ПРЕДАТЕЛЬСТВО ДОЧКИ МЕЛЬНИКА

 

 

Куда, приятель, иль откуда?

Чуть свет, уже ты на ногах!

В лесной часовне ль, чая чуда,

Мадонне каялся в грехах?

Прекрасный паж мой, неужели

Луга с туманом и росой

Теплее пуховой постели?

Бредешь нагой ты и босой!

 

Ах, верно! Только что покинул

Бедняга славную постель —

В тот миг, как сладкий жребий вынул,

Попал уже, казалось, в цель.

И вот — не выдумать позорней

Обмана! — мчится по лугам

Он резвого ручья проворней.

Нагой, бездомный, как Адам.

 

За парой райских яблок ловко

Прокрался в мельничный он сад.

Как может ангел стать чертовкой?

Дверями ль рая входят в ад?

Ночной прохладой жар объятий

Легко ль изгнаннику сменить,

Словами жалоб и проклятий

Прервав речей любовных нить?

 

«В ее очах под кровом ночи

Кто б мог предательство прочесть?

Сама она мне что есть мочи

Вручить свою спешила честь,

Уйти Амуру не давала,

Пока в окошке рассвело,

А между тем в уме держала,

Коварная, заране зло!

 

Любви моей вкушая сладость,

Она зовет внезапно мать —

И тотчас, возглашая радость,

Ворвалась родственников рать:

Быками наступают дяди,

За ними тетки по пятам,

Двоюродные братья сзади,

Дружок-батрак и тут и там.

 

Мать, уподобясь хищной птице,

Вот-вот взлетит под потолок,—

Все требуют, чтоб я девице

Вернул невинности цветок!

Цветок, что сорван был не мною,—

Вот лицемерия венец!

Взбешен я подлостью такою,

Такой бессмыслицей вконец!

 

Амуру первая забава

Снимать с запретного запрет,—

Ну, мог ли потерпеть он, право,

Чтоб цвел цветок шестнадцать лет!

Цветок, на мельнице взращенный,

Успели до меня сорвать,—

За что ж, одежд своих лишенный,

Я обесславлен, словно тать?!

 

Отвергнув ложе вероломной,—

Она и в этот даже час

Сияла красотой нескромной,

Как ослепительный алмаз,—

Я бурным гневом разразился

И, к выходу наметив путь,

В осенний холод погрузился,

Как в прорубь, лишь бы улизнуть.

 

Ах, деревенские девицы

Ничуть не лучше городских:

Грешат вовсю, а голубицы,

Поверить им, не чище их!

В такую стужу стать Адамом,

Чтоб после кашлять и чихать!

Нет, к черту! Лучше знатным дамам

Жар сердца буду отдавать!»

 

Бредя ручьем, так наш приятель

Обманщиц гневно обличал.

Посмейтесь же со мной! Создатель

Его за дело покарал:

Обманывал он сам бессчетно,

Неверность шуткой почитал

И с дочкой мельника охотно

Прекрасной даме изменял.

 

1798

 

РАСКАЯНИЕ ДОЧКИ МЕЛЬНИКА

 

 

_Юноша

 

Прочь с моего порога, прочь!

Клянусь пречистым девством Девы,

Такая ж Евина ты дочь,

Как все вы!

О чем ты, ведьма, мне поешь?

Любовь? Девичья верность? Ложь!

Знакомы эти мне напевы!

 

 

_{Цыганка}

 

Меж грустных песен есть одна:

О том, как каялась девица,—

Ходила на реку она

Топиться,

Кляла себя, родню и мать

И думает теперь опять,

Как с милым бы сдружиться.

 

 

_Юноша

 

О вероломстве лучше спой —

О том, как может наглумиться

Над таинством любви святой

Девица,

А подлая ее родня

Раздеть, пустить средь бела дня

Нагим, чтоб платьем поживиться!

 

 

_{Цыганка}

 

О, горе! Потеряла сон,

Мечтою к милому лечу я.

Чуть стукнет ставень — это он! —

Шепчу я.

Зачем послушной я была.

Уговорить себя дала? —

Вернуть ту ночь хочу я.

 

 

_Юноша

 

Ах, сожаления! Поверь,

От них нисколько не теплее.

«Прикрой, о радость моя, дверь

Плотнее!»

И вдруг дверь настежь. Шум и ор.

Позор! Простужен я с тех пор.

Мог даже получить по шее!

 

 

_{Цыганка}

 

Вернуть бы счастье ночи той,

Что я невольно упустила.

Иль свет землею мне закрой,

Могила!

С тобой изгнали и меня:

Теперь родня мне — не родня,

Родная мать — постыла!

