Глава сорок четвертая. Драконий всадник

Метель прекратилась так же внезапно, как и началась: просто очередное утро — заснеженные белые пики, ставшие за эти дни похожими на гигантские сахарные головы, и безмятежное светлое небо над долиной. Белизна, слепящая глаза, дорожки птичьих следов на запорошенном снегом ограждении балкона. И крапинки хлебных крошек: вчера днем Гарри пытался скормить жмущимся под крышей мелким птахам большую пышную булку, оставшуюся с обеда. И Снейп наблюдал за ним, выдыхая дым, щурился, смахивая снежинки с волос, и говорил, что птицы от такого роскошного угощения заработают несварение желудка. Но поутру ни единого окоченевшего трупика объевшихся пернатых обнаружено не было.

А вот сегодня Гарри проснулся рано, ему даже почудилось, что его разбудил какой-то странный звук, нет, пожалуй, даже рык — но кругом было тихо. Если прислушаться, можно различить голоса кобольдов, переговаривавшихся где-то на лестнице. Аромат свежевыпеченных булочек, вплывавший в спальню, будоражил, звал поскорее скинуть ноги с кровати и спуститься в столовую. И в то же время его не покидало ощущение, что каникулы, нежданно-негаданно подаренные ему кудесником-Валльштайном, внезапно закончились. Казалось, что-то неуловимо изменилось даже в самом воздухе его "белой спальни": словно беспокойный ветер, предвещающий непогоду, просочился и сюда, незримо проникая в тщательно законопаченные щели. Небо еще чистое, но там, за горами, уже клубятся тучи, несущие бурю. Хотя над горами зависло лимонно-желтое холодное солнце, а на небосклоне ни единого белого облачного пятнышка.

Гарри задумчиво потер лоб, пытаясь сосредоточиться и понять, в чем же причина этой внезапной перемены. Да, он же еще вчера вечером хотел поговорить с профессором. В той книге, которую он читал все эти дни, целая глава отводилась амулетам Стихий, и по всему выходило, что без них никак нельзя. Амулеты связывают с Проводниками... Но Снейп, он же... нет, он впервые увидел своих стихийных духов, путешествуя между жизнью и смертью, то есть вне физического тела. Да, тогда все правильно: он ведь сам сказал, что смог осознанно общаться с ними, лишь получив от матери ту серебряную пластину, которую Гарри видел уже не раз.

Да, необходимо найти амулет, скорее всего, профессор не откажется ему помочь. А если он утрачен? Что ж, и это тоже возможно. Тогда остается еще один вариант: вроде такой артефакт можно изготовить самому, но для этого нужно уже обладать магией Стихий и использовать силу Проводника. Вот же... опять замкнутый круг!

Он бросился в ванную, одновременно натягивая футболку, как будто поиск родового артефакта, еще вчера не представлявшийся ему сколь-нибудь значимой целью, более не терпел отлагательства. Как будто, как будто... пытаешься отогнать что-то другое, то, что тебя беспокоит, да? Ну же, просто остановись и подумай!

Да-да, тебе что-то снилось такое... вот-вот — и воспоминание должно вернуться. То, что пришло под утро, похитив твое так недолго продолжавшееся спокойствие. Гарри застыл у зеркала, поднеся к волосам влажную расческу. Воздух, огромные крылья и тело, покрытое отливающей бронзой чешуей. А еще город внизу. Чешуя, броня... и, когда он открыл глава, ему показалось, что он слышал рычание. Он — драконий всадник, низко пригнувшийся к зубчатой холке, глядящий на мир в прогалок между огромных надбровных дуг чудовища, словно в прицел. Как будто он отдал какой-то приказ — и они уже пикировали вниз, и ветер свистел в ушах, и его переполняла радость. Радость, сила, азарт… Они устремились прямо к раскинувшимся внизу домам, Гарри различал улицы с ползущими по ним разноцветными пятнами автомобилей — и в тот же миг проснулся. Чего он хотел там, в своем сновидении? Увидеть, как мощные когтистые лапы сокрушат непрочные каменные постройки, прежде чем их опалит огонь? И он чувствовал ликование гигантского зверя, готового растерзать тех, кто некогда причинил ему зло. Причинил зло? Откуда ему это известно? Но он не может ошибаться — гибкое тело, почти горячее, даже сквозь броню можно ощутить его жар — неутоленная жажда мести и восторг оттого, что цель так близка...

