Глава сорок первая. О проклятых мечах и волшебных палочках

Как только Гарри поднялся со своего места, отправляясь вместе с Изабо на экскурсию по замку, Северуса охватила ничем не объяснимая тревога, страх, что стоит Поттеру переступить порог парадной столовой — и он без следа канет в переплетении бесконечных анфилад и коридоров, растворится в огромных настенных зеркалах, шагнет в один из висящих на стене портретов... Безумие, от которого не помогают ни клятвы Валльштайна, ни заверения Морской Девы, ни увещевания Хранителей Магии Стихий.

— Не беспокойтесь, Северус, — старик мягко коснулся рукава его мантии, правильно истолковав опасения своего гостя, которые зельевар, по всей видимости, все же не мог скрыть, — уверяю вас, они не заблудятся. Мне бы хотелось потолковать с вами наедине, простите, что прибег к такому незамысловатому трюку. К тому же... думаю, вы поймете меня... общество Гарри доставит Изабо больше удовольствия, чем посиделки за столом с двумя магами вроде нас с вами, один из которых — глубокий старец, да к тому же озабоченный исключительно своими проблемами. Если вы не возражаете, давайте пройдем ко мне в кабинет, там сподручнее.

Альдигер и Северус покинули обеденную залу через противоположную дверь, миновали освещенную солнцем галерею и вскоре оказались в жилых покоях, обстановка в которых однако мало чем уступала той, что открывалась гостям в помещениях, предназначенных для всеобщего обозрения.

— Милости прошу, — старый маг приложил руку к одной из деревянных панелей, и портрет, изображающий холеного молодца с залихватски закрученными усами и курчавой бородкой, отъехал в сторону.

Северус, быстро оглядев комнату, шагнул внутрь.

— Сказать по правде, вы меня удивляете, лорд Принс, — добродушно возгласил Валльштайн, ковыляя вслед за ним. — Ремесло, которым вы занимаетесь, до сих пор казалось мне одним из самых мирных. Но глядя на вас, я, скорее, признал бы в вас бывшего аврора или мага, увлекающегося дуэлями. Или адепта Темных сил...

— С последним вы, боюсь, не ошибетесь, — невесело усмехнулся Северус, останавливаясь перед большим напольным глобусом, к которому приблизился и хозяин кабинета.

— Я кое-что о вас выяснил. О вас и, конечно, о Гарри... Разумеется, в моем распоряжении были только общедоступные источники информации.

— В таком случае причины вашего удивления мне не вполне понятны.

— Присядем, — Валльштайн указал в сторону кресел, стоящих возле старинного глобуса. — Я, признаться, люблю раскурить трубочку после обеда. Если вы не возражаете...

— Возражать стоило бы вашему личному колдомедику, — зельевар чуть заметно скривил губы, изображая улыбку, чтобы хоть как-то смягчить резкость своих слов.

— Оттого-то у меня его и нет, — рассмеялся Альдигер, подзывая к себе ящик, в котором были разложены разнообразные принадлежности для курения: металлические коробочки с табаком, трубки всевозможных размеров, сигары и даже маггловские сигареты.

— Боюсь, у меня недостаточно познаний, чтобы оказать вам услугу, о которой вы просите. Консультация врача оказалась бы не лишней.

— Думаю, познаний у вас достаточно, — беззаботно заметил старик, наблюдая, как его гость тянется к сигаретной пачке с изображенным на ней верблюдом. — К тому же мой личный колдомедик был весьма придирчив и несговорчив, при этом сам не отличался завидным здоровьем. Слово "режим" повергало его в священный трепет, по-моему, он почти уверовал, что изобрел новое заклинание. Но на меня оно не действовало.

— Вы хотите дать мне понять, что не являетесь простым пациентом?

— Я честно об этом предупреждаю.

— Я тоже не похож на доброго доктора, — улыбнулся Северус, провожая взглядом колечко дыма, выпорхнувшее из трубки Валльштайна.

— Уверен, что мы поладим.

Морщины, морщины, глубокие, словно трещины на древесной коре... и эти яркие глаза на некогда благородном лице — сейчас Альдигер чем-то напоминал Северусу Рейка, старого брауни, по крайней мере, его взгляд излучал тот же нездешний свет и силу.

