Глава тридцать шестая. Выбор

Проводив гостя, Северус молча поднялся, одним движением палочки отправляя на кухню початую бутылку коньяка и бокал Валльштайна. Смотреть на Поттера он избегал: он был уверен, что стоит ему обернуться и увидеть глаза мальчишки — и он прочтет в них самое меньшее упрек, а, скорее, презрение. Ведь, несмотря на неоднократные заверения в собственной правдивости, он так и не решился заговорить с Гарри о главном, что объединяло и разъединяло их одновременно — о невероятном Наследии Принсев и Поттеров, о сказочном могуществе, что могло бы им принадлежать. Нет, если ты находишь лазейку, ты бежишь от сложных тем, мастер Северус, особенно если они затрагивают лично тебя. Оттого и выходит, что все, о чем ты боишься говорить, Гарри узнает от посторонних, если не сказать, случайных людей. Сначала Паркинсон, теперь вот Валльштайн...

Он вылил в раковину остывший чай, продолжая сердиться невесть на кого. Если Поттер сейчас посмеет обвинить его в обмане, он попросту предложит ему заткнуться. Разумеется, о том, чтобы принять предложение Валльштайна, не может быть и речи, хотя он, конечно, поможет старику с зельем — умереть, оставляя на земле незаконченные дела, зная, что чья-то жизнь полностью зависит от тебя... нет, Северус слишком хорошо понимал, что это означает.

— Сэр... профессор... — Гарри стоял в дверях, и в глазах его, вопреки ожиданиям, не было ни намека на обиду. Казалось, он не понимает чего-то и... как будто сочувствует? Этого еще не хватало! — Профессор, извините... наверное, я лезу не в свое дело, но... зачем вы согласились варить для этого человека то, о чем он просит? Разве возможно сварить такое зелье? Их же, наверное, на свете не бывает. И... если вы из-за меня, ну то есть, если вы думаете, что меня надо спрятать, то не надо!

Зельевар даже вздрогнул от неожиданности, чуть не выронив из рук бокал. Ты опять видишь то, что хочешь увидеть, мастер Северус! Опасаешься, что мальчик отшатнется от тебя, упрекнув во лжи. Разве не он сказал тебе всего пару часов назад, что не верить друзьям для него — бесчестие? Выходит, он зачислил в их ряды и тебя. Совсем недавно он, безоружный перед неизвестно откуда нагрянувшим в их дом магом, не имея даже палочки, встал на твою защиту, не медля ни минуты. Кстати, в очередной раз наплевав на твои предостережения и приказы... Скрыться, спрятаться, спасать свою шкуру — нет, это не для него. Если не можешь обороняться при помощи волшебства, возьми хотя бы сковородку! Он, не мешкая, ринулся тебе на помощь, вот так незатейливо, без лишних слов, признавая тебя одним из своих. Одним из тех, за кого стоит отдать жизнь... Единственный раз, когда он позволил себе вмешаться в разговор с Валльштайном, — тот момент, когда ты ответил согласием на невероятную просьбу старого волшебника. Гарри пытался остановить тебя.

— Хочешь? — Северус поставил на стол коньячные рюмки, одну для себя, вторую для Гарри, плеснув на дно темного тягучего напитка.

— А... мне можно?

— Если немного, то да.

Гарри опустился на жесткий деревянный стул с высокой спинкой, но притрагиваться к предложенному бокалу пока что не решался, сложил руки перед собой и выжидательно смотрел на Северуса.

— Ну, давай. Для храбрости, — подбодрил его зельевар, делая довольно большой глоток. Похоже, определенная доза храбрости сейчас не помешает и ему самому.

— Профессор Снейп, но разве такое зелье существует?

Гарри морщился — горький терпкий вкус казался ему непривычным. И в то же время Северус видел, как его щеки затапливает румянец: коньяк согревал, пронизывая все тело тысячами горячих искр.

