Средневековый героический эпос.

·      Героический эпос – это «священная история» европейских народов, прославляющих себя как хранителей света (собирательный образ воина), освобождающих мир от тьмы (образ центрального события). Эпические поэмы – пример компромиссного искусства, объединяющего самые разные идеологические и творческие установки: отдельные песни о героях возникают в народной среде, сохраняются дружинными и бродячими певцами (скопами, жонглерами, шпильманами), формируют циклы, композиционно обрабатываются и записываются; история теряет реальные черты, препятствующие поэтическому возышению, и превращается в миф о борьбе с драконами, бесами, демонизированными иноверцами и предателями; языческий сюжет и воинская этика по-христиански переосмысливаются, отражая религиозные перемены в средневековой Европе.

· В героическом эпосе: суровые воины, у костра очищающие мечи от вражеской крови, становятся учениками Иисуса – Христос в лице своих новых сторонников садится на коня и отправляется в бой со слугами Дьявола. Средневековый боец знает, что нет иного пути к вечной жизни, кроме указанного в Новом Завете и переданного Церкви: надо молиться, поститься, преодолевать страсти, но – он не может не воевать. В Евангелии много слов о любви к врагам, но как отдать землю, дом, семью некрещеным? Не сатана ли стоит за ними? И надо ли складывать оружие у ног тех, кто не признает Иисуса Христа? И не говорил ли Спаситель:«Не думайте, что Я пришел принести мир на землю, не мир пришел Я принести, но меч» (Мф, 10, 34).

· Монах, привыкший понимать сложные контексты, услышит здесь слова о «внутреннем мече», о разделяющей вере. Воину достаточно упоминания оружия и того наступательного пафоса, который есть в речах Иисуса Христа.

· Героический эпос – анонимные, с народным включением, объёмные тексты. Соединяются мифы и история, христианство и язычество, народное начало и какое-то авторское присутствие. Нет акцентов на психологии героя.

· Лучше всего сохранился французский героический эпос. Он дошёл для нас в виде поэм. Даже самые ранние из сохранившихся поэм представляют собой переработку более старых поэм и песен. Это длительное развитие, в котором принимали участие различные общественные слои – дружинная среда, широкие народные массы, жонглёры.

· Три темы составляют основное содержание французского эпоса: 1)оборона родины от внешних врагов – мавров (или сарацин), норманнов, саксов и т.д. 2) верная служба королю, охрана его прав и искоренение изменников; 3) кровавые феодальные распри.

· В испанском эпосе нашла отражение специфика истории Исрании раннего средневековья. Тремя основными темами испанского средневекового эпоса являются: 1) борьба с маврами, имеющая целью отвоевание родной земли, 2) раздоры между феодалами, изображаемые как величайшее зло для всей страны, как оскорбление нравственной правды и измена родине, 3) борьба за свободу Кастилии, а затем за её политическое первенство, которое рассматривается как залог окончательного разгрома мавров и как база национально-политического объединения всей Испании.

· Средневековый немецкий эпос не является в такой степени национальным, как эпос французский или испанский. Его герои не выступают защитниками родины или народа от иноплеменных захватчиков, их богатырские подвиги ограничены интересами личными и семейно-родовыми, племенными и феодальными.

23. Средевековая латинская литература.

· Духовенство разного уровня. Создавали тексты на латинском языке (изучили на примере Византии) Ключевая книга – Библия. Литературная исповедь – духовная автобиография, напоминающая церковное таинство рассмотрением пережитого в религиозном контексте и отличающаяся от него художественностью, открытостью (слова кающегося в храме слышит только священник) и неизбежным возвышением писателя. Каким бы искренним не было смирение автора, исповедь «во весь голос», перед всем миром превращает его в героя, заслужившего долгую память, нравственное и литературное одобрение.

·      Возможно, именно поэтому исповедальный жанр отсутствует в Византии.

