Центральная площадь, Припять

Все же пришлось повременить со своим уходом. Бросать станцию глупо и эгоистично. Она же имеет прекрасный современный вид, каждый год привлекает сотню туристов, в основном, за счет своего жуткого прошлого. И чувствуешь здесь себя в безопасности, несмотря на огромные дозы радиации.

И жизнь здесь по-прежнему царит.

Я залезла на одну из прилегающих к территории станции построек и вкушала бутерброд, что своровала из столовой.

Пока мы находились в огромном двухэтажном здании, Владимир ни на шаг не отходил от меня – внимательно смотрел, как я ем, как себя веду. Не выдержав подобного, мне пришлось сбежать и долго от него прятаться. Этот козел все равно не успокоится, пока не получит своего.

Дымка над Припятью растаяла.

Издалека было видно работающее колесо обозрения. Звуки его мелодии долетали до станции.

Сейчас город выглядит как обычно. Колесо, школа… Про медсанчасть я вообще молчу. Придется туда вернуться еще раз.

Решение проблемы затянулось на долгое время. Приблизительно столько же я буду находиться там – хрен знает, что может произойти, если миссия завершится. Главное не успех, главное труд во имя труда.

Я слезла с постройки и намеревалась пройтись по асфальтированным дорожкам, пока не увидела следующее: в самом конце четвертого энергоблока мне удалось заметить странный силуэт. Женский. На его фоне можно было разглядеть белое пятно.

Незнакомка махала мне рукой, словно зазывая.

К моему изумлению это оказалась Бестия. Несмотря на страх этого места, девушка специально пришла сюда ради меня. Девчонка постоянно оборачивалась. Паранойя не давала ей спокойно выразить свои мысли.

Я взяла ее за локоть и отвела в сторону.

– Что ты здесь забыла?

– Припять. Надо идти, – последовал короткий ответ.

– Черт, мне уже отдохнуть нельзя? – воскликнула я.

Бестия замотала головой:

– Мне сказали – я пришла.

– Господи, что за срочность?! – я схватилась за голову.

– Город. Он хочет поговорить.

– Чего?!

Бестия молча схватила меня за руку и потянула в сторону леса, находившегося рядом со станцией. Девушка чувствовала страх; ее охватила паника. Мне ничего не оставалось делать, как повиноваться. Девчонка бежала по лесу, босыми ногами утопая в снегу. Казалось, ее это не особо тревожит. И я туда же. Забыв накинуть хотя бы мантию, я не чувствовала прикосновения ноябрьского холода. Как будто не существовало никакой зимы. Голые ветви деревьев больно стегали кожу. На ней оставались отметины, словно кто-то орудовал плеткой, оставляя шрамы.

Я бросила быстрый взгляд за спину.

Никого.

Бестия бежала впереди, и голые ветви деревьев послушно преклонялись перед ней.

Мы вышли на железную дорогу, над которой находился мост, соединяющий город и станцию. Девушка в один миг подпрыгнула, хватаясь за железные поручни. Она лихо поднялась вверх, перелезла через бордюр и босыми ногами ступила на леденящий асфальт.

Я поспешно поднялась, при этом получив пару царапин и синяков.

Бестия долго вглядывалась вдаль. Повернулась ко мне и кивнула в сторону города.

Что-то ожидало нас там.

Не очень-то хочется думать о плохом.

Все та же центральная площадь. Тот же пустой отель. Та же колоннада. Да даже пресловутый Дом Культуры выглядел безо всяких изменений. Только снег на крышах этих зданий.

Подул ледяной ветер.

Я сжалась от невыносимого холода. Бестию это не волновало. Сожаление о потраченном впустую времени пришло гораздо позже, когда девушка, повернувшись, взглянула на меня нехорошим взглядом. Таким же, как в школе номер один. Что-то странное происходило с ней.

Однако сама Бестия это отрицает: “Ничего не помню. Ничего не знаю”

Молчание затянулось.

Я, дрожа от холода, ожидала продолжения. Зуб на зуб не попадал. Девушка смотрела на меня злым взглядом. Такое ощущение, что лично я приношу ей невыносимые страдания. Тонкие пальцы сжались в крепкие кулаки. На милом личике появилась нехорошая улыбка. Она подошла ко мне и, вглядываясь в мое лицо, спросила:

– Ты понимаешь, что ты натворила? – грубый голос казался чужим. Глаза застыли на лице, словно маска. – Ты хочешь уничтожить все, что я тебе подарила? Я же дала тебе все, о чем ты мечтала! Неужели ты снова хочешь оказаться с теми людьми, которые издевались над тобой?

– О чем ты? – дрожащим голосом спросила я.

Бестия вскинулась, смотря на меня сверху вниз.

– Вспомни вчерашний день. Он ведь не достоин этого, верно? – загадочно произнесла она.

