ПРЕПОДОБНЫЙ МЕРКУРИЙ В РОЛИ СОЧИНИТЕЛЯ РОМАНОВ

 

 

Что-то аббаты твои говорят, как французские сводни,

Что-то и сводни твои больно в латыни бойки.

 

 

ЗОЛОТОЙ ВЕК

 

 

Правда ль, что в целом лучшает с веками людская порода?

В целом — возможно. Не будь целое суммой частей.

 

 

ЭРОТ — ШКОЛЬНЫЙ УЧИТЕЛЬ

 

 

Если учитель зудит — это плохо. Но разве не хуже,

Если зудит у него, чуть на детей поглядит!

 

 

УГРОЗА

 

 

Лисам хвосты подпалишь да пошлешь их к филистерам в поле —

Испепелится дотла жатва бумажная их!

 

 

БОЛТУНУ И ЛЬСТЕЦУ

 

 

Больно крикливы, назойливы, больно нахальны вы оба.

Больно вас тяжко терпеть. Жалить вас больно — не жаль.

 

 

АМВОН И ЭШАФОТ

 

 

Пылкую речь произнес отец преподобный с амвона.

Можно сказать, воспарил. Жаль, не добавить: повис.

 

 

НЕМЕЦКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР

 

 

Нацией стать — понапрасну надеетесь, глупые немцы,

Начали вы не с того — станьте сначала людьми.

 

 

СОВРЕМЕННЫЙ ПОЛУБОЖОК

 

 

Ты, Геркулес христианский, решил уничтожить титанов.

Что ж помешало тебе? Мощь олимпийских богов!

 

 

КАК ВЫРАСТИТЬ СТИХИ НА НЕМЕЦКОЙ ПОЧВЕ

 

 

Немцам — стихи?.. Недоверчивы немцы, пугливы и глухи.

Забарабаньте в окно, — может, пойдут отопрут.

 

 

ЛЕВИАФАН И ЭПИГРАММЫ

 

 

Грозно ты, чудище, — в море, а в небо за нами не зарься.

Вся твоя, Левиафан, сила — в обилье воды.

 

 

НЕМЕЦКИЙ ШЕДЕВР

 

 

В этих стихах — совершенные образы, мысль и движенье

Строф; недостаток один: эти стихи — не стихи.

 

 

ПОРЯДОЧНЫЕ ЛЮДИ

 

 

«Все над стихами ты нашими шутишь, безжалостный?» — Слава

Богу, что ваши стихи — самое худшее в вас.

 

 

СВЕЖИЕ НОВОСТИ ИЗ РИМА

 

 

— В Риме, я слышал, художники пишут пространство и время.

— Ну? Значит, скоро начнут там добродетель — плясать.

 

 

ЯЗЫКОВЕД

 

 

Анатомируя слово, ты труп рассекаешь бездушный,

Жизнь и красу не задев скальпелем грубым своим.

 

 

ПУРИСТ

 

 

Всем иностранным словам ты успешно подыщешь замену

Был ты доселе Педант, стал ты теперь — Крохобор.

 

 

СПОР В КОМПАНИИ

 

 

Стоит ли спорить, друзья, если точки соприкосновенья

Спорны. Бесспорно одно — смерть прикоснется ко всем.

 

 

К**

 

 

Как мне спорить с тобой? Для серьезности ты — легковесен,

Для легковесности — глуп, а для насмешки — тяжел.

 

 

НАПОМИНАНИЕ

 

 

Глупость есть глупость! Хоть сотню, хоть тысячу раз повторю вам:

Глупость из уст мудреца — то же, что глупость глупца.

 

 

ЕЖЕЛИ

 

 

Ежели краеугольную глупость заложишь в фундамент,

Больше построй этажей, чтоб основание скрыть.

 

 

ПРЕТЕНЗИИ К ПОЭЗИИ

 

 

«Облагораживай нас!..» — Так! значит, сами хотите,

Чтобы вас розгой сырой снова и снова секли.

