Нет больше чувств высоких дум.

Что так волнует дерзкий ум.

Закрыты окна шторой непроглядной.

Затворены врата, там где был покой.

Открыта дверь, где в юдоли несчастье.

Свободен путь в долину слез и бед.

Настало время для мрака и   проклятья.

Свершен тот суд, надежды ни кокой.

И чем сильней ее тоска снедала.

Тем, больше  черствости на сердце и стыда.

Как поздней осенью, листва засохшая спадала.

Что б голый ствол оставить навсегда.

И  мысль новая звучала и звала.

Была она, как колокол звонившая тогда.

Она настойчиво влекла.

Была красива и легка.                                                          

Как в небе ясном облака.

Плывущие неведома куда.

Оставить все, что б в миг на веки отрешиться.

Но, где взять силы и решится.

Когда, ты рождена что б жить.

Что б все прекрасное любить.

Что б видеть солнце, видеть свет.

 Взирать на утренний рассвет.

И пробуждению бытия.

Стоять и радоваться, как дитя.

Что б разом все перечеркнуть.

Уйти и вечным сном заснуть.

Зачем, а может можно изменить.

Начать все заново и жить.

Но, как когда гнетет тебя позор.

В душе твоей он словно вор.

Внутри все лучшее крадет.

Тогда печаль  тебя гнетет.

И опаляет все во круг.

И полыхает вешний луг.

И остается прах души.

Покоя больше нет в тиши.

А время так неумолима.

Бегут часы, за днями дни.

И все, уже во круг незримо.

Все отдается пустотой.

Когда то мир такой   живой.                                        

Теперь он стал увы немой.

Уже и взор очей поблек.

Морозным инеем, как снег.

На сердце лег.

И синеву, он превращает в пелену.

Во тьму ночи долины мрачной.

С руки ослабленной в несчастие.

Увядший выпавший цветок.

Он красотой гордится б   мог.

Теперь, увы уж седина.

Местами царствует она.

И кудри черные, как смоль.

Теперь сребрятся сединой.

Из уст когда, то словно ток.

Воды чистейший поток.

Слова с любовью лились.

Дарили радость, сердце, высь.

Теперь безмолвны и грустны.

На тайный рок обречены.

Как, будто страшное в груди.

Готово с силой изойти.

Что бы сказать в последний раз.

Что этот мир не для прикрас.

Все больше тайно в тишине.

Во тьме ночной и при луне.

Средь дум мучительных и властных.

Проводит день в мечтах напрасных.

Взывая память прошлых дней.                                       

Когда мечталось ее скорей.

Вступить на стезь судьбы счастливой.

Что бы любить и быть любимой.

И властью пользоваться так.

Что б править мудро, а не так.

И все, как бут то бы далось.

Но, все потом отобралось.

И вот пришлось, увы платить.

За счастье призрачное миг.

Ценой обид и скорби бремя.

И слез оплакивающие время.

Теперь, руиною мечта.

Стоит и рушится она.

Как словно в жизни сирота.

Который счастлив, лишь в грезах сна.

За, что к ней так, немилосердный рок.

И так жесток его  урок.

Какой он в ней нашел порок.

Настал тот день в цене ль зарок.

Теперь не в счет ни власть ни злато.

Цена всех их не больше прах.

Предъявлен счет грядет расплата.

Кто беден сердцем того ждет страх.

И буря чувств в ней сколыхнулась.

Она, как бут то бы очнулось.

Ее потухшие глаза.

Блеснул вдруг свет, но  не слеза.                                                   

Тому причиною была.

Теперь горел в них свет огнем.

Огонь безумства, он как мечем.

Готов разить и пепелить.

И в ярости свой суд вершить.

Смирению, дух ее восставший.

Не внемлет сердцем, обветшавшим.

До глубины оскорблена.

Испита чаша, та до дна.

И вырвался томивший стон.

С ее измученной груди.

И был отчаяния полон он.

Как вестник смерти на пути.

И как, безумная она.

Под гнетом тягостным была.

Раздумий долгих и иных.

Плодов ума, душой больных.

И пред собравшими она.

Такую речь вдруг повела.

И исповедовалась душой.

И говорила, что порой.

Казалось ей, что жизнь ее.

Была упреком для нее.

Еще когда то в те года.

Когда даль жизни далека.

И беззаботная пора.

Была для жизни столь легка.

Дидона.

Однажды было в пору ту.

Гуляла долго я в бору.

И заблудилась - нет пути.

Дорогу к дому не найти.

И стало страшно мне одной.

И стало чудится порой.

Что, где то рядом под листвой.

Ужасный зверь следит за мной.

Его жестокий страшный взгляд.

Он бут, то б пламенем объят.

Какой то властью не земной.

Он подчиняет всех собой.

А я была еще дитя.

Всего боялась, была слаба.

Душа не крепкая моя.

Не знала зла, была проста.

И стала плакать, стало мне.

Так жалко - жить хотелось мне.

Как, вдруг нежданно предо мной.

Явился старец, весь седой.

Его открытые глаза.

Смотрели прямо на меня.

И взгляд его, как солнца луч.

Пронзал он темь и был могуч.

И кроткий вид его лица.

Внушал почтенья мудреца.

Был прост и мал, был как дитя.                                      

Но, покорял он всех любя.

Такая сила в нем была.

Что, страх бежал, как от огня.

Он, просто подошел ко мне.

Погладил мило по щеке.

Утер лезу с очей моих.

И тут же в миг в душе утих.