Чувство — это еще одна мишень

Ну что ж, для начала нужно попытаться привыкнуть к факту, что невозможно напрямую контролировать ни образ, ни чувства.

Пора, наконец, отказаться от двойного заблуждения, что мы сами решаем, кто мы и что мы чувствуем. Пора отвернуться от этой соблазнительной лжи и оставить ее за плечами. Этот путь манит, но ведет он только «домой».

Так что же делать Ире, которая парализована убеждением, что она «ничего» не чувствует?

Всегда, при любом зажиме, она может помочь себе, вспомнив о существовании мишени.

Да, для артиста полезнее представить, что эмоции — это очередная мишень.

Иными словами, что бы мы ни чувствовали бессознательно, нам необходимо осознать это чувство, если мы хотим «испытывать» его сознательно.

Все, что происходит внутри, мы можем пережить только снаружи.

Чувство - это обобщение, осознание чувства - это конкретика. Например, я грущу, что мой отец умер. Я могу тайно испытывать эту грусть каждую секунду, могу быть переполненным ее, не осознавая того. Но я не пойму, что грущу, пока не вспомню, как отец, бывало, играл на роя­ле, и не подумаю, что больше никогда уже не услышу этого дикого грохота. Грусть вызвана конкретным воспоминанием. Чувство находит выход только в связи с конкретным стимулом. Этот стимул - мишень.

Мишень - катализатор проявления чувства. Ни одно чувство не найдет выхода без мишени. Чем сильнее чувство, чем активнее оно старается найти выход, тем менее разборчиво мы выбираем мишень, которой суждено катализировать это чувство.

К счастью, чувства, вернее наше восприятие чувств, процесс их проявления подчиняется всем правилам мишени.

Во-первых, мишень всегда существует, то есть эмоции всегда присутствуют, и как бы я ни пытался, я всегда буду что-то чувствовать. Как бы я ни концентрировался, где-то неподалеку всегда окажется полный набор чувств. Как бы я ни старался показывать, контролировать ситу­ацию и быть независимым, мне не удастся стать бесчувственным. Никогда. Мы бываем по-настоящему холодны только в гробу.

Во-вторых, чувства существуют вне меня на измеримом расстоянии от моего тела. Я «вижу» свою любовь к Ромео, я «вижу» свой страх перед Парисом. Эти чувства — часть картины внешнего мира, а не жители моего эмоционального нутра, хотя логика яростно шепчет нам, что все переживания идут из глубинного «внутри».

В-третьих, наши чувства всегда существуют впереди нас во времени. Я не заставляю себя полюбить Ромео, я вижу Ромео, которого уже люблю. Я вижу любовь, которая уже есть в наличии. Даже фраза «Мне кажется, я в тебя влюбляюсь», кажущаяся констатацией процесса в настоящем, «чувствуется» скорее как «Теперь я вижу, что влюбляюсь в тебя, бу­ду, наверное, продолжать влюбляться и вообще я уже ДАВНО полюбил тебя». Другими словами, «Я ловлю себя на том, что влюбляюсь в тебя, и понимаю, что давно уже полюбил тебя».

Даже если мы попытаемся зарегистрировать свои чувства в тот момент, когда мы их испытываем, мы будем регистрировать уже совершившиеся события, даже если эти события совершились лишь долю секунды назад. «Я люблю тебя» становится прошлым к тому момен­ту, когда говорящий произносит их и осознает правду этих слов, как бы он сам и адресат ни хотели, чтобы эта фраза относилась к настоящему.

Когда словами «моя, как море, безгранична нежность» Джульетта пытается предупредить Ромео, во что он ввязывается, она видит Ромео, которого любит, которого не хочет запутать, напугать или отвергнуть. И все Ромео, которых Джульетта видит, отличаются друг от друга. Они противоречат друг другу. Картинки того, как она должна поступить, борются друг с другом. Мишени конфликтуют. Ире никогда не удастся подытожить отношение Джульетты к Ромео. Даже самой Джульетте не определить своих чувств к Ромео.

