Обыск: понятие, сущность, виды

Обыск — следственное действие, по своим информаци­онно-познавательным целям весьма близкое к следственно­му осмотру. Так, следственный осмотр, как сказано в ст. 178 УПК, производится в целях обнаружения следов преступле­ния и других вещественных доказательств, выяснения обста­новки происшествия, а равно иных обстоятельств, имеющих значение для дела. Обыск в соответствии с уголовно-процес­суальным законом (ст. 168 УПК) производится в целях отыс­кания и изъятия орудий преступления, предметов и ценнос­тей, добытых преступным путем, а также других предметов и документов, могущих иметь значение для дела, разыски­ваемых лиц и трупов. Как видим, цели этих двух следствен­ных действий в сущности едины или, по крайней мере, весь­ма близки между собой. Оба они направлены на обнаруже­ние следов преступления, вещественных доказательств и иных предметов и документов, имеющих (или могущих иметь) значение по делу.

В то же время между обыском и следственным осмотром имеются принципиальные различия как в процессуальной сущности и регламентации, так и в тактике производства этих действий. И чтобы четко разобраться в этих различиях, по­нять, в каких случаях следует производить для достижения единых целей следственный осмотр, в каких — обыск, ис пользуем ретроспективный подход.

В первом советском учебнике криминалистики понятие обыска не давалось, что затрудняло отграничение обыска от других следственных действий, и в первую очередь от след­ственного осмотра. «К обыску, — начиналась соответствующая глава этого учебника, — следователь приступает в том случае, когда у него есть веские основания полагать, что у какого-либо лица или в каком-либо учреждении имеются предметы или документы, имеющие значение для расследуемого дела, или когда по делу проходят лица, скрывающиеся от следствия, суда или исполнения приговора» '.

Практически такой же сентенцией ограничивался и учеб­ник 1938 г.: «...обыск производится только при достаточных основаниях полагать, что в каком-либо помещении или у ка­кого-либо лица находятся предметы, могущие иметь значение для дела» ².

Учебник криминалистики 1950 г. определял обыск так: «Обыском называется следственно-оперативное действие, имеющее своей целью обнаружение и изъятие в определен­ном месте или у определенного лица объектов, важных для раскрытия преступления и изобличения виновного» ³. Не го­воря уже о том, что в данном определении явно ошибочным является использование понятия «следственно-оперативное действие» (действие может быть либо следственным, либо опе­ративным или оперативно-розыскным, но никак не следствен­но-оперативным), в нем не отражен основной признак, отли­чающий обыск от большинства, если не всех иных следствен­ных действий.

Этот недостаток был восполнен в одном из следующих по времени издания учебников криминалистики, и сформу­лированное в нем определение обыска (с некоторыми моди­фикациями преимущественно редакционного характера) вос­производится во всей последующей криминалистической ли­тературе: «Обыск есть следственное действие, производи­мое путем принудительного (разрядка наша. — О. Б.) обследования помещения или иного места, либо лица с целью отыскания и изъятия орудий преступления, предметов и цен­ностей, добытых преступным путем, а также других предме­тов и документов, могущих иметь значение для дела. В ря­де случаев обыск производится для обнаружения разыски­ваемых лиц и трупов» ⁴.

Именно своим принудительным характером, не­обходимостью при обыске в определенных законом пределах ограничивать права граждан на личную свободу, свободу личной жизни и неприкосновенность жилища обыск отлича­ется от осмотра и других следственных действий. Именно по­этому и основания для производства обыска (фактические и правовые), и процессуальный режим его проведения обеспе­чены дополнительными гарантиями прав и законных интере­сов личности. По этой же причине большая часть тактичес­ких приемов обыска, связанных с допустимым принуждени­ем, опосредована уголовно-процессуальным законом.

Образно говоря, если для производства осмотра, в част­ности осмотра места происшествия — следственного дейст­вия, наиболее близкого по своим целям к обыску в помеще­нии, следователя «приглашают» лица, выявившие событие, содержащее признаки преступления, то на обыск следователя не только не «приглашают», но и не ожидают и во всяком слу­чае как минимум не желают его производства ⁵. Он производится по инициативе самого следователя, как правило, внезапно для обыскиваемых лиц, и неизбежно связан с ре­альным или потенциальным принуждением в отношении не только непосредственно обыскиваемых, но и ряда других лиц (в частности, оказавшихся случайно или по делам служ­бы в месте проведения обыска).

