Реприза: Испытания Водана Верокочева на пути восходящего Солнца

Все имеет свой конец и свое начало. Корни истории с попавшими в подземную ловушку ребятами уходили вглубь времен больше чем на сорок веков. В то время Верокочев был еще молодым пятисотлетним воином, стремящимся доказать, что праведный суд на земле надо вершить, являя всем свою силу. Его любимой фразой, которую несколько сотен лет спустя много раз повторял князь Святослав, перенявший ее от своего деда Олега, была: «Иду на Вы». Князь Олег учился разуму у Водана. Именно Верокочев научил Вещего Олега следовать путями правды и не бояться своих соперников.

– Я не говорил тебе это раньше времени, чтобы не выбить из колеи. Сейчас, когда ты проявил свою божественную сущность, ты сможешь принять эту историю спокойно, как подобает богу. Впервые я встретился с Мерлином (или, как правильно звучало его имя, Мирддином) в древнем Египте в период правления фараона Джосера, когда Верхнее и Нижнее царство объединились в одно государство. Позже мы с ним встретились на территории современной Карелии, когда я с друзьями вернулся из Центральной Америки пару тысяч лет назад. Там, возле Онежского озера, я впервые познакомился с тобой. Ты, конечно, сам этого не помнишь, потому что доступ к глубинной памяти исчезает, когда человек воплощается здесь снова. Мерлин тогда был твоим «наставником». Но обучал он тогда тебя не ради тебя самого и раскрытия твоих способностей, а ведя свою игру, которая началась на границе между современной Индией и Пакистаном за много веков до твоего первого рождения. Частично история о твоей жизни сохранилась среди людей в виде легенды о мече короля Артура. Но содержание ее искажено так, что от правды в ней остались лишь имена. Да и те исковерканы, чтобы у того, кто пытается в этом сказании разобраться, получилось как в поговорке: «Слышал звон, да не знает, где он».

– Ты хочешь сказать, что я уже жил раньше на Земле, и что могу сейчас расспросить живого свидетеля моей предыдущей жизни, чтобы разобраться в своем прошлом во всех подробностях?

– Можешь. Но рассказывать тебе я ничего не буду, чтобы не нарушить заведенный изначально принцип свободы выбора, иначе каким же ты будешь богом сейчас, если станешь обусловлен своим прошлым опытом?

– Думаю, прекрасным богом, мудрейшим! Опыт для того и нужен, чтобы на него опираться!!!

– А ты не подумал, для чего человеку дана способность забывать? Это же защитный клапан, чтобы не покалечилась наша природа, когда груз выбора становится неимоверно тяжелым под натиском пытающихся раздавить нас между собой монолитом прошлого и непроницаемой стеной будущего. Ты не сможешь обучаться новому, если будешь мертвой хваткой держаться за свое прошлое. Мир вокруг постоянно меняется – и ты должен меняться вместе с этим миром, сохраняя при этом свой стержень, свою суть. Кто из богов этого не понял – лежит сейчас на том самом кладбище, о котором я упоминал.

– Хорошо. Ответь тогда на один вопрос: я родился снова, потому что не выполнил свое предназначение в прошлый раз?

– Все-таки приятно иметь дело с умным человеком.

– Или богом?

– Это зависит от того, какую сущность в конкретный момент времени ты проявляешь. Задавая вопросы, ты проявляешь себя как человек. Находя на них ответы самостоятельно, ты проявляешь себя как бог. Греки в прошлом для того и разработали диалектику, чтобы научиться общаться с нами, познавая проявления богов в их поступках.

– А как же Платон с его миром эйдосов?

– Мой дорогой Молочный Дервиш, не злоупотребляй вопросами, обещав перед этим ограничиться только одним. На этот свой вопрос ты найдешь ответ самостоятельно, и радость от этого будет полная, а не такая как легкое удовлетворение от получения готового ответа. Наступит время, когда ты крикнешь на всю ойкумену: «Эврика!» – тогда поймешь, о чем я…

– Хорошо. Если я не могу узнать от тебя о моем прошлом, расскажи тогда мне о своем прошлом в контексте твоих встреч с Мерлином. Я думаю, ты неспроста так напрягся, когда узнал, с чем связан обвал в каменоломнях.

– Пожалуй, пока мы дойдем с тобой до Дубровиц, в которых я обещал тебе показать старинный храм с удивительной красоты воздушным куполом, построенный из известняка, добытого в Девятовских каменоломнях, у нас будет немного времени пролить свет на интересующие тебя вопросы. Ты, кстати, не проголодался?

