Франко — духовный отец июльского мятежа

 

Мы считаем совершенно бес­спорным, что после попытки завла­деть властью 17 февраля 1936 года путем уловки с объявлением воен­ного положения и зондажа наст­роения генералов, которых Франко хотел привлечь на свою сторону, он пришел к выводу, что армия не была ни достаточно надежной, ни достаточно зрелой для его целей. И что отныне следует действовать другими методами. Ошибка, кото­рую он совершил, чуть ли не по­просив  правительство  доверить

68

ему ключи переворота, ни в коем случае не должна повториться. От­сюда обращение к тактике выжида­ния, двойной игре, подпольной деятельности.

Общее суждение, вынесенное Франко о целях и средствах сверже­ния Народного фронта и респуб­лики, объясняет его поведение с марта по июль. Поведение, отме­ченное осторожностью и лавирова­нием, а отнюдь не «колебаниями», как утверждали иные из его био­графов.

Франко не колебался в осущест­влении своего замысла. Он выжи­дал, выбирал благоприятный час, заручался всякого рода гарантия­ми, в том числе денежными, ко­торые дал ему каталонский мил­лиардер Хуан Марч, на случай, если он вынужден будет отправить­ся в изгнание; отвергал один за другим проекты и даже планы мя­тежа, казавшиеся ему слишком ри­скованными. Кроме того, он по­зволил себе роскошь не стремиться слишком рано к власти, зная, что устремившиеся первыми очень ред­ко первыми достигают ее.

Генерал Франко боялся, что сол­даты — в основном трудящиеся, принадлежавшие к рабочему клас­су и крестьянству (которые в боль­шинстве своем голосовали за На­родный фронт), — «не выступят», когда их призовут к мятежу. С дру­гой стороны, он отлично знал, что если мятеж пройдет успешно лишь в нескольких регионах полуост­рова, то остальные придется за­воевывать один за другим. В этом смысле единственные силы, на ко­торые Франко — «африканец» мог твердо рассчитывать, были марок­канские части, Терсио (Иностран­ный легион) и с некоторыми оговорками рекете Наварры. С этой точки зрения перевод Франко на Канарские острова не только не мешал ему, а, напротив, был чрезвычайно удобен; он оказывал­ся ближе к Марокко,  где его верный Ягуэ должен был в назна­ченный день поднять всех наемни­ков, которыми сам он так долго там командовал.

Попытаемся теперь проследить за хронологией развития заговора и отметить его главные моменты.

 

Первые шаги

 

Весь первый этап умещается в первой декаде марта. Он был прой­ден быстро. По очень простой при­чине: проект мятежа, разрабо­танный генералом Варелой, ко­торый действовал от имени гене­рала Санхурхо, отличался неве­роятным скудоумием. Франко и Мола, приглашенные в Мадрид на тайную встречу, вместе с пятью другими генералами ознакомились с этим планом.

Генерал Варела предлагал «за­хватить» в канцелярии военного министерства, расположенного в самом центре Мадрида, генерала Маскелета, запереть его и протеле­фонировать генералам, командую­щим гарнизонами, чтобы они «вы­сказались», то есть восстали про­тив правительства. Генерал Годед, которому тоже не терпелось начать действовать, поддержал Варелу и, сверх того, предложил захватить кортесы, взять приступом морское ведомство и объявить военное положение.

Этот переворот, по замыслу ис­ключительно мадридский, был от­вергнут Молой и Франко, которые возразили, что главные военачаль­ники (расквартированных в столи­це войск), от генералов авиации до генералов пехоты, верны прави­тельству и исход переворота был бы катастрофическим. Согласно Б. Феликсу Маису, доверенному лицу генерала Молы, опубликовав­шему в 1952 году свой опус «Вос­стание в Испании», заговорщики все же пришли к согласию в том, что касалось необходимости «под­готовить в наиболее короткий срок все гарнизоны к защите обществен­ного порядка».

Перед отъездом на Канарские острова Франко встретился все же с Хосе Антонио Примо де Риверой, вождем Фаланги, в доме своего шурина Рамона Серрано Суньера. То, что оба они при этом друг дру­гу сказали, нам известно от раз­личных биографов будущего каудильо. Хосе Антонио подчеркивал роль, какую сыграют его четыре тысячи фалангистов в уличных боях против милиции и бойцов На­родного фронта (бои эти должны были вызвать в стране неуверен­ность и создать атмосферу гра­жданской войны), а генерал Фран­ко сообщил своему собеседнику, что его доверенным лицом во всем, что касается координации сил мя­тежа, является Ягуэ, тогда коман­дующий Иностранным легионом в Марокко, один из палачей астурийского восстания, впоследствии один из самых жестоких генералов гражданской войны.

