СОЛДАТ ДЕЛАЕТ ГЕНЕРАЛА, ПОЛКОВНИКА И БАРАБАНЩИКА

 

Солдат шел на родину и остановился у жидовки ночевать. Она его хорошо накормила и напоила. Лег спать, вынул хуй и положил его на ляжку. А еще до этого он купил на три копейки фольги и позолотил головку хуя. Жидовка увидала, будит солдата:

– Это что, солдатик, золотой?

– А это он получил награду: я хорошо могу работать генералов, полковников и барабанщиков.

– Солдатик, сделай мне, пожалуйста, генерала.

– Триста рублей.

– Ладно.

Отвалял солдат жидовку. Дочери жидовки солдат сделал полковника за двести рублей. Была у них еще воспитанница четырнадцати лет.

– Ей сделай барабанщика, солдатик.

– Сто рублей.

– Ради сиротства сделай за пятьдесят, солдатик.

– Ну, ладно.

Солдат залез на сиротку, а жидовка и дочь смотрят в щелку:

– Не обманул бы ведь дешево взял‑то.

Солдат начал заворачивать, сиротка и запердела.

– Нет, не обманул!

Успокоилась жидовка – только начал работать, а барабанщик уж забарабанил там!

 

ЗАЯЧИЙ ПАСТУХ

 

Был барин, у барина было три дочери. Приходит к нему мужик и просит милостыню.

– Экий молодой, а просишь? Работал бы.

– А что же я буду работать?

– А вот, возьмись у меня зайцев пасти, цена пятьдесят рублей в лето, а не пригонишь – голова с плеч.

Мужик взялся. Утром погнал зайцев в лес, зайчики разбежались, мужик сел, заплакал. Идет старичок и спрашивает:

– О чем, добрый молодец, плачешь?

– Как мне не плакать: сегодня мне обещали голову снести с плеч: взялся пасти зайцев, а они разбежались.

Старик говорит:

– Не плачь, зайцы прибегут.

Дал ему дудку.

– В эту дудку играй, зайчики к тебе прибегут.

Мужик поиграл, зайчики прибежали, он их домой пригнал. И стал гонять каждой день зайцев. Барину показалось невыгодно, надо рассчитать, а не знает как. А жена догадливее оказалась.

– Вот что, пошлем мы одну дочь, пускай она купит у него зайчика одного.

Дали дочери сто рублей, послали. Дочь приходит.

– Пастушок, продай зайца!

– У меня заяц не продажный, а заветный.

– А какой же завет?

– А сто рублей дашь да пизду подашь, так продам.

Та туда‑сюда, потом согласилась. Вот он ее отделал, деньги взял, зайца отдал. Та и пошла: мужик как в дудку поиграл, заяц от нее выскочил и убежал опять к пастуху.

Она пришла домой со слезами. Спрашивают дома.

– Да вот, я купила зайца, да за мной побежали солдаты, я и отпустила.

Вторая пошла, понесла двести рублей, третья дочь пошла, понесла триста рублей, а сама барыня четыреста рублей.

Барыня мужу сказала всю правду, как было дело.

– Надо тебе самому ехать на кобыле.

А барин говорит:

– На кобыле нельзя ехать, дрищет.

– Делать нечего, поезжай тихонько.

Вот барин сел и поехал. Приехал, спрашивает у мужика:

– Что, пастушок, продашь зайца?

– Нет, барин, у меня заяц не продажный, заветный.

– А какой же завет?

– Пятьсот рублей дашь да у кобылы жопу поцелуешь, так отдам.

– Что ты, как можно, дурак.

– Что делать – такой завет, а ты как хочешь.

Барин согласился, у кобылы под хвостом все обдристано, взял носовой платок, подтер, и поцеловал, и деньги отдал, и зайца взял и поехал. Пастух как в дудку сбацал, заяц от барина выскочил да к пастуху. Барин приехал ни с чем. С женой дома думает, как нам изжить этого мужика, а деньги взять. Жена и придумала: «А пусть сказки рассказывает, насказывает целый мешок».

Вечером пастух приходит, хозяин и говорит:

– Времени нынче много свободного, ты бы по вечерам сказок порассказывал.

– А во что сказывать‑то?

– А в мешок.

– Ну, неси мешок покрепче.

Пастух взял мешок и велел трем дочерям и барыне мешок за углы держать, а барина заставил сказки в мешок толкать, плотнее укладывать. Мужик стал рассказывать: «Живало‑бывало, живал‑бывал барин…» И стал тут их всех стыдить, как они к пастуху ходили. Как про первую дочь стал рассказывать, она и закричала:

– Ой, тяжело!

Потом и вторая убежала, и третья. Когда про барыню стал рассказывать, она и говорит:

– Довольно, полон мешок.