— Это все, что тебя интересует? Смогу ли я справиться с заказом Валльштайна?

— А кто он вообще такой? С какой стати мы должны ему верить? И... что это за гном с единорогом? Они еще у него на мантии вышиты! Вы же заметили? И почему...

Мальчик так и сыпал вопросами, захлебываясь словами — на протяжение их беседы с Валльштайном он вел себя непривычно тихо и сдержанно, и вот теперь все выплеснулось разом. Любопытство, недоумение... и нет, Северус, Гарри не усомнился в тебе.

— Так, — Северус пододвинул к юноше шоколад и печенье, — давай по порядку. Если ты позволишь, я начну с зелья.

Гарри энергично затряс головой, выражая согласие.

— Видишь ли, если все, что рассказал нам этот человек о себе — правда, то не попытаться помочь ему было бы просто жестоко. Рискну предположить, что тебе почти ничего не известно об ученичестве в магии, о законах волшебных ремесел. Так вот: чародей, взявший ученика и не подготовивший его, оставивший беспомощным неумехой... это чуть ли не самая большая беда, которая может случиться. Старший маг несет полную ответственность за младшего. Таково правило. Если у Валльштайна на руках действительно двенадцатилетняя девочка, которой он должен передать свои знания, то я понимаю его страх.

— Но как сделать так, чтобы он не умирал???

— Я не обещал ему бессмертия. Насколько я понимаю, речь идет лишь о том, чтобы выиграть несколько лет. Это вполне возможно, хотя и непросто.

— А вдруг... что, если он просто придумал все это? Если нет никакой Изабо, а он на самом деле пытается завлечь нас в ловушку, вынудив куда-то с ним отправиться?

Северус нахмурился: на первый взгляд, в словах мальчика было рациональное зерно, и в то же время... нет, совершенно ни к чему придумывать столь сложную комбинацию, просить о помощи, без утайки рассказывая первому встречному о бедах и горестях семейства Валльштайнов. Если старик смог прорваться через защитные барьеры дома, ему не составило бы труда привести с собой авроров. И то, что он не настаивал на применении портключа, а пообещал сам зайти за ними, предлагая себя в заложники... нет, это опять же говорило в его пользу. К тому же...

— Гарри, я действительно видел его в аптеке, он тогда и понятия не имел о том, кто я. И Миних выставил его за дверь. Согласись, для человека, подобного Валльштайну, быть жалким просителем — унизительно. Если он пошел на такое, значит, нужда его и вправду велика.

— Но ведь если мы поселимся у Валльштайна, мы же будем полностью от него зависеть! И он в любой момент сможет сдать нас — хоть местным аврорам, хоть британским! Если у вас что-то не выйдет с зельем...

— Разве я сказал, что мы примем его приглашение? К тому же... ты ведь слышал, что он говорил про сон?

Гарри лихорадочно тер правую бровь, словно мысли в его голове от этого нехитрого действа двигались быстрее.

— Сон? Знаете, я же был уверен, что это... ну, просто так. Что это только мне приснилось.

Значит, он не помнил, как проснулся среди ночи, сжимая ладонь Северуса, и говорил ему о единорогах и драконах. Может быть, оно и к лучшему...

— Так, сказка какая-то. Хотя... такие красивые вещи мне никогда не снятся, — он смущенно улыбался, пытаясь скрыть неловкость. Разве взрослым к лицу поддаваться очарованию волшебных грез?

— Тебе что-то сказали? Там, во сне?

— Если честно, я не запомнил, — Гарри нахмурился, смешно сводя брови к переносице. — Хотя... нет, этот единорог показал мне замки, говорил, что там обитают... ну, какие-то "Говорящие со Стихиями". И этот старик... он же тоже нас так назвал! И что случится какая-то беда, если мы не откроем проход к Сферам... Сэр, но если все это — правда, то что это за Сферы? Тогда выходит... если мы все видели примерно одно и то же...

