Промышленное освоение Урала и Сибири

Как и полагается при любой промышленной революции, развитие металлургии в стране шло все возрастающими темпами. Дело, начатое Демидовыми, было быстро подхвачено другими крупными российскими предпринимателями. Они усиленно застраивали центральную Россию, Урал и Сибирь своими крупными чугунолитейными и металлообрабатывающими предприятиями, или брали в аренду казенные заводы. Последнее, пожалуй, даже чаще. Во всяком случае, тот же Татищев говорил, что в Сибири ни одно крупное предприятие не было построенно за свой счет, и что все были переданы их владельцам из казны. Великий историк, несомненно, преувеличивал. По крайней мере, Демидовы свои заводы строили на собственый кошт.

На Урале, который Акинфий еще до недавнего времени почти справедливо считал полностью своей вотчиной, у Демидовых неожиданно появились довольно мощные конкуренты. Прежде всего, это были, конечно, Строгановы.

Эти бывшие мещане и солеторговцы начали свое восхождение к вершинам российской промышленной и светской элиты значительно раньше Демидовых. Считающийся основателем династии легендарный Спиридон Строганов жил в Великом Новом Городе еще во времена Дмитрия Донского. Как уважаемым горожанам, им доверили ведать сбором оброка в Соль‑вычегорском и Устюжском новгородском районах. Именно в Соль‑вычегорске Анипка Строганов еще в 1515 году завел крупный солеваренный промысел, принесший ему солидный капитал и вес в деловом мире всей страны. В 1558 году царь Иван Грозный пожаловал ему с потомством обширнейшие владения в пермском крае, по рекам Кама и Чусовая. На этих землях Строгановы развивали соледобычу, земледелие, охотный и рыбный промыслы. Именно Строгановы, как наиболее заинтересованные в исследовании земель Сибири, призвали в 1581 году атамана Ермака[130] совершить с отрядом казаков совершить исторический поход по завоеванию восточных земель и финансировали это его мероприятие. В 1610 году Василий Шуйский, отмечая их радение за государственное благо, выразившееся в обширнейшей помощи в деле подавления иностранной агресии, специально для Строгановых ввел почетное звание «Именитые люди», коим пожаловал Пера Семенова Строгонова. Помощь и правда была более чем солидная. Строгановы снабжали российские войска продовольствие, оружием, одни только денежные пожертвования составили совершенно сумасшедшую сумму в 842 тысячи рублей. Отныне «именитого человека» Петра Семенова следовало «писать его с вичем (не Семенов (сын), а Семенович, что допускалось только в отношении аристократов, – В. Ч.), судить только в Москве, излишних пошлин с товаров не брать, креста самому не целовать (не давать присяги на судах и прочих процессах, как лицу, слова которого не могут быть подвергнуты сомнению, – В. Ч.), бесчестья против лучшего гостя вдвое». При Алексее Михайловиче права Строгановых были еще более расширены. Теперь судить их споры мог только царь лично, им разрешалось строить города и даже держать собственную армию. Учитывая, что основные их производства располагались на территориях, только недавно захваченных и слабо охраняемых, на которых часто бунтовавшие башкиры могли в считанные часы разрушить любой завод или уничтожить деревню, последнее было наиболее актуально. В 1722 году, когда дворянство Демидовых было еще не подписано, три брата Строгоновы, Александр, Николай и Сергей были возведены Петром в бароны.

Поначалу предпринимательское чутье изменило этим крупнейшим сибирским землевладельцам и начало металлургической экспансии своего края они, можно сказать, проспали. К несомненной удаче Демидовых, ибо если бы Строгановы почувствовали, какую выгоду сулят рудные промыслы, литье и ковка и ввязались бы в металлургию хотя бы в 1710‑х годах, то они вполне могли занять место лидеров этой отрасли промышленности. Но этого не произошло, и первый свой медеплавильный завод на реке Таманке они поставили лишь в 1726 году. Следующий, Билимбаевский, могли бы и не поставить, если бы не гиперактивность Акинфия Демидова.

Дело в том, что заводчик прекрасно понимал, что вечно его монополизм продолжаться не сможет, и рано или поздно на Урал придут люди, которые тоже захотят получить кусок от его железного пирога. Поэтому Демидов, старался закрепить за собой права на строительство заводов во всех перспективных местах, дабы оно не досталось возможным конкурентам. Он подавал прошение о строительстве в Берг‑коллегию даже в тех случаях, когда и не собирался ничего на этом месте строить. Прошение обычно удовлетворялось, и Акинфий, «забив место», на время успокаивался. Но на этот раз Демидов полез на чужую территорию, и попытался записать на себя найденный рудник на реке Билимбахе, не обратив внимания на то, что земли эти принадлежат барону Александру Строганову. Узнав об этом, барон подал в Берг‑коллегию встречную заявку, в которой ссылался на полученную в 1719 году привилегию, по которой предпочтение в строительстве заводов на месте найденных руд отдавалось тому, кому принадлежала земля. Разумеется, как ни силен был Демидов, а Строгановы оказались сильнее, и Берг‑коллегия решила вопрос в их пользу. Позже они построили в Пермской губернии Югокамский, Кусье‑Александровский, Добрянский, Ножевский, Нытвенский, Чермоский, Очерский, Кыновский и Бисерский заводы.