 

 

«МОДНАЯ ФИЛОСОФИЯ»

 

 

— Мода!.. Да полно! Когда человек, не довольствуясь старым,

Нового ищет, — глупец злобно о моде твердит.

 

 

ЗРЕНИЕ И ОСЯЗАНИЕ

 

 

Не дотянулся слепец — так кричит, что и нет этой вещи,

А дотянулся б хоть раз — всю бы изгадил в грязи.

 

 

УМЫСЕЛ И ЗАМЫСЕЛ

 

 

Косных и злобных язвите, будите погрязших во грезах,

Лживых дразните, стихи, но почитайте добро.

 

 

ВААЛОВЫ СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛИ

 

 

Вольность святая! Свобода! Стремленье людей к совершенству!

Сам бы во храм поспешил, будь там другие жрецы…

 

 

ОТВРАЩЕНИЕ

 

 

Прочь, лицемеры! Но первым пускай убирается тот, кто

Грубость под правду рядит, пряча лукавство и ложь.

 

 

ПАТРИОТ

 

 

«Ах, конституция! Чудо!» — И верно. Но, хилый и бледный,

Прежде чем грезить о ней, вспомни хотя бы свою.

 

 

ФИЛИСТЕРАМ

 

 

Глядя на бабочек, вспомните гусениц: вашу капусту

Сильно попортят они, чуть ли не с блюда украв.

 

 

ДОМАШНИЙ УКЛАД

 

 

Прав, спору нет, садовод, когда с воробьями воюет.

Прав, но… природа не даст выиграть эту войну.

 

 

ГОМЕР ПО ВОЛЬФУ

 

 

«Спорили семь городов…» Как делить между ними Гомера?

Волки его раздерут, вольфы волкам подсобят.

 

 

РЕЙНЕКЕ ЛИС

 

 

«Рейнеке Лис? Да о нем ведь, я слышал, давно написали?»

— Но не поймали ж его! Здравствует Рейнеке Лис.

 

 

НАВЯЗЧИВОМУ

 

 

Раз навсегда хочешь вечную жизнь обеспечить поэту?

Лучше покой обеспечь, сгинувши раз навсегда.

 

 

РЕКЛАМА КНИГОТОРГОВЦА

 

 

Люди! спешите узнать, для чего вы живете на свете!

Ключ к этой тайне продам ровно за десять грошей.

 

 

ИСТИНА

 

 

Истину остерегись человек человеку поведать.

Сразу перекувырнут истину вниз головой.

 

 

ПРИЗНАНИЕ

 

 

Вслух этих строк не читай. Осмеял я глупцов, но, признаюсь,

Умникам здесь кой-каким тоже несладко пришлось.

 

ЛИРИЧЕСКОЕ

 

 

АМУР-ЖИВОПИСЕЦ

 

 

На скале сидел я ранним утром,

Пристально глядел в туман рассветный,

Точно холст, покрытый серым грунтом,

Вширь и ввысь он затянул окрестность.

 

Подошел ко мне какой-то мальчик

И воскликнул: «Что ты, друг любезный,

В полотно уставился глазами?

Иль навеки потерял охоту

Красками орудовать и кистью?»

На дитя взглянул я и подумал:

«Ишь, наставник у меня нашелся!»

 

«Так сидеть бездейственно и мрачно,—

Молвил мальчик, — выйдет мало толку.

Хочешь, я картину нарисую,

Научу, как пишутся картины?»

 

И тотчас же пальчиком искусным,

Розовым и белым, точно роза,

Быстро начал по холсту водить он,

Пальцем начал рисовать картину.

 

Наверху изобразил он солнце

В блеске ослепительно прекрасном,

Облака, с краями золотыми

В тех местах, где луч сквозь них пробился.

 

Трепетными, легкими мазками

Лес наметил, от росы блестящий,

А за лесом широко и вольно

Цепь холмов волнистую раскинул.

Без воды не обошлось в картине —

Написал и речку, так правдиво,

Будто солнце на воде сверкало,

Будто волны на песок плескались.

 

За рекой простерся луг с цветами,

На лугу зажглись, затрепетали

Зелень, пурпур, золото, эмали,

Россыпи рубинов и смарагдов.