Затем оба расстались и больше никогда не встречались. Франко, прибыв пароходом 12 марта в Санта-Крус-де-Тенерифе (где, к слову сказать, его встретили всеобщей забастовкой протеста), останется на Канарских островах до само­го июльского мятежа; Хосе Анто­нио, арестованный в марте за раз­жигание гражданской войны, кон­чит дни в аликантской тюрьме (в ноябре 1936 года), приговорен­ный военным судом к смертной казни.

Глубоко разработанный отныне военный заговор сопровождался рядом покушений и убийств, орга­низованных «пистолерос» Фаланги.

12 марта Хименес де Асуа, де­путат-социалист, который был председателем комиссии Учреди­тельных кортесов 1931 года, гото­вившей проект закона об отделе­нии церкви от государства, едва избежал смерти.13 марта судья Мануэль Педрегаль, известный своими левыми убеждениями, был хладнокровно убит коммандос, специализировав­шимися на подобных подвигах. Че­рез несколько дней Эдуардо Ортега-и-Гассет (брат дона Хосе, из­вестного философа), первый гражданский губернатор Мадрида при Второй республике в 1931 году, стал жертвой убийц, заложивших несколько осколочных бомб в его доме.

На севере были убиты два редак­тора сочувствующих Народному фронту газет, в Сантандере и Сан-Себастьяне. Список этот можно было бы продолжить.

Словно недостаточно было про­литой крови, участники этой злове­щей игры применяли тактику, хо­рошо послужившую нацистским штурмовикам в последние дни Вей­марской республики, и старались, распространив эти методы на всю страну, ввергнуть ее в хаос, что по­зволило бы им потом оправдать свое вооруженное вмешательство необходимостью «охраны обще­ственного порядка».

Крупные землевладельцы, круп­ные промышленники еще больше обостряли лихорадочную обста­новку, то провоцируя социальные конфликты, то тормозя или даже блокируя производство, то вывозя за границу значительные капиталы.

В это же время генералы, всту­пившие в заговор против республи­ки, придали своему предприятию международный характер, обра­тившись за поддержкой к фашист­ским государствам — Третьему рей­ху и Италии Муссолини.

Покинув на несколько дней свое португальское убежище, генерал Санхурхо, которого все заговор­щики признали верховным во­ждем, отправился в марте в Бер­лин, где он был принят со столь высокими почестями, что только слепой мог не увидеть: его уже рас­сматривают как будущего диктато­ра Испании, избавившейся от На­родного фронта.

В сопровождении знаменитого адмирала Канариса, начальника германской контрразведки, ведав­шего всеми подрывными действия­ми в Европе и Америке, а также Фаупеля и фон Шторера, которые впоследствии будут по очереди послами Третьего рейха при фашист­ской хунте в Бургосе, генерал Сан­хурхо вместе с полковником Бейгбедером, испанским военным атта­ше в Берлине, тоже участником заговора, отправлялся на встречи с заинтересованными лицами и всю­ду говорил о характере и количе­стве оружия, которое хотел бы по­лучить тайным путем через Порту­галию.

Встревоженный этим странным торжественным визитом, посол Франции в Берлине сообщил свое­му министерству иностранных дел о том, какое серьезное значение имеет, на его взгляд, это событие. С другой стороны, Советский Со­юз поместил в «Правде» заметку ее корреспондента в германской сто­лице, гласившую, что, согласно по­лученным здесь сведениям, генерал Санхурхо ведет переговоры о воз­можной помощи испанским контр­революционным военным органи­зациям, которые готовят новый заговор против республиканского правительства.

 

Второй проект

 

На втором этапе подготовки го­сударственного переворота объе­динились одиннадцать генералов. Ведущим и тут был генерал Варела, ярый монархист, которому не терпелось вступить в схватку с рес­публикой и республиканцами. За ним шли генералы: Родригес дель Баррио (он умер от рака еще до на­чала гражданской войны), Фанхуль (он был расстрелян по приговору республиканского военного суда на следующий день после 18 июля), Оргас, Саликет, Понте-и-Мансо де Суньига, Гонсалес Карраско, Гарсиа де ла Эрран — все они принима­ли участие в июльском мятеже, — авиационный генерал Кинделан и " last but not the least " *, как говорят англичане, генерал Санхурхо, по-прежнему находившийся на своем португальском наблюдательном посту.

Дата государственного перево­рота, намеченная этим вторым проектом: 17 апреля.