— Думаю, послание, полученное Валльштайном, несколько отличалось от нашего, — заметил Северус. — Ему было поручено предложить нам помощь. А вот мне эта помощь была обещана. И именно в обмен на некую услугу...

— А что... эти Хранители, замки, сферы — это что, все правда?

Ну вот, мастер Северус, сейчас тебе придется рассказать ему ту часть истории, которую ты так старательно утаивал. То, где заканчиваются сухие даты и факты, умолкают доводы рассудка и начинается путь в неведомое. Приговор Визенгамота, невероятное богатство, ожидающее потомков Принсев и Поттеров в хранилищах Гринготтса — конечно, все это звучит странно, но все же укладывается в привычные рамки разумного. Теперь вот попробуй поведать сказку... Думаешь, не получится?

— Дело в том, Гарри, — коньяк отчего-то обжигал пересохшие губы... — Даже человеку, выросшему в магическом мире, нелегко поверить в то, что ты сейчас услышишь. Ведь тогда, в ночь битвы за Хогвартс, я и вправду чуть было не умер. По крайней мере, то, что принято называть душой, гуляло где-то очень далеко...

Гарри поднял на него глаза — в них не было не то чтобы неверия, нет, в его взгляде не сквозило даже удивления.

— Сэр, почему вы думаете, что я не поверю? Я ведь тоже умер. Только я об этом никому не говорил. Просто... некому было.

— Это как? — Зельевар искренне изумился: ведь он, даже зная в общих чертах детали Последней Битвы, не имел ни малейшего понятия о том, как Гарри удалось выжить после смертельного проклятия Волдеморта.

— Я на вокзал попал, — просто ответил мальчик. — На Кингс-Кросс. Но там не было поездов, вообще ничего и никого не было, только я и... и Дамблдор. А еще... какое-то скрючившееся существо, наподобие уродливого младенца — Дамблдор объяснил мне, что это... как бы душа Волдеморта. И я мог остаться там... ну, надеюсь, все же не там... обидно провести в таком месте целую вечность. Или вернуться, чтобы все закончить. Я выбрал второе.

Дамблдор... даже по ту сторону смертной черты. Доведись им переправляться через Лету — как знать, быть может, и у Харона оказалось бы его лицо? Отправить мальчика назад, чтобы он завершил начатое, а потом вот так отделаться от него? Впрочем, сложно сказать, насколько призрак, встреченный Гарри на потустороннем вокзале, помнил о планах старого кукловода относительно Героя...

— И поэтому ты потащил меня сегодня смотреть на поезда?

— Нет, я... — Гарри, собравшийся было возразить, внезапно осекся и пожал плечами. — А может быть, и да. Кто знает?

Действительно, разве теперь скажешь наверняка, что и почему тебе так хочется сделать? В первые дни, когда память только вернулась, Гарри считал именно воспоминание о встрече на Кингс Кросс очень важным, как будто он выслушал некое напутствие, получил карту, на которой прочерчен безошибочный путь. Но вот теперь... по всему выходило, что не было никакой карты и никакого напутствия: ему не позволили умереть, потому что он должен был доделать свое дело. Только и всего. А потом мог выметаться... куда угодно, в места, где не пересекались ни параллели, ни меридианы. В ватную белизну престонской больницы. Так что все величественные картины и высокие слова, принесенные Гарри из его собственного посмертия, утратили значение. Из того загробного "зала ожидания" не было выхода, и красный паровоз не стоял под парами, рассыпая искры и подавая сигнал к отправлению. А теперь получается, ты все же увидел поезда и покинул вокзал, уехав оттуда на трамвае вместе со Снейпом? Как будто именно он увел тебя из нереального пространства между жизнью и смертью, из которого ты, кажется, так окончательно и не выбрался?

— А вы? Что было с вами? — Мальчик поднял глаза на своего собеседника, но его взгляд еще туманили картины того призрачного прошлого, с которыми он все никак не мог проститься.