Немалое беспокойство Акинфию доставляла активность балхинского купца Ивана Петровича Осокина. В первый свой уральский Юговский медеплавильный завод он запустил в 1731 году. Дальше, в тех же пермских краях, он построил Бизярский, Куряшимский, Нязе‑Петрогвский, Нижне‑Саранинский и Верхне‑Иргинский заводы. Всего же ему на Урале и в Прикамье принадлежало 6 медеплавильных и 5 доменных, молотовых и передельных фабрик.

Постепенно все больше заводчиков поворачивалось в сторону Урала. Но и Акинфий на месте не сидел. Он что было мочи строил все новые и новые заводы. Уже через год после вступления в права наследования, в 1726 году он запустил Черноисточинский железный завод, в 1727‑м – Шайтанский, в 1729‑м – Уткинский. В 1730 году Акинфий ввел в строй аж три железных предприятия – Нижнечугунский, Верхнечугунский и Корельский (около села Фокина в Нижегородском уезде) заводы. В 1734 первый металл дал Ревдинский доменный завод, а в 1742 и в 1744 годах заработали машины Верхнелайского и Висимо‑Шайтанского молотовых заводов. Неожиданно Акинфий «научился» лить медь. В 1729 году в Западной Сибири на реке Белой он поставил Колывано‑Воскресенский медеплавильный завод. В том же году запустил в Кунгурском уезде Суксунский завод, тоже занимавшийся медеплавлением. Дальше, в 1736 году медь дал Бымовский завод, в 1740‑м – Шаквинский и Барнаульский (Западная Сибирь), в 1744‑м – Шульбинский (Алтай). Технически пока слаборазвитая Россия не могла принять и потребить всю продукцию Демидовских заводов, и примерно две трети их продукции уходило на экспорт. Пытаясь как‑то диверсифицировать активы, Акинфий построил в 1730 году на реке Тисе Тисовский кожевенный завод и купил близ Соликамска соляной промысел. Сенат в специальном указе от 30 июня 1732 года отмечал: «Камисар Никита Демидов казенные заводы получили делывано на них железа малое число тысячь по 10 и по 20, а он умножил и ныне у сына его (Акинфия Никитича) делается от 2‑х (200 000, – В. Ч.) до 300 000 пуд и больше в год».

В 1735 году вместе со своим зятем, тульским оружейником Федором Володимеровым Акинфий поставил то, что мы бы сейчас назвали «высокотехнологичным производством» – первую в стране водяную косную фабрику. До того косы в Россию завозились из‑за границы, преимущественно – из Пруссии. Для того, чтобы наладить их производство компаньоны выписали двух высококвалифицированных прусских мастеров. Первоначально косы делались по «немецкому образцу», но «необыкновенный фасон» мешал их продвижению на рынке, после чего Демидов и Володимеров перестроили производство и выпустили новую, более приближенную к отечественным реалиям модель косы, которая, благодаря высокому качеству и низкой цене, быстро приобрела популярность среди крестьян. По крайней мере, несколько лет Акинфий с зятем были монополистами на российском косном рынке. Во всяком случае, в 1737 году Демидов о своей фабрике писал, что такой «и поныне ни у кого в России не имеется»

В конце 1720‑х годов младший брат Акинфия Никита потребовал отдать ему несколько оставшихся от отца уральских месторождений. В руках у него был мощный административный рессурс: Никита тогда служил в Берг‑коллегии. Акинфий решил, что портить отношения с братом не стоит, и, поторговавшись, отдал ему долю в богатейшем Шайтанском месторождении. В свое время сибирский комиссар Никита Демидович купил земли, на которых оно находилось у башкир за несколько ведер водки и десяток кафтанов. Теперь же оно стоили много тысячь рублей.

К тому времени у Никиты уже было несколько заводов в центре России. Первый, Дугненский (Верхний) доменный и молотовой он купил еще в 1717 году у брата Григория за 1000 рублей. В начале 20‑х годов на нем работало три домны, а продукция его расходилась по всей стране. В 1728 году Никита запустил передельный завод на реке Брынь[131], а в 1731 году, пытаясь освоить производство меди, купил в Казанском уезде Давыдовский медеплавильный завод.

Без поддержки со стороны отца и братьев, предпринимательская карьера Демидова‑младшего продвигалась тяжело. Все изменилось после того, как по указу в «726 году февраля 23 дня по определению Берг‑коллегии велено помянутому дворянину Демидову быть в Туле у десятинного с кампанейских заводов збора яко цегентнеру и показать в том Его императорскому величеству верную службу». Это значило, ни много ни мало, что Никита Демидов назначался ответственным за сбор 10‑процентного налога со всех тульских металлургов. В помощь ему давался подьячий и отряд солдат. Вот уже после этого он и «попросил» у брата доли в наследстве. После получения которой он немедленно запросил в коллегии разрешения на постройку своего уральского завода. Получено оно было в 1730 году, а 1 декабря 1732 года на Шайтанском заводе Никиты Никитича Демидова была задута первая домна.

К вам едет ревизор