А про барина когда стал рассказывать, он кричит:

– Довольно, довольно, завязывай!

Барыня говорит мужу:

– Надо что‑то делать? Надо нам от него уехать.

Кучер стал повозку налаживать и пошел за конями, а пастух в ту пору под переплет повозки сел. Все сели и поехали; гнали, гнали, барин велел кучеру остановиться:

– Не бежит ли сзади?

Остановились, а пастух и кричит из‑под переплета:

– Барин, подожди, денег за пастушество не отдал.

Опять барин велел кучеру гнать. На станцию приехали, только что барин вышел, а пастух из‑под переплету выскочил и бежит навстречу, барин ему и остальные деньги за пастушество отдал.

 

ИСПОВЕДЬ

 

Жили мужик и баба. Мужик однажды говорит:

– Мяса хочу, давай корову зарежем.

Баба отвечает:

– И так бедно живем, а без коровы‑то как будем?

– Да ведь я мяса хочу!

– Ну, поди да укради.

– У кого украсть? У бедного жалко, у богатого запоры крепкие, никак не сломаешь.

– Ну, поди укради у попа.

Мужик у попа ночью корову взял и зарезал.

Поп думает: «Кто же это мою корову зарезал? Если кто из моих прихожан – узнаю. Придет великий пост, на исповеди покается». Пришел великий пост, тот мужик пришел на исповедь. Поп спрашивает то, другое. Мужик кается. Наконец поп спрашивает:

– Не воровал ли чего?

– Грешен, батюшка, украл корову.

– У кого?

– У тебя, батюшка.

– Ах, сынок, а ведь грех!

– Господь простит, батюшка, если покаешься, а я покаялся.

– Бог тогда простит, сынок, если всему народу покаешься.

– Ладно, батюшка, покаюсь.

Вышли к народу в церкви, поп говорит:

– Вот, миряне, слушайте, что будет говорить этот человек, тому верьте, то правда.

– Ладно, поверим.

Мужик‑исповедник говорит:

– Миряне, сколько у нас в деревне есть красных ребят, тех всех поп делал.

Поп испугался:

– Врет он, миряне, врет, не верьте ему!

 

ЦАРЬ И ГОНЧАР

 

Поп, да царь, да боярин собрались, надели одинаковое платье на себя, стали похожи друг на дружку и пошли странствовать. Идут да разговор между собой ведут. Царь спрашивает:

– Что на земле всего дороже?

Отвечает поп:

– На земле всего дороже, это жена хорошая.

– А ты, барин, что скажешь?

– Всего дороже много денег.

– А я считаю, всего дороже, – говорит царь, – это много ума.

Идут дальше, навстречу им гончар с горшками. Царь говорит:

– Гончар, подвези нас, весь расход покроется.

Стал гончар горшки складывать, сложил, развернул лошадь.

– Садитесь.

Ехали, ехали, зашла кобыла на лужочек, травку щипать стала. Гончар ухватил плеть:

– Ах ты, кобыла, дикая, как государь!

Кобыла повернула и опять по дороге пошла. Едут, спрашивает государь:

– Что, гончар, разве государь у нас дикий?

– А как государь не дикий, у бояр полный погреб денег лежит, а он все их жалует, а у другого, у бедного, кожу дерет да все подать берет.

– Гончар, есть люди, которые говорят: что на свете дороже всего, у кого жена хороша?

– А это, надо быть, так рассуждает, поп либо старец: те кто до хороших жен добираются.

Царь опять спрашивает:

– Есть люди, которые говорят: что дороже, у кого денег много?

– А это, говорит боярин или боярский сын, они, толстобрюхие, на денег жадные.

Опять царь спрашивает:

– Есть люди, которые говорят: что всего дороже, у кого ума много?

– А это царь, либо царской сын, это они считают умными себя.

Доехали до города и попросили лошадь остановить. Сошли все трое с саней и поблагодарили гончара за провоз, и говорит царь:

– Поезжай, гончар, со своими горшками в город, завтра горшки будут дорогие да не ошибайся, проси дороже.

Гончар привез горшки в город, а царь сделал пир на весь мир и приказал всем гостям по горшку в подарок нести. Народ бежит к царю на пир, а к гончару поворачивает за горшком. Продавал он сначала по пять, потом по десять рублей, дошло до пятидесяти, а потом по сто рублей, и все покупают, все раскупили, один горшок остался. Главный боярин бежит к царю на пир и поворачивает к гончару за горшком.

– Продай горшок.

– Не могу, нет больше, один есть, да себе надо.

– Сделай милость, уступи, я первый боярин.

– Я, пожалуй, уступлю, только сделай по‑моему: я в горшок насру, съешь – горшок твой.

