Ибрагимбеков, М. М. 1001-я ночь войны // Последняя ночь детства / М. М. Ибрагимбеков. – Баку: Гянджлик, 1986. – С. 4-15.

Как бы мы не шутили по поводу учителей, небрежно называя их между собой «училками» и «преподами», но в глубине души звание учителя для нас остается высоким.

Мы не удивляемся, когда какой-то замечательный, яркий поступок совершает учитель – а как же иначе, ведь он учитель!

А вот, когда реальный учитель не соответствует нашему внутреннему эталону учителя, как мы ему мстим за это, как мы его изводим, какими уничижительными кличками награждаем!

Именно такая история произошла с учителем химии, которого прозвали в школе Кроликом.

Он был маленького роста, тщедушный и слабовольный – все и всегда решала за него жена, которая не стеснялась при всех кричать на него. Посмешище, а не учитель!

Начавшаяся война еще больше усилила общее презрение. Все ребята шли тогда в военкоматы «каждый со своим отцом». И «всех в тот же день отправили на фронт». А Кролик остался – его не взяли из-за чудовищной близорукости.

В Баку, где происходит действие рассказа, пришла война со всеми сопутствующими ей лишениями – голодом, холодом. И надо же было Кролику в этих обстоятельствах изобрести… мыло («немного каустической соды, олифы, еще кое-чего и мыло готово»)!

Тогда, в войну, «за кусок мыла давали бешеные деньги. На один кусок бельевого мыла можно было обменять килограмм сахара или две банки сгущенного молока». Представляете, как обрадовалась жена Кролика, не думая о том, что за спекуляцию мылом могли запросто расстрелять – по законам военного времени.

Кролик никогда не спорил с женой, ни по какому поводу – очень ее боялся. Но неужели и теперь не будет спорить?! Ребята хоть и звали его Кроликом – уж очень похож – «но как-то даже ласкательно, любя», им нравились его уроки, его горячность и искренность.

Так все-таки, Кролик или Учитель?                                                                       

11. Корчак, Я. Когда я снова стану маленьким // Когда я снова стану маленьким: повести / Я. Корчак. – М.: Детская литература, 1961. – С.17-142

Эту книгу написал замечательный человек – учитель с самой большой буквы «У»! Януш Корчак сначала был детским врачом, но потом понял, что вылечить тело легче, чем вылечить и поддержать душу ребенка. Тогда он стал педагогом и писателем. Долгие годы он был директором Дома сирот на ул. Крохмальной в Варшаве. Здесь он, вместе со своими воспитанниками, создал удивительную, уникальную территорию добра и справедливости среди моря житейского и социального зла (это было в трагические 30-40-е годы ХХ века).

Когда в Польшу вошли фашисты, то воспитанников Дома сирот отправили в гетто (большинство из них были еврейскими детьми). Корчаку предложили остаться, но разве мог он бросить своих детей, он, их учитель?! И он пошел с ними, до самого конца, до последнего шага в печи концлагеря Треблинка.

Осталась память о нем, остались его педагогические идеи, многие из которых легли в основу «Конвенции о правах ребенка», остались его книги. Может быть, вы уже читали его замечательную грустную и умную сказку «Король Матиуш I». Если нет, то успейте ее прочитать!

А в эту необычную повесть Корчак вложил свои сокровенные мысли о детях, о взрослых, о педагогической работе. Когда герой этой повести был маленьким, он мечтал, что вырастет, станет учителем, у него будут усы и борода, курительная трубка, письменный стол со многими ящиками – вот будет счастье!

И вот он совсем взрослый, все, о чем мечталось в детстве, у него теперь есть, и ему плохо! Почему? Понять это, разобраться в самом себе герою помогает гном с фонариком, который позволяет ему «снова стать маленьким». Внезапное возвращение детского зрения дает герою возможность многое, в том числе и в своей учительской практике, увидеть совсем иначе.

Вот, например. За окном школы – первый снег, и глаза ребят там, за окошками! Учителя одергивают, взывают, грозят – все напрасно. Так может, в такой день и не стоит мучить ребят и себя, а объявить в школе «Праздник первого снега» – высыпать всем во двор, ловить снежинки губами и руками, кататься, валяться и орать от счастья?!

Или, побывав снова ребенком, герой-учитель понимает, что не будет теперь ставить плохие оценки в детских тетрадках на полстраницы с таким жирным нажимом – в этом столько злорадства, столько упоенности властью над малым и безответным! А «раненая минута ребенка станет потом кровоточить…». Как ясно видит теперь учитель, «снова ставший маленьким», двойные стандарты взрослого мира: «взрослый хлопочет – ребенок вертится, взрослый подвижен – ребенок сорвиголова, взрослый рассеян – ребенок ворона, растяпа, взрослый делает что-то медленно – ребенок копается! И горький вывод: «неудобно быть маленьким. Чувствуешь себя каким-то слабым, ничтожным».

Вдохнув снова воздуха детской жизни, где «радость и печаль налетают, как ураган», а не тащатся в тоскливом тумане, герой понимает – чтобы мир стал лучше для детей и для взрослых, хорошо бы, «чтобы человек становился то большим, то снова маленьким, как зима и лето, как день и ночь, как сон и бодрствование. И никто бы не удивлялся. Только дети и взрослые лучше понимали бы друг друга». В сущности, не такая уж фантастическая идея – просто беречь в себе детскую память и все! Эту книгу обязательно должны читать те, кто собирается стать учителем. А, в общем-то, все! Потому что, хотим мы или не хотим быть учителем, все равно немножко им станем, ведь мамами-папами будем мы все!