Приведем условный пример. Если следователь получил данные, что в определенном месте в лесу сокрыт какой-либо предмет, имеющий значение для дела (скажем, топор, явив­шийся орудием преступления), то для его обнаружения сле­дует произвести осмотр, так как действия по розыску и изъя­тию искомого объекта ни чьи права не ущемляют в принципе. Если же есть основания полагать, что тот же топор со­крыт на садовом участке какого-либо конкретного лица (подозреваемого, его родственника, совершенно постороннего для преступника человека), то для его обнаружения и изъя­тия необходимо уже проведение не осмотра, а обыска, ибо следователь вынужден вторгаться на участок, находящийся во владении или в оперативном управлении определенного лица, производить раскопки и другие инициативные действия для обнаружения искомого предмета, ограничивая тем са­мым право гражданина на неприкосновенность личной соб­ственности и личной жизни.

Если рассматривать цели обыска более дифференциро­ванно, то к ним можно отнести: а) обнаружение и изъятие предметов или документов, могущих иметь значение непо­средственно по расследуемому преступлению (в том числе орудий и следов преступления, предметов и ценностей, добытых в результате его совершения); б) обнаружение цен­ностей, других предметов или документов, наличие которых позволяет выдвинуть версию о совершении других преступлений, помимо расследуемого, обусловившего проведение обыска; в) обнаружение предметов, хранение или ношение которых само по себе является преступлением (например, ог­нестрельного оружия, наркотиков без соответствующих раз­решений); г) обнаружение предметов и документов, запрещенных к свободному обращению (ядов, порнографических журналов, видеофильмов и т. п.); д) обнаружение разыски­ваемых лиц; е) обнаружение трупов.

Криминалистическая классификация обыс­ка проводится по различным основаниям: по объекту, после­довательности, форме организации и др.

По объекту можно выделить такие виды обыска: а) обыск в помещении (на даче, в доме, квартире, служеб­ном кабинете, в подсобных и других служебных помещениях магазина); б) обыск в ином месте; в эту классификацион­ную группу следует отнести обыск на садовых и приусадеб­ных участках, в автомашине, подвалах, погребах и иных мес­тах, помещениями в прямом смысле этого слова не являю­щимися; в) личный обыск (обыск лица).

По последовательности различают обыск пер­воначальный (первичный) и повторный. Последний произ­водится, как правило, либо при возникновении сомнений в полноте и тщательности ранее проведенного обыска, либо ври получении данных о месте нахождения искомых предме­тов, не обнаруженных при первичном обыске, или об относимости к делу того или иного предмета, обнаруженного, но не изъятого при первоначальном обыске. Наконец, повтор­ный обыск целесообразно производить при расследовании определенных видов преступлений, а также с учетом психо­логических особенностей лиц, подозреваемых или обвиняемых в совершении конкретного преступления, и характера иско­мых предметов.

Как показывает следственная практика, при расследова­нии «должностных» хищений, дела о которых возбуждены по так называемым официальным Данным (акту докумен­тальной ревизии, статье в газете и т. п.), для лица, совершив­шего хищение, возможность производства у него обыска ча­ще всего очевидна. Он к нему готовится, в частности, обыч­но скрывает похищенное имущество либо (и) ценности, на­житые преступным путем, у родственников, знакомых, неус­тановленных соучастников преступления, в иных местах. За­тем, когда у него будет произведен в достаточно короткое время после возбуждения уголовного дела обыск, расхити­тель стремится возратить свои ценности для предотвращения Их присвоения лицами, которым он передал их на хранение, либо обнаружения этих ценностей при возможных обысках ^в квартирах этих лиц. Именно поэтому повторно произведенный обыск у расхитителя во многих случаях позволяет об­наружить и изъять искомые предметы.

По форме организации обыск подразделяют на единичный (обыск у одного лица, в одном помещении или одном ином месте) и групповой. Под последним понимается одновременное производство обыска у всех или нескольких лиц, причастных к совершению преступления, одновре­менно в нескольких помещениях или иных местах (естествен но, при наличии фактических и процессуальных оснований для каждого обыска).

ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ ТАКТИКИ ОБЫСКА

Производство обыска регламентируется ст. 168—173 УПК. И вытекающий из их анализа первый вопрос, имею­щий криминалистическое значение, следующий: что пони­мать под основаниями для производства обыска? Здесь мы имеем в виду не процессуальные осно­вания (наличие постановления, санкции прокурора и т. д.), а фактические (так сказать, материальные) основания. Де­ло в том, что этот вопрос в действующем уголовпо-процессуальном законодательстве решен не очень четко. В ст. 168 УПК говорится, что следователь для производства обыска должен иметь «достаточные основания полагать, что в ка­ком-либо помещении, или ином месте, или у какого-либо ли­ца находятся...». И возникает вопрос: «достаточные основа­ния полагать» — что это такое: интуиция следователя, дока­зательства, оперативные и оперативно-розыскные сведения? По этой проблеме высказаны различные мнения, не касаясь которых, заметим, что, по нашему убеждению, основаниями для обыска являются лишь фактические данные, получен­ные как из процессуальных источников (доказательства), так и из источников непроцессуальных (в результате оператив­ной и розыскной деятельности).

Основные процессуально-тактические рекомендации и приемы обыска следующие:

При производстве обыска обязательно присутствие понятых. К этому положению относится все, сказанное о понятых в предыдущей главе пашей ра­боты. Но эти общие положения и правила применительно к такому специфическому следственному действию, как обыск, нуждаются в определенных уточнениях, носящих и нравственную и тактическую значимость.

Своеобразие обыска заключается в том, что, принимая решение о его производстве, следователь не имеет однознач­ной убежденности не только в успехе этого действия, но за­частую и в том, находятся ли вообще искомые им предметы или документы в обыскиваемом помещении, ином месте или у данного лица. Более того, обыск состоит в необходимости внезапного вторжения в личную жизнь граждан, возможно даже непосредственно непричастных к расследуемому пре­ступлению и во всяком случае — в личную жизнь членов семьи лица, совершившего преступление, не имеющих к это­му преступлению никакого отношения. Именно это обусло­вило в законе обязанности следователя принимать меры к тому, чтобы не были оглашены выявленные при обыске об­стоятельства интимной жизни лица, занимающего данное по­мещение, или других лиц.

Но как быть с разглашением самого факта производст­ва обыска? По тексту закона понятыми могут быть любые незаинтересованные в деле граждане. Следовательно, не яв­ляется его нарушением и приглашение в качестве понятых ближайших соседей лица, у которого производится обыск. К слову сказать, в следственной практике чаще всего именно они и приглашаются в качестве понятых при обыске. И в этом случае практически маловероятно, а скорее всего просто невероятно, чтобы сам факт обыска не стал достоя­нием большого числа граждан.

С позиций нравственных, на наш взгляд, такая огласка недопустима, так же как разглашение обстоятельств интим­ной жизни обыскиваемых. Кроме того, как показывает след­ственная практика, отношения между соседями — поняты­ми и обыскиваемыми — после этого следственного действия обычно резко ухудшаются. И это тоже нельзя не учитывать, приглашая понятых для обыска.

Еще один довод против приглашения для обыска в каче­стве понятых соседей обыскиваемого. Практика знает слу­чаи, когда такие понятые из «соседских» побуждений, а иног­да и по иным мотивам либо препятствовали следователю в производстве обыска, либо в дальнейшем давали ложные по­казания об обстоятельствах, связанных с его проведением и обнаружением при обыске определенных предметов.

А. Р. Ратинов приводит следующий пример негатив­ных последствий неправильного подбора понятых для обыска.

Следователь по делу о хищении получил показания обвиняемого о хранении им ценностей у своего родствен­ника. Прибыв по указанному адресу (это был небольшой домик на окраине города), следователь пригласил в ка­честве понятых двух соседей обыскиваемого. При обыске были найдены искомые ценности: деньги, бриллианты, зо­лотые изделия, упакованные в двух мешочках. Во время составления протокола один из понятых схватил лежащие на столе ценности и выбежал из квартиры, а второй задер­жал следователя. Когда следователю удалось выйти, при­гласить работников милиции и новых понятых, все присут­ствующие заявили, что никаких ценностей обнаружено не было и сопротивление следователю никто не оказывал. Дальнейший розыск ценностей оказался безрезультатным⁶.