А над всем — лазурный купол неба,

И вдали — синеющие горы.

Восхищенный, то на живописца

Я глядел, то на его картину.

 

«Ну, теперь ты видишь, — мне сказал он,

В этом деле кое-что я смыслю,

Но пора заняться самым трудным».

 

И тогда, с великим прилежаньем,

Написал он пальчиком искусным

На опушке леса, там, где солнце

Ярким светом зелень заливало,

Написал прелестную пастушку,

Стройную, в простом, открытом платье,

Синий взор и розовые щеки,

Розы-щеки, схожие по цвету

С пальчиком, который сотворил их.

«О дитя! — вскричал я. — У кого ты,

У какого мастера учился

Рисовать так верно и правдиво

И с таким высоким совершенством?»

 

Не успел еще договорить я,

Закачались ветви на деревьях,

Легкий ветер закурчавил воду,

Взвил косынку на кудрях пастушки,

И тогда, — о, как я изумился! —

Девушка ногой переступила,

Обернулась и пошла к утесу,

Где сидели я и мой учитель.

 

И когда все, все пришло в движенье,

Воздух, волны, листья, и косынка,

И сама красавица — о боги! —

Мог ли я недвижно, будто камень,

Усидеть на каменном утесе!

 

1787

 

«Купидо, шалый и настойчивый мальчик…»

 

 

Купидо, шалый и настойчивый мальчик,

На несколько часов просил ты приюта.

Но сколько здесь ночей и дней задержался,

И ныне стал самовластным хозяином в доме.

 

С широкой постели я согнан тобою,

Вот на земле сижу и мучаюсь ночью.

По прихоти своей очаг раздувая,

Ты зимний сжигаешь запас, и я тоже сгораю.

 

Посуду всю ты сдвинул, все переставил;

Ищу, а сам как будто слеп и безумен;

Нещадно ты гремишь; душа, я боюся,

Умчится, мчась от тебя, и дом опустеет.

 

1787

 

НОЯБРЬСКАЯ ПЕСНЯ

 

 

Стрелку, — но не тому, кто сед,

Кто правит солнца бег,

Скрывает мглой небесный свет

И шлет нам первый снег,—

 

Но мальчику восторг певца!

Почтим того хвалой,

Кто ранит нежные сердца

Волшебною стрелой.

 

Он согревает мрак ночей

Порою зимних вьюг,

Дарит нам преданных друзей

И сладостных подруг.

 

Да вознесем его к звездам,

Чтоб вечно меж светил

Он, светлый, улыбаясь нам,

Всходил и заходил.

 

1783

 

ПОСЕЩЕНЬЕ

 

 

Нынче я хотел прокрасться к милой;

На замок закрыты были двери,

Но ведь ключ всегда при мне в кармане!

Дверь желанную открыл я тихо.

 

Я любимой не нашел в гостиной,

В спальне также не нашел любимой,

Наконец я тихо отворяю

Двери задней комнаты и вижу:

На диване спит она одетой.

 

За работой милая уснула,

Руки нежные на грудь сложила,

Выронив и спицы и вязанье.

К ней подсев неслышно, стал я думать,

Надо ли будить ее сейчас же,—

 

А меж тем смотрел, каким покоем

Полны были сомкнутые веки,

Тихой верностью дышали губы,

Прелесть на щеках была как дома,

И невинность с добротой сердечной

Грудь то опускали, то вздымали.

Сна божественный бальзам разнежил

Вольно разметавшееся тело.

 

Радостно смотрел я — и желанье

Разбудить ее сковала прочно

Радость тайною, но крепкой цепью.

Думал я: «Любимая, так, значит,

Даже сон, предатель всякой фальши,

Уличить ни в чем тебя не может,

Повредив во мненье друга хрупком?

Ведь сейчас глаза твои закрыты

И приворожить не могут взглядом,

Губы нежные не разомкнутся

Ни для слова, ни для поцелуя,

И распались колдовские кольца

Обвивающих меня объятий,

И, наперсница дразнящей ласки,

Нежная рука лежит недвижно.