·      На Западе сложилась иная традиция. Августин Аврелий (354 – 430) и Петр Абеляр (1079 – 1142), несмотря на временную дистанцию, разные судьбы и самооценки, сходятся в одном: их исповедальные повествования – подробные автобиографии с сохранением яркой индивидуальности. Покаяние не приводит к погружению в безличное пространство борьбы со злом. Сохраняется художественный портрет писателей, которые делают свои судьбы предметом разговоров, поучительным примером.

· Августин Аврелий – самая авторитетная фигура западного христианства, писатель, философ и богослов, определивший движение мировой истории как противостояние «двух Градов»: земного (”любовь к себе до ненависти к Богу”) и небесного, представленного Церковью (”любовь к Богу до ненависти к себе”). «Исповедь», написанная около 400 года, посвящена выходу автора и героя (в одном лице) из позднеантичной культуры и вхождению в христианскую Церковь. Главный конфликт происходит в душе Августина: мир навязывает страсти, прельщает чувственным и интеллектуальным эгоизмом, Бог призывает к чистоте и обещает целостность жизни, недостижимую без отречения от суеты. Метод повествования в «Исповеди» определен религиозным переворотом в жизни автора: он смотрит на свой «языческий период» из «святого настоящего», оценивая все события минувших лет церковным взглядом. Цель книги – не изложение занятной автобиографии, а утверждение Божьего присутствия в судьбе, рассказ о том, как гордый интеллектуал смиряется перед Иисусом Христом.

·      Свое религиозно-литературное покаяние Августин начинает с размышлений о младенческих годах, полемизируя с теми, кто считает детей совершенно невинными:

·      Чем яснее автору присутствие Бога в судьбе человека, тем сильнее нападает он на языческие традиции, особенно, на систему воспитания и образования:

·      Все кажется мудрецу серьезным искушением: увлечение театром, философией, пребывание в секте манихеев, считавших материю порождением низшего, недостойного «бога». Кается Августин в незаконном сожительстве, своим постоянством напоминавшем брак, и в том, что христианство казалось ему, популярному учителю риторики, примитивным и противоречащим здравому смыслу идеей воплощения Бога в человеке.

· Смерть матери, успевшей увидеть преображение сына, - конец событийной части книги и начало лиро-богословского повествования: автор обличает людские грехи и признается Богу в безграничной любви.   

· Художественный талант Августина подчинен христианству, метафоры дидактически обращены к читателю, призывают его к нравственному пробуждению: «в юности горело сердце мое ненасытным адом», «туман поднимался из болота плотских желаний», «тайком пробирался в тюрьму наслаждений», «кругом меня котлом кипела позорная любовь». Для средневековой культуры «ад», «болота», «тюрьмы» и «котлы», в которые погружается страстная жизнь души и тела, стали хрестоматийными образами. «И не знает покоя сердце наше, пока не успокоится в Тебе» – одна из главных идей «Исповеди».

· Петр Абеляр, пишущий «Историю моих бедствий» (как и «Исповедь», на латинском языке) в 30-х годах 12 века, успокоиться уже не может. Прошло более 700 лет. Теперь в исповедальном жанре меньше покаяния и больше сетований, жалоб на несправедливость. Абеляр – мудрый и смелый богослов, талантливый учитель, живущий среди братьев-христиан в постоянной опасности. Читатель, переходящий от «Исповеди» к «Истории моих бедствий», сразу замечает: вместо гимна, прославляющего Бога, появляется образ «страшного мира», в котором единоверцы духовно и телесно уничтожают друг друга. Разумеется, Абеляр умеет признавать свои ошибки и соглашаться с поучительной ролью несчастий, только в отличие от Августина, его воспоминания о пережитом – способ выявления людской низости и склонности к злу. Рассказывая о себе, Августин обнаруживает величие и милость Создателя. Абеляр знает, что Бог есть, но местоимение «Ты», столь часто создающее образ Бога в «Исповеди», у него почти не появляется. На первом плане «они» – гнусные завистники, отравляющие жизнь.