– Ты о Владимире, что ли? – я усмехнулась. – Так он сам виноват. Он унизил меня. Я всего лишь пыталась доказать ему, что у меня есть обязательства перед городом. Он мне не поверил. Сказал, что я гулящая и продажная, как и другие девушки. Почему я должна терпеть издевательства от человека, который ненавидит весь противоположный пол?

Девушка погрозила пальцем, заставляя замолчать.

– Но я не могу молчать! Человек затащил меня к себе домой, поимел в разных позах, а сейчас называет девушкой легкого поведения! – взорвалась я. Злость разогревала лучше любого алкогольного напитка. – Ты бы сама хотела подобного отношения к себе?

– Оглянись, девочка. На протяжении тридцати лет я терплю одиночество и скуку. Я не жалуюсь… В любом случае я умираю от тоски. Так же, как и у тебя, у меня нет тех людей, которые бы любили меня и хранили воспоминания обо мне. – Девушка закинула голову. Туманным взглядом посмотрела в небо. Проследила, как грозные облака проплывают над городом. – Я везде. От меня нигде не спрятаться. Свои кошмары я держу на замке. Чувство собственного отвращения живет во мне уже давно. Ты знаешь, зачем ты здесь?

– Знаю. И о тебе знаю. И об катастрофе. Но это не дает тебе право подкладывать меня под первого встречного!

– Я дала тебе все, кров, новую жизнь, любовь… Пока ты здесь, ни один твой враг о тебе не вспомнит. Но ты плюешь мне в лицо. Что стоило тебе еще вчера простить этого человека? Мешает чувство собственной гордости? Или не хватает ума признать, что другие люди тоже совершают ошибки?

– Но ты сама пострадала от ошибки… 

– Прошу, поверь мне, ты обязана его простить! Одной тебе будет очень плохо! Здесь давно живет монстр, который не дает мне покоя. Прошло много лет, но он по-прежнему здесь. Он продолжает пожирать меня. В любом случае, – Бестия положила свои тонкие кисти на мои плечи, – у тебя нет другого выхода. Прости его. – Я увидела, как навернулись слезы в ее голубых глазах. – Пока ты здесь, ты будешь счастлива.

Наш разговор был прерван странным звуком.

Бестия улыбнулась и поспешно покинула площадь.

Среди пустых зданий я осталась совершенно одна.

На меня нахлынули эмоции. Слезы ручьем потекли по замерзшим щекам. Все оказалось намного сложнее и запутаннее, чем я думала. Моя жизнь и так разрушена. С приходом Владимира она начала усугубляться еще больше. Неужели этому месту важнее мои отношения, чем собственная скорая смерть? В любом случае мне нужно принять единственное решение – либо расстаться с мужчиной, либо продолжать отношения. Последнее будет для меня настоящей пыткой. Лучше порвать все, чем впустую надеяться.

– Настя?

Я обернулась.

За моей спиной стоял Володя. В той же куртке. В том же костюме.

В правой руке он сжимал мою мантию.

Вова подошел ко мне и накинул на мои плечи мантию. Хотел поцеловать, но я отошла как можно дальше от него. Слезы текли по щекам. Нос был забит соплями. Приходилось дышать ртом, сдерживать тяжелые всхлипы.

Мне было очень больно и обидно. Между нами все закончилось, и он наверняка об этом знал.

Пауза. Она настолько долгая, что разрывает с каждой минутой сердце.

Было слышно, как завывает ветер в пустых домах.

– Нам нужно поговорить. И не убегай, пожалуйста. Ты ведешь себя как ребенок.

– Я и есть ребенок, – сквозь слезы сказала я. Рукой размазала сопли по лицу. Владимир слышал мои всхлипы, но не решался подойти, зная, что все его слова будут отвергнуты. – Несчастный ребенок! Родная мать меня бросила, как котенка. Чужие люди надо мной издевались. А тут, оказывается, я еще и гулящая девка. Зашибись, ничего не скажешь!

Володя тяжко вздохнул.

– Видимо, мои слова окажутся бесполезными. Ты слышишь только себя. Я столько раз пытался до тебя донести, что сказал глупость, что я не хотел тебя обидеть, что ты дорога мне, и я очень сильно люблю тебя. – Он терпеливо ожидал моей реакции. Я не смела повернуться и посмотреть ему в глаза. – Молчишь? Такое ощущение, что ты и знать меня не хочешь.

– А сам ты как думаешь? – зло ответила я. – Это все – глупая случайность. Припять, ты сам… Это ошибка. Я не хотела ничего подобного. С каждым днем я мечтаю умереть, чтобы мои страдания прекратились. Я больше так не могу.

– Самоубийство грех.

