Благодатное зерно, было так удобрено.

Земледелец урожая ждал любви себя не чая.

А в итоге вырос тлен.

Нет любви и зло на нем.

И с тех пор вьюга лихая.

Кружит вихрем все сметая.

Нет, покоя нет забвения.

И душа полна смятения.

Вновь я вижу даль, где грозы.

Мир людей сквозь сердце слезы.

Вижу их, сынов порока.

Их не счесть, не хватит ока.

Вот они, как сонм встают.

По судьбе своей идут.

Крепка поступь, лик в надменнее.                                     

Гордый зрак, как ожерелье.

На виду, презрения тон.

Где нет чести там, весь он.

О, душа страстей забава.

Там, где похоть ты, как пава.

Выступаешь в свете дня.

Всех наружностью пленяя.

Словно мир в твоих руках.

Буд то, вечен ты в сроках.

Для чего ты нечестивец ублажаешь так себя.

Неужели ты не знаешь, червь могильный ждет тебя.

Чем, тучнее ты отъешься.

Тем, роскошней будет пир.

Веселясь уж, посмеются.

Там, другой веселый мир.

Ну, нет страха у злодея.

Перед будущим судом.

С жадным сердцем и не  рдея.

Нечестивцу не почем.

Все привык он брать бичом.

А бесстыдные зеницы, похотливые глазницы.

Бродят помыслы кругом.

Наполняя срамом дом.

И живет нечестье рядом с прогнивающей душой.

Возглас буйный к тем, кто рядом.

Будит страх, кто не с тобой.

Содрогается землица, под стопами, как идешь.

И крепка твоя десница.

К тем чью душу ты крадешь.

Далека от сердца жалость.                                        

И не мучает тебя, сожаление к тем, кто жалок.

К тем кто, прост, душой скорбя.

Сиротою ты доволен, он забава для тебя.

Сердце жалобой не тронет.

Даже если слезно стонет.

 Детским воплем он вас молит.

Похоть тела жжёт тебя.

Беззащитен и безгласен.

Что, он может вам сказать.

Только слезы, только взгляды.

Вам укором могут стать.

К обездоленным и к вдовам.

Вы нещаднык ним всегда.

Притесняя, чужды к стонам.

Далека от вас беда.

Их мольбы вас утомляют.

Не печалит скорби лик.

Над собой они не знают.

Ни суда, ни смерти миг.

Вы подобны стаду овнов.

Что идут на водопой.

Там, кто слаб не будет первым.

Первым будет, тот кто злой.

Кто, умеет ненавидеть.

В ком нет жалости к другим.

Что, ему других обидеть.

Он привык к ним быть глухим.

Он ногами все растопчет.

И поднимет ил со дна.                                                      

И пускай там в заде ропщут.

Совесть сытости вредна.

Вы, как будто все решили.

Власть, богатство ваш закон.

И конечно вы забыли.

Есть над вами суд и трон.

Небеса давно уж хмуры.

Терпит свод людей и грех.

Временна, как будто новы.

Ну, а образы из тех.

На земле все те же ковы.

Тот же мрак и та же тьма.

Племена родятся снова.

Что б исчезнуть навсегда.

И по куда время в силе.

День и ночь имеют власть.

Ни чего, что в этом мире.

Что, родится под луной.

Не оставит время в силе.

Все ветшается душой.

Так и царства старится с веками.

 И время  тут не лучший друг.

Достигнув славы и с грехами.

Бежит к закату что б кончить круг.

Как сердце бременим тяжело.

Душою высказать  должна.

Все, то что временим копило.

От яда, горечью полна.                                                   

Теперь печаль свою излила.

И вдруг на сердце пустота.

Опять Дидона одинока.

Опять печаль неволит взор.

В несчастье вновь с собой до срока.

Обречена по воле рока.

Вести предсмертный разговор.

Надежд в душе все менее питая.

Все более страхом сковывается грудь.

Как, пение птиц диковинных пленяя.

Эссенция угрюмых дум, над мыслью ставит суть.

В неволи сердце, в грусти, одиноко.

И где, то там как, бут то бы далеко.

Манящим голосом чужим.

Но, так приятным бут то херувим.

Зовет ее, что б дать ей облегчение.

Внушая смерть, как бут то бы спасение.

Уже нет ни сил, нет духа, нет терпение.

Что б защитить, оборонить  от наваждения.

Что жить, зачем нет смысла, все пустое.

Но, так приятно отомстить, себе за все пережитое.

За неудачи, что в жизни так печалят.

За те надежды, не сбывшие мечты, что так ужасно жалят.

И та, любовь, та вера, то святое.

Что, подло так растоптано, как бут то неживое.

Как бут то у души, совсем нет чувств и боли.

Страдая так в тиши в надежде лучшей доли.

И сердцем постигать   всю тщетность  созерцаний.

Напрасных чувств печать, обманутых  мечтаний.  

Какой же смысл жить.

Коль все вокруг чужое.

Всего лишь только быть.

Не стоит, все пустое.

Теперь вся жизнь она.

Как, чудище земное.

Страшит она мой взор.

И нет уж мне покоя.

С тех пор, как свет померк.

И тьма покрыла очи.

Во мраке я брожу и нет во мне уж мочи.

Не в силе вызвать свет в моем уме прозренья.

Потухший взор очей, любезность для сомненья.

Как сон, как грезы скоротечны.

Тот мимолетный  тон, увы все радости не вечны.

Злодейка время, чародействоми полна.

Лукавым зовом манит, льстит она.

Что б дух, как чашу осушить до дна.

И на поверку времени, уже я сирота.

А впереди я вижу смерть, ее кровавые уста.