·      Родившись в христианском обществе, Абеляр был избавлен от сознательного перехода из одной культуры в другую. С детства он знал, где находится истина, рано полюбил гуманитарные науки, быстро затмил своих учителей и – «чем шире распространялась обо мне слава, тем более воспламенялась ко мне зависть». Открыл Абеляр собственную школу, собравшую многих учеников и приносившую хороший доход, и вскоре «заболел» любовной страстью к Элоизе, которая также полюбила своего учителя.

· У Авустина сообщение о страстных переживаниях – отвлеченное созерцание далеких теней, не способных выйти из-под дидактического контроля. В «Истории моих бедствий» любовь к женщине изображена значительно сильнее и свободнее.

·      Философу и богослову нельзя иметь семью, лишавшую положения независимого мудреца, и Элоиза, даже родив ребенка и испытывая гнев дяди, отказывалась стеснять возлюбленного. Их брак был тайным, отрицаемым перед людьми.

· Монахиней стала и Элоиза. Изуродованный любовник вновь – учитель, беды нарастают. Его обвиняют в ереси (самая тяжкая вина в Средние века), без особых доказательств сжигают трактат о Троице, ссылают автора в монастырь. Врагов – еще больше, возмущение Абеляра – громче. Должность настоятеля не сделала его счастливее: у формально подчиненных ему монахов есть наложницы и дети, нет никакой возможности заставить соблюдать устав.

· Несколько раз Абеляра пытались отравить, однажды влили яд в чашу причастия. Кощунство, как и убийство, в этом мире никого не останавливает. Завершается повествование призывом к терпению, но все, сказанное ранее, не слишком этому способствует.

· История библейского сюжета в литературе Средних веков и Возрождения – это путь от религиозной определенности к расширению значений и символической, а не конкретно-церковной соотнесенности с первоисточником. Августин – молящийся христианин, уверенно чувствующий себя в мире, созданном Евангелием. В образе Абеляра монашеская форма скрывает измученного интеллигента, расплачивающегося за свои таланты. И для него библейский сюжет – родное пространство, но Абеляр не прочь убежать из него к язычникам. Автор «Исповеди» находит в Новом Завете сообщение о возможном и близком успокоении в Боге после преодоления эгоизма. Автор «Истории моих бедствий» обнаруживает в своей жизни повторение тех несправедливостей, о которых сообщается в Евангелии. Августин слушает Христа и меняется по его слову. Абеляр самого себя видит гонимым так, как фарисеи гнали Сына Человеческого. Для Августина Новый Завет – проповедь спасительной свободы. Абеляр находит в нем знаки постоянно повторяющейся беды, от которой умному и честному человеку нельзя избавиться.

· Поэтому один автор исповедуется и погружается в богословие, а второй занят личной драмой. Христианство не исчезает, но его границы становятся подвижными и не такими четкими, как у Августина. Читая «Исповедь», легко увидеть образ идеальной личности и понять, для чего пришел к людям Иисус Христос. В «Истории моих бедствий» такой определенности нет: христиан здесь много, да все они далеки от нормальной нравственности. Тем более – от святости.

· «Как хорошо быть христианином», - учит Августин на рубеже IV-V веков. «Как трудно быть им», - отвечает Абеляр. Августин – «Иов успокоившийся»: называя Бога «Ты», он видит и ценит его совершенство. Абеляр – «Иов сетующий»: бед слишком много, чтобы ограничиться лишь благодарственной молитвой.

24. Средневековая народно-городская литература.

· Много смеха, сатиры.В городе был особый темп жизни, здесь формировался новый тип человека. Излюбленные занятия дворян — война, турниры, празднества — вызывали осуждение у горожан, и они шутили: "Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?" Человек города умел ценить производительный труд. Мерой личности становился не ратный подвиг, а творение рук мастера.