Сказанное, на наш взгляд, убедительно свидетельствует о том, что в качестве понятых при обыске должны пригла­шаться не только (что само собой разумеется) незаинтере­сованные в деле граждане, но и те из них, которые незнако­мы с обыскиваемым, а желательно и между собой.

При обыске должно быть обеспечено при­сутствие лица, у которого производится обыск, либо совершеннолетних членов его семьи. В случае невозможности их присутствия приглаша­ются представители жилищно-эксплуатационной организа­ции, исполнительного комитета поселкового или сельского Совета народных депутатов. Заметим, что в практике случаи приглашения для обыска представителей жилищно-эксплуа­тационной организации и исполкомов Советов крайне редки Одновременно напомним, что обыск в помещениях, занятых предприятиями, учреждениями и организациями, производит ся в присутствии их представителей (ст. 169, ч. 3 УПК). Обыск в помещениях, занимаемых дипломатическими пред­ставительствами, а равно в помещениях, в которых прожи­вают члены дипломатических представительств и их семьи, может производиться лишь по просьбе или с согласия дипло­матического представителя с обязательным присутствием при таком обыске прокурора и представителя Министерства иностранных дел (ст. 173 УПК).

Следователь в каждом конкретном случае должен ре шить вопрос: производить ли обыск в присутствии лица, в помещении которого он проводится, или без него, а в присутствии какого-либо совершеннолетнего члена семьи обыс­киваемого. (Здесь и далее мы рассматриваем ситуации обыс­ка лишь у лица, по имеющимся данным непосредственно причастного к совершению преступления.) Тактическая значи­мость верного решения при этом видна из следующих рас­суждений. Если при обыске в присутствии обыскиваемого бу­дут обнаружены искомые предметы или документы, изобли­чающие его в совершении преступления, то это, как правило, повлечет за собой дачу обыскиваемым в целом правдивых показаний по существу дела. И, напротив, если обыск, про­изведенный в присутствии обыскиваемого, окажется безре­зультатным, то это укрепит установку данного лица на отри­цание своей причастности к расследуемому преступлению. Возможна и такая ситуация: при обыске обнаружены не все, а часть искомых объектов (ценностей, документов и т. п.). Присутствуя при обыске и зная, что именно обнаружено, обыскиваемый, очевидно, ограничит свои дальнейшие показа­ния лишь обстоятельствами, связанными с обнаруженными предметами.

Поэтому, думается, что с тактических позиций, присутст­вие при обыске лица, в помещении (или ином месте) кото­рого он производится, целесообразно тогда, когда есть уве­ренность или по крайней мере высокая вероятность, основан­ная на доказательствах или оперативно-розыскных данных, в успехе этого действия. В иных случаях обыск следует про­изводить в присутствии кого-либо из совершеннолетних чле­нов семьи обыскиваемого. Ситуация, когда лицо знает о про­изведенном в его квартире, доме или ином месте обыске, но не осведомлено о его результатах, представляет весьма ин­тересные тактические возможности использования ее при допросе этого лица. Но надо иметь в виду и следующее. Наб­людение за поведением обыскиваемого в процессе обыска, так называемые его поведенческие реакции в ряде случаев позволяют определить места сокрытия искомых предметов. Поэтому, помимо приведенных положений, верное тактичес­кое решение должно основываться и на данных о личности обыскиваемого, его психологических свойствах и качествах (интроверсии или экстраверсии, эмоциональной нестабиль­ности, толерантности к стрессу и т. п.).

Производство обыска в ночное время, кро­ме случаев, не терпящих отлагательств, не Допускается. Из данного требования вытекает, что сле­дователь, планируя производство обыска, должен рассчи ­ тать время так, чтобы закончить обыск до 22 ч. (напомним, что ночным признается время с 22 до 6 ч. — п. 15 ст. 34 ^ПК). Если же обыск к данному времени не окончен, то при наличии возможности обыскиваемое помещение или иное мес­то необходимо опечатать и обеспечить его охрану до оконча­ния ночного времени, после чего продолжить обыск. При от­сутствии такой возможности обыск должен быть продолжен и в ночное время (как разновидность предусмотренных за­коном случаев обыска, не терпящих отлагательств).