– А трахаться с малолеткой не грех?! – воскликнула я. – Не надо мне ничего говорить! Я виновата. Теперь уже ничего не исправишь. И я приняла единственное решение. Мы расстаемся. Ты меня не знаешь. Я тебя не знаю. Все кончено. Ты можешь быть свободен.

– Не делай глупостей! Дай мне еще один шанс, прошу! Я обещаю, что и слова плохого тебе не скажу. Только не делай этого!

– Делай, что хочешь. Отныне ты свободен. Чао.

И, развернувшись, я пошла куда глаза глядят.

В спину летели всевозможные ругательства. Владимир еще долго кричал мне вслед. Затем покинул площадь.

Он еще долго будет приходить в себя после наших неудачных отношений.

 

Августа 1984 года

Елена отработала последний день в пионерском лагере и вернулась домой. Мама все еще оставалась в библиотеке. Погода резко сменилась – теплое солнышко спряталось за грозовые тучи, с неба начинали срываться дождевые капли. Девушка едва успела забежать в подъезд, как начался ужасный ливень. Поправив сумку, она взлетела на нужный этаж. Достала из-под коврика ключи и отперла дверь.

Полумрачная квартира встретила своего жильца гробовой тишиной. Даже часы не тикали. Лена сняла с уставших ног черные лакированные туфли и содрала носки.

Ступни коснулись холодной поверхности.

Несмотря на последний летний день, все прошло отлично. Детей забрали родители.

С завтрашнего дня снова начнется обучение. Нужно собрать учебники. Приготовить школьную форму. Начистить туфли, чтоб блестели. Принять ванну.

Елена посмотрела на часы.

Обеденный перерыв подходил к концу. До вечера оставалось всего пять часов.

Лена достала из шифоньера свою школьную форму и смахнула пылинки. На нижней полочке отыскала туфли и понесла их в ванную. Влажной тряпкой протерла внутри. Она открыла кран. Под маленькой струей промыла черную поверхность обуви. Протерла сухой тряпкой и поставила на порог, рядом с дверью.

На подоконнике стояли свежие цветы. Девушка собиралась подарить букет своей любимой учительнице. Некоторое время она любовалась тонкими розовыми лепестками. Тяжело вздохнула и покинула комнату.

Лена щелкнула по выключателю. Небольшая люстра на потолке осветила комнату. Приятный мягкий свет аккуратно лег на мебель, отбрасывая замысловатые тени. Рядом с сервантом стоял книжный шкаф. На каждой полочке по несколько тяжелых томов, начиная с Александра Дюма до Льва Толстого.

Лена, взяв книгу, уселась на диван, укрытый тонким покрывалом с цветочным узором. Дождь не прекращался. Девушка потянула за шнурок, включая настольную лампу. Перевернула титульный лист и полностью погрузилась в чтение.

Зеленые ветви стекали по тонкому стеклу. Мерное постукивание вызывало дрожь. Словно статуя, Елена сидела в своей привычной позе – закинув ногу под пятую точку и держа дрожащими руками книгу, – и боялась сходить в туалет по малой нужде.

И тут раздался звонок в дверь.

Полдевятого вечера. Мама придет с работы только рано утром. Лене стало не по себе. Хоть она и не верила в суеверия, однако нехорошее предчувствие не давало мыслить объективно.

Собрав волю в кулак, Лена встала с дивана и решительно подошла к двери, отперла тяжелый замок, и страх сменился удивлением.

На пороге стояла незнакомка. Длинные красные волосы на плече. Спортивные брюки, кроссовки, топ с большим декольте, из которого выпячивала грудь.

Елена присмотрелась внимательнее.

И обомлела.

– Настя?..

Девица кивнула.

– Это я. Не бойся.

Лена поспешно провела давнюю знакомую внутрь. Заперла дверь и все так же с изумлением продолжила:

– Ничего себе! Ты так сильно изменилась! Столько времени мы не виделись, что я тебя не сразу узнала! Где ты пропадала? Я тебя повсюду искала!

– Это долгая история, – Настя с мрачным видом сняла кроссовки и без разрешения прошла в зал. Заметила пуфик и присела на него, разглядывая квартиру. – Никогда не думала, что так быстро запомню твой адрес. В Припяти столько многоэтажек, свихнуться можно.

– Я сейчас! – Лена убежала на кухню. Быстро достала пару кружек. Налила в них кипятка. Насыпала ложку чая и сахара. Водрузив все это на маленький поднос, принесла в комнату. Подруги устроились на полу, поставив чашки на цветочный ковер. – Рассказывай, где ты пропадала. Меня любопытство раздирает!

Настя сделала глоток горячего напитка. Сняла мантию, обнажая татуировки на предплечьях. Елена едва слышно охнула – татуированная красавица с алым цветом волос!

Анастасия склонилась в задумчивой позе, слегка касаясь лба тонкими пальцами – этакий философ, раздумывающий над глобальным вопросом.