Проводник? Та самая сила, в существование которой он упорно отказывался верить? Вновь чужая воля, как и тогда, когда он мог ощущать звериную злобу и первобытную ярость своего врага, бесстрашно — или бездумно? — позволяя своему сознанию слиться с душой ныне покойного темного мага? Гарри на секунду зажмурился, тряхнул головой: опять забегаешь вперед, пытаясь объявить черное черным, а белое белым? Снейп, наверное, сказал бы что-то в этом духе... Нет, пожалуй, сейчас будет лучше сначала выяснить, что за странное видение его посетило, чем бестолково пережевывать бесконечные рассуждения о добре и зле, правильные и безвкусные, как утренняя овсянка.

Только на лестнице, уже торопливо спускаясь вниз, он осознал, насколько нелепым будет выглядеть его появление перед Снейпом. "Профессор, мне приснился странный сон!" "Какой сон, мистер Поттер?" Нет, сейчас он, конечно, не скажет "Поттер", теперь зельевар всегда зовет его только по имени... Все равно глупо: "Понимаете, я летел на драконе, и мне показалось, что мой дракон, ну, то есть, мой дракон и я — мы оба хотели уничтожить какой-то город". "И что?" "Знаете, это было так здорово, сэр... Как вы полагаете, что со мной не так?" Смешно. "Снова летали во сне, мистер Пот... Гарри? Никак не можете вырасти?"

Он замер на пороге столовой — вид бывшего профессора, перелистывающего свежий номер "Ежедневного Пророка", вовсе не располагал к откровенности. Во-первых, того было почти не видно из-за разворота газеты, прямо перед ним остывал утренний кофе, и свежие булочки понапрасну источали свой соблазнительный аромат. Во-вторых... Гарри готов был дать голову на отсечение, что то, что в данный момент предстало Снейпу на страницах магической прессы, явно его не радовало — сам того не замечая, зельевар вращал на столе какой-то небольшой круглый предмет, раскручивая его, подобно волчку.

И трудно было оторвать взгляд от длинных бледных пальцев, с каким-то странным ожесточением заставлявших игрушку вращаться на деревянной поверхности.

— Простите, я не помешаю?

Шорох складываемых страниц, негромкий стук — серебряный талер, очертания которого еще миг назад были неразличимы, прекращает свое хаотичное движение, катится к краю стола... Стоп: монетка покорно останавливается, повинуясь неуловимому жесту зельевара.

— А, это ты... Ты сегодня рано.

Снейп казался невыспавшимся и раздраженным, вовсе не напоминая того человека, к которому Гарри уже успел привыкнуть за более чем неделю своих снежных каникул. Интересно, что ему так не понравилось? Это точно связано с газетой — но он уже отложил ее в сторону, да так, чтобы взгляд его собеседника даже случайно не упал ни на одну из статей.

— Снегопад кончился.

Признаться, появление Героя в столовой в столь ранний час вызвало у Северуса немалое удивление: Гарри аккуратно пододвинул себе стул и, вопреки обыкновению, не плюхнулся на сиденье, а сел, стараясь, чтобы деревянные ножки не скребли по полу. И одет он был довольно тщательно. Спящая Красавица пробудилась самостоятельно, так и не дождавшись поцелуя от несговорчивого принца...

— Профессор, в "Пророке" опять что-то написали?

— Они всегда что-то пишут.

Северус понимал, что сам ведет себя глупо, скрывая от Гарри причину своего недовольства, но ему отчего-то не хотелось, чтобы тот незамедлительно прочел сегодняшнюю колонку новостей.

— Вы позволите мне посмотреть? Опять про вас, да? Или... или с Роном и с Гермионой что-то случилось?

И Поттер решительно протянул руку за вожделенным номером.

— Они... они тоже всегда прятали от меня газету, когда про меня писали какие-то гадости, — добавил юноша, как будто извиняясь.

— Нет, с ними как раз все в порядке. Люциус Малфой сошел с ума.