· Городская литература, достигшая высокого расцвета а XIII— XIV вв„ имела свое неповторимое лицо. Материалом городской литературы был не идеальный, далекий от реальности мир рыцарства, а повседневный быт, обычно неприкрашенно-грубый. Героем этой литературы были не безупречный рыцарь и его прекрасная дама, а купец, школяр, ремесленник, клирик, вор, бродяга. Рыцарь был озабочен обретением духовных ценностей, горожанин — материального достатка. Бороться горожанину приходилось не с великанами и чудовищами, а с понятными всем житейскими невзгодами. И одерживал новый человек победу, полагаясь не на силу и мужество, а на хитрость, сметливость, предприимчивость. Городская литература ярко отражает разногласие средневекового города: в ней сосуществуют рассудительность; и дурачество, резкий смех и суровое назидание. Многоцветие тонов средневековой городской литературы находит отражение в многообразии ее жанровой палитры.

· В период Зрелого средневековья высокого расцвета достигла городская лирика. Поэты-горожане объединялись в корпорации наподобие ремесленных цехов: здесь был свой устав, свой председатель, свои правила проведения состязаний. При цехах существовали школы, где учили сочинять стихи и исполнять их под музыку.

· Самым популярным видом городской литературы было небольшое по объему стихотворное (реже прозаическое) повествовательное произведение комического, поучительного содержания с острой неожиданной концовкой. Во французской литературе подобные произведения назывались фаблио (история, рассказ), в немецкой — шванк (шутка, выходка), в итальянской — новеллино (новость).Художественная база средневековой новеллистики богата и многообразна: народный сельский и городской фольклор, анекдоты, притчи, христианские легенды, примеры, басни, рыцарские романы. Герои этой литературы не характеры — это типы, носители суммы общих качеств, присущих лицу определенного общественного статуса, сословия, профессии. Поэтому герой и не нуждался в имени, это был просто купец, школяр, клирик, рыцарь, муж, девица, старик... при этом каждый должен исполнять в обществе свою роль, придерживаться определенного этикета. Ситуация же сводилась к тому, что герой отклонялся от предписанной ему нормы поведения (монах — грешит, школяр — не учится, жена — нарушает супружескую верность). Средневековая новеллистиканаходила у человека множество пороков: вожделение, гордость, сластолюбие, зависть, трусость, чревоугодие... Беспощадно осмеивала эта литература людей бестолковых, неумелых, ленивых, безынициативных, простофиль. Ловкий, находчивый, плутоватый герой всегда одерживал победу, жестоко потешаясь и издеваясь над проигравшими.

· Поэтика городской литературы, диаметрально противоположная поэтике куртуазно-рыцарской поэзии, характеризуется торжеством здравого смысла и трезвой рассудительности, склонностью к изображению обыденной жизни, нередко даже в её низменных и уродливых проявлениях, к гротескной игре красок и образов, взятых из жизни всех без исключения слоёв общества, в частности, крестьянства и городских низов. В то же время городской литературе чрезвычайно свойственно стремление к дидактизму, сатире и назидательности, соответствующим деловому, критическому складу ума горожан.

· Городская литература осваивает целый ряд жанров рыцарской поэзии, существенно их видоизменяя. Возникают публицистическая, сатирическая или просто шуточная лирика, уже лишённая музыкального сопровождения, краткие стихотворные рассказы бытового содержания, большие сатирические и аллегорические романы, богатая и разнообразная дидактическая литература. Новшеством является создание художественной прозы, причем, однако, первые образцы её, хотя и возникли в обстановке развивающихся городов, не принадлежат к специфической городской литературе.

· Соответственно меняется и стиль. Поэты сплошь и рядом стараются копировать действительность, выписывая все доступные их наблюдательности бытовые подробности, не избегая грубых моментов, относящихся к голой физиологии. В противоположность изысканности и изяществу рыцарской поэзии стиль здесь максимально приближается к бытовой речи и в языке появляется множество слов и выражений ремесленного, народного, даже жаргонного происхождения.