– У меня проблемы… на личном фронте… 

– Рассказывай!

– Для начала объясню, почему я здесь. По сути, кроме тебя, у меня никого больше нет. Подругами я не завелась. Люди меня едва знают. Но ты очень хороший и понимающий человек, поэтому я приняла решение рассказать все, что наболело. Это будет похоже на нытье, за что очень сильно извиняюсь.

Лена наморщила нос, но не выдержала и рассмеялась:

– Рассказывай давай уже, драматург несчастный!

Настя задумалась.

– Помнишь, я тебе рассказывала про мужчину, который мне прохода не давал?

Лена кивнула.

– Я даже помню его имя. Володя, верно?

– Да. Эх, не выдержала душа поэта. Он был таким милым и заботливым, что я сдалась под натиском его ухаживаний.

– Да ладно?! Ты все-таки позволила ему ответить взаимностью?!

– Да. Правда, я до сих пор не уверена в своих чувствах к нему. Хотя сейчас это уже бессмысленно.

– Почему? Что случилось?

Настя пожала плечами.

– Он меня унизил.

Лена удивленно посмотрела на нее. Девушке было тяжело рассказывать о минувших событиях. Она едва сдерживала слезы боли и обиды, поэтому часто-часто заморгала, чтобы ненароком не зареветь.

Елена понимающе похлопала подругу по плечу:

– Ты только не плачь, хорошо? Расскажи как все было.

– Мне нужно было срочно уехать в город… – тут Анастасия замолчала, закусив губу. Набрав в легкие воздуха, она продолжила: – В общем, возникли проблемы. Я начала ему рассказывать, что именно произошло, но он не захотел меня отпускать. Ему пришло в голову, что я ему изменяю. Это несмотря на то, что мы целый месяц были вместе. Он ходил со мной везде. Спали мы вместе. И любовью занимались тоже вместе… – тут девушка покраснела. – Но он не нашел ничего лучше, как обвинить меня в том, что я гулящая девка. Типа я нашла другого и хочу от него свалить.

– А ты ему давала повода так думать?

– Нет же! Но он наверняка чувствовал, что я не могу к нему привыкнуть. И это не из-за того, что у меня появился другой мужик. Я ведь до первой близости с ним была девственницей. Свою невинность я потеряла именно с ним. Да, я ответила ему взаимностью, но в глубине души мне было страшно. Страшно, что он обманет меня. Использует и выбросит, как ненужную вещь. Я ведь молодая, глупая, а он-то уже в самом расцвете сил. – Елена рассмеялась. – В общем, такая история. Володя просит прощения, но я абсолютно не хочу его прощать. Я очень зла и обижена на него, хоть и понимаю, что люблю него. Противоречивая ситуация, не правда ли?

– У тебя тотальное недоверие к людям, я это давно заметила. Знаешь, не все люди плохие, есть и хорошие. Но мир не делится на черное и белое, бывают и полутона. Если тебя обижают, значит ты не с теми людьми и не в том месте.

Настя тяжело вздохнула.

– Ты удивишься, но я всю жизнь живу без родителей. Родная мама меня бросила. Мне рассказывали, что у нее якобы были отношения со старшим братом. Они решили бросить меня, чтобы не возникало неудобных вопросов. Получается, я самый неудобный человек на свете. – Она сделала глоток остывшего чая, чтобы привести свои эмоции в порядок. – Адская жизнь в детдоме. Приемные родители, долбанутые религиозные фанатики. А потом улица.

– То есть ты бродяжничала?!

– Целых полгода. Затем жизнь так лихо закрутилась, и я оказалась здесь. Не спрашивай об этом, я сама еще во многом не разобралась. Понимаю, что проблема совсем в другом, но отношения с Владимиром полностью выбили меня из колеи. Он просит прощения и не хочет меня терять, но сегодня… – Настя прерывисто вздохнула. – Я разорвала с ним отношения. И это больно и обидно. – Она вытерла набежавшие слезы.

Подруги сидели в абсолютной тишине, прерываемой стучащими дождевыми каплями по стеклу. На улице окончательно потемнело. Лена молча смотрела, как собеседница ревет из-за своей слабости. В голове она обдумывала завтрашний день.

Мама не сможет присутствовать на школьной линейке. Ее работа выпадала иногда и на праздники, что происходило довольно часто. Лена обижалась, но поделать ничего не могла.

Девушка отставила чашку и внимательно посмотрела на плачущую подругу. В голове возникла идея. Отвернувшись, Лена произнесла:

– Завтра первое число. С самого утра линейка. Мама не сможет побывать на торжественном мероприятии, а мне нужна поддержка. Подруги мои учатся в других школах. Моя находится в четвертом микрорайоне. Ехать туда недолго, успеем.

