Предмет и основные проблемы философии истории

Философия истории представляет особый раздел философии, исследующий направленность и смысл исторического развития отдельных народов и человечества в целом. Многие мыслители задавались вопросами: что такое история? Когда возникла история человечества? Какова роль личности и народных масс в историческом процессе? Кто, в конечном счете, творит историю: Бог или люди? Каковы судьбы народов и человечества?

Ответы на все эти вопросы теснейшим образом связаны с теоретической концепцией того или иного философа, а также в той или иной степени определяются временем и эпохой, в которых ему дано было жить и творить. До сих пор не существует единой унифицированной концепции философии истории. Есть все основания полагать, что в этом отсутствии единой теоретической версии философии истории есть и свои положительные черты. Выступая в качестве объекта теоретического анализа, история в силу своей открытости и незавершенности представляет безграничный простор для творческого осмысления путей развития человечества.

Термин "философия истории" введен в научный оборот знаменитым французским философом и писателем Вольтером (1694 – 1778). Тем не менее, это вовсе не означает, что именно Вольтер и создал философию истории как таковую. В европейской философской традиции интерес к философскому осмыслению истории возник не с появлением философии, но именно с возникновением истории как науки, как особой системы знания, собирающей те или иные факты и выстраивающей на их основе некую новую, уже мыслимую историческую реальность.

В связи с этим важно отметить то, что античная философская (и историческая) мысль не знает истории в современном значении этого слова. В общественном существовании человека она усматривала совокупность форм циклического развития, как правило, начинающихся неким Золотым веком человечества (Гесиод писал: "Создали прежде всего поколенье людей Золотое вечно живущие Боги, владельцы жилищ Олимпийских…"), беспрерывно ухудшающимся и неотвратимо стремящимся к полному распаду и гибели. Как правило, один исторический цикл, согласно представлениям многих древних мыслителей, являл собой совокупность вечно повторяющихся форм общественного устройства и, разумеется, типов государственного правления. Ничего радикально нового в историческом бытии просто не может возникнуть, поэтому мудрец должен спокойно созерцать "дурную бесконечность" времен, не позволяя себе надеяться на появление более совершенных способов жизнеустройства. В любом случае, как сказал библейский мыслитель Екклесиаст, "что было то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: "Смотри, вот уже новое"; но это уже было в веках, бывших прежде нас". (Еккл., 9; 10). Этот глубокий исторический пессимизм был весьма характерен для миросозерцания древних мыслителей, и преодолен он мог быть только при помощи принципиально иных целей и ценностей человеческого бытия. Новая версия истории возникла с появлением христианства.

Как полагают многие мыслители, именно христианство придало истории новый смысл и значение. Оно не только указало особое направление развития истории человечества (от момента изгнания Адама и Евы из рая – к рождеству Христа и его мученической смерти – до нового пришествия Спасителя, знаменующего начало нового бытия, когда "времени больше не будет"), но и сообщило ей некое особое смысловое и ценностное содержание, связанное с предчувствиями конца всемирной истории.

"Что-то сдвинулось в мире, – писал по поводу христианской философии истории Б. Пастернак. – Кончился Рим, власть количества, оружием вмененная обязанность жить всей поголовностью, всем населением. Вожди и народы отошли в прошлое.

Личность, проповедь свободы пришли им на смену. Отдельная человеческая жизнь стала Божьей повестью, наполнила своим содержанием пространство вселенной" (Пастернак Б.Л. Доктор Живаго. Избранное в 2-х т. Т. 2. С-Пб., 1998. С. 417).

Обзор основных учений

Ярчайшим и глубочайшим христианским философом, размышлявшим на тему философии истории был Августин (354 – 430). В своем монументальном труде "О граде Божьем" он анализирует историческое содержание Библии, трактуя ее как воспитание Богом избранного им народа (древних евреев), чья история самоценна и уникальна не сама по себе, но именно в силу того, что во всех своих взлетах и падениях, свершениях и ошибках она есть некий постоянный диалог Бога и человека, то переживающего состояние крайней деградации, то возвышающегося к самобытному государственному строительству.

По Августину, наличие сакрального (священного) смысла в человеческой истории есть не что иное как взаимосвязь времени и вечности. Как утверждают современные исследователи, "до сотворения неба и земли времени не существовало, поэтому говорить "сначала" уместно лишь в условном смысле. Время – творение Бога" (Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Т. 2. Средневековье. С.-Пб. 1995. С. 69), Который находится в вечности и для Которого сама категория времени как таковая значения не имеет. Время существует лишь в духовном мире человека, история же возможна как временность, с которой соприкасается вечность, т. е. божественная реальность. Три глобальных события определяют историческое время, грехопадение человека, ожидание появления Спасителя, те. Христа, приход в мир Христа и создание его дома – Церкви.