 

 

_Автор

 

Так на господский двор пришла

Дочь мельника, как дочь цыгана,—

Но так светла вода была

Фонтана,

Что стала вмиг, как снег, бела,

Смыв грязь, смуглянка, — как была,

Прелестна и полна обмана.

 

 

_{Дочка мельника}

 

Дослушай, милый, до конца!

Я столько дней тебя искала!

Твоей рабой — не хмурь лица! —

Я стала.

Захочешь — буду жить, любя,

А нет — благословлю тебя

Я за удар кинжала.

 

 

_Юноша

 

Любовь! Еще ли ты жива,

И сердце вновь бежит к обману?

Как могут исцелить слона

Ту рану?

О да, бессмертна ты, любовь!

Обманывай же вновь и вновь —

Служить тебе до гроба стану!

 

 

_{Дочка мельника}

 

Ах, если любишь ты опять,

Забудь размолвки час унылый.

Хочу опять тебя обнять,

Мой милый!

Твоя навек! Владей же мной,

Моим и телом и душой,

Наперекор родне постылой!

 

 

_Вместе

 

Всходи и заходи, светило дня!

Зажгитесь, звезды, ночь встречая!

Солнце любви восходит для меня,

Сияя.

Пока течет вода ручья,

Ты будешь, о любовь моя,

Сиять, не угасая!

 

1797

 

КОРИНФСКАЯ НЕВЕСТА

 

 

Из Афин в Коринф многоколонный

Юный гость приходит, незнаком,—

Там когда-то житель благосклонный

Хлеб и соль водил с его отцом;

И детей они

В их младые дни

Нарекли невестой с женихом.

 

Но какой для доброго приема

От него потребуют цены?

Он — дитя языческого дома,

А они — недавно крещены!

Где за веру спор,

Там, как ветром сор,

И любовь и дружба сметены!

 

Вся семья давно уж отдыхает,

Только мать одна еще не спит,

Благодушно гостя принимает

И покой отвесть ему спешит;

Лучшее вино

Ею внесено,

Хлебом стол и яствами покрыт.

 

И, простясь, ночник ему зажженный

Ставит мать, но ото всех тревог

Уж усталый он и полусонный,

Без еды, не раздеваясь, лег,

Как сквозь двери тьму

Движется к нему

Странный гость бесшумно на порог.

 

Входит дева медленно и скромно,

Вся покрыта белой пеленой:

Вкруг косы ее, густой и темной,

Блещет венчик черно-золотой.

Юношу узрев,

Стала, оробев,

С приподнятой бледною рукой.

 

«Видно, в доме я уже чужая,—

Так она со вздохом говорит,—

Что вошла, о госте сем не зная,

И теперь меня объемлет стыд;

Спи ж спокойным сном

На одре своем,

Я уйду опять в мой темный скит!»

 

«Дева, стой, — воскликнул он, — со мною

Подожди до утренней поры!

Вот, смотри, Церерой золотою,

Вакхом вот посланные дары;

А с тобой придет

Молодой Эрот,

Им же светлы игры и пиры!»

 

«Отступи, о юноша, я боле

Непричастна радости земной;

Шаг свершен родительскою волей:

На одре болезни роковой

Поклялася мать

Небесам отдать

Жизнь мою, и юность, и покой!

 

И богов веселых рой родимый

Новой веры сила изгнала,

И теперь царит один незримый,

Одному распятому хвала!

Агнцы боле тут

Жертвой не падут,

Но людские жертвы без числа!»

 

И ее он взвешивает речи:

«Неужель теперь, в тиши ночной,

С женихом не чаявшая встречи,

То стоит невеста предо мной?

О, отдайся ж мне,

Будь моей вполне,

Нас венчали клятвою двойной!»

 

«Мне не быть твоею, отрок милый,

Ты мечты напрасной не лелей,

Скоро буду взята я могилой,

Ты ж сестре назначен уж моей;

Но в блаженном сне

Думай обо мне,

Обо мне, когда ты будешь с ней!»

 

«Нет, да светит пламя сей лампады

Нам Гимена факелом святым,

И тебя для жизни, для отрады

Уведу к пенатам я моим!

Верь мне, друг, о верь,

Мы вдвоем теперь

Брачный пир нежданно совершим!»

 

И они меняются дарами:

Цепь она спешит златую снять,—

Чашу он с узорными краями

В знак союза хочет ей отдать;

Но она к нему:

«Чаши не приму,

Лишь волос твоих возьму я прядь!»

 

Полночь бьет — и взор, доселе хладный,

Заблистал, лицо оживлено,

И уста бесцветные пьют жадно

С темной кровью схожее вино;

Хлеба ж со стола

Вовсе не взяла,

Словно ей вкушать запрещено.

