Борцовский бросок в конце ГПиПП

Если вам ничего неизвестно о дзюдо или его родственнике айкидо, позвольте мне пояснить, что я имею в виду. Это боевое искусство состоит в том, чтобы использовать силу или направленность движения противника, чтобы его же (или ее) победить. Если кто-то пытается встряхнуть или пнуть, ответ дзюдоиста состоит в том, чтобы «задержать» его в состоянии потерянного в этот миг равновесия и потом лишить возможности действовать.

«Дзюдо» миссис Роулинг состоит в том, чтобы склонить наше мнение как раз в ту сторону, в какую нам и хочется, а затем подтолкнуть еще дальше в этом же направлении. Мы приступаем к шестому тому как внимательные читатели, которые, вообще-то говоря, были уже пять раз одурачены. Мы все дали клятву, открыто или про себя, не попасться в шестой раз. Каждый раз книга, казалось бы, на нашей стороне. «Верно, Гарри, – хлопаем мы, разделявшие взгляды Дамблдора и Гермионы, себя по лбу, дочитав книгу до конца. – Мы согласны! Драко – самый молодой из когда-либо бывших Вкушающих смерть, и ты лучше всех понимаешь Снейпа! Вероятно, и во всех иных случаях ты был прав относительно него. Относительно Снейпа ты был прав как никогда!»

Если мы любим Гарри, то мы не будем снова жаловаться на себя в конце книги из-за того, что снова попали под влияние дурных представлений Гарри. Мы уже научились отделяться от него. Но ведь он оказался прав! И каждый из нас был сбит с толку, присоединяясь к извинениям в неверии его проницательности. В этом заключается главная разница между окончанием ГГиПП и всеми предыдущими книгами серии. В финале каждой предыдущей книги мы обещали, что не будем больше соглашаться с мнением Гарри, давали торжественную клятву, что в следующий раз мы будем скорее следовать мнению Гермионы, и сумеем разглядеть эту ошибку Гарри, возникающую от его склонности всех спасать.

Однако в конце ГПиПП мы не можем сказать: «Какая досада! Я опять попался!» Напротив, мы говорим: «Вау! Гарри оказался прав. Убийство Снейпом Дамблдора есть часть плана, составленного Темным Лордом для Малфоя в отношении директора. Пора разложить все по порядку и отправиться на охоту за хоркруксами и Снейпом на нашем белом гиппогрифе в наших белых ковбойских шляпах».

Миссис Роулинг снова запутала нас. Конечно, это смешно: после того, как наши лбы были разбиты уже пять раз, мы ждали, что в седьмой и последней книге будет большой подвох. Дамблдор, увы, умер и в конце ГПиПП стал недосягаем. Теперь он не может объяснить, как неразумно снова верить чувствам Гарри. Однако, чтобы попасться на ошеломляющую уловку в финале ГПиДС, нам нужно понять, что же означает этот сюрприз в конце.

Философская формула романа

Книги Остин построены по хорошо знакомой вам канве: мальчик встречает девочку, их разделяют бедствия (родители или семья, различие в положении и т. п.), но в конце концов они преодолеваются героями. Движение к победе через препятствия предполагало, что любовь есть в большей или меньшей степени сильная привязанность, чувство и страсть.

Остин играет с этой формулой, просто высмеивает ее, показывая гибельные последствия страстности всех этих «первых встреч» и ошибочность первых впечатлений. Снова и снова они ведут к несчастным свадьбам и неудачным связям. Только подумайте:

• Эдвард Феррарс и Люси Стил ("Разум и чувства");
• воспитанница Уиллоби и полковника Брендонов (там же);
• Марианна и Уиллоби (там же);
• Элизабет и мистер Уикхам ("Гордость и предубеждение");
• обращение Уикхама с Лидией Беннет (там же);
• то, как Фрэнк Черчилль обаял Эмму Вудхаус ("Эмма").

И в то же время каждый «счастливый конец», все положительные ухаживания, напротив, есть плод тяжелого труда по преодолению ошибок, совершенных под первым впечатлением, и владеющих героями глубинных предрассудков и предубеждений:

• Эмма Вудхаус и Джордж Найтли ("Эмма");
• Гарриет и Роберт Мартин (там же);
• Эдвард Феррарс и Элинор («Разум и чувства»);
• Полковник Брендон и Марианна (там же);
• Элизабет Беннет и Фитцвильям Дарси («Гордость и предубеждение»);
• Джейн Беннет и Бингли (там же).