Августин утверждал, что история окончится "днем Господа", завершающем историческое время и начинающем новое совершенное сверхисторическое бытие. Таким образом, пытаясь соединить временное и вечное, абсолютное и преходящее, Августин создал христианскую философию истории, оказавшую весьма серьезное влияние на философскую мысль Средних веков, эпохи Возрождения и Нового Времени, которые восприняли от христианства прежде всего идею линейности исторического процесса.

Качественно новый этап философия истории переживает в Новое время, а ее основополагающие постулаты стали важнейшими составляющими идеологии Просвещения: Именно в Новое Время осуществляется десакрализация истории. Как правило, ни обыденным, ни научным сознанием, земная история уже не воспринимается как нечто священное, как замысел Бога о мире. Ход истории, общая логика ее поступательного развертывания определяют ею же самой, т. е. всей совокупностью форм человеческой деятельности (культурой, торговлей, наукой, коммерцией, производством и т. п.), последовательно сменяющих друг друга в общем временном процессе человеческого бытия. Особенно характерны в этом аспекте идеи французского просветителя Кондорсе (1743 – 1794) и его главный труд под общим названием "Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума". По убеждению Кондорсе, движение истории имеет поступательный характер и в этом смысле оно извечно прогрессирует от низших форм к высшим, от некоего несовершенного состояния – ко все более и более совершенному состоянию.

Для мыслителей Нового Времени высшей степенью совершенства является максимальное развитие познавательных способностей индивида. Именно разум человека управляет ходом исторического процесса, а все исторические эпохи в их динамической сменяемости есть не что иное как смена форм познающего мышления. Особенно характерно в этом смысле учение Г.В.Ф. Гегеля (1770–1831). Согласно Гегелю, вся человеческая история есть ничто иное как… история разума. А поскольку высшим достижением разума в истории является возникновение государства, то, следовательно, весь мировой исторический процесс являет собой в высшей степени целесообразную смену форм социально-политического устройства общества, где случайное и парадоксальное является всего лишь моментом закономерного и необходимого. Поэтому история, возникающая из диалектического развития идеи государства, есть не что иное как самореализация высшего разума (Мирового духа, по Гегелю), познающего самого себя в своем же собственном произведении.

Философы данной эпохи пришли к убеждению, что вся мировая история имеет свой "разумный план", поэтому теоретической задачей философии истории является постижение этого плана. Так, войны, экономические и политические катаклизмы, смены социально-политических режимов, типов и форм правления есть негативные аспекты единой исторической диалектики, где нет ничего случайного, и все имеет некий абсолютный метафизический смысл. По существу, в мире все происходит именно так, как должно происходить, а никак не иначе, ибо высший Разум (который в обобщенном виде символизирует по сути дела объективные законы исторического развития), творящий историю, не признает никакого произвола и действует исключительно по законам логики. Именно в свете этих умонастроений становится понятной знаменитая формула Гегеля "все действительное разумно, все разумное действительно", объединившая веления мирового духа и законы человеческого бытия, бытие Бога и земную историю. В свою очередь, закономерным следствием этого стало откровенно утопическое воззрение на историю в целом (коль скоро творцом человеческой истории является высший Разум, то что же мешает ему закончить ее наилучшим образом, т. е. посредством создания некой общей социальной мировой гармонии?!), а также стремление интерпретировать ее как целесообразный процесс, прогрессирующую смену одних исторических фаз другими, вплоть до счастливого "конца времени" в какой-нибудь совершенной общественной системе. На почве этих представлений родились впоследствии марксистская философия истории, видевшая развитие человечества в смене общественно-экономических формаций (ОЭФ), а его конечной целью построение коммунистического общества; цивилизационные теории (Р.

Арон, У Ростоу, Д. Белл, Г. Кан, 3. Бжезинский, А. Тоффлер и др.), усматривавших общественный прогресс в переходе от традиционного общества к индустриальному, а затем к постиндустриальному (технотронному, информационному).