 

И фиал она ему подносит,

Вместе с ней он ток багровый пьет,

Но ее объятий как ни просит,

Все она противится — и вот,

Тяжко огорчен,

Пал на ложе он

И в бессильной страсти слезы льет.

 

И она к нему, ласкаясь, села:

«Жалко мучить мне тебя, но, ах,

Моего когда коснешься тела,

Неземной тебя охватит страх:

Я как снег бледна,

Я как лед хладна,

Не согреюсь я в твоих руках!»

 

Но, кипящий жизненною силой,

Он ее в объятья заключил:

«Ты хотя бы вышла из могилы,

Я б согрел тебя и оживил!

О, каким вдвоем

Мы горим огнем,

Как тебя мой проникает пыл!»

 

Все тесней сближает их желанье,

Уж она, припав к нему на грудь,

Пьет его горячее дыханье

И уж уст не может разомкнуть.

Юноши-любовь

Ей согрела кровь,

Но не бьется сердце в ней ничуть.

 

Между тем дозором поздним мимо

За дверьми еще проходит мать,

Слышит шум внутри необъяснимый

И его старается понять:

То любви недуг,

Поцелуев звук,

И еще, и снова, и опять!

 

И недвижно, притаив дыханье,

Ждет она — сомнений боле нет —

Вздохи, слезы, страсти лепетанье

И восторга бешеного бред:

«Скоро день — но вновь

Нас сведет любовь!»

«Завтра вновь!» — с лобзаньем был ответ.

 

Доле мать сдержать не может гнева,

Ключ она свой тайный достает:

«Разве есть такая в доме дева,

Что себя пришельцам отдает?»

Так возмущена,

Входит в дверь она —

И дитя родное узнает.

 

И, воспрянув, юноша с испугу

Хочет скрыть завесою окна,

Покрывалом хочет скрыть подругу;

Но, отбросив складки полотна,

С ложа, вся пряма,

Словно не сама,

Медленно подъемлется она.

 

«Мать, о мать, нарочно ты ужели

Отравить мою приходишь ночь?

С этой теплой ты меня постели

В мрак и холод снова гонишь прочь?

И с тебя ужель

Мало и досель,

Что свою ты схоронила дочь?

 

Но меня из тесноты могильной

Некий рок к живущим шлет назад,

Ваших клиров пение бессильно,

И попы напрасно мне кадят;

Молодую страсть

Никакая власть,

Ни земля, ни гроб не охладят!

 

Этот отрок именем Венеры

Был обещан мне от юных лет,

Ты вотще во имя новой веры

Изрекла неслыханный обет!

Чтоб его принять,

В небесах, о мать,

В небесах такого бога нет!

 

Знай, что смерти роковая сила

Не могла сковать мою любовь,

Я нашла того, кого любила,

И его я высосала кровь!

И, покончив с ним,

Я пойду к другим,—

Я должна идти за жизнью вновь!

 

Милый гость, вдали родного края

Осужден ты чахнуть и завять,

Цепь мою тебе передала я,

Но волос твоих беру я прядь.

Ты их видишь цвет?

Завтра будешь сед,

Русым там лишь явишься опять!

 

Мать, услышь последнее моленье,

Прикажи костер воздвигнуть нам,

Свободи меня из заточенья,

Мир в огне дай любящим сердцам!

Так из дыма тьмы

В пламе, в искрах мы

К нашим древним полетим богам!»

 

1797

 

БОГ И БАЯДЕРА

 

 

Индийская легенда

 

Магадев, земли владыка,

К нам в шестой нисходит раз,

Чтоб от мала до велика

Самому изведать нас;

Хочет в странствованье трудном

Скорбь и радость испытать,

Чтоб судьею правосудным

Нас карать и награждать.

Он, путником город обшедшим усталым,

Могучих проникнув, прислушавшись к малым,

Выходит в предместье свой путь продолжать.

 

Вот стоит под воротами,

В шелк и в кольца убрана,

С насурмленными бровями,

Дева падшая одна.

«Здравствуй, дева!» — «Гость, не в меру

Честь в привете мне твоем!»

«Кто же ты?» — «Я баядера,

И любви ты видишь дом!»

Гремучие бубны привычной рукою,

Кружась, потрясает она над собою

И, стан изгибая, обходит кругом.

 

И, ласкаясь, увлекает

Незнакомца на порог:

«Лишь войди, и засияет

Эта хата, как чертог;

Ноги я твои омою,

Дам приют от солнца стрел,

Освежу и успокою,

Ты устал и изомлел!»

И мнимым страданьям она помогает,

Бессмертный с улыбкою все примечает,

Он чистую душу в упадшей прозрел.