Зельевар произнес это так, словно констатировал, что сегодня дождя не ожидается.

Брови его визави удивленно поползли вверх, а губы чуть дрогнули в недоброй усмешке. Поттер неторопливо пододвинул к себе чашку — сегодня он был как-то подчеркнуто собран, и оттого казался Северусу чужим, но в то же время и более взрослым. Беззащитность, хрупкость? Брось, в сегодняшнем мистере Герое нет и следа того, отчего тебе еще вчера хотелось улыбаться, глядя на него. Настойчив, самоуверен — куда только подевалась та трогательная робость, что так подкупала в мальчишке? Но... нет, приглядись, как и ты, Гарри что-то скрывает, и притворство дается ему ох как непросто.

— Сошел с ума? С чего бы ему?

— Взгляни сам, — спокойно произнес Северус, понимая, что вновь овладел ситуацией.

Новость красовалась на самой первой странице: должно быть, министерство не успело вмешаться. Или посчитало запрет публикации излишним, списав Люциуса Малфоя как отработанный материал? Но нет, похоже, на этот раз это и вправду было непредвиденное самовольство репортеров — появление подобных откровений нежелательно в первую очередь для самого Шеклболта.

— В лохмотьях? На берегу моря? — Гарри не верил своим глазам. — Но он же...

— Он же что? — в голосе Северуса сквозило тщательно сдерживаемое раздражение.

— Как Малфой мог узнать про Тюлений Утес? Зачем его вообще туда понесло?

Сейчас Гарри выглядел растерянным и почему-то смущенным, словно сам приложил немало усилий, чтобы лишить лорда Малфоя остатков мозгов.

— Его, как ты изволишь выражаться, не просто "туда понесло". Скорее всего, его туда позвали, — зельевар старался говорить спокойно: известие о сумасшествии Люциуса произвело на Гарри явно более сильное впечатление, чем можно было бы предположить. — Ты помнишь, что я рассказывал тебе, когда мы решали, принимать ли нам приглашение Валльштайна?

— Ну да, про Морскую Деву, про сказку о ваших предках, про то, как вы путешествовали вместе с брауни...

— Как я искал тебя. Роан видела Люциуса Малфоя и сочла, что он достоин наказания. И она слов на ветер не бросает.

— Вы думаете, что это она?

— Даже не сомневаюсь.

Гарри вновь склонился над газетой, Северус подозревал, что столь пристальное внимание к крохотной заметке связано с нежеланием юноши встречаться с ним взглядом. Он что-то скрывает, безусловно, и то, что он узнал только что, смутило его еще больше.

— Ну-ка, посмотри на меня, — почти приказал Северус.

В глазах мальчика беспокойство, растерянность и... как будто он считает себя виноватым. Но в чем?

— Что опять случилось? Что с тобой?

Зельевар чуть было не обмолвился, что Герою не помешало бы заказать Валльштайну новую метель, но он вовремя остановился — Гарри и без его слов выглядел расстроенным.

— Знаете, я как раз хотел...

— Полагаю, ты хотел выпить кофе и позавтракать, — да, Северус знал, что, как только он перестает понимать, что происходит с Гарри, ему проще спрятаться за приказным тоном, но ничего не мог с собой поделать.

— Нет. На самом деле, я хотел попросить вас помочь найти мой амулет, но теперь... мне кажется, нам не стоит даже браться за это.

— Это еще почему?

— Они... Стихии... они опасны. Вы же сами говорили. И я не хочу причинить вред. И еще... я не хотел вам рассказывать, вернее, хотел, а потом... Я видел сон.

— И в нем ты сводил с ума Люциуса Малфоя?

— Нет, — юноша смотрел сейчас прямо перед собой, будто и не замечал своего собеседника. — Я летел на драконе, он хотел отомстить, и я... я дал ему приказ разрушить город. Когда вы говорили мне... ну, про сны, которые вовсе и не сны, про всех этих созданий...

— Ты мне не верил? — констатировал Северус, ничуть не удивляясь.