— Так вот, как я уже сказал вам, я пытался разузнать о вас и Гарри и, как ни странно, преуспел, — Валльштайн попыхивал своей трубкой, смешно втягивая и раздувая щеки.

— Вы читаете британскую магическую прессу? Или...

Нет, подозревать старика в связях с Авроратом было, пожалуй, преждевременным. Но если он знает, кем в действительности являются они оба, то он может представлять опасность...

— Вам не говорили, что у вас порой бывает взгляд убийцы, Северус?

— Не хотелось бы, чтобы вы питали иллюзии на мой счет, Альдигер. В определенном смысле я им и являюсь.

— Не поймите меня превратно, — Валльштайн вновь, как и в день их первой встречи, шутливо поднял руки, демонстрируя, что сдается. — Я всего лишь просмотрел газеты. Не найти там упоминаний о вас и Гарри было бы странно. Как и не заметить подделку, имея перед глазами оригинал.

— Вы догадались? — да, по всему выходит, что Валльштайн обладает большей прозорливостью, чем ты, мастер Северус...

— Это было несложно. Тот человек, который изображает Гарри... он совершенно не похож на него. К тому же то, что он говорит...

— Мне понадобилось несколько месяцев, чтобы хоть что-то заподозрить, — неохотно признал зельевар.

— Я в несколько ином положении: я читал эту лживую писанину в вашем "Пророке", уже зная правду. Не скрою, поначалу я был озадачен — некий молодой волшебник, выдающий себя за лорда Поттера и выглядящий почти как он... рассказывает о своем участии в Битве... ну, не буду повторять то, что вам и без того прекрасно известно. Но заметили ли вы, как отстраненно он это делает? Разве человек, действительно шедший умирать, станет без конца повторять одни и те же слова о долге? Логично заключить, что за этим для него не стоят личные переживания.

— Тут я с вами не согласен: Гарри тоже не большой мастер выражать свои мысли, — то, что посторонний человек так легко раскусил подделку, отчего-то задевало Северуса.

— Но тот же самый юноша, выдающий себя за Гарри, прекрасно живописует события, в которых он, скорее всего, сам принимал участие. Взгляните на его рассказ об уничтожении крестражей — он буквально заливается соловьем, припоминает подробности! Но как только дело доходит до того, к чему он на самом деле не имел отношения — и красноречие ему изменяет! Кстати, кто он?

— Бывший друг Гарри, как это ни прискорбно.

— Да... — увлеченный беседой, старый маг позволил своей трубке погаснуть и теперь раскуривал ее вновь, сосредоточенно сведя глаза к переносице. — Должно быть, для Гарри это большое разочарование... А уж то, как этот самозванец клевещет на вас... простите, но стоит мне припомнить хотя бы тот момент, когда настоящий лорд Поттер со сковородой в руках встал на вашу защиту... К тому же тут мне бросилось в глаза явное несовпадение: во время сражения Гарри был убежден, что в войне вы выступали на его стороне, помните? Он словно пытался обелить вас перед всеми, а вот потом... Я пришел к заключению, что лорду Поттеру было известно о вас нечто, чего не знали другие, в том числе и тот, который теперь носит его имя.

— Вынужден признать, что вы правы, — согласился Северус, не желая вдаваться в подробности. — То, как поступили с Гарри...

— Да, — старик задумчиво пожевал сухими блеклыми губами, — да... Не знаю, согласитесь вы со мной или нет, но история лорда Поттера чем-то напоминает старинные легенды о проклятых мечах.

— О проклятых мечах? — переспросил зельевар, не вполне понимая, что именно его собеседник имеет в виду.

— О, таковых великое множество! Вы в изобилии найдете их в старинных хрониках, маггловских сказках или эпосах. Надеюсь, мои рассуждения не покажутся вам уж вовсе неуместными. Представьте себе: в каких-либо землях появляется чудовище, тварь невероятной силы, которую не в силах побороть ни один смертный. И вот — то ли случайно, то ли в результате пророчества — какой-нибудь рыцарь узнает, что, стоит ему обрести некое оружие, враг будет сражен. Но, как на грех, на клинке с давних пор лежит проклятие. Тогда наш рыцарь, одержимый жаждой справедливого возмездия, презрев опасность, отправляется за тридевять земель и получает из рук старого мага или друида тот самый меч. Разумеется, с соответствующим напутствием. Как вы думаете, станет ли рыцарь относиться к мечу с любовью?