Заговорщики собирались запол­нить «конституционную пустоту», образовавшуюся после того, как решением кортесов Алькала Самора был отстранен от обязанностей президента республики. В их план входило захватить военное мини­стерство, арестовать членов прави­тельства и депутатов Народного фронта. Санхурхо (умом он никог­да не отличался) дал этому проекту добро и передал Вареле свои ин­струкции, заверив его, что в назна­ченный день встанет во главе мятежников. Ни Санхурхо, ни Варела не вступили в контакт с мо­нархистами, консерваторами и фа­шистами. Оба считали, что чле­нов Испанского воинского союза, находящихся в действующей ар­мии или же в отставке, вполне достаточно, чтобы обеспечить ус­пех их плана.

Эта вторая попытка была отло­жена, с одной стороны, из-за ак­ций, предпринятых в Мадриде от­дельными мятежниками 14 апреля во время празднования, посвящен­ного созданию республики, а с дру­гой — из-за объявления о проекте правительственного закона, пре­дусматривающем лишение пенсии и права носить военную форму тех офицеров, вышедших в 1931 году в отставку, которые примут участие

________

* «Последний, но не последний по важ­ности» (англ.). — Прим. ред.

70

в действиях, враждебных респуб­лике.

Военный министр, проведавший о планах мятежа и его отсрочке, на­значил генерала Оргаса на Канар­ские острова, а Варелу — в Кадис. И на этот раз ничего не состоялось.

В больших городах, особенно в Мадриде, обстановка становилась все более напряженной.

Испанская фаланга и ХОНС, ре­шив создать климат гражданской войны, все чаще прибегали к на­силию. Бывшие легионеры, наем­ники, фанатики из студентов раз­вязали своего рода малую граж­данскую войну, нападая на шест­вия Союза объединенной социа­листической молодежи, врываясь в Народные дома (casus del pueblo ).

В будущем следует составить хронологическую таблицу этих со­бытий. Мы уверены, она выявит совпадение во времени проявлений насилия фашистского типа и уско­рения чисто военной подготовки государственного переворота. Нас не удивит, если при этом будет подтвержден переход молодежи из «Народного действия» Хиля Роблеса к Фаланге, чей состав значи­тельно вырос (25 тысяч?). В ее ря­дах, по выражению американско­го историка Саусуорта, смешался «сброд сутенеров и «пистолерос» с томными аристократами и заго­ворщиками-идеалистами».

Первые недели весны были ом­рачены похоронными процессия­ми, которые провожали в послед­ний путь многих активистов На­родного фронта, хладнокровно убитых в уличных стычках терро­ристами Фаланги.

На эту волну ненависти рабочий класс ответил укреплением своих групп самозащиты, в то время как правительство, вместо того чтобы решительно пресечь эти происки, цель которых была оче­видна (создание хаоса), лишь из­редка  арестовывало  отдельных убийц, схваченных на месте пре­ступления.

Нервное напряжение нарастало со дня на день, каждую минуту можно было ожидать худшего. Так, 3 мая в Мадриде распростра­нился слух, что монахини, обходя бедные кварталы столицы, разда­вали детям отравленные конфеты. За несколько часов какое-то массо­вое безумие охватило тысячи жен­щин и мужчин, которые в отместку (за то, что было лишь плодом их разгоряченного воображения) при­нялись разорять кондитерские, из­бивать смертным боем встре­ченных на улице священников, под­жигать церкви и монастыри. К счастью, ветер безумия вскоре стих, и, как обычно, стали под­считывать жертвы.

Полной противоположностью этому взрыву ярости было внуши­тельное зрелище рабочих шествий за два дня до этого по случаю 1 Мая в Мадриде и во всех больших городах Испании. Миллионы тру­дящихся, сплотившиеся под своими знаменами и лозунгами, явили всей нации доказательство своей дисциплины. Нельзя было пожало­ваться ни на один инцидент. Един­ственной теневой стороной был бойкот этих манифестаций со сто­роны анархо-синдикалистов — они, более чем когда-либо, были убе­ждены, что единственным ответом на револьверы Фаланги были ре­вольверы их отрядов.

Съезд НКТ, открывшийся 1 Мая в Сарагосе, решил пойти навстречу ВСТ и — о парадокс! — одновремен­но призвать к введению «либертарного коммунизма», то есть, учиты­вая политическую обстановку это­го периода, к полной нелепости. Программа, принятая 950 голоса­ми против 30, ставила своей целью: ликвидацию капитализма; роспуск всех вооруженных сил и распределение их оружия по ком­мунам; отмену частной собствен­ности, государства, принципа власти, общественных классов; социа­лизацию всех богатств и передачу их в распоряжение синдикатов (каждой области производства), ор­ганизованных в либертарные ком­муны; провозглашение свободной любви, полового воспитания, атеизма, сохранив при этом свободу религии в личном плане, и так далее.