– Ты предлагаешь мне поехать вместе с тобой? – Елена кивнула. – В качестве кого? Подруги? Знакомой? Или родственницы?

– Твой внешний вид говорит сам за себя, – ехидно ответила девушка.

– Черт! Я не могу выглядеть на линейке как расфуфыренное пугало!

Лена отмахнулась:

– Мама как-то однажды прикупила мне запасную форму, моя пошла по швам, но мне удалось ее каким-то чудом отреставрировать. Так что это не проблема. Прикроем твои татуировки, а все остальное возложим на гены. Ну так что, – она улыбнулась, – ты пойдешь со мной на линейку?

Настя задумалась. Через пару минут она деловито кивнула, принимая приглашение.

 

Сентября 1984 года

Я внимательно взглянула на свое отражение. Зеркало показывало хрупкую девушку в черном платье, расшитое белыми кружевными лентами. Наряд закрывал все татуировки. Длинные красные волосы собраны в хвост, что мог волнами лежать на левом плече. Полуголые колени закрывали белые гольфы. На ногах красовались черные лакированные туфельки, такие же, как и у Лены. Заплаканное лицо украшала лицемерная улыбка. Руки заботливо держали букет из живых цветов. Они медленно умирали, пожираемые прикосновениями мрака.

Елена собрала портфель и выставила меня на порог, а сама отсутствовала. Я слышала шум воды. Через некоторое время моя новая приятельница появилась – с красивым белым бантом на макушке.

Мы вышли из квартиры. Лена прикрыла дверь, засунула ключ под коврик. В полном молчании дошли до лифта. Нас встретили такие же разодетые школьники, с огромными букетами и портфелями. Я бросила на них быстрый взгляд. В голове все еще царила не приятнейшая беседа с Владимиром.

Мы с Леной сели в лифт и доехали до первого этажа.

Дорога предстояла трудная – несмотря на первый осенний день по-прежнему царила духота.

Я не смогла спрятаться от любопытствующих взглядов. Пассажиры автобуса, на котором мы с Леной сели, чтобы доехать до нужного места, с большим интересом рассматривали меня и мои алые волосы. Такое ощущение, что в их городе появился инопланетянин. Того и жди, что прижмут к стенке и потребуют рассказать, с какой планеты прилетел.

Это меня страшно разозлило. Почему-то именно сегодня меня бесит абсолютно все: начиная с квартиры новой подруги и заканчивая городом. Уж Припять выносила меня больше всего – я бы предпочла оказаться в аду, чем здесь.

Слащавая атмосфера нехило действовала на нервы. Да, снова Припять-сказка. Только по ту сторону город превратился в загрязненную помойку с тараканами, которые всячески пытаются тебя укусить. Разгневанное лицо приобрело такой же оттенок наравне с волосами – еще немного, и вулкан вспыхнет.

К счастью, мучения закончились.

Новенький советский автобус подкатил к остановке, выпустив дюжину орущих школьников и их родителей. Мы вышли самыми последними. Транспорт, хлопнув дверцами, тут же уехал.

К школе прилегала асфальтированная дорога – именно по ней мы и направились. Еще издалека доносилась приятная музыка и шум людских голосов.

Я напряглась. Толпа всегда приносила мне дичайший дискомфорт. Ощущение, что я нахожусь в полусне, не отпускало. Дрожащими руками несла букет, ощущая дыхание мрака, пожирающего лепестки полумертвых цветов.

Я смотрела только вперед. Нужно выдержать испытание.

Сзади шли юноши. Молодые люди о чем-то громко разговаривали. Спиной я чувствовала их взгляды, но не смела обернуться.

Впереди показалось белоснежное здание. Школа номер один, конечно, выглядело величественно, но здесь все выглядело иначе. Ее фасад был украшен буквами и цифрами. Причем, последовательность их выглядела странноватой – один, два, три и резко восемь. По бокам математические знаки. В самом низу латинские буквы. Все это наводило на пугающие мысли. Необычный декор напугал меня до смерти. Трудно оторвать взгляд от столь незначительной картинки.

Школьный двор заполнился детьми разных возрастов. Шум стал невыносимым. Мы подошли к толпе повзрослевших ребят, державших табличку с надписью “8А”. Девушки ничем не отличались от нас. Такая же школьная форма. Длинные волосы, украшенные белыми бантами. На ногах туфли разных цветов и форм.

С измученной улыбкой я встала в ряд высоких школьниц. Их взгляды говорили о многом. Они удивлены, изумлены, но своими лицемерными улыбками показывали дружелюбие. Мрак, испугавшись живых людей, съежился у ног, словно моля о защите. Что-то странное витало в воздухе. Лена держала меня за локоток. Прикосновение ее пальцев оказались чувственными – они ощущались даже сквозь толстую ткань.

На пороге школы показались взрослые люди, в основном, женщины в строгих костюмах.

