Сказ о том, как Манас в обиде на отца покинул ханский трон и занялся земледелием

 

 

 

В Таласе доблестный Манас

Установил свой ханский трон,

Державу прочную создал.

К нему пошли со всех сторон

Жигиты храбрые служить,

Народ и землю защитить.

И каждому он дал коня,

Одежду, щит, копье и меч.

Искусству боя обучал,

Устроив скачки и борьбу,

Байге он щедро раздавал.

Кругом покой и тишина.

Растет трава, жиреет скот,

На склонах сам себя пасет,

К реке идет и воду пьет,

И нет особых с ним хлопот.

Теперь забота лишь одна:

Попить, поесть и погулять,

А ночью, глядя в небеса,

Все звезды вновь пересчитать.

И, как в народе говорят:

«Днем бешбармак, айран, кумыс,

А ночью тепленькая кыз» –

Вот так зажил теперь кыргыз!

Такое не стерпел Жакып –

За жизнь бороться он привык.

– На что копил, за что страдал?

Зачем наследника я ждал?

А сын мой труд не оценил.

Кумыс, забавы и арак,

Охота, скачки, бешбармак!

И что копил я и растил,

Манас по ветру все пустил!

Не думал, старый я дурак,

Что дело обернется так,

Что сын, пускай он даже хан,

Все промотает, как болван! –

Разгневался старик‑скупец,

Батыра славного отец.

– Когда при всех отец бурчал,

Никто ему не возражал.

Знать, я не нужен никому!

Когда был голод, нищета,

Я был всем нужен, как вода!

А как нажрались досыта,

Я стал им тут же не чета!

Пойду я по земле бродить,

Свои владенья обойду –

И там пристанище найду.

Забуду битвы и войну

И мирной жизнью заживу, –

Решил обиженный Манас.

И ночью, чтоб никто не знал,

Покинул трон свой и Талас.

Прошел Жаик и Беш‑Бука,

И в том краю, где Андижан,

Там, где поля, сады, луга,

Седого встретил старика.

– Зовут меня Бобо‑дыйкан,

По‑вашему – отец крестьян.

Узнал тебя я, хан Манас!

Ты свой народ от смерти спас,

Принес свободу и покой.

Теперь, сынок, пойдем со мной.

Ты помнишь, Алооке сказал,

Что в мире выживает тот,

Кто отберет или убьет?

Но есть другой к богатству путь

А это земледельца труд!

И могут божии сыны

Иметь богатства без войны,–

Сказал Манасу тот старик.

И два вола с одной сохой

Вдруг появились в тот же миг.

И начал эр‑Манас пахать,

Во чрево вспаханной земли

Горстями зерна стал бросать.

Всевышний бог Коке‑Тенгир

Слезами пашню оросил.

Щетиною самой земли

Пошли зеленые ростки,

И закачались колоски.

– Трудом ты доказал, Манас,

Что можно жить и без войны

Весь урожай себе возьми!

И не забудь про мой наказ! –

Сказал Бобо и сгинул с глаз.

 

 

В долинах рек, на склонах гор,

Среди калмыков и монгол

Жил хан онгутов Кабача.

А на просторах там паслись

Его несметные стада.

А конь Чубака Кок‑Ала

Догнать в галопе не дает,

Но если будет догонять,

То бесполезно убегать.

И если впереди Чубак,

Считай, разгромлен будет враг.

А если позади Чубак,

То крепок и надежен тыл.

Чубак Манасу с юных лет

Опорой, другом верным был.

А рядом с ним Сыргак лихой,

В дружине самый молодой.

Ни сна, ни отдыха в боях

Не знает доблестный Сыргак.

Он храбр и легок на подъем,

И если взялся за копье,

От смерти не уйдет никто.

Широк в плечах и коренаст,

Он бьется, смерти не боясь.

С улыбкой доброй на устах

К Манасу подъезжал Сыргак.

А рядом с ним батыр Бакай,

Он ясным и большим умом,

Богатым, острым языком

Любого может убедить,

Толпу любую усмирить,

Предугадает наперед,

Назавтра что произойдет.

