СОЛДАТ САМ СПИТ, А ХУЙ РАБОТАЕТ

 

Жил‑был мужик, у него была молодая хозяйка. Вот пришли в деревню солдаты и поставили к этому мужику в постояльцы одного служивого. Как легли они вечером спать все вместе: хозяйка в средине, а мужик с солдатом по краям. Мужик лежит да разговаривает с женою, а солдат улучил‑то времечко и стал хозяйку через жопу валять. Мужик разохотился было и сам на бабу слазить и хотел ее пощупать – хвать за пизду рукою и поймал солдатский хуй.

– Что ты делаешь, служивый?

А солдат храпит себе, будто спит крепким сном.

– Ишь какой служивый! – сказал мужик, – сам спит, а хуй в пизду направил.

– Извини, хозяин, и сам не знаю, как он туда попал!

 

СОЛДАТ

 

Долго подбирался солдат, как бы выебать хохлушку; вот и надумал и говорит хохлу:

– Хозяин! У тебя в доме много чертей, спать не дают! А ты как спал?

– Я, слава Богу, хорошо!

– Ну, я нынче с тобой лягу!

Хохлушка и говорит:

– Пусть с нами ляжет!

Хохол согласился. Вот сам хозяин лег с краю, хозяйку положил в середку к себе передком, а солдат улегся к стене и начал подталкивать хозяйку через жопу. Хохол протянул тихонько руку и ухватил солдата за хуй.

– А, сам спит, а хуяку пустил в чужую пиздяку!

– Что ты, чертов сын, ухватил меня за хуй? – закричал солдат, – я и жене твоей не позволю – не только тебе!

– А такая у тебя, господин, служба, пускаешь хуяку в чужую пиздяку?

– Да разве он лазил туда?

– Ишь какой! Да я его оттуда насилу вытащил!

– Экий блудливой шельма! Ну, намну ж я ему бока, не станет он у меня шляться по чужим дырам.

 

СОЛДАТ И ХОХЛУШКА

 

Ехал хохол с жинкою и сыном в город на волах, а солдат привязал на дороге кобылу к дереву и ебет ее.

– Что ты, москаль, делаешь?

– Да вот казенная лошадь заболела, так лечу!

А хохлушка думает:

– Верно, у него хуй большой! Ишь кобылу ебет! Взяла и села в телеге на край, колесо ударилось и в канаву. Хохлушка упала с телеги и кричит:

– Беги скорей за солдатом, я ушиблась!

Хохол побежал, догнал солдата:

– Москаль. Будь родной отец, помоги, пожалуйста, у моей хозяйки ушиб.

– Что делать, надо помочь твоему горю! Воротился солдат, хохлушка лежит на земле да стонет:

– Ай, батеньки, заболела.

– Есть ли у тебя, – спрашивает солдат хохла, – рядом чем телегу накрыть?

– Есть!

– Хорошо, давай сюда! Накрыл телегу и положил туда хохлушку.

– А есть ли у тебя хлеб‑соль?

– Есть. Солдат взял кусочек хлеба и посолил.

– Ну, хохол, держи волов, чтобы с места не трогались.

Хохол ухватил их за рога и держит, а солдат влез на телегу и давай еть хохлушку. Сын увидал, что солдат на матери лежит, сказал:

– Тятько, а тятько! Москаль мамку ебет.

– И то, сынок, кажись, ебет! Да нет, хлеб‑соль его не допустит!

Солдат отработал и вылез из телеги.

Хохлушка говорит:

– Ну, спасибо, москаль! Вот тебе карбованец.

Хохол достал кошелек, дает ему два карбованца:

– Спасибо, москаль, что жинку вылечил!

 

СОЛДАТ И ХОХОЛ

 

Стоял солдат у хохла на квартире и завязал отношения с его хозяйкою. Хохол заметил перестал ходить на работу; все сидит дома. Солдат пошёл на выдумку, переоделся в другую одежду, приходит вечером к хате и стучится в окно. Хохлушка спрашивает:

– Кто там?

А солдат отвечает:

– Бабу.

– Какую бабу?

– Какую хохол ебет! Что, хозяин дома?

– Зачем он тебе?

– Да вот появился указ всех хохлов перееть! Отпирай‑ка скорее двери!

Хохол испугался, не знает, куда деваться, схватил кожух, залез под лавку и укрылся тем кожухом. Хохлушка отперла двери и впустила солдата; вошел он в хату и кричит:

– Где же хозяин?