12. Крапивин, В. П. Непроливашка: повесть / В. П. Крапивин // Путеводная звезда. – 2007. – №1. – С.4-95

Владислав Крапивин – убежденный сторонник неформальной педагогики. Он проповедует ее и словом, и делом. Во многих его книгах есть яркие образы педагогов-«комиссаров», ребячьих «командиров», которые занимаются детьми не по должности, а по сердцу – как Олег из трилогии «Мальчик со шпагой». Сам Владислав Петрович много лет был командиром детского клуба «Каравелла» в Екатеринбурге.

По правде говоря, штатным школьным педагогам в его книгах не везет – редко они бывают здесь симпатичными. Стоит вспомнить, например, Еву Петровну из повести «Колыбельная для брата», или Веронику Григорьевну из повести «Журавленок и молнии».

Так что, Прасковья Ивановна из этой автобиографической повести – еще не самый худший вариант. Она была первой учительницей будущего писателя.

Возвращаясь мыслями к событиям своего первого школьного года, Крапивин говорит: «Она была совсем не плохая, наша Прасковья Ивановна. Даже голос никогда на меня не повышала, несмотря на все мои фокусы». Почему же тогда такой грустью и горечью отзываются для писателя воспоминания о начале школьной жизни?

Наверное, для учителя (особенно, для малышового учителя), мало просто спокойствия, добросовестности, кропотливости. Нужно еще что-то. Может быть, азарт, увлеченность, артистизм и, главное, умение смотреть на мир глазами ребенка?

13. Распутин, В. Г. Уроки французского: рассказ / В.Г. Распутин. – М.: Детская литература. – 1982. – 110с., ил.

В марте 1937 года в семье молодого работника райпотребсоюза из районного поселка Усть-Уда, затерявшегося на таежном берегу Ангары, Григория Распутина, появился сын Валентин, впоследствии прославивший этот чудный край на весь мир. Местечко с берегов красавицы Ангары стало центром мироздания для талантливого мальчугана.

Грамоте и счету Валентин научился с малых лет – уж очень жадно тянулся он к знаниям. Смышленый паренек читал все, что ни попадалось: книги, журналы, обрывки газет.

В Аталанке была только четырехлетка. На дальнейшую учебу Валентина снарядили в Усть-Удинскую среднюю школу – за пятьдесят километров от родной деревни. Об этом сложном периоде жизни Распутин позже напишет в рассказе "Уроки французского".

Герой рассказа, одиннадцатилетний Володя, приезжает из деревни учиться в райцентр, где находится восьмилетка. Живется ему трудно, голодно – время послевоенное. В районе у мальчика нет ни родных, ни знакомых, он живет на квартире у чужой тети Нади: «Так мне было плохо, так горько и постыло – хуже всякой болезни».

К тому же приходилось голодать. Володя начинает играть в «чику» на деньги, для того чтобы заработать на молоко: «Мне нужен был только рубль. Получив его, я убегал, покупал на базаре баночку молока, обедал и садился за уроки. …Одна мысль, что я пью молоко, прибавляла мне силы и смиряла голод». Но постоянный выигрыш разозлил старших ребят, они избили и прогнали мальчика.

Молодая учительница французского языка Лидия Михайловна оказывается единственным человеком, кто не равнодушен к бедственному положению Володи: «Лидия Михайловна, по праву классного руководителя, интересовалась нами больше других учителей, и скрыть от нее что-либо было трудно.

Она входила, здоровалась, но до того, как посадить класс, имела привычку внимательным образом осматривать почти каждого из нас».

Она перепробовала все "честные" способы помочь своему талантливому ученику – безуспешно. Тогда учительница прибегает к хитрости: она предлагает ему играть в «пристенок» на деньги.

Учитель, педагог, воспитатель играет со своим учеником на деньги – что это: «Преступление. Растление. Совращение», как считает директор школы, или уроки доброты и милосердия? Однозначно не ответишь.

14. Яковлев, Ю. Я. Зимородок: повесть // Жить нам суждено: повести и рассказы / Ю. Я. Яковлев; предисл. Ю. Нагибина. – М.: Молодая гвардия, 1979. – С.7-62. – (Б-ка юношества)

Юрий Яковлевич Яковлев – фронтовик. Отзвуки Великой Отечественной войны стали темой и подтекстом многих его книг. Но, пожалуй, самый прочный успех справедливо выпал на долю повести «Зимородок».

Школьники нашли в лесу истлевший парашют – память о давно минувшей войне. Им рассказали о подвиге молодого партизана по прозванию Зимородок, и ребята начали долгий поиск. Жив ли Зимородок? Погиб ли?

Память войны вела их от дома к дому, от двери к двери, чтобы в финале нежданно-негаданно привести к любимому учителю. В самом конце повести читатель понимает, что Зимородок жив, что он и учитель зоологии – талантливый, добродушный человек, который может и по перилам скатиться, как простой мальчишка, и свистеть иволгой, – одно лицо.

И ребята обретают своего героя в лице учителя-фронтовика.

«У моего Зимородка не было реального прототипа. Он как бы выкристаллизовался из многих судеб молодых партизан Белоруссии…» – писал автор повести.

IV. 60-е: «Педагогическая оттепель»:

От авторитарной педагогики

К педагогике сотрудничества