Будь ошибкой то, чем ты мне мнишься,

Будь моя любовь самообманом,

Все бы мне сейчас могло открыться:

С глаз повязка спала у Амура».

 

Долго я сидел и любовался

Неподдельностью ее достоинств,

Радуясь моей любви, не смея

Той, что так мила во сне, коснуться.

 

Тихо положив два апельсина

И две розы рядом с ней на столик,

Ускользнул я прочь неслышным шагом.

Чуть глаза любимая откроет,

Пестрое увидит приношенье,—

Удивится, что попал подарок

В дом, а двери и не отпирались.

 

Ночью мы увидимся, мой ангел,

И мою сегодняшнюю жертву

Возместит твоя любовь мне вдвое!

 

1788

 

УТРЕННЯЯ ЖАЛОБА

 

 

О, скажи мне, милая шалунья,

Чем я виноват перед тобою,

Что меня измучила ты пыткой,

Что не держишь своего ты слова?

 

Ведь вчера ты, нежно пожимая

Руку мне, тихонько говорила:

«Да, приду, приду я завтра утром

В комнату к тебе, не сомневайся!»

 

Дверь свою прикрыл я осторожно

И ее проверил перед этим,

Радуясь, что петли не скрипели.

 

Что за ночь провел я в ожиданье!

Я не спал, все четверти считая,

И когда на миг я забывался,

Сердце, оставаясь неусыпным,

Прогоняло легкую дремоту.

 

Да, я ночь благословлял за то, что

Всех она заботливо укрыла.

Как я рад был тишине безмерной,

К тишине прислушивался жадно,

Не услышу звука ли откуда.

 

Если б одного мы с ней хотели,

Если б к одному стремились оба,

До утра б она не дожидалась,

В комнату мою давно пришла бы.

 

Пробежит ли кошка по карнизу,

Заскребется ли в углу мышонок,

Заскрипят ли в доме половицы,

Кажется: твои шаги я слышу,

Кажется: твою походку слышу.

 

Так лежал я долго, очень долго,

И рассвет уже забрезжил серый,

И то здесь, то там скрипело что-то.

Дверь ее? Или моя, быть может?

Приподнявшись, ждал я на постели

И следил за дверью в полусвете,

Ожидая, вот ее откроют.

Неподвижны были обе створки

И висели на безмолвных петлях.

 

День светлел все более и боле.

Дверь открыл сосед мой, уходивший

На свою поденную работу.

Слышал я, повозки загремели,

Отворили в городе ворота,

Разложили свой товар торговцы,

Наполняя рынок суматохой.

 

Вот уже и в доме заходили

Вверх и вниз по лестнице, звучали

Здесь и там шаги, скрипели двери,

Но не мог я, как от светлой жизни,

От своей надежды отказаться.

 

Наконец, когда уже и в окна

Солнце ненавистное проникло,

Я вскочил и в сад бежать пустился,

Чтобы слить горячее дыханье

С утренней прохладой благовонной

И тебя, быть может, там увидеть.

Но, увы, ни в липовой аллее,

Ни в беседке я тебя не встретил.

 

1788

 

КОФТСКИЕ ПЕСНИ

 

 

I

 

Пусть над глупцами ученые бьются,

Строгие трудятся учителя!

Мужи мудрейшие с нами смеются,

Нас наставляют, запомнить веля:

Вздорно глупцов призывать к исправленью!

Разума дети, доверьтесь реченью —

Дурня верней оставлять в дураках!

 

Мерлин-старик в лучезарной могиле

В дни, когда мы еще юными были,

В схожих со мной изъяснялся словах:

Вздорно глупцов призывать к исправленью!

Разума дети, доверьтесь реченью —

Дурня верней оставлять в дураках!

 

Индии ль светлые чуешь высоты,

В нильские ль темные спустишься гроты,—

Всюду услышишь в священных местах:

Вздорно глупцов призывать к исправленью!

Разума дети, доверьтесь реченью —

Дурня верней оставлять в дураках!