— Вряд ли...

— Герой будет бояться клинка и в то же время сделает все, чтобы к моменту решающей битвы тот был в хорошем состоянии. Но рыцарь так никогда и не позволит оружию стать частью себя, не полюбит его, не приучится дорожить им. Корявый, ни на что не годный кинжал, полученный им некогда из рук умирающего отца — да, к нему он привяжется всей душой, а вот драгоценного оружия станет опасаться. Придет час — и он, благородный и неустрашимый, избавится от меча или прикажет его переплавить. Или же... придут другие, из тех, кто во что бы то ни стало захочет завладеть заговоренной сталью. Так и ваш Гарри... хорошее, почти совершенное оружие, но с изъяном. Не знаю, отчего это вдруг взбрело мне в голову...

Зельвар молчал, удивляясь причудливому ходу мысли Валльштайна. А ведь и правда: Гарри вырастили так, будто он и вовсе не был человеком, нет, неведомые боги отковали его лишь для того, чтобы, как только понадобится, он превратился в разящее острие, лишающее чудовище жизни. Его прятали, не особо заботясь о том, хорошо ли ему — разве может металл радоваться или огорчаться, желать чего-то, выказывать недовольство? Все, в чем нуждается меч — это хороший точильный камень, а в этом в жизни Поттера недостатка не было. Каждый год в Хогвартсе — и клинок становился все острее, ведь он не должен был подвести своего хозяина... Но если Гарри можно сравнить с мечом, то кто тогда ты, мастер Северус? Тебя использовали, словно ветошь, которой стирают с лезвия грязь.

Альдигер, некоторое время безмолвно наблюдавший за реакцией своего гостя, заговорил снова:

— А то, как обошлись с вами, Северус, вас не возмущает? Впрочем, в вашем случае удивляться почти что нечему. Это старый отработанный трюк, к которому они прибегают вновь и вновь и, как ни странно, практически всегда успешно... Трое из моих сыновей и четверо внуков сражались на стороне Гриндевальда. Двое из них, те, что уцелели, окончили свои дни в Нурменгарде. Всем нам прекрасно известно имя волшебника, которому благодарная Магическая Германия обязана победой над нашим аналогом Темного Лорда. Альбус Дамблдор... вы же понимаете, что процессы над бывшими сторонниками Гриндевальда не обошлись без его участия. Разумеется, логично предположить, что он имел связи в нашем министерстве магии, а в ходе подготовки к суду наверняка слышал немало о том, чем прославил себя род Валльштайнов. Если даже до той поры он и не задумывался о силе Говорящих со Стихиями, то, уверяю вас, наши поборники справедливости разъяснили ему, какую опасность для магического сообщества представляют семьи, подобные нашей. Если ему было известно, что вы и Гарри наследуете Дар...

— Да, Пророчество, последние строки которого говорили о нас, было произнесено в его присутствии.

— В таком случае вам нечему удивляться, Северус. И все эти измышления в газетах... это так похоже на ту кампанию, что была в свое время развернута и против Валльштайнов... Видите ли, здесь, в Германии, вряд ли найдется хоть одно семейство, члены которого не были бы вовлечены в войну на той или иной стороне. И что же? Аделунги, Конрады, да и прочие — они благоденствуют. И только мы втоптаны в грязь! Не из-за того, что кто-то из моих сыновей в свое время примкнул к Гриндевальду, нет! Все дело в Даре, это его очерняют все эти газетчики, не называя вещи своими именами. Валльштайны — убийцы, темные маги, чуть ли не пожиратели младенцев! То, что вы выжили — это чудо! То, что в итоге вырвали Гарри из лап вашего Министерства — чудо едва ли не большее! Я надеюсь, вы с толком используете достояние, которое вот-вот станет вашим.

Зельевар мгновенно вскинулся, впиваясь взглядом в лицо старика.

— Скажите мне прямо, Альдигер, вам известны условия, на которых Гарри и я можем вступить в права наследования?