– Его нема дома!

Солдат начал искать его на печи, на полатях и по всем углам и наконец напал на хохла под лавкою.

– А это кто?

– Это теля.

А хохол услыхал и замычал по‑телячьи.

– Ну, коли нет хозяина, так сама ложись!

– Ах, Боже мой, нельзя ли обождать до другого раза, пока хозяин придет?

– Тебе хорошо – до другого раза, а мне надо обойти все избы, а не обойду – так триста палок в спину. Ложись‑ка скорее, мне с тобой некогда разговаривать.

Хохлушка легла, а солдат начал ее осаживать по‑свойски, до того припер ей, что аж запердела с натуги. Отвалял солдат и ушел из хаты. Хохол вылез из‑под лавки и говорит:

– Ну, спасибо тебе, жинка! Что за меня потрудилась! У тебя две дыры: в одну прет, в другую дух идет – и то ты не утерпела да запердела, а я, кажись, совсем усрался бы! Ох, жинка! Ты умна, а я еще умней; ты сказала теля, а я и замычал по‑телячьи!

 

БЕГЛЫЙ СОЛДАТ

 

Беглый солдат залез ночью к одному мужику в ригу и залег на сене спать. Только стал засыпать, слышит: кто‑то идет. Солдат испугался и залез под самую крышу. Вот пришла туда девка, а за нею парень; принесли с собою вина и разных закусок; поставили в угол, разделись и давай целоваться да любоваться. Парень повалил девку на сено и начал ее еть; девка подмахивает, а сама говорит:

– Ах, милый друг! Коли Бог даст, да рожу я ребенка – кто за ним присмотрит, кто его выходит?

А парень отвечает:

– Тот, кто над нами!

Как услыхал эти речи солдат, не вытерпел и закричал:

– Ах вы подлые! Вы ебетесь, а я за вас отвечать буду!

Парень тотчас вскочил с девки да бежать; девка тоже – давай Бог ноги!

А солдат слез наземь, забрал их одежду, вино и закуски и пошел своею дорогою.

 

СОЛДАТ И ПОП

 

Захотелось солдату попадью уеть; как быть? Нарядился во всю амуницию, взял ружье и пришел к попу на двор.

– Ну, батька! Вышел такой указ, велено всех попов перееть, подставляй свою сраку!

– Ах, служивый! Нельзя ли меня освободить?

– Вот еще выдумал! Чтоб мне за тебя досталось? Скидай‑ка портки поскорей да становись раком.

– Смилуйся, служивый! Нельзя ли вместо меня попадью уеть?

– Оно, пожалуй, можно‑то можно! Да чтоб не узнали, а то беда будет! А ты, батька, что дашь? Я меньше сотни не возьму.

– Возьми, служивый, только помоги горю!

– Ну, поди, ложись в телегу, а поверх себя положи попадью, я залезу и будто тебя отъебу!

Поп лег в телегу, попадья на него, а солдат задрал ей подол и ну валять на все корки.

Поп лежал‑лежал, и разобрало его; хуй у попа понатужился, просунулся в дыру сквозь телегу и торчит, да такой красный! А попова дочь смотрела, смотрела и говорит:

– Ай да служивый, какой у него хуй‑то здоровенный: матку и батьку насквозь пронизал, да еще конец мотается!

 

СОЛДАТ РЕШЕТИТ

 

Была свадьба у богатого мужика: женил он сына. И было у него пирование великое. Обвенчали жениха с невестой и спать уложили, а наутро подняли, поздравили с законным браком, потом накрыли молодых белою простынею и стали решетить (то есть дарить молодых дарами), всякий кладет денег сколько может! Вот все отрешетили, остался один солдат. Старик видит, что он лежит с похмелья и говорит:

– Что ж, служивый, встань да порешети молодых‑то!

Солдат встал.

– Решетить так решетить, – говорит, и идет без портков как спал, берется за решето, и прямо поднял простыню и давай решетить молодую через жопу.

– Служивый, – кричит свекор, – ты не так решетишь?

А молодая:

– Ничего, батюшка, пускай хоть так порешетит!

Отвалял ее солдат и полез на лавку. Вот свекру досадно стало, и говорит он девкам:

– Спойте‑ка солдату страшную песню!

Девки запели:

– Ах ты, солдат! По белу свету волочился, а решетить не научился!

– Ах вы, курвы, как умел, так и решетил.