Для участия в производстве обыска сле­дователь вправе вызвать соответствующего специалиста. Участие специалистов в обыске в целом обусловливается теми же причинами, что и их привлечение к следственному осмотру, достаточно подробно рассмотрен­ными выше. Учитывая также, что искомые следователем цен­ности и предметы к моменту обыска могут быть тщательно сокрыты (например, в тайниках), следы преступления, ^; по представлению преступника, уничтожены (смыты следы крови с пола, счищены со стен, которые затем вновь побелены, и т. п.), привлечение для их обнаружения соответствующих специалистов и использование ими при обыске сложных но­вейших технико-криминалистических поисковых и других средств будут способствовать успешному проведению обыска.

Говоря о лицах, привлекаемых следователем к производ­ству обыска, нужно отметить, что в ряде случаев к нему це­лесообразно.привлекать потерпевшего по расследуемому делу. Думается, это не следует расценивать как нарушение закона, хотя законодатель такую рекомендацию сформули­ровал лишь в отношении следственного эксперимента и след­ственного осмотра. Наиболее рациональным, на наш взгляд, является участие потерпевшего в обыске по делам о корыст­ных и насильственно-корыстных преступлениях (кражах, грабежах, разбоях, убийствах из корыстных побуждений и т. п.) Участие потерпевшего в обыске по таким делам позволит бо­лее целенаправленно отыскивать похищенные у пострадав­шего ценности и другие предметы.

По делу об убийстве М. при разбойном нападении се­стра пострадавшего, участвуя в обыске, среди многочислен­ных предметов одежды, находившейся в доме подозревае­мого, узнала дубленку и зимнюю шапку, принадлежавшие ее погибшему брату. После этого тут же при обыске подозре­ваемый признал себя виновным в совершении убийства М Однако при этом необходимо сделать следующую ого­ворку, имеющую серьезное процессуальное и криминалисти­ческое значение: участвуя в обыске, потерпевший узнает, а не опознает обнаруженные предметы. Ни в коем случае это нельзя расценивать как опознание, так как в таких ситуациях не соблюдаются процессуальные требования к предъявлению для опознания (в частности, требование о предъявлении предмета в группе однородных предметов; в приведенном нами примере среди всей обнаруженной у обыс­киваемого одежды имелась лишь одна дубленка, которую и узнала потерпевшая). И поэтому узнанный при обыске по­терпевшим предмет в дальнейшем должен быть предъявлен для опознания другим лицам, давшим показания, что они мо­гут опознать похищенные у потерпевшего ценности.

Следователь вправе ограничиться изъя­тием добровольно выданных предметов и не производить дальнейших поисков, если нет оснований опасать­ся сокрытия других разыскиваемых предметов и документов. Ситуации, при которых следователю целесообразно исполь­зовать названное право, достаточно редки, хотя и оптималь­ны, так как исключают необходимость дальнейших принуди­тельных действий по отношению к обыскиваемому и другим лицам, находящимся в месте обыска. К ним, на наш взгляд, можно отнести: а) производство обыска, направленного на изъятие совершенно определенных предметов, ценностей или документов у лиц, непосредственно не причастных к соверше­нию преступления; б) производство обыска у лиц, чья пре­ступная деятельность, как предполагается на данный момент следователем, ограничена конкретным эпизодом (или эпизо­дами), связанным с искомыми предметами или документами.

Обвиняемый Н. показал, что нож, явившийся оруди­ем совершенного им преступления, он без ведома на то К- спрятал в кладовой квартиры последнего.

Подозреваемый Б. по полученным оперативным путем сведениям коробку с похищенными ценностями оставил на сохранение своему знакомому ГЦ., который не знал о ее содержимом.

При расследовании дела о краже огнестрельного ору­жия в городском тире один из свидетелей заявил, что 3. (полковник в отставке), у которого он находился в гостях, показывал ему пистолет «Вальтер».

Думается, что во всех приведенных случаях после доб­ровольной выдачи соответственно К., Щ. и 3. указанных в примерах предметов вряд ли есть необходимость прово­дить дальнейшие поиски.