Весь этот маскарад больше злил. Вся эта хрень настолько пропитано советской пропагандой, что вызывало рвотные позывы.

Я осмотрелась.

Двор украсили красивыми клумбами, на которых цвели различные цветы.

В середину заполненного двора вышла женщина.

Наступила тишина.

– Приветствую вас, мои дорогие ученики. Мы собрались здесь, чтобы открыть очередной учебный год. Скоро юбилей города. Нашей Припяти исполняется пятнадцать лет. Единственное, чем мы можем ее отблагодарить, так это отличными знаниями и хорошими оценками. – Я фыркнула. Эти мелочи для Припяти ничего не значат. Конечно, эти люди не подозревают, что скоро сладкая жизнь оборвется, и наступит настоящий кошмар.

Женщина продолжила свою реплику, но я уже мало что могла различить в шепоте мрачных существ.

Лена подтолкнула меня. Я с удивлением воззрилась на нее.

– Отнеси букет Ирине Ивановне, – шепнула она мне. Я кивнула.

Дрожь завладела моим телом. Мурашки прошлись по коже. Неловкой походкой я направилась к женщине. Ноги гнулись в разные стороны. Ветер пытался задрать юбку школьного платья. Я чувствовала себя клоуном. Мадам заметила меня и одарила строгим взглядом. Девица с красными волосами наводила ее на нехорошие мысли.

Наступила странная тишина.

Я подошла к учительнице и с измученной улыбкой протянула букет.

Мрак с криком съежился.

Дама протянула руку, чтобы принять презент…

И в этот момент произошла трансформация города.

Ученики исчезли, словно их и не было. Женщина тоже. Цветы рассыпались на моих руках, обернувшись пеплом. Школьная форма тоже исчезла.

Я стояла в своей привычной одежде. С вытянутыми руками. С лицом удивленного бегемота…

 

Школа №5

 

Я еще долго не могла прийти в себя. Меня словно заклинило. Школьный двор зарос деревьями и кустарниками. Нет больше былого величия здания. Школа почему-то вызывала только жалость. Вход был скрыт бурной растительностью. Он пугал своей чернотой. Мрак по привычке направился к пустующему зданию, как к старому другу. Я закинула голову. Тот же фасад со странной надписью. Только выцветший. Здание потеряло свой белоснежный вид. Местами проступали серость и чернота. Некоторые окна стояли пустые – либо створки оказались распахнутые после нападения мародеров, либо стекло внутри них кто-то заботливо выбил.

Набравшись смелости, я шагнула в объятия школы.

Здесь город имел наименьшее влияние. Казалось, Припяти не интересует это место. Таким заброшенным и покинутым оно выглядело. Здесь не было даже пресловутой Бестии.

Простая архитектура не впечатляла. Первая школа задевает простого обывателя больше, чем это здание. Даже туристы сюда редко приходят, словно побаиваясь этого места. Хотя здесь особая аура и атмосфера, и это чувствуется за версту.

Я неуверенно вступила в темноту. Мрак привычно зализал раны здания. Школа попросту отсутствовала в памяти людей, живших здесь когда-то. Она несла некое наказание, напоминающее забвения. Сама по себе эта часть города сильно заброшена и забыта. Почему Припять привела меня именно сюда, знает только она сама.

По-прежнему царила зима. Снег скрывал своей пеленой толстые ветви деревьев. Под ногами хрустел лед. От шока я не чувствовала холода. Страх провалиться в какой-нибудь сугроб нарастал. Я осторожно ступала на снежную землю, постоянно оборачиваясь. Того и гляди, какой-нибудь зверь выпрыгнет из промерзших кустов. Хотя в этом месте редко бывают звери.

Странное ощущение не отпускало. Школа пострадала меньше всего, но от этого ей не было легче. Забвение хуже всякой радиации, царившей в городе.

Главный вход действительно выглядел ужасно. Черные пятна от постоянных ливней и весенних таяний снега. Навес над ступенями скрывало толстенное дерево, на ветвях которого лежали толщи снега. Более тонкие создания природы – высокие кустарники – стояли голые, словно юные девицы в цветущую пору.

Я неуверенно вошла внутрь здания. В холле было холоднее, чем на улице. Отопление давно отключено. Первый этаж выглядел особенно жалостливо. По левую сторону расположился гардероб. Он пустовал. Мародеры вынесли даже вешалки, на которых оставляли свою одежду ученики.

По другую сторону расположились комнаты. Двери их стояли распахнутыми, словно приглашая внутрь. За гардеробом пустой обветшалый коридор. Напрямую – лестница, ведущая наверх. Практически такая же, как и в школе номер один. Правда, в отличие от этого места там по-прежнему царила жизнь. Вспомнить хотя бы те рисунки с советскими лозунгами. Правда теперь от них никакого толку, разве что в декоративных целях. Лестница хоть и выглядела жутко, но оказалась на удивление крепкой. И здесь местами лежал снег. Его сюда занес ветер.