 

 

II

 

В путь! Покорствуй указанью!

Как ступать тропинкой правой,

Загодя учись, дружок!

На весах судьбы лукавой

Редко дремлет стерженек:

Приглядись к их колебанью!

Кто ты? Победитель новый?

Или сам в полон попался?

Гордым молотом поднялся

Или наковальней лег?

 

1787

 

ШТИЛЬ НА МОРЕ

 

 

Дремлют воды. Недвижимый

Словно скован кругозор,

И с тревогой корабельщик

Смотрит в сумрачный простор.

 

Иль не стало ветра в мире?

Мертвенная тишина.

Ни одна в бескрайней шири

Не шело́хнется волна.

 

1795

 

СЧАСТЛИВОЕ ПЛАВАНЬЕ

 

 

Взыграло на воле,

Раздернуло тучи

Эолово племя…

И свищет беду!

Взбодрился на вахте

Седой корабельщик:

«Налягте! Налягте!»

А волны все круче,

А дали все ближе —

Земля на виду!

 

1795

 

БЛИЗОСТЬ ЛЮБИМОГО

 

 

Мне о тебе горит над океаном

Поток лучей;

Мне о тебе мерцает светом странным

Во тьме ручей.

 

Мне виден ты, когда дрожит в тревоге

Над далью день,

Когда мелькнет и канет на дороге

Ночная тень.

 

Мне слышен ты, когда о брег пустынный

Волна стучит;

Иду тебя я слушать в те долины,

Где все молчит.

 

Ты здесь со мной. И даже в дальней дали

Я там, с тобой!

Заходит солнце. Звезд часы настали.

Где ты, друг мой?

 

1796

 

МУСАГЕТЫ

 

 

Часто зимними ночами

Я взывал к прекрасным музам:

«До зари еще далёко,

И нескоро день займется,

Но ведь мне в свой срок смиренно

Даст довольно света лампа,—

Пусть живит мое усердье

Вместо Феба и Авроры!»

Но тревожить не желали

Музы сон мой непробудный,

И вослед за поздним утром

Проходил весь день впустую.

 

А когда весна проснулась,

Соловьев просил я звонких:

«Соловьи, ударьте трелью

Под моим окном пораньше,

Оборвите сон, который

Мощно сковывает юных!»

Но певцы любви немолчно

Длили целыми ночами

Под окном свои напевы,

Сном забыться не давали,

Новым полнили томленьем

Вновь встревоженное сердце.

Шли часы, меня Аврора

Заставала крепко спящим

И с трудом будило солнце.

 

Наконец настало лето,—

И едва рассвет забрезжит,

Не дает мне спать настырность

Хлопотливой ранней мухи.

Не очнувшийся спросонок,

Прочь гоню ее с досадой,

А она садится снова

И зовет сестер бесстыдных.

Тут уж с век, смеженных сладко,

Поневоле сон слетает!

Бодро вскакиваю с ложа,

Муз возлюбленных ищу я;

Отыскав их в роще буков,

Ими я радушно встречен…

Многими часами счастья

Мухам гнусным я обязан;

Пусть за это вас, докучных,

Славит лира: вы, без спора,—

Истинные мусагеты!

 

1798

 

ПИТОМЕЦ МУЗ

 

 

Лугами, чащей леса

Иду, лихой повеса.

Пою средь бела дня.

И песне в лад сверкает,

Кружится и мелькает

Земля вокруг меня.

 

Дождаться бы мгновенья

Весеннего цветенья

И птичьей кутерьмы.

А коль наступят стужи,

Я буду петь не хуже

О радостях зимы.

 

Спою сто песен кряду

Во славу снегопаду,

Узорам на окне.

Я знаю — день настанет:

Опять земля воспрянет,

И снова быть весне.

 

Где молодость и шутки,

Готов не спать я сутки

И петь в любом краю.

Угрюмая девица

И та развеселится

Под музыку мою.

 

Без устали беспечно

Блуждаю бесконечно

Я, музой окрылен.

Влечет меня дорога.

Но как побыть немного

Мне с той, в кого влюблен.