– Наверно, картошка, которой угощал нас Шамс, была особенная – даже намек на голод не чувствую…

– В доме Шамса все особенное. Он, кстати, тот самый Ланцелот из легенды, который якобы жил в Бретони. В действительности он приемный сын ученицы Мерлина Нимуэ, жившей на берегу Персидского залива почти четыре с половиной тысячи лет назад. Тогда там обитало одно из племен чуди, ушедших на юг, когда наступило похолодание эпохи Голоцена. Это племя много веков спустя поднялось на свою исконную родину вверх по полноводной от растаявшего льда на севере Волге на стругах до самой кромки тающего ледника, и к которому по пути присоединились племена мери и черемисов. Звали приемную мать Шамса – Айно. В настоящее время в карельском эпосе Калевала осталось только пятьдесят из более чем 100 рун (песен) о тех временах. В двух из них рассказывается про Айно, которая, не желая становиться женой нелюбимого кудесника-старца, обрела себе покой на дне моря. На самом деле ей не нужно было выходить замуж за старца, и она не утонула в море, а поселилась на одном из островов Онежского озера, став хозяйкой Онеги, когда вместе со своими соплеменниками покинула южные страны и добралась до Карелии. А кудесник-старец из эпоса, якобы родившийся изначально взрослым, не кто иной, как Мерлин. Когда-то, обучая премудростям волхования Айно, он страстно возжелал ее, но был ею отвергнут, отчего и решил «разыграть многоходовку», отомстив через тебя женщине, открывшей всем его слабость, – погубив твоей рукой ее приемного сына Шамса. Причем задумал он все это, когда еще ты даже не был рожден.

– Так вот почему Шамс так смотрел на меня в своем доме! Но как же он сдержался, узнав своего друга спустя столько веков?

– На то мы и боги, чтобы все делать своевременно. Когда я вас покину, у тебя с Шамсом будет достаточно времени для разговоров на его кухне в центре Коловращения. Можешь не сомневаться – он никогда не забудет твоей братской любви, благодаря которой, даже когда все вокруг говорили о нем дурное, подталкивая тебя к мести, ты сохранил к нему чистоту своего сердца и уберег его, оклеветанного, от незаслуженной кары.

– А что насчет твоей первой встречи с Мерлином? Как она произошла? Кто такой этот Мерлин-Мирддин?

– Вообще-то ты должен знать его гораздо лучше меня, потому что всю свою жизнь провел с ним бок о бок. Просто этого не помнишь. Современные историки меньше ста лет назад нашли упоминания о племенах гиксосов, которых отнесли к семитской ветви ближневосточных племен, завоевавших север древнего Египта в 1700-1500-х годах до нашей эры. В действительности это не совсем так, потому что такое внезапное появление народа из ниоткуда, да еще с последующей оккупацией части одного из сильнейших государств того времени – что-то нереальное. Эти племена кочевали с северо-западной части Индии вдоль восточного побережья Персидского залива на запад. Долгое время они обитали на территории современного Ирана – Вавилонского царства.

– Значит, шумерская цивилизация Месопотамии напитала гиксосов своими соками, превратив кочевые племена в могучий пассионарный этнос?

– В твоем тезисе хвост виляет собакой.

– Ты же сам сказал, что гиксосы кочевали из Индии на Ближний Восток. Они же не в вакууме находились, а контактировали с аборигенами, перенимая их культуру.

– Во-первых: я не сказал, что этот процесс был стремительным. Во-вторых: я не сказал, что гиксосы родом из Индии. Они оказались там, когда начался последний ледниковый период, и этим племенам пришлось спуститься с северных широт с территории современной Западной Сибири, климат которой ранее отличался от современного более высокой среднегодовой температурой и сухостью из-за того, что уровень мирового океана был значительно ниже, а значит, и влажность на планете тоже меньше. Меня тогда еще не было на земле, но Мерлин, который мне рассказывал когда-то об этих временах, на тот момент уже жил свою седьмую сотню лет. Поэтому его в Калевале и представили появившимся на свет старцем.

– А почему уровень океана был ниже, чем сейчас?