XX век с его небывалыми историческими потрясениями заставил по-новому взглянуть на суть и смысл истории. Вновь стали актуальными вопросы: кто является творцом истории? Можно ли адекватно постичь ход исторического процесса, или он принципиально непостижим? Существует ли единый критерий интеграции исторических событий или их в принципе интерпретировать невозможно именно в силу их уникальности? Существует ли единая история человечества? На почве этих сомнений родились разные варианты теории культурно-исторических типов. Хронологически первым такую теорию создал русский мыслитель Н.Я. Данилевский (1822 – 1885), выделивший в своей книге "Россия и Европа" 14 культурно-исторических типов или цивилизаций, представляющих собой относительно замкнутые локальные общественные системы, которые подобно биологическим организмам проходят стадии рождения, возмужания, дряхления и гибели в результате внешних или внутренних конфликтов. В XX веке возникло еще несколько теорий этого типа (О. Шпенглер, А. Тойнби, П.А. Сорокин, С. Хантингтон). Наиболее шумный и даже скандальный успех пережила книга немецкого философа Оствальда Шпенглера (1880 – 1936) "Закат Европы", опубликованная в русском переводе после 1 Мировой войны.

О. Шпенглер отверг универсалистский подход к историческому бытию различных народов и стран. По его мнению, все они имеют свои специфические законы функционирования и развития. Единственное, что их объединяет – это форма, в которой протекает их жизнедеятельность. Отсюда, по Шпенглеру, возможно изучение только морфологии культуры. При этом культура понимается им как "организм", обладающий жестким смысловым единством и независимостью. Это означает, что единой "общечеловеческой" культуры, как и соответствующей ей "общечеловеческой" истории фактически не существует.

Шпенглер насчитывает 8 культур с соответствующими им типами исторической жизни: египетскую, индийскую, вавилонскую, китайскую, "аполлоновскую" (греко-римскую), "магическую" (византийско-арабскую), фаустовскую (европейскую), культуру май. Ввиду утраты европейской культурой своих духовных приоритетов и вырождением ее в цивилизацию (сциентистски-технократическое бытие, высшими жизненными ценностями которого являются комфорт и потребление), Шпенглер прогнозирует рождение русско-сибирской культуры, призванной осуществить некую особую историческую миссию. По Шпенглеру, каждому культурному организму изначально отмерен вполне конкретный исторический срок (около тысячелетия), зависящий от духовных задач данной культуры и ее жизненной силы. Умирая, т. е. заканчивая свое историческое бытие, каждая культура перерождается в цивилизацию с совершенно автономным набором ценностей, принципиально отличных от ценностей других цивилизаций, сложившихся в иные исторические эпохи.

Единственным методологическим инструментом, полагающим, по Шпенглеру, постичь смысл истории может стать… не что иное как ее переживание, т. е. интуитивно-творческое проникновение ученого в формы исторического развития. При этом строгая научность отходит на второй план, а логика мыслителя подменяется фантазией художника.

Тем не менее, историческая теория О. Шпенглера ни в коей мере не утратила своего философского значения по настоящее время. Как пишут современные исследователи, "пустой картине всеобщего исторического развития как лиенеарного процесса" Шпенглер противопоставил "спектакль множества сильных цивилизаций, расцветших благодаря первобытной силе, вышедших из материнского лона земли". Цивилизации следует понимать "как организмы, всеобщая история – их сводная биография" (Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Т. 4. С-Пб. 1997. С. 297).

Иную концепцию философии истории предложил известный русский философ Н.А. Бердяев (1874–1948). По Бердяеву, история не является объективной реальностью, но представляет собой своего рода "миф". Как пишет философ, миф – не вымысел, а реальность, но реальность иного порядка, чем реальность так называемой объективной эмпирической данности". (Бердяев Н.А. Смысл истории. М., 1990. С. 18.) В историческом мифе, по убеждению философа, сконцентрирована собирательная память человечества, преобразованная впечатлениями его духовного опыта и возникшими на его основе ценностями. Но история не только переживается как миф, она являет собой коллективное мифотворчество особого рода, раскрывающее историческую судьбу каждого народа и одновременно творящее ее. Поэтому, по Бердяеву, история есть духовное самопознание народа, творящего свое бытие в свободе, в реальном выборе между добром и злом, временным и вечным.