Он почти не сомневался, что поспешное решение Гарри воспользоваться помощью Валльштайна и попробовать отыскать проход к Сферам было продиктовано исключительно благородством и, пожалуй, безрассудством. И теперь, когда Стихии предприняли попытку дотянуться до бесстрашного Героя напрямую, он впервые всерьез начал задумываться о последствиях их бегства из Эммериха — прямо в объятия снегов, под которыми тлело смертоносное пламя, только и ждущее момента, чтобы вырваться на свободу.

— Понимаете... — Герой, казалось, напрочь позабыл о булочках, запах которых так привлекал его, когда он только появился в столовой, — вы, конечно, скажете, что я... что я недалекий идиот, и я не обижусь, я сам знаю, но... поймите меня правильно — все это выглядело каким-то нереальным. И гном с единорогом, и замки Стихий. Я же... помните, я говорил вам, как видел огненных духов и саламандр? Ну... это как будто игра, как будто что-то красивое, но ненастоящее.

— Ты не воспринимал все это всерьез?

— Получается, что да.

— А сегодня тебя напугал сон о кровожадном драконе?

— Нет, — Гарри на миг зажмурился, прижимая сложенные лодочкой ладони к переносице, и тут же резко распахнул глаза. — То, что Малфой оказался именно на том утесе. Ведь он... что если он хотел броситься в воду, как та девушка из сказки?

— Полагаю, именно так он бы и поступил. Фэйри падки до красивых деталей и величественных жестов. Пусть сказка повторится: на этот раз не как чудо, а как назидание.

— Просто... понимаете, выходит, что все это — намного более реально, чем я думал раньше. И тогда и мой сон, и амулет, который я хотел найти... как будто они, Стихии, пытаются завладеть мной.

— Постой...

Северус предполагал, что Гарри, не привыкший подолгу размышлять, прежде чем очертя голову ринуться в очередную авантюру, и в то же время с готовностью пользующийся чужими подсказками, которые он с годами отвык отличать от собственного мнения, с легкостью ухватится за расхожую версию о волшебнике, одержимом силами зла. Пожалуй, попади он в руки Кингсли, тому не составило бы труда убедить Победителя Волдеморта, что Стихии, издавна ставшие спутниками его семьи, опасны едва ли не больше, чем отвратительный крестраж, который мальчик так долго носил в своей душе.

— Мне кажется, Гарри, твое желание вернуть себе амулет Поттеров абсолютно правильно. Ты слишком торопишься отождествить постороннюю силу, что некогда пыталась подчинить тебя, с теми возможностями, которые принадлежат тебе по праву. Позавтракай — и мы разберемся с твоим сном.

— Я не хочу есть.

Посыпанные маком и крупным коричневым сахаром вкусно пахнущие крендели, разложенные Лотти на большом блюде, вмиг перестали выглядеть соблазнительно. Снейп лишь пожал печами, услышав его отказ, взмахнул палочкой, накладывая консервирующие чары на кофейник и выпечку, и сделал Гарри знак следовать за собой.

— А... что вы собираетесь делать? — все же спросил юноша, нехотя поднимаясь со своего стула.

— Мне необходимо взглянуть на твой сон. Если ты сам не помнишь деталей, то...

— Нет!

Гарри запротестовал, даже не позволив Северусу закончить фразу. Зельевар мгновенно обернулся, взгляд его на этот раз не предвещал ничего хорошего. Закрыться, отгородиться, убежать? Гарри даже не сомневался, что на этот раз речь идет не о чем ином, как о применении к нему легилименции. Нет, только не это! Сейчас Снейп увидит, как он с восторгом собирался разнести ни в чем не повинный город, приказывал дракону крушить дома, сжигая пытающихся укрыться жителей огненным дыханием. Не нужно ничего этого! Ни амулетов, ни проводников, ни какой-то там силы! И тот ужас, что он пережил некогда, раз за разом падая на каменный пол под заклятием безжалостного легилимента — нет, он не хотел повторения!

— Гарри...

Что это? Должно быть, он сошел с ума, чтобы составить компанию Люциусу Малфою — Снейп не ругался, не настаивал, не смотрел с презрением. Он что, станет его уговаривать?