– Так, высерись, я попробую, не могу не съесть?

Гончар посрал, насрал сполна. Съел барин.

Все собрались у царя, а гончара нет. Приходит и гончар на пир.

– Как же ты, гончар, сколько в тебе скупости, пожалел мне горшка принести, а привез сюда воз целый.

– Помилуйте, ваше царское величество, был самый лучший, боярин отбил, – меч ваш, а голова моя.

– Да ты за этот горшок много денег взял?

– Помилуйте, ваше царское величество, не взял.

– Да как же за что же тогда отдал?

– Да не даром же отдал, а сказать нельзя.

– Скажи.

– За то отдал, что мое говно съел.

– Узнаешь ли? Кто это сделал?

– Посмотрю, так может угадаю.

Посмотрел и увидел барина в переднем углу, самый главнейший боярин.

– Ну, который?

Он и показал пальцем. Призывает царь боярина к себе.

– Ты ли у гончара горшок за говно купил?

– Я, царское величество.

– И съел?

– Съел.

– Почему же ты говно съел?

– Потому, что я без горшка не смел явиться к вам.

– Да мне разве горшка надобно было? Мне надобно было гончара деньгами нацелить. Не было горшка, и так бы пришел. А ты теперь всю посуду и всех людей осквернил.

Взял царь, посадил боярина на ворота и расстрелял.

 

ПОП ТЕЛЕНКА РОДИЛ

 

Был‑жил прежде поп с попадьей, держали прислугу. У попа стал живот расти. Несколько месяцев у него растет и вырос большой. Сказали попу, что есть лекарка недалеко, так она отгадывает, какая болезнь в ком. Только надо вымочиться, она узнает по моче. Он помочился в горшок, работница понесла к лекарке в горшке. Шла дорогой, споткнулась, пролила мочу и стала плакать:

– Как теперь мне к попу явиться?

В это время увидела, что корова мочится, она взяла горшок и подставила, с этой мочой к лекарке и явилась. Лекарка и спрашивает ее:

– Что это, неужели моча попова?

– Конечно, эта моча попова, – отвечает прислуга.

– Так вашему попу скоро родить быка.

Она вернулась назад и говорит попу, что «вам, батюшка, скоро родить теленка, быка».

– Попадья, ты приготовь мне с утра хлеб, а я уйду завтра из дома, мне будет здесь родить стыдно.

Она приготовила хлеба, он и ушел. Шел, по дороге увидел – мертвое тело мужика лежит. У мужика сапоги были хорошие, а у попа топор с собой был, он ноги и отрубил, в котомку их и положил. Приходит на ночлег в большое семейство, положили его спать на лавку. Он спал очень крепко, ничего не слышал. А у этих у хозяев в это время телилась корова, принесла быка; у них в хлеву было холодно; они этого быка принесли на печку, положили греться. А поп не слышит ничего, и сами хозяева уснули очень крепко, а этот теленок с печки упал, да к попу на лавку и давай попа под жопу носом толкать. Поп проснулся от этого, спичку чиркнул, посветил, и увидел.

– Слава Богу, – говорит, – я хоть не дома родил, здесь, никто не узнает.

Поп встал тихонько, глаза перекрестил, из котомки сапоги вынул, на печку положил, а сам котомку за плечи, да тихонько ушел: хозяева не слышали. Поутру встали, попа нет, увидели на печке одни ноги поповы. Они думают, что теленок съел попа. Хозяйка крикнула мужиков, что «убейте теленка, теленок попа съел». Мужики враз убили и всему семейству говорят, что «никому не говорите, что теленок этакий был, попа съел». А поп домой прибыл с радостью к попадье своей, что «вот, говорит, лекарка чистую правду сказала», рассказал свое путешествие.

 

ПОП РОДИЛ ЖЕРЕБЕНКА

 

Поп с попадьей жили, детей у них не было. Поп и говорит:

– Почему это у нас нет детей? Давай роди.

Попадья говорит:

– Возьми да и роди.

Поп и додумался: сел на тыкву и давай высиживать. Куда ни поедет – и тыкву с собой, все сидит на ней. Вдруг его потребовал архирей срочно. Поп думает: «Надо тыкву взять, а то застынет».

Поехали с работником, а ехать было под гору. Говорит работнику:

– Давай, погоняй.

Работник прихлыстнул, лошадь и пошла быстро, а на дороге камень. Тарантас налетел на камень, поп долой из телеги, тыква у него из‑под жопы на камень – и раскололась. А под камнем сидел заяц – выскочил и побежал. Тыква раскололась, поп думает, что это его дитя – бежит за ним и кричит:

– Иго‑го, иго‑го! Коняшка, коняшка, постой, постой, я твоя мать.

Заяц побежал еще сильнее и убежал.