Рассматриваемое положение в максимальной степени приближает обыск к наиболее близкому ему другому следственному действию — выемке. Не случайно ряд норм УПК отдельные важные в процессуальном и тактическом плане вопросы трактуют применительно одновременно к обыску и выемке. Так, ст. 169 озаглавлена «Лица, присутствующие при выемке и обыске»; ст. 170 рассматривает одновременно по рядок производства выемки и обыска; ст. 171 говорит об изъятии предметов и документов при выемке и обыске и т. д. Как известно, выемка производится при необходимости изъятия определенных предметов и документов, имеющих значение для дела, и если точно известно, где и у кого они находятся (ст. 167 УПК). Выемка, так же как и обыск, начинается с того, что следователь, предъявив постановление о производстве этого действия, предлагает выдать предметы или документы, подлежащие изъятию. В случае отказа в этом следо­ватель производит их выемку принудительно (ч. 2 ст. 170 УПК), т. е. по существу переходит к обыску с целью обнаружения и изъятия совершенно конкретных предметов или до­кументов.

Именно потому, что принудительная выемка в сущности представляет собой не что иное, как одну из разновидностей обыска и при ее производстве следует использовать тактичес­кие приемы обыска, тактика выемки в нашей работе отдель­но рассматриваться не будет.

Более того, в разрабатываемом в настоящее время но­вом уголовно-процессуальном законодательстве следует пре­дусмотреть (и это будет определенным шагом в развитии га­рантий прав личности), что если искомые следователем пред­меты или документы при выемке добровольно не выдаются, то их обнаружение и изъятие должно производиться в про­цессуальном режиме не выемки, а обыска.

Следователь вправе вскрывать запертые помещения и хранилища, если владелец от­казывается добровольно открыть их, избе­гая при этом не вызываемого необходимо­стью повреждения запоров, дверей и других предметов. Это право следователя еще раз подчеркива­ет принудительный характер рассматриваемого следственно­го действия. Как и применению любого иного средства при­нуждения, принудительному вскрытию должно предшество­вать убеждение следователем обыскиваемого (или лица, в чьем присутствии производится обыск) в необходимости и целесообразности добровольно открыть помещение или хра­нилище, которые подлежат обыску. В частности, следователь должен со ссылкой на закон (УПК) разъяснить обыскивае­мому свое право на принудительное их вскрытие и то, что несогласие на это обыскиваемого может привести к повреж­дению или порче вскрываемого объекта.

Чтобы предотвратить излишние повреждения принуди­тельно вскрываемых запоров, дверей, крышек сундуков, за­пертых ящиков, столов, шкафов и т. п., при необходимости следует привлекать для выполнения этой работы специалис­та. Это может быть, например, слесарь или столяр ближай­шей строительной или жилищно-эксплуатационной органи­зации, располагающие требуемыми для того инструментами.

Здесь же следует обратить внимание на такой момент. В процессе обыска зачастую возникает необходимость в пе­ресмотре большого количества различных предметов: книг, документов, записей, белья, одежды, обуви для поиска в них ценностей или обнаружения на них следов преступления. С той же целью в ряде случаев приходится снимать обивку с мебели, наволочки с подушек, искать тайники в стенах, по­лу и других местах. Несомненно, все эти необходимые в кон­кретных ситуациях действия следователя создают большой, беспорядок в обыскиваемых помещениях.

Нравственный долг следователя при обыске состоит не только в том, чтобы не допускать не вызывающиеся необхо­димостью повреждения в обыскиваемом помещении или ином месте, но и по возможности ликвидировать созданный им в процессе обыска беспорядок: разместить книги на полках или стеллажах, аккуратно сложить осмотренную одежду, белье, обувь и т. д.

Следователь обязан принимать меры к то­му, чтобы не были оглашены выявленные при обыске обстоятельства интимной жиз­ни лица, занимающего данное помещение, или других лиц. Сразу надо сказать, что, на наш взгляд, следователь обязан принимать меры к тому, чтобы не были оглашены не только обстоятельства интимной, но и в целом личной жизни названных лиц. Такое мнение основано на ст. 56 Конституции СССР и ст. 12 УПК, закрепляющих прин­ципиально значимое положение о том, что личная жизнь граждан охраняется законом.