– Подумай сам: сколько в леднике, спускающемся в сторону экватора и покрывающем собой половину Евразии и Америки, должно быть накоплено замерзшей воды, которая не испаряется в атмосферу. В те времена небо было гораздо прозрачнее, чем сейчас, и спрятаться от палящего солнца в субтропиках, когда облаков нет, было нелегко. Поэтому люди стремились селиться возле крупных водоемов. Гиксосы пришли в Индию с другими родственными племенами с севера примерно одиннадцать тысяч лет назад. Около пяти тысяч лет назад они отделились от остальных и пошли на запад – туда, где каждый вечер скрывается солнце. Предводитель гиксосов посчитал, что их племя достаточно продвинулось в постижении тайн окружающего мира и самопознании, поэтому пора становиться учителями других народов. Всякое движение с востока на запад – это путь проявления себя, путь дарения обретенных знаний другим. В то время как движение с запада на восток – это путь уединения, путь нахождения точки сборки самого себя.

– Значит, Шумер и Аккад возник благодаря знаниям, полученным от этого кочующего племени, пришедшего с востока?

– Да. Легенда про Вавилонскую башню – это искаженная история создания первого международного образовательного центра, в котором любой желающий из дальних и ближних стран мог получить знания об устройстве вселенной, об универсальных закономерностях, по которым существует жизнь на планете, о способах развития человека, посредством обретения опыта предшествующих поколений. Разумеется, никто не строил «небоскреб», чтобы достать до облаков. Это метафора грандиозного плана самореализации человечества посредством просвещения.

– Значит, эпохи Возрождения и Просвещения в Европе с пятнадцатого по восемнадцатый век – это лишь отголоски того, что происходило четыре тысячи лет назад?

– Твой вопрос заключает в себе готовый на него ответ. Цивилизации древних греков и римлян перенимали когда-то опыт и знания древнеегипетских и вавилонских мудрецов. Так же, как потом арабы учились спустя столетия у античных философов. Если смотреть на историю в одной плоскости, она – луч, пронзающий неизведанное. Если же смотреть на нее в пространстве, история циклична. Кстати, обрати внимание на этот храм, к которому мы подходим – правда, он прекрасен?

– Что-то не припомню я, чтобы встречал похожие церковные строения. Явно, строители руководствовались не той традицией, которая была характерна для Руси.

– Друг мой, ты не ведаешь истинной традиции, в соответствии с которой строились храмы до того, как на Руси была принята византийская форма служения и поклонения Всевышнему. Первоначально храмы строились в таком виде, как стоящий перед нами – с равноразмерными нефами, ориентированными по сторонам света, без огороженных внутри территорий, и колоколообразной башней-куполом в центре, венчающем храм, наподобие шапки Мономаха. Как и символ самодержавия русских царей, полусферический купол храма олицетворяет небо и солнце, а навершие в виде креста символизирует связь с предками и божественным промыслом, открывающимся тем, кто собирается в этом храме на служение.

– Разве крест на куполе – это не напоминание о Том, Кто был на нем распят?

– А для чего тому, кто живет по заповедям Распятого и Воскресшего, напоминать о Нем с помощью внешних атрибутов? Сколько веков первые христиане жили без каких-то особых храмов для своих собраний и ничего, смогли сохранить суть учения, потому что больше времени уделяли внутреннему послушанию, а не внешней нарядной торжественности. Чтобы видеть происходящее за стенами дома, нужно фокусироваться не на оконном стекле, а смотреть сквозь него…

– Ты понимаешь, что люди не смогут согласиться с тем, что ты говоришь?

– Какое мне дело до того, с чем люди согласятся или нет? Истина не может менять свою сущность в зависимости от этого.

– Но ведь ты же сам говорил, что истина всегда познается в контексте своего времени и места, что она предметна.

– Не предметна, а конкретна. Это другое. Но от своих слов я не отрекаюсь. Я же не требую ни от кого, чтобы он отказался от тех единичных векторов пространства или трех ортов времени, на которых базируется его мировоззрение.

– Хм, изящно. А я-то, думал, что ортодокс – слово, возникшее от шахтеров, копавших горизонтальные ходы к рудным породам.

– Шахтеры, как и богословы, заняты поиском «крупиц драгоценной» материи. В этом смысле направление поиска и есть тот самый вектор орт с одной стороны и докса (общепринятое мнение), или «привычный взгляд», с другой. Но то, что мнение является общепринятым, еще не делает его абсолютной истиной. В какой-то момент времени это мнение может совпасть с истиной, но оставаться этой неизменной истиной в процессе развития общества не получится. Нужна постоянная проверка жизнеспособности общепринятого мнения в каждый конкретный момент времени.

– Что-то ты слишком углубился в социальную философию.