 

Как с рабынею, сурово

Обращается он с ней,

Но она, откинув ковы,

Все покорней и нежней,

И невольно, в жажде вящей

Унизительных услуг,

Чует страсти настоящей

Возрастающий недуг.

Но ведатель глубей и высей вселенной,

Пытуя, проводит ее постепенно

Чрез негу, и страх, и терзания мук.

 

Он касается устами

Расписных ее ланит —

И нежданными слезами

Лик наемницы облит;

Пала ниц в сердечной боли,

И не надо ей даров,

И для пляски нету воли,

И для речи нету слов.

Но солнце заходит, и мрак наступает,

Убранное ложе чету принимает,

И ночь опустила над ними покров.

 

На заре, в волненье странном,

Пробудившись ото сна,

Гостя мертвым, бездыханным

Видит с ужасом она.

Плач напрасный! Крик бесплодный!

Совершился рока суд,

И брамины труп холодный

К яме огненной несут.

И слышит она погребальное пенье,

И рвется, и делит толпу в исступленье…

«Кто ты? Чего хочешь, безумная, тут?»

 

С воплем ринулась на землю

Пред возлюбленным своим:

«Я супруга прах объемлю,

Я хочу погибнуть с ним!

Красота ли неземная

Станет пеплом и золой?

Он был мой в лобзаньях рая,

Он и в смерти будет мой!»

Но стих раздается священного хора:

«Несем мы к могиле, несем без разбора

И старость и юность с ее красотой!

 

Ты ж ученью Брамы веруй:

Мужем не был он твоим,

Ты зовешься баядерой,

И не связана ты с ним.

Только женам овдовелым

Честь сожженья суждена,

Только тень идет за телом,

А за мужем лишь жена.

Раздайтеся, трубы, кимвалы, гремите,

Вы в пламени юношу, боги, примите,

Примите к себе от последнего сна!»

 

Так, ее страданья множа,

Хор безжалостно поет,

И на лютой смерти ложе,

В ярый огнь, она падет;

Но из пламенного зева

Бог поднялся, невредим,

И в его объятьях дева

К небесам взлетает с ним.

Раскаянье грешных любимо богами,

Заблудших детей огневыми руками

Благие возносят к чертогам своим.

 

1797

 

УЧЕНИК ЧАРОДЕЯ

 

 

Старый знахарь отлучился!

Радуясь его уходу,

Испытать я власть решился

Над послушною природой.

Я у чародея

Перенял слова

И давно владею

Тайной колдовства.

 

Брызни, брызни,

Свеж и влажен,

С пользой жизни,

Ключ из скважин.

Дай скопить воды нам в чане,

Сколько требуется в бане!

 

Батрака накинь лохмотья,

Старый веник из мочалы.

Ты сегодня на работе

Отдан под мое начало!

Растопырь-ка ноги,

Дерни головой!

По лесной дороге

Сбегай за водой.

 

Брызни, брызни,

Свеж и влажен,

С пользой жизни,

Ключ из скважин!

Дай скопить воды нам в чане,

Сколько требуется в бане!

 

Погляди на водоноса!

Воду перелил в лоханки!

И опять в овраг понесся

Расторопнее служанки.

Сбегал уж два раза

С ведрами батрак,

Налил оба таза

И наполнил бак.

 

Полно! Баста!

Налил всюду.

И не шастай

Больше к пруду!

Как унять готовность эту?

Я забыл слова запрета.

 

Я забыл слова заклятья

Для возврата прежней стати!

И смеется подлый веник,

Скатываясь со ступенек.

Возвратился скоком

И опять ушел,

И вода потоком

Заливает пол.

 

Стой, довольно,

Ненавистный!

Или больно

Шею стисну!

Только покосился в злобе,

Взгляд бросая исподлобья.

 

Погоди, исчадье ада,

Ты ведь эдак дом утопишь

С лавок льются водопады,

У порога лужи копишь!

Оборотень-веник,

Охлади свой пыл!

Снова стань, мошенник,

Тем, чем прежде был.

 

Вот он с новою бадейкой.

Поскорей топор я выну!

Опрокину на скамейку,

Рассеку на половины!

Ударяю с маху,

Палка пополам,

Наконец от страха

Отдых сердцу дам.

 

Верх печали!

О, несчастье!

С полу встали

Обе части,

И, удвоивши усердье,

Воду носят обе жерди!

 

С ведрами снуют холопы,

Все кругом водой покрыто

На защиту от потопа

Входит чародей маститый!

«Вызвал я без знанья

Духов к нам во двор

И забыл чуранье,

Как им дать отпор!»

 

В угол, веник.

Сгиньте, чары.

Ты мой пленник.

Бойся кары!

Духи, лишь колдун умелый

Вызывает вас для дела.

 

1797