группировка русских войск в составе двух армейских корпусов и двух кавалерийских дивизий. Она сомкнула фронт со 2-й армией восточнее Лодзи у города Брезины. В результате группа Шеффера сама оказалась в кольце.

В боях 10 и 11 ноября она потеряла свыше 40 тысяч убитыми и пленными. Лишь ошибки в управлении русскими войсками, действовавшими отдельными отрядами, позволили части сил германцев пробиться на север и выйти из окружения.

 

Вечером 16 ноября Верховный главнокомандующий провел совещание в Седлеце. Оно продолжалось до поздней ночи.

Генерал Рузский констатировал, что положение его войск на линии Илов, Шадек, Щерцов флангом к Варшаве является весьма опасным.

Противник на всех участках фронта упорно держался, делая попытки прорвать расположение русских атаками на Лович. Он подтягивал новые силы. В то же время боевой состав войск Северо-Западного фронта был крайне ослаблен потерями, понесенными в ноябрьских боях.

Пополнения подходили медленно.

Эти неблагоприятные условия, как утверждал Рузский, препятствовали ему «с должной устойчивостью занимать нынешний фронт впредь до приведения армий в полную боевую готовность».

Генерал Иванов со своей стороны доложил, что армии его фронта испытывают аналогичные трудности и, хотя они продолжали «одерживать частные успехи над австрийцами, однако рассчитывать на полную победу над ними в течение ближайших дней невозможно».

Николай Николаевич принял решение начать отвод армий Северо-Западного фронта, развернутых на левом берегу Вислы, на линию Илов, Петроков.

Он полагал, что такая мера сократит протяжение фронта этих армий и улучшит их стратегическое положение. Соответственно следовало отвести и армии Юго-Западного фронта, но сделать это нужно было постепенно, начиная с правого фланга, чтобы указанный маневр «не имел сразу характера общего отхода».

На совещании было признано целесообразным произвести некоторые замены в руководстве 1-й армией.

Вместо генерала Ренненкампфа была утверждена кандидатура командира 5-го армейского корпуса генерала А. И. Литвинова.

Вместо генерала Шейдемана на пост командующего 2-й армией был назначен командир 20-го армейского корпуса генерал B. C. Смирнов.

Директива Верховного главнокомандующего, отданная после совещания, содержала требование в ночь на 18 ноября начать отвод армий обоих фронтов на линию Илов, Томашов, река Нида и далее по Висле.

На ее левом берегу они должны были занять заранее подготовленные позиции на путях к Варшаве и Ивангороду.

Кроме того, командующему Северо-Западным фронтом надлежало создать в районе Варшавы сильный резерв для парирования возможного удара немцев со стороны района Млавы. На войска Юго-Западного фронта возлагалась задача удержания Восточной Галиции.

Принятые меры способствовали стабилизации положения на Восточноевропейском театре.

Лодзинская операция была последней в кампании 1914 года. Она проводилась в полосе свыше 200 км.

Стратегический план Ставки — глубокое вторжение в пределы Германии — исходил из общего плана Антанты.

Однако германское командование внесло в него коррективы. Русское командование не сумело своевременно обнаружить переброску его главных сил в район Торна.

Это существенно изменило всю оперативно-стратегическую обстановку. Тем не менее, разгадав замысел противника, Ставка отдает приказ 2-й и 5-й армиям повернуть на север, а соединениям 1-й — перейти в наступление.

В результате был обеспечен перелом в ходе лодзинских боев.

 

Кампания 1914 года на Восточноевропейском театре в целом была выиграна русской армией.

С точки зрения стратегии очень важным было развертывание военных действий на фронте огромного протяжения. К концу кампании он составил 1200 километров.

Это выдвигало перед Верховным главнокомандованием чрезвычайно сложные задачи в деле обеспечения планомерного руководства стратегическими группировками войск.

Операции русской армии оказали большое влияние на общий ход войны.

Благодаря им, был сломан стратегический план германского командования: последовательно разгромить сначала Францию, а затем Россию.

Германия оказалась вынужденной вести войну на два фронта.

Восточноевропейский театр постепенно стал одним из главных. К концу года на нем действовало уже до 85 германо-австрийских дивизий.