— Со мной? — Зельевар прищурился, глядя прямо перед собой, но вместо обшарпанных стен убогой гостиной он вновь видел серую пустошь и явственно различал мягкий шорох, которым отзывался каждый его шаг по покрытой пеплом земле. — Мое Царство мертвых было весьма неуютным, Гарри...

— И мое тоже, — Поттер улыбнулся. — Никаких райских кущ не предлагали. Ни закусочных, ни магазинов... даже газетами не торговали.

И мальчик невольно скосил глаза в сторону гостиной — на полу возле камина так и остался брошенный впопыхах пакет с журналами, на обложках которых красовались фотографии вагонов и локомотивов.

Северус не думал, что сможет когда-нибудь рассказать о своих странствиях, тем удивительнее, что именно Гарри оказался единственным, кому он должен поведать свою историю. И вновь крылья огромного орла рассекали небо, а водяной, пристыженный смешливыми морскими обитателями, уходил на дно, плеснув плоским хвостом, словно большая рыбина. Зачарованные кони несли своего седока вдоль кромки воды, и в убогой лачуге с закопченными стенами едва теплился огонек свечи. Таинственные порождения гор и лесов выходили из своих убежищ, чтобы взглянуть на Лорда Принса, возвращающегося домой. Глаза мальчишки, сидящего напротив, разгорались восторгом, он даже подался вперед, ловя каждое слово, слетающее с губ увлекшегося зельевара. И, казалось, он слышит и сухой стук костей мертвецов, занятых своими заоблачными битвами, и скрипучий голос Рейка — зрачки зеленых глаз расширялись от восхищения, как будто вовсе не Северус, а он сам разглядывал скрюченное древнее существо, похожее на ожившую древесную корягу. Глубоко-глубоко, на дне горных озер, блестела серебром чешуя, облекающая тела оживляющих их духов.

— Неужели... вы правда все это видели, сэр?

— Да, видел и забыл, посчитав, что это лишь сон, — рука Северуса потянулась к тонкой цепочке на шее. — На, взгляни. Вот он, амулет Двух Стихий. Воды и Земли. Не будь его, я никогда бы тебя не отыскал.

Металлическая пластинка, все еще хранившая тепло тела зельевара, легла в протянутую ладонь юноши. Тот осторожно провел кончиками пальцев по безыскусным линиям и с каким-то благоговением вернул амулет его владельцу.

— А я ничего такого не ощущаю, когда его держу, — сказал он, будто извиняясь.

— Наверное, ты и не сможешь. У тебя должен быть свой.

— Такой же?

— Вот этого я не знаю, — Северус сцепил руки в замок, облокачиваясь на стол. — Сначала подумай, нужно ли тебе это. Ведь у истории есть и продолжение. Ты ведь хотел узнать про Сферы?

— Ну да, конечно. Что это за замок, в который мы должны войти? И вообще — зачем нам открывать какой-то ход?

— Ты же слышал, что сказал Валльштайн: Стихии на нашей с тобой родине остались без присмотра... Зачем им было вытаскивать меня с того света, если бы они не нуждались во мне? Во мне... и в тебе, Гарри.

Мальчик, вновь зардевшись, склонил голову, но спустя несколько мгновений поднял глаза, стыдясь своего смущения.

— Все равно расскажите мне про Сферы, сэр. Если они... ну, эти Дети Стихий, ждут от нас помощи... я не хочу сказать, что мы... — о, а Северус уже было подумал, что дальше краснеть некуда! — Что мы обязаны... ну, вы сами знаете... Может же оказаться, что мы доберемся до Сфер как-то иначе? Ведь правда? Наверняка есть какие-то книги. Хоть у того же Валльштайна. Он же сказал, что готов помочь нам советом.