– Мой дорогой Молочный Дервиш, напомню тебе, что боги воспринимают истину в целом, схватывая мозаичную картину происходящего на лету, а не достраивая ее, исходя из некоторых явных деталей и лакун. Для этого твой разум должен быть как у любого мало-мальски просвещенного философа открытым для познания с помощью знаний законов формальной логики, чтобы видеть связи между частями. В то же время ты должен быть похож на любопытного мальчишку-фантазера, который радуется открывающейся истине, не оценивая ее полезность для окружающего мира, а значит того, кто не ищет выгоду от достижения результата своих поисков истины. Настоящим богам чужда алчность.

– Удивительное определение бога. Действительно, как может быть богом тот, кому что-то требуется или чего-то недостает для полноты самости?

– Я рад, что ты осознал это. Теперь, когда мы войдем внутрь храма, прислушайся к тому, что ты слышишь внутри себя самого, сфокусируйся на своих ощущениях.

Когда я поднялся по ступеням к двери в здание Знаменской церкви, меня смутили скульптуры херувимов на козырьке ее крыши и апостолов, встречавших прихожан у входа в храм. Сразу вспомнились здания Лигурийских церквей и католических храмов в Провансе, в которые я заходил когда-то из любопытства. Эти мысли мелькнули в голове, вызвав на моем лице улыбку, которая исчезла почти срезу же, когда я шагнул под купол над головой. Буквально все было вытеснено из моего сознания ощущением воздушного потока, «водопадом» бьющего сверху вниз. Через минуту в голове возникли звуки, похожие на кипение воды под струями водопада. Захотелось остановиться в этом месте и больше никогда отсюда не уходить. Все мышцы лица расслабились, словно я провел несколько часов в парной. Этот необъяснимый покой и умиротворенность настолько заполнили каждую клеточку моего тела, что пришлось вмешаться Водану, чтобы под руку вывести меня из храма. Мои ноги, как ватные, еле слушались меня, все внешние звуки были приглушенными. Только гул водопада продолжал звучать колокольным звоном в сознании.

– Ну вот, ты и побывал в храме, расположенном у слияния Десны с Пахрой, – месте силы, где вместо восходящего ионного потока – поток нисходящий, расслабляющий. Люди с обычной чувствительностью, не такой как у нас с тобой, называют такое состояние благодатью. Поскольку твои чувства обострены многократно, ты мог здесь остаться навеки, как раненый зверь, приходящий на «поляну смерти», чтобы спокойно умереть. Такие места называются людьми неправильно, потому что люди не понимают сути того, что там происходит, и поэтому боятся неизведанного. Ты же, зная природу этих процессов, можешь использовать такие места безбоязненно.

– Даже намек на тревогу – не то что страх – я не ощутил.

– Это так, потому что ты не осознал силу стихии. Боги, как титаны из древних мифов, могут противостоять стихиям. Но сила стихии не имеет целеустремленности человека или бога. Она просто есть, без повода для своего существования. Нет смысла бороться с тем, что не борется с тобой, не противостоит тебе. Смысл в том, чтобы понять направление потока стихии и двигаться в гармонии с этим потоком, как говорят сёрфингисты, «оседлать волну».

– Я этим только и занят все последнее время – поиском своего места в этом мире и попыткой двигаться во время приливов и отдыхать в моменты отливов.

– Значит, твое подсознание дает тебе верные подсказки. Со мной тебе будет легче этот навык отточить до мастерства.

– Водан, извини за любопытство. Почему ты ведешь себя не как всемогущий Один?

– Потому что я наигрался в эти игры и понял, что смысл не в том, чтобы доказывать другим свою божественность, а в том, чтобы быть богом – то есть освободиться от давления судьбы, верша ее в соответствии со своим осознанием необходимого и достаточного. Для этого мне понадобилось пережить тот опыт, с которым столкнулся пару тысяч лет назад, когда я сменил свою сущность шамана на посох странника. Ты же помнишь, как наместник Иудеи спрашивал у Назарея: что есть истина? От одного из его учеников, который пошел проповедовать весть о своем друге-спасителе в причерноморские степи, я узнал подробности тех событий и понял, что смысл моего существования на Земле – разобраться в том самом вопросе, который был задан Назарею перед его казнью. Этот вопрос – вызов для каждого, кто готов посмотреть чуть выше и немного внимательнее, чем он привык это делать.

– Ты все время говоришь какими-то недомолвками, словно оставляешь другому возможность закончить твою мысль за тебя.