Как острый глаз, во тьме ночной

Водил дружину за собой.

Когда идет он впереди,

Удачу и победу жди.

А если позади Бакай,

Крепка защита, так и знай!

Он в мирной жизни и в бою

Советом верным и умом

Манасу прочным был щитом.

И брата младшего Бакай

За дело может отругать –

Тот не посмеет возражать.

Когда к Манасу подошли

Дружина и старик Кыргыл,

Во гневе эр‑Бакай спросил:

– Скажи‑ка нам, племянник мой,

Как оценить поступок твой?

Оставив ставку и свой трон,

Как баба, бросившая дом,

Сбежал с Таласа ты тайком!

Хвала и честь тебе, мой брат,

Что ты трудом своим обрел

Лихого, доброго коня.

Но ты не пахарь! Ты боец!

Защитник родины святой!

И этот долг тебе, Манас,

Назначен Богом и судьбой!

Ты клятву дал земле о том,

Что будешь род свой защищать

Мечом булатным и щитом,

А не мотыгой и серпом!

В обиде к старому отцу

Решил ты клятве изменить –

Тебе такое не к лицу!

Добро придет, потом уйдет,

На смену новое придет!

Но если земли, где добро

С годами множилось, росло,

В другие руки вновь уйдут,

Захватчики добро и скот

В ладонях нам не принесут!

Никто нам землю не отдаст,

Запомни это, брат Манас!

И сорок воинов‑чоро

Смотрели молча на него.

Манас с повинной головой

В ответ ни слова не сказал.

Ну, а потом, махнув рукой,

Невольно зубы обнажил,

Свое смущенное лицо

Улыбкой доброй озарил.

И тут, как мощный ураган,

Разнесся хохот по горам.

От смеха сорока чоро

Чуть не оглох в округе скот.

Старик Кыргыл, до слез смеясь,

Чуть не порвал себе живот,

Он тут же, развязав чанач,

Кумыс батырам разливал.

И каждый, подойдя к вождю,

За плечи крепко обнимал,

А тот, растроганный вконец,

Их обнимал и целовал,

Огромной лапой, как медведь,

Смущенно слезы вытирал.

 

 

Сказ об Алманбете

 

 

 

Э‑эй!

Китаем правили тогда

Хан‑Каканчына сыновья:

Эсен, Кары, Алооке

И самый младший брат Азиз.

Однажды братья собрались,

Пришли к Эсену во дворец:

Азиза младшего женить

Они решили наконец.

Ему давно за двадцать пять,

Но до сих пор не может он

Себе невесту подобрать.

И повелел сам Эсенхан

Красивых девственниц собрать

С пятнадцати до двадцати –

На выбор высшей красоты.

От Хуанхэ до Иртыша,

И от Амура до Днепра

Красавиц писаных свезли

В Китай, на южный край земли,

Собрали в городе Бейжин

Для высшей красоты смотрин.

И вот по площади пошли,

Любуясь, девушки собой,

Одна прекраснее другой.

Но хан придирчивый Азиз

Смотрел угрюмо на девиц,

Пока почти что невзначай

Он не увидел Алтынай.

– Вот, наконец, и выбор мой!

Она и будет мне женой! –

Воскликнул радостно Азиз.

И тут же деву Алтынай

Ввела прислуга в хан‑сарай.

Платок с венцом надели ей,

И хан, взяв за руки ее,

Невестой объявил своей.

Ну, а потом узнали все,

Что Алтынай пришла сюда

Как байской дочери слуга.

Отец ее кыргыз‑бурут,

Родные братья Алтынай

В горах соседних скот пасут.

Но было все предрешено:

Азиз невесту выбрал сам,

А слово не меняет хан!

Вот так кыргызка Алтынай

Китайцу стала вдруг женой.

Видать, такая учесть ей

Была предписана судьбой.

Потом кыргызка Алтынай

Китайцу сына родила.

 

Сам Эсенхан на старость лет

Ему дал имя Алманбет.