 

1799

 

КУБОК

 

 

Как-то раз чеканный полный кубок

Я сжимал обеими руками,

Жадно пил вино, чтоб сладкой влагой

Все залить печали и тревоги.

 

Тут вошел Амур и, увидавши,

Как сижу я, улыбнулся скромно,

Словно про себя глупца жалея.

 

«Друг, я знаю, есть сосуд прекрасней, —

Стоит он, чтоб утопить в нем душу.

Что ты посулишь мне, коль тебе я

Дам его, другим нектаром полный?»

 

Слово он сдержал и, сердце Лиды

Нежностью наполнив, подарил мне

Ту, о ком я тосковал так долго!

 

Когда я твое сжимаю тело,

Когда с верных губ, не отрываясь,

Пью бальзам любви, давно хранимый,—

Так я говорю себе, счастливый:

 

«Из богов никто, кроме Амура,

Вылепить такой сосуд не в силах!

Форм таких не выковать Вулкану

Молотом разумным и послушным.

Пусть Лиэй по склонам густолистым

Самых опытных отправит фавнов

Выжимать отборнейшие гроздья,

Пусть следит за таинством броженья,—

Слаще не иметь ему напитка!»

 

1781

 

СОНЕТ

 

 

Тебе, поэт, вверяем долг священный

Идти в искусстве новыми путями:

Покорно шествуй мерными стопами,

Куда зовет наш опыт многоценный.

 

Ведь если дух неистов вдохновенный,

Нам любо обуздать его цепями;

Пусть совершенными дарит трудами,

Хотя волнуем страстью дерзновенной.

 

Хотелось бы и мне изведать тоже

Сонетов строгих гордую оправу,

Чтоб чувствам лучшим ризою облечься,

 

Но тщетно бьюсь удобным сделать ложе:

Мне цельным резать дерево — по нраву,

А здесь нельзя от клею уберечься!

 

1800?

 

ПРИРОДА И ИСКУССТВО

 

 

Природы и искусства расхожденье —

Обман для глаз: их встреча выполнима.

И для меня вражда их стала мнима,

Я равное питаю к ним влеченье.

 

Яви лишь честное, художник, рвенье!

Трудись размеренно, неколебимо,

Разумно в области искусств любимой —

Природа даст душе воспламененье.

 

Бывает так со всяким начинаньем:

Коль необуздан ум твой — будет тщетно

Стремление к высотам совершенства.

 

Их достигаешь сил всех сочетаньем;

Лишь в чувстве меры мастерство приметно,

И лишь закон свободе даст главенство.

 

1800

 

НЕЖДАННАЯ ВЕСНА

 

 

Впрямь ли настали

Вешние дни?

Солнце и дали

Дарят они.

 

Что это — нивы?

Луг или лог?

Всюду бурливый

Плещет поток.

 

В небе, в озерах

Блеск серебра

И златоперых

Рыбок игра.

 

Тучам вдогонку

Крылья шуршат

С ясной и звонкой

Музыкой в лад.

 

Роем веселым

По берегам

Лакомки-пчелы

Никнут к цветам.

 

Воздух как будто

Дрожью пронзен.

Сладкая смута

И полусон.

 

Ветры взыграют,

Куст всполошат

И прилетают,

Стихнув, назад —

 

В мягкие узы

Грудь оплести.

В помощь мне, музы,

Счастье нести!

 

В сутолке пестрой

Сам я не свой:

Легкие сестры,

Она — со мной!

 

1801

 

ТОМЛЕНИЕ

 

 

Что стало со мною,

Что в сердце моем?

Как душен, как тесен

Мой угол, мой дом!

В просторы, где тучи,

Где ветер всегда,—

Туда, на вершины,

Скорее туда!

 

Вон черные птицы

По небу летят.

О птицы, я с вами,

Ваш спутник, ваш брат!

Под нами утесы,

Под нами стена.

Ее ли там вижу?

Она здесь, она!

 

Идет и мечтает.

За нею, с небес,

Я птицей поющей —

В раскидистый лес.