Обстоятельства интимной и личной жизни могут быть выявлены при осмотре и изучении в процессе обыска различ­ных дневниковых записей, писем лиц, занимающих обыски­ваемое помещение, или им адресованных, медицинских документов, рецептов, в результате обнаружения отдельных пред­метов. Для обеспечения неоглашения этих обстоятельств сле­дователь прежде всего не должен акцентировать внимание участников обыска и понятых на таких документах или пред­метах, если, разумеется, они не имеют отношения к рассле­дуемому делу и не подлежат изъятию. Для этого же следова­телю необходимо не только разъяснить участвующим и при­сутствующим лицам правовую и нравственную недопусти­мость такого оглашения, но и в отдельных случаях, исходя из конкретной ситуации, отобрать от них подписку в порядка ст. 139 УПК о неразглашении данных предварительного след­ствия с предупреждением об уголовной ответственности по ст. 184 УК РСФСР. Серьезным условием обеспечения не­разглашения таких обстоятельств явится привлечение к обыс­ку в качестве понятых граждан, не знакомых с обыскиваемым и другими проживающими в данном помещении лицами.

Следователь вправе запретить лицам, на­ходящимся в месте производства обыска ли­бо приходящим туда, покидать его, а также сноситься друг с другом или иными лица­ми до окончания обыска. Прибегать к этим весьма серьезным и ответственным мерам, носящим явно принуди­тельный характер, следователь должен с повышенной осто­рожностью и лишь при наличии для того реальной необхо­димости. Типовыми ситуациями, обусловливающими реали­зацию следователем своего права на названные принуди­тельные действия, нам представляются: а) необходимость на определенное время избежать утечки информации о самом факте обыска, его процессе и результатах, обеспечив тем са­мым хотя бы временное сокрытие этого от возможных со участников преступления и других заинтересованных в исхо­де дела лиц; б) необходимость исключить возможность выно­са искомых следователем ценностей, иных предметов, доку­ментов из обыскиваемого помещения или места, их последу­ющего сокрытия либо уничтожения; в) исключение возможности сговора лиц, находящихся в обыскиваемом помещении, об однообразных объяснениях происхождения интересующих следователя ценностей и других предметов; г) обеспечение необходимых условий для наблюдения за лицами, находящимися в обыскиваемом помещении, с целью изучения их поведения и эмоциональных реакций на поисковые действия сле­дователя и других обыскивающих; д) исключение возмож­ности оказания этими лицами активного группового сопротивления обыскивающим либо уничтожения ими искомых сле­дователем предметов или документов.

И вновь считаем нужным повторить: данные действия нужно осуществлять с повышенной тактичностью, смягчая по возможности неудобства, причиняемые ими лицам, находя­щимся в обыскиваемом помещении или прибывшим в него во время обыска, и использовать рассматриваемое право лишь в разумных пределах, предопределяемых конкретной ситуа­цией и обстоятельствами дела.

С этим весьма важным процессуально-тактическим по­ложением тесно связано и другое, также носящее отчетливо выраженный принудительный характер. Следователь вправе подвергнуть личному обыску лиц, находящихся в помещении или ином месте, в котором производится обыск, при наличии оснований полагать, что они скрывают на себе предметы или документы, могущие иметь значение для дела. Напомним, что в соответствии со ст. 172 УПК личный обыск в таких услови­ях производится без вынесения о том отдельного постановле­ния и без санкции прокурора. Производить личный обыск должно лицо одного пола с обыскиваемым и в присутствии понятых того же пола.

Из последнего положения вытекает, что следователь на подготовительном этапе обыска в помещении или ином мес­те должен с учетом конкретных обстоятельств расследуемого дела и информации о лицах, которые могут находиться в мес­те предполагаемого обыска, иметь в виду возможность воз­никновения необходимости их личного обыска и принимать это во внимание при определении состава участников пред­стоящего действия.

Помимо целей, стоящих перед любым видом обыска, с которых мы сказали выше (разве что за исключением розыс­ка трупов), личный обыск находящихся в обыскиваемом по­мещении или ином месте преследует еще несколько немало­важных задач: обеспечение безопасности участников обыска ^и исключение возможности для обыскиваемых, в том числе ^и в первую очередь разыскиваемых лиц, оказать активное вооруженное сопротивление, скрыться либо уничтожить ис­комые следователем предметы или документы, находящиеся при них. Такая возможность всегда должна предполагаться следователем, особенно при обыске у лиц, подозреваемых или обвиняемых в совершении тяжких преступлений (в первую очередь, насильственных и корыстно-насильственных), а так­же ранее судимых за подобные преступления.