 

ТЕЩА И ЗЯТЬ ДУРЕНЬ

 

Жил‑был мужик с бабой, у них была дочь. Нашелся жених, засватал девку и женился на ней. Случилось зятю быть у тещи в гостях на святках. Теща посадила его за стол и начала угощать. Поставила перед ним разных закусок, а сама зятя спрашивает:

– Послушай, сынок! У вас нынче какую животину к празднику забили?

– Да мой батюшка перед самым праздником поймал суку в амбаре и так ее прибил, что она уссалась и усралась. Насилу сука‑то вырвалась да бежать, а батька за нею вдогонку, нагнал ее у забора, когда она лезла в дыру, да и по пизде еще раз ударил!

– Ну, нажила себе умного зятя! – думает теща, – экое словечко сбухал. Больше ничего не спрошу у него.

 

БОЛТЛИВАЯ ЖЕНА

 

Жил‑был мужик, и захотелось ему испытать: можно ли, когда случится, сказать жене тайну или нет?

Захотелось ему раз до ветру, он пошел на двор и высрался. Воротился в избу, повесил голову и так тяжело вздыхает, будто что худое сделал! Стала баба его спрашивать:

– Что ты, или захворал? Какой только веселый был, а теперь ишь насупился!

– Эх, жена, молчи! – говорит мужик, – сам не знаю, перед добром или худом это со мною случилось!

Баба пристала:

– Скажи да скажи мне, что такое случилось?

– Сейчас ходил я, жена, до ветру. Только сел да перднул, как у меня из жопы вылетела одна сорока, вот я и думаю: к чему бы это такое было?

Как услыхала баба про сороку, тут же побежала к куме за каким‑то делом и давай ей рассказывать:

– Послушай, кума, что с моим мужем‑то вчера случилось: пошел он до ветру, только перднул, как у него из жопы вылетело две сороки, к чему бы это такое?

– Не знаю, кумушка!

Потолковали они, потолковали и разошлись. Кума побежала сейчас к своей куме, и говорит ей:

– Не слышала ты, кумушка Арина, что с Иваном‑то случилось? Ко мне жена его приходила и сказывала, что пошел он до ветру и только перднул один раз, как у него из жопы вылетело три сороки!

Кума Арина побежала к соседям и нахвастала, что пошел Иван до ветру, а у него из жопы вылетело четыре сороки. Чем дальше шло, тем больше сорок прибывало; как обошла весть всех деревенских баб, оказалось, что у мужика из жопы вылетело двенадцать сорок, и так пошла на него слава, что и показаться никуда нельзя! Кто ни попадется на глаза, каждый его спрашивает:

– Как это, брат, у тебя из жопы двенадцать сорок вылетело? Расскажи, пожалуйста!

 

ПОП РЖЕТ КАК ЖЕРЕБЕЦ

 

В некотором селе жил‑был поп, великий охотник до молодых баб, как только увидит, бывало, в окно, что мимо двора его идет молодка, сейчас высунет голову и заржет по‑жеребячьи. В этом же селе жил один мужик, у которого жена была очень хороша собой. И ходила она каждый день за водою мимо поповского двора; а поп только увидит ее – сейчас высунет в окно голову и заржет. Вот баба пришла домой и спрашивает у мужика:

– Муженек! Скажи, пожалуй, отчего это иду я за водой мимо попова двора, а поп на всю улицу ржет по‑жеребячьи!

– Эх дура баба! Это он тебя любить хочет! А ты смотри, как пойдешь за водой и станет поп ржать по‑жеребячьи: иго‑го, ты ему сама заржи тонким голосом: иги‑ги. Он к тебе сейчас выскочит и попросится ночевать с тобой; ты его и замани; вот мы попа‑то и обработаем; пусть не ржет по‑жеребячьи!

Взяла баба ведра и пошла за водой. Поп увидал ее из окошка и заржал на всю улицу: Иго‑го, иго‑го, а баба в ответ ему заржала: Иги‑ги, иги‑ги! Поп вскочил, надел подрясник, выбежал из избы, и к бабе:

– Что? Марьюшка! Нельзя ли того?..

– Можно, батька! Вот муж собирается в город на ярмарку, только лошадей нигде не добудет.

– Ты давно б сказала, присылай его ко мне, я дам свою пару лошадей, и с повозкой. Пусть себе едет!

Воротилась баба домой и говорит мужу:

– Так и так, бери у попа лошадей.

Мужик сейчас собрался – и прямо к попу, а поп давно его ждет.

– Сделайте милость, батюшка, дайте пару лошадок на ярмарку съездить.