Идет и внимает

Лесной тишине:

«Как сладко поет он,

Поет обо мне!»

 

Вечернее солнце

Холмы золотит.

Прекрасная дева

На солнце глядит.

Идет над рекою,

Зеленым лужком.

Пропала тропинка,

Стемнело кругом.

 

Но тут я звездою

Блеснул в вышине.

«Что светит так ярко,

Так ласково мне?»

Ты на небо смотришь,—

О, радостный миг!

К ногам твоим пал я,

Я счастья достиг!

 

1802

 

ВОЛШЕБНАЯ СЕТЬ

 

 

Что здесь вижу я? Сраженья?

Или игры? Или чудо?

Две пятерки юных братьев

Состязаются друг с другом,

Как волшебница велит им.

 

У одних — стальные пики,

У других — из быстрых нитей

Петли, чтобы в плен их гибкий

Сталь блестящая попалась.

 

Вот в неволю взяты пики,

Но в военном легком танце

Ускользают прочь проворно

Из сцепленья нежных нитей,

Что, едва одну отпустят,

Вмиг другую оплетают.

 

Так в бою, в борьбе, в победах,

В натисках и отступленьях

Сеть искусная плетется,

Белизной подобна хлопьям,

Чье паденье свет и тени

Делит сотнями оттенков,

Недоступных нашим краскам.

 

Кто получит одеянье,

Всех желанней? Кто отличен

Будет госпожой любимой,

Признанный ее слугою?

Мне счастливого удела

Знак достался, о котором

Тайно я мечтал. Отныне

Посвящен я в слуги милой.

 

Но покуда беззаботно

Я нарядом щеголяю,

Вновь беспечная десятка

Дружно, скрытно и прилежно

Тоньше сети ткет, сплетая

Лунные лучи, туманы

И ночной фиалки запах.

 

Не успев тенет заметить,

Попадает в них счастливец,

Нам же, прочим, остается

Поздравлять и прятать зависть.

 

1803

 

УТЕШЕНИЕ В СЛЕЗАХ

 

 

Скажи, что так задумчив ты?

Все весело вокруг;

В твоих глазах печали след;

Ты, верно, плакал, друг?

 

«О чем грущу, то в сердце мне

Запало глубоко;

А слезы… слезы в сладость нам,

От них душе легко».

 

К тебе ласкаются друзья,

Их ласки не дичись;

И, что бы ни утратил ты,

Утратой поделись.

 

«Как вам, счастливцам, то понять,

Что понял я с тоской?

О чем… но нет! оно мое,

Хотя и не со мной».

 

Не унывай же, ободрись,

Еще ты в цвете лет;

Ищи — найдешь; отважным, друг,

Несбыточного нет.

 

«Увы! напрасные слова!

Найдешь — сказать легко;

Мне до него, как до звезды

Небесной, далеко».

 

На что ж искать далеких звезд?

Для неба их краса.

Любуйся ими в ясну ночь,

Не мысля в небеса.

 

«Ах, я любуюсь в ясный день,

Нет сил и глаз отвесть.

А ночью… ночью плакать мне,

Покуда слезы есть».

 

1803

 

САМООБОЛЬЩЕНИЕ

 

 

Качнулся легкий тюль в окне

Моей соседки вдруг…

Она сейчас глядит ко мне,

Полна душевных мук.

 

Ей хочется узнать — мой гнев,

Что ревностью зажжен,

Погас ли в сердце, охладев,

Иль все пылает он?

 

Но нет, любовною мечтой

Был мой обманут взор:

То просто ветер озорной

Играет тканью штор.

 

1802/1803

 

СЧАСТЛИВЫЕ СУПРУГИ

 

 

Веселый дождик мая —

О нем молились мы,—

Ты видишь, дорогая,

Пролился на холмы.

И в голубом ненастье,

Что манит жадно взор,

Растет одно лишь счастье,

Живет любви простор.

 

Голубки в синем небе

Уже летят туда,

Где клонят влажный стебель

Фиалки у пруда.

За первыми цветами

Мы шли здесь по холмам.