— Гарри, не надо бояться. У ментальной магии множество обличий, уверяю тебя, тогда, на пятом курсе, ты столкнулся не с самым лучшим из них. Пойдем в гостиную, нам понадобится думосбор.

И все же, хоть Снейп на этот раз и не выглядел угрожающе, Гарри казалось, что к его ногам привязаны огромные камни, не позволяющие быстрее подняться по ступенькам. Страх — совершенно непонятный, иррациональный и оттого еще более постыдный — подкатывал к горлу удушающим липким комом, заставляя хватать ртом воздух, словно выброшенную на берег рыбу.

— Где мне встать, профессор?

Почему-то, несмотря на утверждение Северуса, что у ментальной магии существует немало разновидностей, Гарри был уверен, что сейчас последует взмах палочки и молниеносная атака — как тогда, на пятом курсе — и он вновь окажется на коленях: не осознающий себя, раздавленный, пристыженный собственными же воспоминаниями, бессильный хоть что-то противопоставить отточенному удару, словно нож, кромсающему его разум.

— Тебе лучше сесть на диван, — Снейп едва скрывал усмешку. И даже не думал доставать палочку. Наоборот, артефакт был отложен на каминную полку, видимо, чтобы не смущать изрядно струсившего Героя.

Мягкая темно-коричневая кожа обивки отчего-то казалась холодной...

— Вот сюда, ближе к углу, — продолжал командовать зельевар. — И голову откинь на спинку. Да не так же, глупый! Скажи мне на милость, как я смогу поддерживать зрительный контакт, если ты зажмурил глаза?

Гарри почувствовал, что и очков его тоже лишили — теперь между его тайнами и пронзающим буквально насквозь взглядом легилимента не осталось даже иллюзорной преграды.

— Ты меня хорошо видишь? — уточнил Снейп, садясь почти напротив.

— Да, только расплывчато немного, — он бы с удовольствием сказал что-то еще, и еще, и еще — лишь бы оттянуть страшный миг вторжения чужой воли в свое сознание. — А думосбор, он нам зачем?

— Когда тебе снится что-то такое, что тебя пугает, ты пытаешься загнать нежелательную картинку поглубже, не хочешь помнить. И тебе кажется, что ты забыл или проснулся, так и не досмотрев сон.

— Да, я проснулся, как только мы стали снижаться...

— Это ты сейчас так думаешь, потому что защитные механизмы нашего мозга почти всегда срабатывают одинаково. Я увижу все, что было на самом деле... если ты, конечно, позволишь.

Гарри не мог четко различить выражение лица зельевара, но по тому, как звучал сейчас его голос, он был практически уверен, что грозный профессор... улыбается?..

— А думосбор?

— Как только я извлеку воспоминание, мы вместе посмотрим, что же там было на самом деле. У меня небогатый опыт общения с драконами.

— Но у меня же...

— Уж точно богаче, чем у меня. Ну, готов?

Гарри судорожно сглотнул.

— А что я должен делать?

— Перестать меня бояться.

И в тот же миг пальцы Северуса легли ему на виски, Гарри явственно расслышал, как тот прошептал какое-то заклинание, похожее на "somnus". Казалось, что он стремительно падает куда-то, как будто спинка дивана позади него резко опрокинулась вниз. Голова закружилась, его охватил безотчетный ужас, он попытался дернуться, чтобы перехватить руки Снейпа и отвести их от своего лица, но было поздно.

— Сконцентрируйся на том фрагменте сна, который запомнил. Как если бы хотел выдвинуть его вперед. Это избавит меня от блужданий в дебрях твоей памяти, — спокойный голос словно уверял его, что ничего страшного не происходит, пальцы зельевара мягко давили на виски, в этом прикосновении не чудилось ничего угрожающего — и вот уже Гарри вновь ощущал себя сидящим на спине огромного зверя, видел его увенчанную рогами уродливую голову на длинной гибкой шее. И солнце, отражающееся от бессчетных бронзовых чешуек, слепило глаза.

 

* * *

Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем он очнулся. Наверное, совсем немного, потому что услужливый Мани как раз устанавливал на низком столе возле дивана тяжелую чашу думосбора, а Снейп стоял у камина, в его руках была волшебная палочка, но, к счастью, он и не думал направлять ее в сторону только что пришедшего в себя Героя. И очки были на месте, без них Гарри всегда чувствовал себя беззащитным, как будто выброшенным в зыбкое туманное пространство, где удар мог прийти из ниоткуда.