Здание первой школы рушилось, но это место выглядело крепким, хоть и плачевным. По состоянию стен можно предположить, что город оплакивает свою судьбу. Разводы от воды разрушали краску, облицовку, обои… Место умывалось слезами ежедневно.

В отличие от других мест здесь царила тишина. Школа притаилась, внимательно следя за моими телодвижениями. Коридоры выглядели такими же печальными, что и в первой школе. Правда, были они чрезвычайно пустыми – нет ни рисунков, ни лозунгов, ни мебели, НИЧЕГО. Только стены и распахнутые окна, через которые пробивался ветер.

На подоконниках лежал снег. На потолке висели остатки люстр и ламп. Все сгнило и поржавело.

В одном коридоре я обнаружила проем. Правда, его поспешно прикрыли, и попасть внутрь не представлялось возможным.

В другом же коридоре на стенах такие же черные пятна, как и на главном входе. Здесь что-то было. Представить это трудно. Возможно, это просто следы от воды. Или действительно на покрашенные стены вешали постеры или что-то типа того. Я озадаченно провела рукой по пятнам – как и ожидалось, вода, такая же черная.

В открытые окна залетали снежинки. Они таяли, оставляя после себя мокрый след. На полу разбитое стекло и всевозможный мусор.

Я заметила еще несколько странных проломов. Сделаны они были не очень аккуратно. Наверняка некоторые кабинеты оказались запертыми, и мародеры проделывали дыры, чтобы попасть внутрь и стащить все, что плохо лежит.

Я провела рукой по стене рядом с проломом, оставляя “мрачный” след. Кирпичи и штукатурка словно восстали из мертвых, собираясь воедино с проломом.

Минута – и дыра исчезла, словно ее и не было.

Я полюбовалась своей работой. Навряд ли это спасет город, но зданию станет легче. Ему зашили рану, которая долго болела и мучила его.

Кабинеты тоже выглядели не лучшим образом. В некоторых из них мародеры срезали трубы и батареи. Из-за огромного количества воды краска отошла. Или сгнила, покрывая стены черными пятнами. Полуразбитые окна как дыра в душе человека.

Однако некоторая часть инвентаря все же сохранилась. Стулья, столы и шкафы хоть и имели испортившийся вид, но впечатляли своей неудержимостью перед неминуемым.

На полуразвалившейся парте я обнаружила пистолет. Макаров. Целый и как будто новый. Кто-то оставил его здесь. Я проверила магазин. Один патрон. Я перезарядила ружье на всякий случай. Сняла с предохранителя. Спрятала найденную вещицу за пояс. На всякий случай. Если мне будет грозить опасность. Или захочется кого-то убить. Например, Володю, если тот снова будет приставать ко мне.

Далее мне попался санузел. Он был в прекрасном состоянии.

Но в унитазе я обнаружила кучу использованных шприцов. На первый взгляд сложно определить, что было внутри. То ли лекарство, то ли наркотик. Бесцветная жидкость. Но навряд ли здесь бывали наркоманы. Или же мародеры баловались подобным?.. Очень сложно судить, если сам не видел в этом городе чего-то подобного.

Без зазрения совести я положила найденный шприц в карман спортивных брюк и продолжила путешествие.

Рядом с санузлом я обнаружила кабинет. Заброшенный учебный класс с вполне нормальными стульями и партами, украшенные штукатуркой. Но помещение выглядело недостроенным. Серые стены с обычными для этого места разводами. Один противогаз под ногами. Выбитые стекла в окнах. Сам класс бесцветный, черно-белый, словно на старой фотографии.

И глобус, точнее то, что от него осталось – железный прогнивший корпус. Несмотря на плохое состояние, глобус крутился, издавая жалобные звуки. Рядом какие-то разобранные коробки с непонятным содержимым внутри.

Старые гирлянды.

Все в плачевном состоянии.

В комнате напротив царил хлам: всяческий мусор, сваленный у доски. Как он здесь появился история умалчивает. На стенах следы от батарей, которые сняли, прежде чем устроить срач. На противоположной стене наполовину сорванная советская идеологическая агитка, что попытались снять, но, видимо, терпения не хватило. Она сохранилась лучше всего. Правда, трогать ее все же не стоит.

Ширина окон в здании была разнообразной: от маленькой створки до высоченного проема. Вновь распахнутые окна, иногда без стекол, с прогнившими подоконниками. Скопление мусора. Куски толстенной штукатурки, булыжники, которыми можно убить. Части старого оборудования.

Из окон можно любоваться зимним пейзажем. Правда подобное зрелище вызовет лишь смертельную тоску.