Все, что может сделать Ира - это увидеть всех этих разных Ромео, которых видит Джульетта.

Возьмем другой момент, когда Джульетта вскрикивает «О, не клянись луной непостоянной...». Возможно, она видит Ромео, которого ей хочется ударить, и Ромео, которого ей хочется поцеловать. Чувство последует за мишенью, но мишень не последует за чувством.

Как всегда, мишень должна быть конкретной. Джульетта видит Ромео, которого ей хочется ударить изо всех сил, и Ромео, которого ей хочется поцеловать со всей силы. Выбор картинки вызовет в Джульетте необходимое чувство.

Почти все чувства артистов вызваны тем, что артисты видят. Чувство не возникает само по себе. Любая попытка сконцентрироваться, чтобы вызвать в себе чувство, зажимает мишень и парализует и пугает артиста.

Эмоциональный центр

Иру может смутить ощущение, что она не в состоянии «прочувствовать» любовь Джульетты к Ромео, что она ничего не ощущает и не способна выразить эту любовь. Но в той мере, в которой «любовь» является чувством, и сама Джульетта не может сознательно ее выразить.

«Моя, как море, безгранична нежность И глубока любовь. Чем больше я Тебе даю, тем больше остается:

Ведь обе - бесконечны».

Ире бесполезно думать, что в этот момент она должна так или иначе ощущать глубокую нежность к Ромео, и что ей удастся выехать на этом чувстве и выразить любовь Джульетты. Если Ира начнет давить на свой «эмоциональный центр», она не добьется ничего, кроме ощу­щения пустоты, увязнет в концентрации и в итоге начнет показывать.

Когда мы показываем чувство, оно всегда, без исключения, фальшиво. Именно поэтому, когда мы решаем выразить искреннюю любовь к кому-то, номер не проходит. Любовь выражается в действиях. Любовь, как и все остальные чувства, сама решает, когда ей проявиться. Только будучи внимательны к другому человеку, мы можем по-настоящему любить его, и любовь всегда проявляется в истинном внимании. Но опять-таки, «любовь» — это очередной неадекватный ярлык, которым мы маркируем великое множество чувств. Например, Джульетта может искренне любить Ромео - тогда суть этого чувства больше в нем. И/или она может быть влюблена в него - тогда суть этого чувства больше в ней самой.

То есть Джульетта ведет ту же борьбу, что и человек, которому угрожают ножом. Что она выберет - внимание или концентрацию? Или леденящие душу метания от одного к другому? Для Джульетты ставки на Ромео очень высоки. Ей нужно извлечь максимум информации из того, что он говорит и что оставляет недосказанным. Ей необходимо научиться верно истолковывать его лицо и жесты, суметь увидеть, не лжет ли он ей - или самому себе. Может быть, и лжет, и одновременно говорит правду. Джульетта почувствует это, наблюдая за ним. И у нее разболится голова, потому что в мозг поступит противоречи­вая информация. Его поведение невозможно истолковать однозначно. Ира не способна контролировать всю сложность чувств Джульетты. Ира не способна контролировать всю сложность того, что Джу­льетта видит. Ира может только смотреть сквозь глаза Джульетты.

Джульетте нужно сказать Ромео немало важного. Например, объяснить ему, кто она, какая она. Чтобы это удалось, ей нужно быть очень внимательной к себе и к Ромео. Если она начнет выражать себя, Ромео не поймет ничего - или очень мало. Чувства можно выразить только действиями. Выразить чувство само по себе так же невозможно, как испражняться через ухо. Можно тужиться и тужиться в свое удовольствие, все равно ничего не выйдет. Трубы не соединяются.

Так как же Ире выбрать действие, которое наиболее полно выразит чувство нежности?

Давайте пока не будем ставить вопрос ребром, а сформулируем еще одну аксиому.