Однако далеко не каждый народ обладает, так называемым, чувством истории. К примеру, общеизвестно, что такой даровитый и интеллектуально глубокий народ как греки по сути дела не знали и не понимали истории. "Я думаю, – утверждает Бердяев, – что это связано с тем, что эллинский мир не знал по-настоящему свободы, – ни в греческой религии, ни в греческой философии не раскрывалась подлинно свобода. Античная судьба есть наиболее характерная черта для духовного образа эллинского мира, эллинского сознания". (Бердяев Н. Смысл истории. С. 24). Вне свободы подлинная история невозможна, поэтому народы, не переживавшие свободу как факт своего духовного бытия, не являются, по Бердяеву, в полном смысле этого слова "творцами истории". "Индусское сознание есть самое антиисторическое из всех сознаний мира, и судьба индусская есть самая не историческая из всех судеб. Все, что было наиболее глубокого в Индии, не было связано с историей; там не было… настоящего исторического процесса; духовная жизнь индусскому народу представляется… как индивидуальная духовная судьба, в глубине которой… раскрывается Божество, особенным путем, не связанным никакими нитями с судьбой исторической". (Там же. С. 25).

Поэтому подлинная история начинается, по мысли Бердяева, с привнесением в человеческую жизнь момента свободы (т. е. возможности выбора между добром и злом и ответственности человека за осуществление каждой из альтернатив в индивидуальном и социальном бытии), а также с появлением эсхатологического сознания (т. е. представлений о конце истории, завершения мирового исторического процесса и начала нового, послеисторического бытия). Но и свобода, и учение о конце времен являются в равной мере достоянием христианской культуры, сообщившей необычный динамизм историческому бытию европейских народов и тем самым придавшей ему осмысленность и достоверность во времени и вечности.

Вообще, по глубочайшему убеждению философа, подлинное значение истории состоит в избавлении человечества от негативных сторон бытия, возникших вследствие грехопадения первых людей, Адама и Евы. (Поэтому само историческое время, по Бердяеву, – существование разделенных между собой прошлого, настоящего и будущего есть "распад времени"). Смысл же истории может быть постигнут за пределами реального исторического времени, в мире свободного Духа. Тем не менее, этот мир не существует в будущем, но находится в некоем ином, метаисторическом (сверхисторическом) плане, который в любое время может соприкоснуться с посюсторонним бытием.

Как мы видим, выступая против детерминации исторического процесса экономическими отношениями, Бердяев апеллирует к христианской философии истории, предполагающей, что историческое познание есть один из путей познания духовной действительности.

Возврат к христианским представлениям и понятиям применительно к области человеческой истории в какой-то мере симптоматичен и оправдан. Это связано с тем, что в начале XXI века в контексте многих угроз, нависших над человечеством, обостряется чувство единой судьбы народов, населяющих нашу планету, и хрупкость самого их существования на ней.

В этом контексте представляет интерес философия истории К. Ясперса (1883 – 1969), который выдвинул гипотезу о едином осевом времени истории человечества, охватывающем период примерно с 800 по 200 гг. До и. Э. Это время возникновения многих религиозных систем, пришедших на смену язычеству, и философских учений, заменивших древние мифологии, на Западе и на Востоке. Именно тогда, по Ясперсу, возникает та структура мировой истории и тот тип человека, которые существует и ныне. Но единство истории заключается не только в глубокой связи человечества с осевой эпохой, но и в цели и смысле его исторического движения. "Единство истории как полное единение человечества никогда не будет завершено, – писал немецкий мыслитель. – История замкнута между истоками и целью, в ней действует идея единства. Человек идет своим великим историческим путем, но не завершает его в реализованной конечной цели. Единство человека – граница истории. А это значит: достигнутое единство было бы концом истории. История – движение под знаком единства, подчиненное представлениям и идеям единства" (Ясперс К. Истоки истории и ее цель // Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 199Е С. 270).

Тема конца истории в неожиданном ракурсе представлена в трудах современного американского мыслителя японского происхождения Фрэнсиса Фукуямы. С его точки зрения, выраженной им в 80-е годы прошлого века, западная цивилизация в обозримом будущем, достигнув высшего расцвета экономического развития, благосостояния и комфорта, уже не способна будет к созданию чего-то принципиально нового. История будет завершена, поскольку перестанут рождаться качественно новые формы социальной, политической и культурной жизни, а либеральная демократия утвердится в качестве окончательной формы правления. Однако этим предсказаниям не суждено было сбыться: начало третьего тысячелетия привнесло в жизнь мирового сообщества много новых и, к сожалению, не очень радостных событий и явлений, потрясших основы бытия многих стран и народов: бунтарские выходки антиглобалистов, международный терроризм, религиозные конфликты, природные катастрофы невиданных раннее масштабов и т. п.