Неплохо сохранившиеся парты, перевернутые либо на бок, либо столешницей вниз. Ножки у них иногда отсутствовали все по той же причине.

Однако шкафчиков с книгами было катастрофически мало. Поэтому сказать, что это учебный кабинет нельзя. Может, это медпункт или что-то наподобие. Просто мародеры завалили его партами и ушли, как ни в чем не бывало.

В лестничном проеме я увидела все ту же надпись со странной последовательностью чисел. За ней стекло. Самое удивительное, что оно неплохо сохранилось. Хотя на поверхности стекла можно разглядеть белые пятна. Но это чисто от возраста здания.

Время беспощадно и к таким, довольно обычным, вещам.

С противоположной стороны цифры выглядели все так же странно и непонятно. Затея архитектора ломала головы тем немногим туристам, которые приходили сюда.

Под ногами лежали сорванные плакаты с разными рисунками и надписями – напоминание о нормах безопасности. И ни в одной ни слова об радиации, словно ее никогда не существовало. Кто же из живших здесь людей мог подумать, что столкнется с катастрофой?.. 

Контрасты удивляли. Пустынность и парты. Последних было очень много. Понять только бы, что это означает. Если в первой школе это понять нетрудно – куклы в противогазах символизируют боль города, которую принесла катастрофа (за темным противогазом не видать слез его), – то здесь головоломка оказалась намного сложнее.

Хотя зачем забивать себе голову столь неоднозначными вещами? Это обычная прогулка. Но Припять четко установила цель. Нужно помочь ей. Поэтому мне нужно до конца узнать, что именно здесь произошло.

Ощущение апокалипсиса не отпускало. Если действительно произошла именно катастрофа, то ее масштабы огромны. Пострадала не только Припять.

Я очнулась от размышлений. Нужно продолжить изучение.

Куда девалась вся мебель?..

Странная пустынность школы приводила к нехорошим мыслям.

Тишина. Никаких подозрительных звуков, лишь эхо шагов.

Я нырнула в раскрытый кабинет, дверь которого отсутствовала. Мебель здесь на удивление стояла до сих пор. Разбитая, обворованная. Я подошла ближе, пытаясь рассмотреть каждую деталь. Странное оборудование стояло на кривых полках. Из-за пыли и мусора ее было трудно разглядеть.

Оказалось, что это лабораторная подсобка. Пыльные пустые колбы, содержимое их давно испарилось. Неоновые лампы, покрытые грязью. Разбитые шкафы. Стол, заваленный мусором.

Я взяла длинную неоновую лампу. Представила себя джедаем. Было бы неплохо, если б лампа еще и светилась. Сделала стойку, махнув импровизированным световым мечом в разные стороны.

Not bad, not bad.

Я вернула вещь на место и покинула помещение.

Другие комнаты и кабинеты не отличались друг от друга. Парты стояли либо в ряд, либо в абсолютном хаосе. Стулья отсутствовали. Столешницы покрывала давнишняя грязь. Маленькие баночки из-под лекарств, осколки стекла, сломанные микроскопы и прочая фигня.

Как оказалось после, большинство школьной мебели было собрано в спортивном зале. Войти в него оказалось невозможным. Проход оказался забит стульями и шкафами. Вот вам и ответ, почему школа пустует.

На этом же этаже находилась запасная закрытая лестница. Правда, двери не помешали мародерам выбить стекло и снести все, что плохо стоит или лежит.

Дар встрепенулся, почувствовав добычу. Я сжала пальцы в кулак, ощущая, как всполохи мрака облизывают кожу. Вздрогнула, когда за моей спиной раздался кашель, напоминающий хрипы умирающего животного.

Роди стояла на пороге, почти полностью оголенная.

– Лять, ты меня до чертиков напугала! Какого хрена ты здесь делаешь?! 

– Гуляю. Мне же никто этого не запрещает, верно? – ехидно ответила девица.

– Ну если ты попадешься Владимиру, то считай, что прогулка окончена, – пробормотала я.

Роди громко расхохоталась:

– Интересно, и как это будет выглядеть? Я здесь хозяйка, меня никто не может выгнать!

Я поморщилась.

– У тебя завышенная самооценка. Несешь всякую чушь.

– Но-но! У меня нет проблем ни с какой такой самооценкой. Это мое место, и я делаю все, что захочу! – Роди развела руками, широко улыбаясь.

Я фыркнула:

– Поздравляю. Я собираюсь покинуть школу. Ты оставайся, если хочешь.

Роди сложила руки на груди.

– Я пришла поговорить с тобой, а ты меня бросаешь. Ай-яй-яй. – Она покачала головой. – Так с друзьями не поступают.

– Ты мне не друг.

– Поднимемся на крышу. Оттуда такой прекрасный вид.

Девица повела меня к закрытой запасной лестнице. Без проблем отпе