— Профессор, у вас получилось?

Говорить... самый простой способ побороть смущение, и... такой нелепый! Так глупо обнаружить свой страх перед Снейпом. Мерлин, профессор, после наших уроков на пятом курсе я даже Волдеморта так не боялся, как вас с этой чертовой легилименцией! Не признаваться же ему в этом? Впрочем, он и так все понял.

— Думаю, да. Готов взглянуть на результат?

Как ни странно, Гарри так и не помнил деталей своего видения о драконе: похоже, ужас перед тем, что он хотя бы во сне позволил себе стать орудием зла, надежно ограждал его разум.

— А мне... мне обязательно смотреть?

— Видишь ли, — Снейп приблизился, вновь занимая место на диване рядом со смущенным Героем, — знание о том, что представляет собой твой Проводник, необходимо прежде всего тебе самому. К тому же есть некая вероятность, что ты сможешь его опознать.

— Но как? Я же не могу знать всех драконов в Англии! Я...

— Не торопись, — нет, зельевар явно что-то утаивает и хочет, чтобы Гарри убедился во всем сам! — Если ты готов, мы можем отправляться.

Серебристая нить растаяла на темной поверхности думосбора, их руки соприкоснулись — и вот уже они оба восседали на спине рассекающего воздух монстра. Картинка была столь ясной, что Гарри даже попытался вцепиться в крупные чешуйки брони, опасаясь свалиться вниз.

— Это всего лишь воспоминание, нам здесь ничего не угрожает, — напомнил ему Снейп, сидевший позади.

Теперь всадников было трое: один настоящий, тот, кто и увидел сон, и они — гости, накрепко связанные с реальным миром тонкой, но прочной нитью, вившейся в думосборе. Они летели довольно высоко, но внизу уже можно было различить серые, пока что кажущиеся очень тонкими, полосы автострад, петли транспортных развязок, скопление домов и реку, словно лентами перетянутую мостами. А еще... что-то круглое на самом ее берегу, будто колесо со спицами.

— Это "Лондонский глаз", Гарри, — тихо произнес Снейп за его спиной, отметая последние спасительные сомнения. — А еще советую тебе обратить внимание на свою собственную персону.

Тот, настоящий всадник, и в самом деле мало чем походил на сегодняшнюю бледную тень Героя: он... да, теперь понятно, почему во сне Гарри испытывал такое ликование — тот, кто оседлал дракона, навряд ли опасался чего бы то ни было! Он был шире в плечах, в каждом движении сквозила уверенность, он прильнул к шее зверя вовсе не из боязни упасть, он и вправду выбирал место для нападения — спокойно, расчетливо, безжалостно. И темный плащ вился за его спиной, подобно туче.

— Это что — я? Но я не хочу... Я бы никогда...

— Лучше смотри, куда мы летим, — откликнулся Снейп, никак не реагируя на попытки юноши оправдать действия своего двойника.

А дракон постепенно снижался, судя по тому, что внизу никто не реагировал на их появление, зверя и его седока скрывали чары невидимости. Вот уже явственно различимы отдельные улицы, полет замедляется, дракон лавирует, стараясь не зацепить крыши высоких зданий. Как будто высматривает что-то — и внезапно, сложив крылья, устремляется вниз. Они у цели? Гарри с трудом подавил постыдное желание зажмуриться и не смотреть, как управляемое им чудовище небрежно сметет целый квартал, превращая стены любовно отстроенных домов в каменный мусор.

Нет, не смей закрывать глаза! А хвост, увенчанный шипами, подобно направляемому умелой рукой моргенштерну, уже крушил белый фасад горделивого здания со входом в форме ротонды. И внизу, под ними, разбегались люди, запутываясь в полах длинных мантий, падали, поднимались, пытались укрыться на соседних улицах. Дракон не обращал на волшебников ни малейшего внимания, но стоило ему завидеть среди бегущих низкорослых уродливых существ, сжимающих в лапах ключи или пухлые портфели, — и он, скосив на своего седока огромный желтый глаз с черным вертикальным зрачком, выплевывал струю пламени, превращая спасающихся от его гнева гоблинов в головешки. И всякий раз, когда кара настигала очередного беглеца, он ревел, оповещая весь мир о своем триумфе.