– Бери, бери, свет!

Запряг мужик поповых лошадей в повозку, приехал домой и говорит жене:

– Ну, хозяйка! Я выеду за деревню, постою немножко да и назад. Пусть поп приходит к тебе гулять, а как я ворочусь да застучу в ворота – он испугается и станет спрашивать: Где бы спрятаться? Ты и спрячь его в этот сундук, что с голландской сажей стоит, слышь?

– Ладно!

Сел мужик в повозку и поехал за деревню, поп увидал и сейчас бросился к бабе.

– Здравствуй, Марьюшка!

– Здравствуй, батюшка! Теперь мы одни, погуляем! Садись‑ка за стол да выпей водочки.

Поп выпил рюмочку, и не терпится ему, поскидал с себя рясу, и сапоги, и портки – забирается на постель ложиться.

Вдруг как застучит у ворот. Поп испугался и спрашивает:

– Кто это, Марьюшка, стучится?

– Ах, батька! Ведь это мой муж домой приехал, кажись что‑то позабыл!

– Куда же мне спрятаться?

– А вон пустой сундук стоит в углу, полезай туда!

Поп полез к сундук и прямо попал в сажу; улегся там, еле дышит; баба сейчас закрыла его крышкой и заперла на замок. Вошел мужик в избу. Жена и спрашивает:

– Что воротился?

– Да позабыл захватить сундук с сажею; авось на ярмарке‑то купят, пособи‑ка на повозку снести.

Подняли они вдвоем сундук с попом и потащили из избы.

– Отчего он такой тяжелый? – говорит хозяин, – кажись, совсем порожний, а тяжел!

А сам тащит‑тащит да нарочно об стену или об дверь и стукнет: поп катается в сундуке и думает: Ну, попал в добрый капкан!

Втащили на повозку; мужик сел на сундук и поехал на поповых лошадях в город; выехал на дорогу, как стал кнутом помахивать да коней постегивать – помчались они во весь дух! Вот едет ему навстречу барин и говорит лакею:

– Поди, останови этого мужика да спроси – куда так шибко гонит?

Лакей подбежал и кричит:

– Эй, мужичок! Постой, постой!

Мужик остановился.

– Барин велел спросить, что так шибко гонишь?

– Да чертей ловлю, оттого шибко и гоню.

– Что же, мужичок, поймал хоть одного?

– Одного‑то поймал, а за другим гнался, да вот ты помешал! Теперь за ним не угонишься.

Лакей рассказал про то барину: так и так, одного черта мужик поймал!

Барин сейчас к мужику:

– Покажи, братец, мне черта; я сроду их не видывал!

– Дашь, барин, сто рублей, покажу.

– Хорошо, – сказал барин.

Взял мужик с барина сто рублей, открыл сундук и показывает, а в сундуке сидит поп – весь избитый да вымазанный в саже, с растрепанными патлами.

– Ах какой страшный! – сказал барин, – как есть черт! Волосы длинные, рожа черная глаза так и выпучил!

Потом мужик запер своего черта и опять поскакал в город, приехал на площадь, где была ярмарка, и остановился.

– Что, мужик, продаешь? – спрашивают его.

– Черта! – отвечает он.

– А сколько просишь?

– Тысячу рублей.

– А меньше как?

– Нет! Одно слово – тысячу рублей.

Тут собралось около мужика столько народу, что яблоку упасть негде. Пришли двое богатых купцов, протолкались кое‑как к повозке.

– Мужик, продай черта.

– Покупайте.

– Какая цена будет?

– Тысяча рублей, да и то за одного черта, без сундука. Сундук‑то мне нужен, если еще поймаю черта, чтобы было куда посадить.

Купцы сложились и дали ему тысячу.

– Извольте получать! – говорит мужик и открыл сундук.

Поп как выскочит да бежать! Прямо в толпу бросился, а народ как шарахнет от него в разные стороны, так поп и убежал!

– Экий черт! К такому если попадешься, совсем пропадешь, – говорят купцы между собой. А мужик воротился домой и отвел к попу лошадей.

– Спасибо, – говорит, – батюшка, за повозку – славно торговал; тысячу рубликов зашиб.

После того баба его пошла за водой мимо попова двора, увидала попа и ну ржать: Иги‑ги‑ги.

– Ну, мать твою так! – сказал поп, – муж твой славно меня угигикал. С тех пор перестал поп ржать по‑жеребячьи.