Этим последовательным изображением пагубности поспешных решений, принятых под влиянием первых впечатлений, и предпочтении им проникновенного понимания, рождающегося на основе интуиции и опыта, Остин выписывает в своих комических романах философию, направленную против эмпирической позиции Дэвида Юма (и Роулинг, в традициях английской литературы, делает то же самое).

Давайте вспомним, что говорил Юм и посмотрим, каким образом Остин дает ответ на это в романе «Гордость и предубеждение». Позиция Юма сводится к тому, что ничто не может быть познано с несомненностью (кроме, конечно, самого того факта, что «ничто не может быть познано с несомненностью», в котором можно быть уверенным). Первое принципиальное и важное противоречие лежит на поверхности: получается, что только чувственное познание заслуживает доверия, поскольку все наши идеи Юм мыслит происходящими от чувственных впечатлений.

Расстояние от этой веры до материализма нашего времени, когда реальными помышляются только количество материи и энергии, весьма невелико. Соответственно, возникающий таким образом разрыв с мировоззрением Платона и романтиков, господствующим в литературе, огромен. То, что Остин и Роулинг стоят в этом вопросе не на стороне Юма, а, напротив, на стороне Кольриджа и Вордсворта, вряд ли является большой неожиданностью (Прим. - Сэмюэл Тэйлор Кольридж (1772–1834) – английский поэт-романтик, критик и философ, выдающийся представитель «озерной школы». Уильям Вордсворт (1770–1850) – английский поэт-романтик, представитель «озерной школы». «Озерная школа» (другое название этой школы – лейкисты, от англ. lake – озеро) – наименование группы английских поэтов-романтиков конца XVIII – первой половины XIX в., названная так по месту деятельности ее важнейших представителей: Вордсворта, Кольриджа и Саути. Последние, образовав тесный дружеский кружок, воспевали на берегах озер северной Англии чарующую прелесть безыскусственной жизни на лоне живописной природы. «Озерная школа» явилась протестом против классицизма XVIII в. с его риторической напыщенностью и возникла отчасти под влиянием немецких романтиков. Отвергнув рационалистические идеалы просвещения, поэты «озерной школы» противопоставили им веру в иррациональное, в традиционные христианские ценности, в идеализированное средневековое прошлое).

Джейн Остин – весьма начитанная дочь священника – высмеивает юмовскую зависимость от чувственных впечатлений самим языком и выразительностью ее «Гордости и предубеждения», первоначальным названием которой было «Первое впечатление». Это произведение – спор с доверием неверному, основанному на чувствах «первому впечатлению», сравниваемым с вызывающим симпатию мнением, основанном на опыте отношений и знании личности. По мере разворачивания событий выясняется, что первое сравнительно бесполезно, ибо такие впечатления слишком легко поддаются влиянию идей, которые у нас полны гордости и предубеждения. Дарси кажется Элизабет Беннет хуже всех самовлюбленных снобов, а Беннеты кажутся Дарси недостойными его внимания. Уикхэм кажется Элизабет многострадальным простачком, а Дарси – человеком, преследующим Уикхэма. Его гордость и ее предубеждения, сочетаясь друг с другом, ослепляют их в отношении того, каковы в реальности их личности, которые, конечно, условны, а их умение возвыситься над чувственными впечатлениями и поверить собственной своей немалой рассудительности, превосходящей гордость и предубеждения, откроется позже. Их свадьба (а также свадьба сестры Джейн с Бингли) есть завет любви, которая гораздо больше происходит от восприятия истины и от добродетели, нежели чувство, мимолетное ощущение, питающее человеческие недостатки, такие как тщеславие, аристократизм или унаследованные суеверия.

«Гордость и предубеждение» в ГП Остин показывает вызванные внутренним кризисом перемены, происходящие с ее главными героями (и, соответственно, ее читателями), становящимися из гордых и предубежденных личностей, полностью подчиненных действиям первых впечатлений, любящими парами, которые узнали большую истину об окружающих, превышающую познание, основанное на чувствах.

В ГП миссис Роулинг также раскрывает эту тему. Через всю серию проходят по меньшей мере четыре основные темы: предрассудки, выбор, изменения, победа любви над смертью – и предрассудки могут быть названы ведущей. Каждая книга наполнена напоминаниями о том, что каждый, за исключением отдельных людей – много страдавших, блестящих и приближающихся к святости (т. е. Люпина, Гермионы и Дамблдора), находится в плену собственных предрассудков относительно окружающих и своим недобрым отношением к объекту предубеждений обычно вызывает в том (той) ответную неприязнь.