— Боюсь, что да... — Валльштайн кивнул, глядя на своего гостя с легкой улыбкой. — Я знаю об этом от Хранителей. Да... что и говорить... если быть откровенным, я не знаю, что мне вам посоветовать...

— Некогда я, желая произвести впечатление на своих студентов, обещал, что могу научить их, как разлить по флаконам славу и как закупорить пробкой смерть... — Северус отрешенно смотрел на свои сцепленные в замок руки, на побелевшие от напряжения полукружья ногтей. — Не завалялось ли у вас рецепта, следуя которому можно сварить любовь, Альдигер?

— Кому, как не вам, знать, есть ли такие снадобья! — шутливо заметил Валльштайн, но заметив, как нахмурился его собеседник, поспешно добавил: — Вы уж не сердитесь на меня, Северус, я вовсе не собирался вас задеть. Если не возражаете, я хотел бы, чтобы вы кое на что взглянули. Недаром же я привел вас именно сюда.

И с этими словами старый маг с видимым усилием поднялся с кресла. Повинуясь едва уловимому жесту Валльштайна, старинный глобус начал неспешно вращаться, и контуры стран, изображенных на нем, словно оживали, переливаясь всевозможными оттенками: горы становились выпуклыми, реки наливались голубизной, шелестели леса, шуршали по асфальту шины автомобилей. Альдигер поднес ладонь к поверхности вертящегося шара — и на ней оказалось некое подобие макета, игрушечный замок, в точности такой, в каком они сейчас пребывали.

— Забавно, не правда ли? Или вот, посмотрите!

Теперь на широкой ладони Валльштайна красовалась настоящая крепость, обнесенная высокой стеной — модель была столь реалистичной, что Северус различал даже крохотные камни, из которых сложены кряжистые башни.

— Стоит мне дотронуться до нее палочкой, и на мой зов откликнутся Говорящие со Стихиями в Испании...

— Я понял вас, — нетерпеливо кивнул зельевар, прекрасно осознавая, ради чего сейчас затеяно представление. — Примерно то же самое показали мне Хранители Магии Стихий. Думаю, я усвоил урок.

— Не торопитесь, — остановил его немец, и голос его на этот раз звучал не столь добродушно.

Когда он поднес руку к очертаниям Британских островов, в его пальцах оказался клубок, свитый из белесого дыма, и в нем угадывались призрачные арочные проемы, узкий мост, ведущий к подъездным воротам. Но видение тут же померкло, а на его месте закружилась темная воронка. Миг — и она истаяла, а очертания Англии, Шотландии и Ирландии стали тусклым салатовым пятном: такими обычно рисуют страны на маггловских картах.

— Уж не хотите ли вы сказать, что если мы с Гарри не откроем проход к Сферам, то наша родина вовсе лишится магии?

— Я этого не утверждаю, — негромко заметил Валльштайн. Теперь его глобус покрывала плотная сеть магических нитей, только вот ни одна из них не тянулась к островам, омываемым морскими и океанскими водами. — Но, если вы позволите вашему замку исчезнуть, то последствия подобного события я предсказать не берусь.

— Насколько я понимаю, Магия Стихий чуть ли не универсальна и распространена по всему миру. Почему... — Северус продолжал, намеренно игнорируя предостерегающий жест Валльштайна, явно желавшего прервать его. — Если мы с Гарри потерпим неудачу, почему бы прочим Говорящим со Стихиями, вот хоть даже и вам, не принять под свое крыло наших фэйри?

— Потому что... — Альдигер, казалось, вот-вот лишится дара речи от возмущения, — упрямый вы человек! О чем я толкую вам все это время? Разве не об этом предупреждали вас Хранители? Магия Стихий уникальна в каждой из земель! Взгляните сами! Разве Мани и Лотти похожи на ваших домовиков? Приходилось ли вам встречать горных духов, засвечивающих огоньки в глубине штолен? Знаете ли вы о Горном Монахе, способном убить рудокопа своим ядовитым дыханием?

— То есть вы хотите сказать...