 

ПОП

 

В некотором царстве, в некотором государстве жил поп, понравилась ему мужикова жена: как только пойдет она за водой с ведрами – он и начнет ржать, как жеребец. Вот раз идет она за водой, поп увидел и заржал; она себе тоже взяла да и заржала. Поп выбежал:

– Что, умница, нельзя ли нам с тобой познакомиться?

– Можно, батька, только надо уладить это дело!

Пришла домой и говорит мужу:

– Поп хочет со мной познакомиться, просится ко мне ночевать.

– Ну что ж? Пускай приходит, а я поеду пахать в поле, да вернусь и накрою его; небось что‑нибудь и слупим с него!

Поехал мужик в поле нарочно мимо попова двора.

– Куда, свет, едешь?

– Пахать, батюшка! Благословите на путь, на дорогу!

– Хорошее дело, – говорит поп. – Бог тебя Благословит!

А баба пошла сейчас за водой, повстречалась с попом и говорит:

– Ну, муж уехал пахать! Приходи батька, сегодня вечером; я тебе закуску приготовлю, а ты вина принеси…

Поп насилу вечера дождался; поскорее оделся, захватил в карман денег и бутылку вина и побежал к бабе.

Пришел.

– Здравствуй, умница!

– Здравствуй, батька!

Вынул поп бутылку, поставил на стол; закусили они и выпили как следует. Тут поп начал с бабой заигрывать, за титьки ее щупать, уж совсем на кровать тащит!

Да тут вдруг муж как застучит в окно:

– Открывай, жена! Что заперлась? Или женихов прячешь?

– Погоди, муженек, сейчас отопру.

Поп испугался.

– Куда же мне? Куда деваться‑то?

А баба ему говорит:

– Ты, батюшка, поскорей разденься да напяль на себя вот эту худенькую одежду и садись здесь у печки. Если муж про тебя спросит, я скажу: нищий ночевать попросился, я и пустила.

Поп сейчас стащил с себя рясу, оделся в изорванную одежду и сел у печки. Мужик вошел в избу.

– Что, муженек, рано воротился? Сказал: на три дня едешь.

– Да забыл бочонок с водою. А это что у тебя за человек?

– Это странник, попросился ночевать – я и пустила!

– Ну, хозяйка! Дай‑ка поужинать, а там и спать ляжем, завтра рано надо на пашню ехать.

Сел за стол и начал уписывать.

– Ты, может, винца выпьешь? – говорит жена.

– А разве есть?

– Есть, нынче ходила я к матушке, она дала мне целую бутылку.

Мужик подвыпил порядком и говорит попу:

– Садись, земляк, с нами ужинать!

Поп уставился и молчит.

– Эх, жена! Ходил он по белому свету, оброс весь бородою и перед людьми стыдно теперь показаться, видишь как боится!

Подай‑ка сюда ножницы, я ему бороду‑то обстригу!

Баба подала ножницы, мужик и остриг попу бороду догола. Потом сидел‑сидел да и выдумал:

– Эй, хозяйка! – говорит. – Ступай к попадье да попроси, чтоб пришла к нам закусить и выпить; она женщина хорошая! Ее можно угостить.

Побежала баба попадью звать, а та тому и рада; вскочила, оделась и пошла в гости.

– Что так долго, матушка? – спросил мужик.

– Какой ты быстрый! Чай сам не знаешь, какое собирание у поповой жены: пока умоется да оденется – хороший мужик десять верст уйдет!

– Ну, садись, матушка, закуси с нами и выпей с чем Бог послал: у меня сегодня праздник: корова бычка отелила!

И стал спаивать ее водкой; один стакан поднес, и другой, и третий.

– Пей матушка, за здоровье нашего бычка!

Так все вино и выпили.

– Жена! – говорит мужик своей хозяйке, – сходи‑ка в кабак да возьми‑ка еще полбутылки: я загулял сегодня!

Жена побежала в кабак, а мужик видит, что попадья захмелела, и стал у нее просить, чтоб дала ему поеть. Попадья отговаривалась, отговаривалась, никак не могла отговориться. Все мужик пристает:

– Дай, матушка! Я отродясь не пробовал попадьи.

– Где же мы ляжем? – спрашивает попадья, – ведь здесь нищий сидит!

– Ничего, пусть себе посмотрит! – сказал мужик, положил попадью на кровать и давай ее зудить.