Разумеется, есть и некая постоянная, присущая волшебникам гордость перед людьми, не обладающими магическими способностями; в самом деле, даже члены магического братства, не являющиеся «чистокровными», не свободны от этого. Маглы (по крайней мере те, которых мы видим) ненавидят ненормальность людей, живущих в мире Гарри. Также в книгах показано, что бедность, неуклюжесть, неловкость, недалекость, некрасивость и непопулярность в Хогвардсе являются причиной того, что их носители сталкиваются там со многими трудностями. Даже «почти-безголовый» призрак является второсортным гражданином среди «как следует обезглавленных» привидений, и это не дает ему участвовать в Клубе безголовых.

Как и герои Джейн Остин, магический народ кажется озабоченным созданием таких условий или обстоятельств для других, которые не оставят тем выбора или возможности для контроля больше, чем это свойственно каждому представителю данного сообщества. Рон узнает в ГПиКО, что Хагрид – полувеликан, и, несмотря на то что он уже три года является другом Хагрида, эта новость всерьез обеспокоила его, ведь у волшебников существует предубеждение в отношении великанов. Мы видим, что такие же реакции одобряются в отношении благородных кентавров, домашних эльфов, оборотней. Хагрид (ГПиКО) также высказывается в неодобрительном ключе об иностранцах – и мы видим, что и у него есть свои предрассудки, которые предстоит преодолеть.

Предрассудки одобряются обществом. Министерство магии ограничивает карьеру Артура Уизли (по мнению его супруги), поскольку у него отсутствует присущая волшебникам гордость, и, хотя Министерство не принимает антимагловскую агрессию Вкушающих смерть, оно, конечно, разделяет с Волдемортом высокомерное отношение к маглам. СМИ волшебного мира, главным образом «Ежедневный пророк», транслируют и питают предрассудки волшебников и волшебниц почти в каждой из прочитанных нами историй. Освещение новостей в печати столь тенденциозно и безответственно, что когда они наконец делают корректный репортаж, Дамблдор замечает, что «даже "Ежедневный пророк" может случайно сказать правду».

Однако не только повсеместность предрассудков в магическом и магловском мире делает эту тему центральной в цикле. Глубинные предрассудки являются препятствием к удачному разрешению других вопросов, таких как победа любви над смертью, свободный выбор и личностные преображения или изменения. Вы просто не можете быть любящим, способным принимать взвешенные решения или измениться, если ограничены предубеждениями и гордостью. Одна из главных целей цикла – показать принципиально неправильные представления Гарри и раскрыть его внутренние изменения в случае, если он осознает их и возвысится над ними.

Вы помните слова миссис Роулинг о том, что неожиданное окончание «Эммы» – «лучший сюжетный выверт в литературе». Она говорила, что подобный финал есть «верх совершенства», к которому она стремилась в собственных построениях. Ключом к помолвке Дарси и Элизабет в «Гордости и предубеждении» было то, что он увидел свою гордость, а она преодолела свои предубеждения. Эта победа была повторена в случае с Эммой Вудхаус в более позднем произведении. Победа Гарри над Волдемортом может быть достигнута только на путях любви, после открытия неожиданной «изнанки» того или иного человека, вынуждающей принять или отвергнуть «лицо».

Гарри, подобно Эмме, Фитцвильяму Дарси и Элизабет, несмотря ни на что преодолевает свою гриффиндорскую гордость и освобождается от застарелых предрассудков по отношению к Слизерину. Он также приходит к осознанию того, что колосс Дамблдор стоит на глиняных ногах в своем маккиавелизме.

То, что Люпин называет застарелым предрассудком в отношении Северуса (ГПиПП, гл. 16), рассыпается раз и навсегда, столкнувшись с тем, что его заклятый враг думает о его матери. Гораздо сложнее было соединить «лицо» Дамблдора с его «изнанкой», принять скрытность и недостатки любимого наставника. Немое восхищение может ослепить нас, как узнает Гарри, тем паче – унаследованные предрассудки. Ситуация в ГПиДС меняется, когда Гарри, копавший могилу для Добби в пасхальное утро, делает окончательный выбор – верить Дамблдору.

Удивителен финальный сюжетный поворот: Снейп оказывается жертвенным героем, а Дамблдор – человеком с не самым светлым прошлым. Победа Гарри над своими предрассудками, представленная впоследствии в имени его сына (Альбус Северус – в честь двух директоров Хогвадса) есть внутренняя победа, приводящая к окончательному торжеству над Лордом Волдемортом в Большом зале (подробнее об этом в гл. 8 и 9).