Когда исполнилось шесть лет,

Отправлен был учиться он,

Где был учителем Аждар.

Учить детей имел он дар:

Как снег предупреждать и дождь,

И как, когда наступит зной,

Какой погоды ждать зимой.

Но главная учеба все ж

Была там связана с войной.

Учил их с детства сам Аждар,

Как строить армию свою,

Чтоб побеждать всегда в бою,

Владеть секирой и мечом,

Как биться на коне верхом,

И как владеть в бою копьем,

Как реку бурную пройти,

Как на разведку в ночь идти.

И, проучившись десять лет,

Домой вернулся Алманбет.

На поясе булатный меч,

В руке секира – айбалта,

Крепыш, красавец и атлет –

Таким он стал в шестнадцать лет.

Отец доволен был и рад:

Сын повзрослел, набрался сил.

Ему он тут же поручил

Вершить судебные дела.

И начал юный Алманбет

К суду виновных привлекать,

А тех, кто был не виноват,

На волю тут же отпускать.

Ни у кого не брал он мзду,

Всегда стоял за правоту.

Был рад ответчик и истец,

Что появился, наконец,

В народе праведный судья.

Однажды он пришел в зиндан,

Увидел скованных в цепях

Тюркоязычных мусульман.

Семья на собственных полях

Растила, продавала чай,

Но был в стране неурожай.

Семья не заплатила в срок

Зекет – положенный налог.

Сын Алооке хан Конурбай

Забрал у них весь урожай,

Семью велел арестовать

И до суда не выпускать.

Судья свой вынес приговор:

Семью на волю отпустить!

Весь урожай им возвратить!

Налог немедля заплатить!

Конура – сына Алооке

И всех других предупредить!

Самоуправство прекратить!

Узнав об этом, Конурбай

К Алме примчался в хан‑сарай

И начал на него кричать:

– Ты, недоношенный бурут,

Как смеешь ханских сыновей

Наказывать и поучать?

Вот соберутся все, придут,

Башку тебе здесь оторвут!

Верни мне чайный урожай!

Своих неверных мусульман

Отправь немедленно в зиндан! –

Орал во гневе Конурбай.

– Ты по отцу мне кровный брат!

Как смеешь на меня орать?!

Народ свой грабишь ты, как вор!

Отцов ты наших не позорь!

Я не позволю, чтобы ты

Позорил ханскую семью!

И алчность ты уйми свою!

Иначе вызову тебя

На эр‑сайыш и там убью!

С тебя я выбью спесь и дурь!

Запомни это, хан Конур!

– Ты возомнил себя судьей!

Но здесь твой мусульманский бог

Тебя от смерти не спасет!

Башку от тела отсеку

И в грязном тазике с мочой

Я Эсенхану отнесу! –

И меч свой обнажил Конур.

Но Алманбет опередил:

Секирой он нанес удар.

Конур успел подставить щит,

Иначе был бы он убит.

Он тут же бросился бежать.

Алма хотел его догнать

И там на месте доконать.

Но конь Конура Алгара

Имел как будто два крыла:

Умчал от смерти седока.

Конур примчался во дворец

И Эсенхану доложил,

Что мусульманин Алманбет

Предатель наглый и подлец.

При всем народе без причин

Ругает ханов Каканчин.

Все потому, что Алманбет

Степной волчицей был рожден

И мусульманом был с пелен.

Видать, как волка ни корми,

Он все равно уходит в степь.

Пока не поздно, надо сбить

С бурута наглого нам спесь!

Иначе, верь мне, брат Эсен,

Зла натворит немало здесь!

Во гневе страшном Алманбет

Влетел к Эсену во дворец.

– Мой хан, доколе Конурбай

Глумиться будет надо мной?

Тогда зачем, скажите мне,

Назначен в ханстве я судьей?

Но Эсенхан был молчалив.

Невнятно промычав, как вол,

Поднялся с трона и ушел.

И Алманбет был оскорблен!