Примерно столько же их было на Западноевропейском театре. Характерно и то, что потери противника на востоке в кампании 1914 года составили около 955 тысяч убитыми, ранеными, пропавшими без вести и пленными, тогда как на западе всего лишь 757 тысяч.

Великий князь Николай Николаевич утвердился, таким образом, в качестве верховного главнокомандующего русской армии, приобрел опыт стратегического руководства войсками.

«Популярность его росла с каждым днем, — отмечал Ю. Н. Данилов. — Его имя стало достоянием не только армии, но и всего русского народа. Стоустая молва распространяла о нем самые легендарные рассказы. Его видели всюду лично поспевавшем на помощь войскам, везде он пресекал зло, везде водворял порядок».

Военные заслуги великого князя были отмечены орденом святого Георгия III-й степени и иностранными наградами — Большим крестом английского ордена Бани и французской медалью «За военные отличия». Этой медалью, кстати, награждались только солдаты и главнокомандующие.

В то же время, благодаря не прекращавшимся интригам двора, отношения между Ставкой и столицей постоянно осложнялись.

Военному министру Сухомлинову явно не давала покоя слава великого князя.

Он задерживал резервы, срывал обеспечение войск материальными средствами.

В этой связи небезынтересно отметить, что тогда военная промышленность удовлетворяла запросы армии лишь на 15–30 процентов.

Особенно плохо обстояли дела с тяжелой артиллерией и боеприпасами.

 

Что же касается Западного фронта, то так неудачно закончившаяся для немцев битва на Марне перешла в так называемый «Бег к морю».

Обе армии пытались окружить друг друга с фланга, что привело лишь к тому, что линия фронта сомкнулась и упёрлась в берег Северного моря.

Действия армий в этой плоской, населённой, насыщенной дорогами и железными дорогами местности отличались чрезвычайной мобильностью.

Как только одни столкновения оканчивались стабилизацией фронта, обе стороны быстро перемещали свои войска на север, в сторону моря, и сражение возобновлялось на следующем этапе.

На первом этапе (вторая половина сентября) бои шли по рубежам рек Уаза и Сомма, затем, на втором этапе (29 сентября — 9 октября), бои шли вдоль реки Скарпы (сражение при Аррасе); на третьем этапе произошли сражения у Лилля (10–15 октября), на реке Изер (18–20 октября), у Ипра (30 октября — 15 ноября).

9 октября пал последний очаг сопротивления бельгийской армии — Антверпен, а потрёпанные бельгийские части, заняв на фронте крайнюю северную позицию, присоединились к англо-французским войскам.

К 15 ноября всё пространство между Парижем и Северным морем было плотно заполнено войсками обеих сторон, фронт стабилизировался, наступательный потенциал германцев исчерпался, обе стороны перешли к позиционной борьбе.

Важным успехом Антанты можно считать то, что ей удалось удержать порты, наиболее удобные для морского сообщения с Англией.

 

Глава IV. Свистать всех наверх!

 

Фраза о том, что Российская империя все время воевала, но перманентно была не готова к войне, давно стала расхожей.

Как это не горестно признавать, но так оно в большинстве случаев и было, и русско-японская и Крымская, и финская (я уже не говорю о Великой Отечественной) кампании лишний раз подтвердили печальную справедливость приведенной выше фразы.

Как это не покажется удивительным, но на Балтике к началу войны все было совершенно иначе.

Воевать там собирались еще 1912 году. Более того, существовало целых два варината войны, помеченные литерами «А» и «Г».

«А» означала Австро-Венгрию, а «Г» — Германию.

Хорошая боеготовность и организация службы на Балтийском флоте объяснялось, прежде всего, тем, что им командовал адмирал от Бога.

А именно таким был Николай Оттович Эссен, потомственный моряк.

Еще в 1707 году на мореходную службу России был принят отпрыск графского рода из Голландии Курт Эссен.

Как гласило семейное предание, 27 июля 1714 года в ознаменование крупной победы русского флота над шведским у полуострова Гангут сам Петр I вручил ему именной абордажный кортик.

За два столетия под Андреевским флагом служили России двенадцать потомков Курта.

Были в роду и в<