... Гарри вновь сидел на диване в гостиной, обхватив себя руками за плечи — это продолжалось уже несколько минут, так что Северус начал беспокоиться за душевное состояние своего подопечного. Но, когда он уже собрался отправить Мани за успокоительным зельем для расчувствовавшегося Героя, тот неожиданно поднял глаза и произнес, тщательно выговаривая каждое слово:

— Ведь это Гринготтс, да? Я же не мог ошибиться?

— Вряд ли Гринготтс можно спутать с каким-либо иным строением.

— Тогда я знаю, кто мой Проводник, профессор. Только вот понятия не имею, где его искать. И, сказать по правде, не испытываю ни малейшего желания.

— Послушай...

— Не надо.

Его глаза... нет, сейчас не зеленые, почти болотные. Взгляд цвета хаки...

— Нет, Гарри, думаю, что надо, — твердо сказал зельевар, не позволяя новоявленному повелителю драконов перейти к самобичеванию. — То, что ты видишь во сне, вовсе не означает, что это должно случиться на самом деле.

— Но...

— Во сне наше сознание уязвимо. Твой Проводник хочет дотянуться до тебя — но Дети Стихий, как я уже убедился, действуют весьма прямолинейно, пытаясь поймать нас на простейших желаниях и инстинктах.

— А вы...

— Откуда мне это известно? — Северус невесело усмехнулся, он сомневался, что ему следует быть столь откровенным с Гарри, но неподдельный ужас мальчика, вызванный тем, чего он не совершал, казался ему удручающим. — Помнишь, когда мы ночевали в гостиной в Эммерихе, перед самым отъездом? Чтобы защитить нас, я применил темное заклятие. Так вот, в ту же ночь во сне мне было предложено поучаствовать в нехитрой расправе над магглом, который, надо признать, не вызывал особой симпатии.

— И вы...

— Отказался, — Северусу не хотелось вдаваться в подробности своей встречи с глейстигами.

Гарри только ниже опустил голову.

— Вы отказались. А я вот — нет.

— Для тебя это чуть ли не первый контакт с Детьми Стихий. Да, они захотят потребовать чего-то от тебя, заставить играть по своим правилам, но это вовсе не значит, что ты должен соглашаться.

— Профессор, поймите и меня тоже. Я не... нет, я боюсь стать одержимым некой сущностью, которая не имеет со мной ничего общего! — Северус собрался было возразить, но Гарри не дал ему возможности перебить себя. — Я был крестражем Темного Лорда почти всю свою жизнь. Хорошо, что когда вы сказали мне об этом, у меня оставалось слишком мало времени, так что я не успел даже испугаться. Я порой даже не уверен, где я... какой я на самом деле! И вот сейчас... сейчас опять!

— Сейчас никто не завладеет твоей душой против твоей воли, Гарри. Решаешь только ты, — Северус старался, чтобы каждое его слово звучало продуманно и уверенно. Мальчик опять, не осознавая этого, пытался приложить к своей жизни чужое лекало. — Посмотри на того же Валльштайна. На Изабо, в конце концов! Разве она похожа на демоницу? Двенадцатилетняя девочка играет со Стихиями, словно это ее домашние кошки!

Гарри недоверчиво посмотрел на зельевара, казалось, он готов спорить и дальше, но внезапно умолк — видимо, упоминание Изабо его отрезвило. И в тот же миг перед ними возник Мани, что-то быстро лопоча и бросая беспокойные взгляды на младшего мага.

— Что ему нужно?

Северус чуть было не рассмеялся: насупленный Герой выглядел невероятно смешным. Драконий всадник... да ты мухи не обидишь! Разрушать города и жечь гоблинов... Древний ящер точно пришел не по адресу.