— Да, Северус, я хочу сказать, что Дети Стихий разнятся даже в таких, на первый взгляд, сопредельных землях, как Британия и Германия! А местные драконы? — Альдигер коротко рассмеялся, вмиг возвращая себе хорошее расположение духа. — Некогда наши рыцари приманивали этих змеев на теленка! Они гораздо мельче ваших. И в то же время в наших лесах кишит столько волшебной дичи, что вам и не снилось. Если у вас как-нибудь появится желание, попросите Изабо продемонстрировать вам с Гарри наш зверинец. А вы говорите — "универсальная магия"! Нет-нет, Дети Стихий неповторимы, они плоть от плоти земли, породившей их, они выросли вместе с народами, населявшими их земли.

— Когда вы так говорите, Альдигер, я чувствую себя будущим детоубийцей, — усмехнулся Северус.

— Как это ни прискорбно, но вы имеете все шансы стать им в итоге, если будете столь же упорно отказываться от Наследия. Куда денутся волшебные создания Британских островов, когда вход в Замок окончательно захлопнется, изгоняя их за пределы видимого мира? Боюсь, этого никто не скажет. Вы нарушите баланс сил, веками остававшийся неизменным.

— Скажите мне, Альдигер... — зельевар медлил, не желая оскорбить Валльштайна, но все же решился быть откровенным. — Представьте себе, что вам для передачи собственного наследства надо было бы не взять Изабо на воспитание, а жениться на ней. Как бы вы поступили в этом случае?

— Запер бы вас, Северус, в своем замке и не выпускал бы до тех пор, пока вы не сварили бы мне зелье, возвращающее молодость, — вновь рассмеялся старик, прекрасно осознавая, что подобная перспектива ему не грозит. — К тому же вам, дорогой мой, отнюдь не сто пятьдесят лет. А Гарри...

— Оставьте его в покое, — резко оборвал развеселившегося Валльштайна зельевар, — вот уж он-то точно заслуживает лучшей участи!

— Никто не знает, что является для человека благом.

— И все же...

— Да-да, я понял вас. Вы намерены искать иной путь в Замок Принсев и Поттеров, — старик кивнул, вероятно, осознав, что в своих намеках пересек границу дозволенного. — Моя библиотека в вашем распоряжении. Издавна Валльштайны собирали по всему миру все, что так или иначе относилось к Магии Стихий. Если чего-то будет недоставать... что ж, мы всегда сможем обратиться за помощью к кому-либо из Говорящих в любой стране. Единственная проблема: книг, изданных на английском, у меня удручающе мало. Латынь, немецкий, французский... Гарри вряд ли пожелает устраниться от поисков.

Северусу казалось, что Поттер не большой охотник читать книги, но ведь он мог и ошибаться.

— Ничего, мы что-нибудь придумаем, — заверил он Альдигера, а тот лишь удовлетворенно кивнул, явно толкуя сказанное зельеваром как согласие не отвергать свалившуюся на них с Гарри магию.

— В таком случае... Помнится, я обещал подобрать волшебную палочку для нашего Героя. Не думаю, что с этим возникнут проблемы. На это любопытно будет взглянуть.

И Валльштайн поднес ладонь к амулету, висевшему у него на шее, призывая Изабо.

— Вот еще что, Северус... — они уже стояли на пороге вытянутого сумрачного зала, который хозяин замка называл Хранилищем. — Вы, вероятно, и без меня это знаете, но... Гарри крайне истощен, что совершенно неудивительно, если принять во внимание все, что ему довелось пережить. Для волшебника, наследующего Магию Стихий, это недопустимо! Тем более что его Стихии — Огонь и Воздух — не терпят слабости.

— Удивительно, Альдигер, что вы все время пытаетесь представить их как расшалившихся деток, нуждающихся в крепкой руке!

— Отчасти это так и есть. Но... вы уже свели с ними знакомство, не правда ли? С ними легко договориться, если они чувствуют силу. Но стоит им заподозрить слабину...

— О Гарри можно говорить что угодно, но он не слабак. И никогда им не был!

— Но он должен прийти в себя, Северус, окрепнуть. Иначе он станет игрушкой в их руках... да и что там... и в ваших тоже.

Голоса приближавшихся Изабо и Гарри заставили старого мага умолкнуть, он прошел вглубь зала, заставляя факелы на стенах вспыхнуть ярче: длинный стол был уставлен футлярами и ларцами, напоминая торговый прилавок в лавке волшебных артефактов.