И здесь впервые пламя

Пронзило сердце нам.

 

И вот органа звуки

Заслыша в добрый час,

Наш пастор свел нам руки,

Благословляя нас.

И лун и солнц так много

Послал нам счастья бог,

И с той поры дорогой

Весь мир нам в ноги лег.

 

И тысячи печатей

Скрепили наш союз

В лесу, на вольном скате,

В кустах, в приюте муз,

В пещерах под скалами,

В ущельях на реке,

Где сам Амур пред нами

Шел с факелом в руке.

 

Бродили мы в покое

И думали — вдвоем,

Но вот уже нас трое,

И вот мы вчетвером.

Нас пять. Нас шесть. За миской

Вся наша поросль тут:

Пожалуй, время близко —

И нас перерастут.

 

Там, в свежести долинной,

На берегу крутом,

Под липою старинной

Построен новый дом.

Кто трудится с зарею

У яблонь, у теплиц?

Не с юной ли женою

Наш сын, наш милый Фриц?

 

А там, где в злых утесах

Зажатая река

Свергает на колеса

Вспененные бока,

Кто всех милей и краше,

Кто труд ведет шутя?

То мельничиха — наше

Любимое дитя.

 

Смотри, кустарник колко

Вкруг церкви сплел намет,

Где горестная елка

На холмике растет

И где, к отчизне милой

Зовя наш смертный взгляд,

Родимые могилы

О вечном говорят.

 

Сверкают копья, латы,

И в грохоте мортир —

Смотри — идут солдаты,

Принесшие нам мир.

А впереди их кто же

С повязкой золотой?

Он так похож… О, боже,

То Карл, то наш герой!

 

И музыка и пенье,

Невеста смущена.

Сегодня обрученье

С ним празднует она.

На свадебные пляски

Спешат и стар и млад,

И наших младших глазки

В венках из роз горят.

 

Под флейты и свирели

Воскресли те года,

Когда и мы сумели

Сказать друг другу «да».

И чувствую я — скоро

С тобою мы вдвоем

Внучонка в сень собора —

И сына понесем.

 

1802

 

МАЙСКАЯ ПЕСНЬ

 

 

Меж лугов и дубрав,

Меж колосьев и трав,

У зеленой межи

Где путь милой?

Ну, скажи!

 

Не сидится

Дома ей;

Все резвится

Средь полей.

Весь в уборе

Майский луг;

На просторе

Милый друг.

 

Где над речкой, у скал,

Я ее целовал,

Где трава так нежна,

Что-то видно!

Не она?

 

1810

 

ВСЕПРИСУТСТВИЕ

 

 

Все возвещает тебя!

Восходит ли солнце — я верю:

Следом покажешься ты.

 

В сад ли сойдешь поутру —

И лилией, лилий белее,

Розой меж роз предстаешь.

 

В танце ли плавно скользишь —

С тобою кружатся планеты,

Звезды летят вкруг тебя.

 

Ночью — настала бы ночь! —

Сиянием ты побеждаешь

Месяца ласковый блеск.

 

Ласково блещешь и ты,

И служат тебе, мое солнце,

Месяц, планеты, цветы.

 

Солнце! Прекрасные дни

И мне подари, как даришь ты

Миру и вечность и жизнь!

 

1812

 

НАШЕЛ

 

 

Бродил я лесом…

В глуши его

Найти не чаял

Я ничего.

 

Смотрю, цветочек

В тени ветвей,

Всех глаз прекрасней,

Всех звезд светлей.

 

Простер я руку,

Но молвил он:

«Ужель погибнуть

Я осужден?»

 

Я взял с корнями

Питомца рос

И в сад прохладный

К себе отнес.

 

В тиши местечко

Ему отвел.

Цветет он снова,

Как прежде цвел.

 

1813

 

ДРУГ ДЛЯ ДРУГА

 

 

Рос колокольчик,

Цветок голубой,

Подняв головку

Над мягкой травой.

 

Сластена-пчелка

Пила его сок:

Ведь друг для друга

Пчела и цветок.

 

1814