Поп сидит, поглядывает да тяжело вздыхает. Только мужик окончил с попадьей дело, пришла жена его с водкой. Ну, тут опять выпили. Попадья распрощалась и ушла домой, а мужик лег с женою спать. И поп прилег на лавке будто спать, а сам выжидает время – как бы удрать, мужик нарочно и захрапел. Поп потихоньку вскочил да давай Бог ноги. Прибежал домой, насилу достучался, сбросил с себя тряпье и ложится к попадье. Вот попадья хвать его за бороду – а бороды‑то нет.

– Кто это, батюшка, тебя облупил?

– Да тот черт, что и тебя лупил! Тут попадья и язык прикусила.

 

ХИТРАЯ БАБА

 

Жил‑был мещанин, у него была хорошая жена. Жили они и прожил лея. И говорит жена мужу:

– Надо нам с тобой поправить положение, чтоб было чем свои головы прокормить.

– А как поправить?

– Уж я придумала, только не ругай меня.

– Ну делай, если придумала.

– Спрячься‑ка, – говорит жена, – да выжидай. Я найду и приведу к себе гостя, ты и застукаешь нас. С этого дела мы и поимеем хоть что‑то.

– Ну, хорошо.

Вот взяла она короб, насыпала сажею и поставила на полатях, муж спрятался, а жена напудрилась, нарумянилась, убралась и вышла на улицу, да и села возле окошечка такая наряженная! Немного погодя едет мимо верхом на лошади поп. Подъехал близко и говорит:

– Что, молодушка, нарядилась, или у тебя праздник какой?

– Какой праздник! С горя нарядилась! Теперь я одна дома.

– А муж где?

– На работу уехал.

– Что ж, голубушка, твоему горю помочь можно; пусти‑ка меня к себе в гости, так и не будешь одна ночь коротать!

– Милости просим, батюшка!

– Куда же лошадь девать‑то?

– Веди на двор, я велю батраку убрать ее.

Вот вошли они вдвоем в избу.

– Как же, голубушка, надо вперед выпить; вот деньги, посылай за вином.

Принес батрак им целую бутылку водки, они выпили и закусили.

– Ну, теперь пора и спать ложиться, – говорит поп, – поваляемся да и поебемся немножко!

– Послушай, батюшка! Если грешить так грешить: раздевайся догола; так веселее!

Поп разделся донага и только улегся на кровать, как муж застучит громко‑громко.

– Ох, беда моя! Муж воротился! Полезай, батюшка, на полати и спрячься в короб.

Поп как был голый, так и вскочил в короб и улегся в саже.

А муж идет в избу да ругается.

– Что ты, мать твою разэдак! Дверь долго не отворяешь?

Подошел к столу, выпил водки стакан и закусил; вышел потом из избы и опять спрятался, а жена поскорей на улицу и села под окошечком.

Едет мимо дьякон. С ним то же случилось. Как застучал муж, дьякон, раздетый догола, чебурах в короб с сажею и прямо попал на попа.

– Кто тут?

– Это я, – говорит поп шепотом.

– А ты, кто?

– Я, батюшка, дьякон.

– Да как ты сюда попал?

– А ты, батюшка, как?

– Уж молчи, чтоб хозяин не услыхал, а то беда будет!

Потом таким же образом заманила к себе хозяйка и дьячка. Очутился и он в коробе с сажей, ощупал руками попа и дьякона:

– Кто здесь?

– Это мы, я и отец дьякон, – говорит поп, – а ты, кажись, дьячок?

– Точно, батюшка!

Наконец пошла хозяйка на улицу и звонаря заманила. Звонарь только разделся, как раздался шум и стук; он бултых в короб:

– Кто тут?

– Это я, мы с отцом дьяконом и дьячком. А ты, кажись, звонарь?

– Так точно, батюшка!

– Ну, теперь весь причт церковный собрался!

Муж вошел и говорит жене:

– Нет ли у нас сажи продажной? Спрашивают, бывает купить хотят.

– Пожалуй, продавай, – говорит жена, – на полатях целый короб стоит.

Взял он с батраком, взвалили этот короб на телегу и повезли по большой дороге.

Едет барин:

– Сворачивай! – кричит во всю глотку.

– Нельзя, у меня черти на возу!

– А покажи, – говорит барин.

– Дай пятьсот рублей.

– Что так дорого?

– Да если открою короб, только и видел их: сейчас уйдут!

Дал ему барин пятьсот рублей. Как открыл он короб – как повыскочил оттуда весь причт церковный. Да во всю прыть бежать – настоящие черти, измазанные да черные!