 

* * *

— Ну, нагулялись, молодые люди? — Альдигер был явно доволен, видя раскрасневшуюся от беготни по лестницам Изабо: судя по ее лицу, прогулка по замку в сопровождении английского мага пришлась ей по душе.

Гарри тоже выглядел сейчас менее скованным: следуя приглашению Валльштайна, он прошел к столу, с недоумением рассматривая разложенные шкатулки. Северус стоял у окна, скрестив руки на груди — как будто все происходящее не имело к нему никакого отношения.

— Помните, молодой человек, я обещал подобрать для вас что-нибудь подходящее? — немецкий маг говорил с такой уверенностью, словно ему принадлежали все волшебные артефакты на свете. — Будем надеяться, моя коллекция вас не разочарует. Приступайте!

— А что я должен делать? — Гарри казалось, что открывать ларцы в присутствии хозяина как-то не очень вежливо, а в то же время вряд ли стоило ждать, что Валльштайн станет самолично подносить ему волшебные палочки на бархатных подушках.

— Как это — что? Разве вам ни разу не доводилось приобретать себе волшебную палочку? Выбирайте, пробуйте! Не стесняйтесь!

Старый маг, тяжело ступая, занял место рядом с зельеваром: отсюда ему было прекрасно видно, как Гарри, пока что неуверенно, будто сомневаясь, что ему это позволено, приоткрыл первый футляр.

— Смелее, юноша! От того, что вы возьмете палочку в руки, ей не будет никакого вреда!

Поттер перебирал артефакты, словно не понимая их назначения. Неужели он не ощущает заключенной в них магии? Северус вспомнил, как он сам всего пару месяцев назад оказался в похожей ситуации: да, выбор дался ему непросто, но он видел волшебство, заключенное в деревянных оболочках. А что же Гарри?

— Он не может различить сплетение сил, Северус, — тихо шепнул ему Альдигер, — маги Огня и Воздуха не обладают даром видеть ауру волшебства. Это ваша привилегия, прерогатива Говорящих с водной стихией. Огонь и Воздух проще... проще, но в то же время активнее и агрессивнее. Помните, о чем я недавно говорил вам? Не стоит удивляться: сейчас мальчик подобен обычному чародею. Думаю, он провозится долго.

Нетрудно догадаться, чем Гарри руководствуется — скорее всего, он ищет сходную с той, что была у него раньше, ориентируясь на цвет древесины, длину, форму рукоятки — в общем, на все те мелочи, на которые, как теперь было ясно Северусу, вообще не стоит обращать внимания. Внешнее, то, до чего все так падки... мальчишка даже не прикасается к вычурно украшенным артефактам, слишком светлое дерево тоже не представляется ему привлекательным. Вот ведь... словно заколку на галстук присматривает! Да дотронься ты наконец хоть до одной! Чуть прикрыв веки, зельевар без труда различал свечение магической основы палочек и, надо признать, эти "претендентки на руку" Поттера значительно отличались от тех, что продаются в лавках магических кварталов. Чистый, незамутненный прочими оттенками свет магических сердцевин почти слепил глаза: различные оттенки красного, от темно-багрового до оранжевого отличали "огненные палочки", морская голубизна струилась внутри "водных" артефактов, яркая зелень Земли и ясный, насыщенный желтый — Воздух. В некоторых палочках сущности Стихий переплетались, как нити пряжи, а соприкасаясь с деревом, цвет преломлялся, то вспыхивая изумрудно-зеленым, то становясь бледно-лимонным, почти белым. А для Гарри... всего лишь орудия, что-то наподобие маггловского пистолета.

Иногда рука юноши тянулась к одному из артефактов, все они вольготно располагались на ложах из бархата, не особо стремясь вырваться на свободу, и, словно чувствуя их нежелание покориться ему, Гарри поспешно отдергивал ладонь.

— А... какие у них сердцевины, господин Валльштайн?

Почему он так неуверен в себе, отчего ожидает подсказки? Или неудача, пережитая им в магическом квартале Лейпцига, так его напугала?

— Не думайте об этом, друг мой, — покровительственно и великодушно возгласил немец. — Пусть выбор сделает ваша собственная магия!