– Я просто привык к этому. Нужно, чтобы задающий вопрос сам нашел ответ на него, чтобы истина стала непосредственной для вопрошающего. Поэтому я лишь, как повитуха, помогаю в процессе рождения истины тому, кто ею обременен. Раньше, когда я был молодой и горячий, торопился все объяснить сам, думая, что так лучше для обучения. Но став шаманом, после того как принес себя в жертву на Иггдрасиле и обрел знание рун, я научился делать все своевременно, не нарушая ткань мироздания неловкими стежками нити своеволия.

За этими разговорами и размышлениями я не заметил, как мы удалились от Дубровиц и оказались на южной окраине Подольска возле бань Алексеева.

Перед тем как войти в баню, Верокочев заглянул в соседний магазин, чтобы купить чистое белье, выбирая которое, он задумчиво произнес:

– Надо поддерживать чистоту не только в мыслях и поступках, но и следить за чистотой телесной, в соответствии с шуткой греческого поэта Ювенала, что нужно молить богов о здоровом духе в здоровом теле. Мы сами себя ни о чем молить не будем. Просто попаримся перед дальней дорогой, в конце которой меня ждет смерть.

– Все-таки я не понимаю, как ты можешь умереть?

– А как умирают галактики с миллионами звезд? Все имеет свой конец и свое начало. Но смерть на земле ничем не угрожает тому, кто к ней готов. Как бабочка, чтобы стать кем-то еще, должна из гусеницы окуклиться и переродиться, так же и я – должен умереть и освободиться от земных оков, чтобы обрести новый опыт в новом мире.

– Ты говоришь про Вальгаллу, правителем которой являешься?

– Нет. Ты все сам узнаешь в свое время.

В бане я вспомнил кадры из последнего фильма Балабанова, где музыкант парился с бандитом, размышляя о своем существовании. Прохаживаясь веником по мускулистой спине Водана, я заметил, как на его плечах после удара проявлялся профиль ворона, смотрящего влево с левого плеча и вправо с правого, на мгновение и тут же исчезал. Чувствуя мое замешательство из-за этого видения, Водан, не глядя на меня, ответил на немой вопрос:

– Это не один ворон, а два моих товарища – Хугин и Мунин. Благодаря способности мыслить каждый из нас – живущих на земле – может строить субъективную реальность в своем сознании. Чтобы эта реальность мало чем отличалась от реальности внешней, нам дана способность запоминать. По сути, мы постоянно сравниваем окружающую реальность с тем, что запечатлено в нас ранее. Поскольку свою божественную сущность за долгие десятилетия тренировок я научился проявлять постоянно, не теряя контроль над собой даже в момент сна, мое сознание бодрствует и обменивается информацией с ноосферой, которую достаточно подробно описывал в своих работах Вернадский. Люди полторы тысячи лет назад не понимали, как это возможно, поэтому я отправлял своих товарищей в полет, делая вид, что получаю информацию о происходящем в мире от них. Сейчас же в подобном нет необходимости, потому что современные технологии сотовой и спутниковой широкополосной связи позволяют собирать и передавать информацию на огромные расстояния почти мгновенно.

Не сказать, что я люблю горячий сухой пар. Помню, как-то в детстве в бане на берегу Волги я даже чуть не потерял сознание с непривычки. Но в этот раз попарились мы на славу. После парной окунулись в прохладную купель и чистые, с розовым румянцем на лице, надев поверх свежего исподнего джинсы и безрукавки, мы покинули Алексеевские бани.

– По-хорошему, нужно было после бани неспешно побаловаться чайком на травах, чтобы восполнить потерю воды в организме. Но я слышу слабую пульсацию на юге, где-то в районе Серпухова, а возможно даже Тулы, которая, как сигнальный маяк, требует от нас не теряя времени двигаться туда, откуда этот сигнал исходит.

– Как мы туда доберемся?

– А на что люди создали «Горынычей подземных и надземных»? Вот на нем, хорошем, и отправимся в путь. Тут возле Южного обхода Подольска есть железнодорожная станция Весенняя. Для нашего путешествия на юг – название у нее самое подходящее. Как говорится: «Ветер в спину – добрый знак!» Весенние ветры – самые лучшие для начала путешествия, это я тебе как предводитель варягов и викингов заявляю с полной ответственностью.

Не доходя до станции чуть меньше двух километров, Верокочев свернул к озеру на обочине дороги и остановился. Повернувшись лицом к закатному солнцу, Водан закрыл глаза. Прошло минуты три, когда он наконец-то взглянул на гладь воды и, достав из-за пазухи какой-то камушек, швырнул его в середину озера. Я ни о чем его не спросил, понимая, что Водан сейчас сделал что-то важное и сбивать его с этого сосредоточенного состояния разговорами нельзя.