— Мани обеспокоен тем, что лорд Поттер не пожелал завтракать, — перевел Северус пространную речь расстроенного кобольда. — Говорит, что его супруга очень старалась угодить тебе и специально пекла крендели, потому что заметила, что они тебе по душе. И ты им тоже нравишься. Я имею в виду Мани и Лотти, а не крендели, разумеется. Так что, если ты не против, мы вернемся в столовую, где ты, чтобы не обидеть нашу стряпуху, ополовинишь блюдо, а также поведаешь мне историю своего знакомства с кровожадным пожирателем гоблинов.

В столовую Гарри поплелся с явной неохотой, но нежелание обижать кобольдов, а еще и голод, которого проснувшийся уже довольно давно Герой просто не мог не ощущать, сделали свое дело — повесть о плененном в Гринготтсе драконе Гарри излагал уже с набитым ртом.

— Знаете, он такой неприглядный был, как будто грязный. Или... да, моя тетка еще любила это слово: "шелудивый". Ума не приложу, откуда у него во сне взялась такая броня, на самом деле у него даже чешуйки шелушились. И еще... он же был почти что слепой. Как будто бельма на глазах.

— Где его держали? — Северусу и правда было любопытно: ему не раз доводилось бывать в гоблинском банке, но вот драконов там встречать не приходилось.

— На самом нижнем ярусе, там было хранилище Лестрейнджей и еще какие-то двери. Постойте! А что, если...

— Одно из них — наше?

— Ну да! И... и еще я, кажется, понимаю, почему он хотел сжечь гоблинов... У него по всей морде были шрамы, они специально его уродовали, чтобы он боялся "звякалок".

— Что это?

— Такие металлические штуки. Как только он их слышал, сразу забивался в угол.

— Дракон Поттеров стал дворовым псом этих горе-банкиров? Интересно, каким образом он им достался... — Северус нахмурился, подливая себе еще кофе. — То, что сделали с твоим Проводником... Боюсь, нам будет непросто. Почти слепой, запуганный и в то же время неконтролируемый в своей ярости. Что с ним стало потом?

— Мы улетели... — и тут Гарри замер, так и не донеся до рта очередной пышный завиток, щедро сдобренный сахаром. — Постойте... Я только сейчас подумал: а ведь и у ваших, и моих предков были шотландские имена! Кеннет, Дэви, Глен, Айли, Неил... Даже вашего деда звали Фергус.

— Ну что в этом странного? — Северус не понимал, куда клонит Гарри.

— Понимаете, когда мы выбрались из банка, дракон полетел прямо на север! Он летел очень долго, уже стало темнеть. А мы пришли в Гринготтс рано утром. Получается, что он...

— Летел домой? — договорил за него зельевар. — Обе семьи — и моя, и твоя — имеют шотландские корни. Нынешние фамилии — не что иное, как прозвища, переделанные на английский манер.

— И моя?

— Конечно. Она говорит лишь о том, что кто-то из твоих предков некогда занимался гончарным ремеслом. Ты сказал, что не знаешь, где сейчас твой Проводник?

Гарри отрицательно покачал головой.

— Нет, нам же не до этого было. Мы спрыгнули в озеро, как только он начал снижаться. Потом он пил воду и приземлился на другом берегу. Счастье, что он нас не съел.

— Ты не думаешь, что он каким-то образом узнал тебя? Нет, не узнал, конечно, — тут же поправил себя Северус, — признал? Согласись, ваше спасение из банка на спине такого ужасающего стража выглядит более чем странным. То, что он вообще позволил вам себя оседлать... Кстати, кто полез на него первым?

— Я.

— Разумеется!

— Скажете, что я безмозглый?

— Скажу, что тебе поразительно везет... лорд Поттер! Даже когда ты отправляешься грабить банк, там тебя поджидает огнедышащий ящер, являющийся давним другом семьи!

...Тогда, выходит, дракон спас его, а теперь пытается дозваться, пусть и так неумело...

— Понимаете, — Гарри вновь стал серьезен, — а если он каким-то образом чувствует, что у меня тоже есть причины отомстить? За моих предков, за...

— И за себя самого.

— И за вас, — мрачно добавил Гарри.

И в тот момент он действительно напоминал драконьего всадника из своего сна.

Глава опубликована: 05.02.2016