Тут он, конечно, покривил душой: ему, обладавшему силой всех четырех Стихий, было очевидно, что Гарри могут подойти только "огненные" и "воздушные" артефакты. Тем временем Поттер, приободрившись, открыл несколько следующих ларцов — в большинстве из них размещалось от трех до пяти палочек, сходных по своей магической составляющей. Северус невольно покачал головой — сейчас перед Гарри были "водные" артефакты, ларчик следовало закрыть и переходить к следующему. Или... или вернуться к одному из уже отвергнутых футляров? Почему он даже не опробовал вот ту, короткую, с черной лакированной рукоятью? Она показалась ему чрезмерно нарядной?

— Ничего, ничего, Северус, пусть смотрит. Рано или поздно он доберется до своей. Сочетание силы Огня и Воздуха... — казалось, Валльштайн просто бормочет себе под нос, не обращая внимания на то, слушают его или нет. — Да, дракон... нет, перья гиппогрифа... слишком легковесно. Кстати, — взгляд старика внезапно вновь стал ясным и осмысленным, — а что у него было раньше?

— Остролист и перо феникса, — не задумываясь ни на минуту, ответил зельевар.

— Да-да, с самого начала... перо феникса...

Изабо, до этого неподвижно стоявшая в дверях, незаметно приблизилась к обоим старшим магам и теперь взирала на деда снизу вверх, как будто не решаясь попросить о чем-то.

— Дедушка, — наконец начала она, — можно, я ему помогу?

Скорее всего, она, как наследница силы всех четырех Стихий, тоже видела заключенное в дереве волшебство.

Альдигер лишь отрицательно покачал головой, призывая девочку к молчанию. А Гарри, казалось, вовсе позабыл о том, что был здесь не один: он переходил от одной шкатулки к другой, откидывал крышку, тут же хватался за следующую. Как будто искал что-то, довольно целенаправленно, но зельевар был уверен, что, спроси он сейчас Поттера, что же ему нужно, тот бы не ответил. Но одно было точно: мальчика вело некое чутье, движения стали быстрыми, нетерпеливыми, словно ему предстояло перебрать целый склад артефактов, чтобы отыскать предназначенного только для него магического помощника.

И вдруг... как будто вспышка, настолько яркая, что Альдигер и Изабо, по-прежнему наблюдавшие за Поттером, вздрогнули от неожиданности: в резном ларце томились в заточении пять палочек, рукояти которых были инкрустированы мелкими камушками. Но аура сердцевин переливалась всеми оттенками желтого. Значит, все-таки воздух... Хотя нет, у четырех из них в это солнечное свечение вливалась чистая струя пламени.

— Все же перо гиппогрифа, хм... — казалось, даже Альдигер озадачен, он явно ожидал выбора "в пользу дракона". — Надо же... совершенно светлый маг, такое редко встречается. Что ж, посмотрим, какую именно он возьмет. Камни, вы видите камни на рукояти? Если первую, украшенную топазами и аметистом...

Нет, Гарри хватило всего пары секунд, чтобы отложить чисто "воздушную" палочку в сторону, он недоверчиво взвесил ее на ладони и вернул на мягкую подложку, будто бы опасаясь повредить. Теперь их оставалось четыре: сейчас Северус отчетливо различал, что рукояти остальных украшали рубины, являвшиеся проводниками Стихии Пламени. Дерево, где-то чуть светлее, где-то темнее, поблескивало в отсветах факелов. Казалось, Валльштайн от напряжения даже вытянул шею — в зале не было слышно ни звука.

— Клен, кипарис, вяз и орешник, — наконец зашептал он, поясняя Северусу происходящее. — Я знаю каждую из этих палочек, помню, где и кем они изготовлены. Вот та, первая, я надеялся, что она подойдет моему старшему сыну, но ошибся... Кипарис, дерево огненной стихии, "мужское" дерево. В этом артефакте оба начала — Огонь и Воздух — одинаково сильны.

Гарри взмахнул палочкой, передвигая один из лежащих на столе футляров при помощи заклинания и кивнул, довольный результатом — волшебство вновь подчинялось ему. Но и этот артефакт был аккуратно возвращен на место.