Прием, заимствованный миссис Роулинг из «Эммы», – больше, чем механическое следование традиции. Третье лицо с ограниченным всеведением не просто иной вариант рассказчика истории. Мы слишком «человечные» читатели, читатели от мира сего, не осознающие, что нами так же руководят гордость и предубеждение. Конечно, мы являемся первым лицом текста своей жизни, но, за исключением случаев обостренного самосознания, мы переживаем мир, как если бы мы видели его с позиции Бога, не зная, подобно Гарри, до конца всей истории, который наступит независимо от нашего предвидения. Поскольку мы знаем только то, что видим, противостояние и преодоление гордости и предубеждения, перекраивающих и искажающих восприятие, – важнейшая наша задача. До тех пор пока мы не станем более проницательными и ответственными «читателями» реальности, мы обречены на совершение ошибок, попадание в ловушки и в рабство условностям, слепоту и потерю приоритетов.

Мы увидим в последующих главах, как несовременная, на первый взгляд, точка зрения и аргументы Остин, направленные против эмпирического сциентизма, оказываются спасительными и даже притягательными в нашу эпоху постмодерна, если мы ими проникаемся, и каким образом об этом говорит миссис Роулинг.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Художественное оформление: у совершающейся драмы – привычная читателю обстановка и место действия

ГП как история из жизни пансиона, написанная в традиции «Школьных годов Тома Брауна»

Есть остроумная шутка, которую я однажды обнаружил среди отфильтрованного спама в своей электронной почте. Звучит она так:
Я загадал имя известной британской писательницы.
• Она самый продаваемый автор историй для детей, куплено более 400 млн ее книг (некоторые говорят, больше 600 млн).
• Во время недавнего (2008) опроса дети избрали ее своим любимым автором (лауреат литературной премии Costas Book Awards).
• Будучи известным автором, пишущим школьные истории, она никогда не училась ни в пансионе, ни в общественной школе. При этом она была избрана «умнейшей девушкой» школы, которую посещала.
• После окончания школы она работала учителем, пережила развод, затем вступила в новый брак, имея ребенка от первого.
• Ее лучшие книги, повествующие о приключениях компании детей, включают элементы тайны, жизни пансиона, рассказывают о волшебных событиях или способностях. Все они отличаются твердой нравственной или христианской направленностью.
• У нее сложные отношения с отцом; после того как она оставила дом, ее мать прожила недолго.
• Она нашла уникальный способ связи с читателями без использования газет или медиа-посредников.
• Несмотря на внешне или внутренне присущие ее историям элементы христианства, она не слишком набожна, хотя и остается членом англиканского церковного сообщества.
• Ее книги установили рекорд по количеству переводов (переведены более чем на 90 языков), они известны и любимы детьми и взрослыми по всему миру, особенно в Индии, Японии и Германии.
• Героиня ее приключенческих бестселлеров – мальчикоподобная зубрилка – с попущения автора изображает ее саму.
Это Дж. К. Роулинг, не правда ли? Хорошо. Как вы, вероятно, догадались, этот ответ слишком очевиден, ибо все в этом списке сразу отсылает нас к миссис Роулинг, за исключением того, что она скорее принадлежит к Епископальной церкви Шотландии, нежели к англиканам.
Однако правильный ответ – Энид Блайтон (1897–1968), автор более чем 700 книг для детей, начиная от книг для читателей детсадовского возраста и заканчивая приключениями «великолепной пятерки» и пересказа «Странствия пилигрима». Что наиболее удивительно в Блайтон, постоянно присутствующей в жизни детей всего мира посредством книг и иных носителей, так это сколь немногое число детей и взрослых в Америке что-то знают о ней и ее историях. Она является практически нулевой величиной, за исключением общих мест, сообщаемых в американских школах и узнаваемых в библиотеках. Насколько мне известно, ее произведения никогда не адаптировались для малого или большого экрана в Соединенных Штатах.
Однако при этом произведения Блайтон являются тем фоном, который каждый британский читатель или английский литературный зубрила в первую очередь видит в ГП, поскольку именно здесь слышится наиболее ясное литературное эхо произведений Роулинг. Истории Блайтон повествуют о компании юных авантюристов, ищущих разгадку тайны (серия о великолепной пятерке) часто с подоплекой волшебства («Истории Далекого дерева»), обучающихся в пансионе (серии о башнях Малори, св. Кларе и капризной девочке), и обладают здоровой христианской нравственностью («Потусторонняя земля»).