Он раньше думал, что Эсен

Прозорлив, честен и умен,

Теперь же убедился в том,

Что хан, как подлый Конурбай,

Хитрец, хапуга, краснобай!

И он решил его убить,

Всю власть в Китае захватить

И Конурбаю отомстить.

Когда продуман был весь ход:

Кого подкупит, как убьет

И как престол себе возьмет,

Вдруг вышла как бы невзначай

Дочь Эсенхана Бурулча,

Собой прекрасна и стройна.

И нежно молвила она:

– О вас слыхала я давно,

И вами я восхищена.

За правду, честь и доброту

Стоять умеете, судья,

Но вас предупреждаю я:

Не верьте своему отцу!

Отец родной мой Эсенхан

Азизу – брату своему

Под страхом смерти приказал,

Чтоб вас он собственной рукой

Убил и в землю закопал.

И тут же мой отец сказал:

– Твой сын с рожденья мусульман,

Не даст он жить спокойно нам!

Алма был этим поражен:

Что будет так, не думал он.

К тому же тайно и давно

Был в Бурулчу судья влюблен.

– О, Бурулча, прости меня!

Я видел здесь тебя не раз,

Мечтал послать к тебе отца –

Боялся получить отказ.

О, Бурулча, любовь моя!

Сейчас безумно счастлив я!

Пусть даже смерть мне здесь

грозит,

Я без тебя не буду жить!

– О нет, мой милый, уходи

И жизнь свою ты сохрани!

Отец мой стар, не вечен он,

Когда уйдет он в мир иной,

В Бейжине будет хан другой –

Вернуться сможешь в край родной,

Забрать меня к себе домой.

И счастье возвратится к нам,

И будем жить, растить детей

С тобой на родине своей.

Чтоб был ты счастлив, мною рад,

Тебя до смерти буду ждать!

Прощай, Алма, любимый мой!

Тебя создатель пусть хранит, –

Сказала нежно Бурулча,

На шею своему Алма,

Надев буддийский талисман.

Был рад и счастлив Алманбет,

Что повстречал здесь Бурулчу –

Любовь заветную свою.

Но не поверил он тому,

Что Азиз‑хан, родной отец,

Желает гибели ему.

И Алманбет пришел к отцу

– Узнал о том, что Эсенхан

Вам приказал меня убить.

Задумал, видимо, старик,

Отца и сына загубить.

Все потому, что старый хан

Делиться властью не привык,

И для спасенья мы должны

Скорей его опередить!

Я подготовил все к тому,

Чтоб захватить Эсена трон! –

Сказал отцу во гневе он.

– Я знаю, Конурбай наглец,

Но он тебе по крови брат.

И если ты таким путем

Задумал власть себе забрать,

То ты предатель и подлец!

Свершить такой переворот

Тебя кровь матери зовет! –

Ответил сыну Азизхан.

Такое слышать от отца

Алма никак не ожидал,

Чуть было не убил его,

Но вовремя себя сдержал

И, спрятав в ножны свой кинжал,

Пришел он к матери своей

И все подробно рассказал.

– Ревнив отец твой Азизхан,

Подозревает он с пелен,

Что ты не от него рожден.

А может ты, как бог Иисус,

Небесным духом был зачат.

В моей утробе пережил

Для мусульман святой обряд

В честь обрезания – суннат.

Ты здесь, на родине своей,

На гибель, сын мой, обречен,

Ты никогда не будешь хан.

Ты для китайцев здесь всегда

Бурут степной и мусульман.

И жизнь свою чтоб сохранить,

Бежать отсюда надо нам

В родной, обетованный край,–

Сказала сыну Алтынай.

И поздно ночью мать и сын

Вдвоем покинули Китай.

Домчались до Великих стен,

Где пограничные посты.

Алма всю стражу разбросал,

Но мать родную Алтынай

Не смог от гибели спасти.

Когда Китай был позади,

Взошли на главный перевал,

Настигла меткая стрела,

Ее убила наповал.

И прах несчастной Алтынай

Предал Алма родной земле.

И прибыл Алманбет один

В далекий незнакомый край.