— Ах, ему не нравится... слишком прямолинейно, да... — тихо, так, чтобы Гарри не слышал, прокомментировал его действия Альдигер. — Ему приходилось сражаться, и немало... быть может, он выберет вяз, приносящий удачу в поединках. Это дерево не любит неудачников. Мальчик, без сомнения, очень сильный маг...

Но палочка из вяза тоже чем-то не устроила Поттера, хотя Люмос, вызванный с ее помощью, по яркости был подобен небольшому солнцу.

— А вот это уже интересно. Ваш Гарри совсем не так прост, как кажется. Остаются клен и орешник. Клен — любовь и связь с судьбой...

Взмах кленовой палочки — и вот уже Изабо с удивлением смотрит на веточку орхидеи в своей руке.

— Он так молод... да, а почему бы и нет?

Но Альдигер даже не успел закончить фразу — Гарри уже тянулся к следующему артефакту, вся поверхность которого была испещрена причудливыми узорами.

— Вот эта, — решительно произнес юный маг, едва взявшись за рукоять.

— Орешник: мудрость и справедливость, — прошептал Валльштайн. — Она ему "на вырост". Смотрите, Северус, этот юноша полон сюрпризов.

— Я могу ее взять? — Гарри вопросительно взглянул на хозяина замка, все еще не веря, что вожделенная палочка может стать его собственностью.

— Разумеется, молодой человек! А для чего тогда мы здесь? Владейте на здоровье! И позвольте пожелать вам всевозможных чудес с вашим новым приобретением!

— Но... она ведь не простая... с камнями... — Гарри хмурился, сомневаясь, что может позволить себе такую дорогую вещь, но свою "новую спутницу" из рук не выпускал.

— Это подарок. Палочка выбрала вас, а вы — ее. Я не торгую артефактами.

— Я не хотел вас обидеть, господин Валльштайн, — смущенно пробормотал юноша, при этом почему-то косясь на Северуса, словно спрашивая разрешения именно у него.

— У вас бы и не получилось, — с коротким смешком ответил Альдигер. — А теперь, я полагаю, вы не откажетесь от десерта?

 

* * *

Старый маг стоял на высоком балконе, нависающем над долиной, прижимая к себе закутанную в теплую мантию девочку. Внизу, на узкой, огибающей камни тропе, были хорошо различимы две удаляющиеся фигуры: воздух вокруг них светился мириадами огоньков, не позволяя сбиться с пути. Юноша, по-видимому, что-то горячо объяснявший своему спутнику, поминутно останавливался, вычерчивая на ткани ночного неба огненные знаки, подобные иероглифам. Движения его были точными и выверенными, как мазки туши, наносимые на лист рисовой бумаги искусным каллиграфом.

— Смотри, наша палочка ему и вправду подходит, — радостно сказала Изабо, еще крепче прильнув к деду.

— Да, моя милая, да... — Валльштайн, утомленный долгим и насыщенным днем, задумчиво смотрел вслед Гарри и Северусу.

— Дедушка, ну дедушка!

Похоже, он замечтался и не расслышал вопроса, который нетерпеливая девочка задала ему.

— Что он сказал? Он тебе поможет?

— Он? Ты о ком?

— Ну не Гарри, конечно! Этот второй, его учитель? Он... он такой... не очень приветливый.

— Думаю, поможет, Изабо. Мы почти не говорили об этом.

— Но...

— У нас еще будет время... будет... — пробормотал Альдигер, вновь погружаясь в свои мысли.

А потом, словно решившись, он взмахнул своей палочкой, и над балконом вспыхнула яркая ослепительно белая петля: она утолщалась на глазах, пока не превратилась в небольшой шар, поднявшийся вверх и рассыпавшийся высоко в небе тысячами всполохов. Изабо с удивлением посмотрела на деда.

— Снег, да?

— Да, им следует отдохнуть... И Гарри, да и Северусу тоже. Пусть падает снег!

И, повинуясь его заклятию, на тропинку упали первые снежинки, робкие, неторопливые, они ложились на землю подобно лепесткам цветов, опускались на ветви елей и сосен, спешили укрыть шероховатые выступы скальной породы. Изабо рассмеялась, ловя танцующий холодный кристалл в подставленную ладонь.

— Пусть падает снег, — повторил Альдигер, любуясь своей работой. — Идем в дом. Уже поздно.

Глава опубликована: 16.01.2016