Более того, мы полагаем, что обыск в помещении или ином месте, занимаемом такими лицами, а также направлен­ный на обнаружение разыскиваемых лиц, должен и начинать­ся непосредственно с тщательного личного обыска всех, на­ходящихся в помещении. Следственной практике, к сожале­нию, известно много случаев весьма негативных (вплоть до трагических) последствий пренебрежения данной рекоменда­цией.

Тактика и техника личного обыска достаточно специфич­ны. Поскольку следователь, как правило, не обладает долж­ными навыками их применения, целесообразным является по­ручение его производства имеющим такие навыки работни­кам органа дознания, которые участвуют в обыске в помеще­нии или ином месте. Ими могут быть, например, работники уголовного розыска, дежурных подразделений (частей) милиции, которым по роду службы систематически приходится производить личные обыски задержанных или доставленных туда граждан.

Все изымаемые предметы и документы предъявляются понятым и другим присутст­вующим лицам ив случае необходимости упаковываются и опечатываются на месте обыска. Принципиально важным в доказательственном и такти­ческом отношениях является то, чтобы названным лицам предметы и документы предъявлялись не только при их изъятии, но и в момент и в месте их фактического обнаружения Иными словами, следует обеспечивать присутствие понятых при всех поисковых действиях следователя и, обнаружив ис­комые предметы и документы, акцентировать внимание по­нятых и других присутствующих лиц на том, где именно эти предметы находятся. Изымать же предметы из этого места (тайника, ящика, сундука и т. д.) не только обязательно в их присутствии, но и желательно с их технической помощью Соблюдение этой рекомендации поможет в дальнейшем опровергнуть весьма распространенные объяснения обыскиваемых, что обнаруженные у них предметы подброшены им в процессе обыска следователем или другими участвующими в обыске лицами. (Обнаружив тайник, следователь, например, может попросить одного понятого поддержать крышку тай­ника, второго — вынуть лежащий в нем предмет и т. п.).

К сожалению, практика знает случаи, когда несоблюдение этой рекомендации не давало возможности опроверг­нуть такое объяснение обыскиваемого: понятые, допрошен­ные по обстоятельствам обыска, утверждали (и это, увы, так и было), что впервые увидели изымаемые предметы в руках следователя, при их обнаружении не присутствовали и где следователь их нашел, объяснить не могут.

Уместно в этой связи вспомнить, что один из первых в истории процессуально-тактических приемов был направ­лен на предотвращение именно подобных, как мы бы сей­час сказали, конфликтных ситуаций при обыске. В «XII таблицах» — первом своде законов Древнего Рима (451 — 450 гг. до н. э.) говорилось: «Закон XII таблиц предписы­вает, чтобы при производстве обыска обыскивающий не имел никакой одежды, кроме полотняной повязки, и дер­жал в руках чашу» ⁷.

Упаковывать и опечатывать изымаемые при обыске объ­екты следует для обеспечения их сохранности и, на наш взгляд, как минимум в таких случаях: а) когда изымается большое количество однородных объектов (например, доку­ментов), относимость к делу и доказательственное значение которых могут быть установлены лишь в результате дальней­шего осмотра и иных следственных действий; б) когда изы­маемые предметы подлежат в последующем экспертным ис­следованиям (например, для установления на них биологичес­ких следов, микрочастиц определенного происхождения, от­печатков пальцев); в) при обнаружении валюты, драгоцен­ных металлов, изделий из них, ядов, наркотических веществ и средств; г) когда ценность, происхождение, либо назначе­ние и наименование изымаемого объекта могут быть установ­лены лишь в результате соответствующего экспертного ис­следования (например, установить подлинность, происхож­дение и ценность обнаруженной при обыске иконы, другого произведения искусства можно только в результате искус­ствоведческой экспертизы, и потому для обеспечения ее со­хранности, исключения сомнений, где и у кого она была изъя­та, и необходимы ее надлежащая упаковка и отпечатывание).

ТАКТИКА ОБЫСКА В ПОМЕЩЕНИИ

Как сказано выше, помещение — самый сложный объект обыска. Не случайно поэтому ст. 170 УПК, регламентирую­щая порядок производства обыска, опосредует его примени­тельно именно к данному виду обыска.

В подгот