Удивительно, но Гарри пришла на ум та же увертка, что и тебе, Северус... Обнаружить ключ в старинных манускриптах, хитростью и волшебством обойти условие, выдуманное предками. Кто из двух озлобленных магов додумался до такого? Сдается, и тут пальма первенства принадлежит Принсам... И теперь их отдаленным потомкам предстоит отыскать путь в замок, перехитрить древнюю ворожбу...

— Хорошо, — согласился Северус. — Я расскажу, как я узнал о Сферах и как мне удалось тебя найти. Но потом... Гарри, подумай, мы с тобой должны решить, что нам делать дальше. Не относись к этому, как к красивой сказке. И ты, и я — мы оба уже побывали в ситуации, когда ради чьего-то спасения требовалось пожертвовать собой. Не хотелось бы делать это вторично.

— Расскажите, сэр, — упрямо повторил Гарри.

Теперь он слушал молча, только порой его кулаки непроизвольно сжимались, так что на тыльной стороне проступали белые пятна. Должно быть, этой безгрешной прямой душе поступок предков и вправду казался отвратительным. Когда Северус закончил, Гарри уже не скрывал своего негодования.

— Но зачем? Зачем было запечатывать Сферы? Деньги, артефакты... разве это того стоит?

Северус покачал головой, но горячность юноши его не удивляла.

— Подумай сам: их дети погибли или отправились в Азкабан. Приговор Визенгамота вряд ли охладил их разгоряченные головы. Принсы и Поттеры жаждали мести и не желали останавливаться. Отказ Детей Стихий, которые были связаны с ними уже столетия, они восприняли как оскорбление. Нет, скорее, как предательство — Владыки, вместо того, чтобы выйти сражаться на стороне своих давних союзников, выступили заодно, к тому же захватили обоих магов в плен и пытались принудить к примирению.

— Предательство в ответ на предательство?

— В точку, мистер Поттер!

Гарри невесело усмехнулся.

— Знаете, мне даже не верится, что Эфраим Поттер мог оказаться моим предком.

— Просто ты... — Северус не знал, почему это признание далось ему как нечто само собой разумеющееся. — Просто ты хороший человек, Гарри. Слишком хороший.

Мальчик недоверчиво посмотрел на старшего мага, и все же было очевидно, что он рад: пожалуй, впервые в жизни его бывший школьный профессор так открыто высказал что-то, очень похожее на похвалу, в его адрес.

— Сэр, но... — Опять сомнение в его голосе... задумался, чего-то не понимает. — Вот скажите: вы же чувствуете эту магию, да? Вы видели и Морской народ, и брауни, говорили с ними. У вас есть амулет. Но у меня... со мной никогда не случалось ничего подобного. Почему все так уверены: и этот Валльтштайн, и... — тут он запнулся, словно говорить об этом представлялось ему несолидным, — и эти гном с единорогом... Почему все думают, что я тоже унаследовал эту магию? Валльштайн же сказал, что она выбирает сама! А если меня она как раз и не выбрала? Не может же быть так, чтобы я вообще ничего не ощущал! Да у меня даже палочку купить не получилось!

— Ерунда! Тебе не подошла ни одна палочка, потому что магическое ядро было нестабильно. Как только все наладится, а я практически уверен, что это уже случилось, ты без труда отыщешь то, что тебе нужно. Что же до магии... — Северус задумчиво провел подушечками пальцев по губам, — что же до магии... Вот скажи мне: ты помнишь, о чем рассказывал мне вчера?

— Вчера? — отблеск неприятного воспоминания скользнул в глубине широко распахнутых глаз.

— Да, вчера, когда я пытался остановить магический выброс и спросил тебя про гиппогрифа.

— А... а что тут такого? Да, Хагрид предложил мне покататься на Клювокрыле, и я...

— Ты сказал, что в какой-то момент тебе показалось, что ты летишь сам... Ты помнишь?

— Да... кажется... — голос мальчика звучал неуверенно. — Но... это все было настолько необычно. Могло же мне это просто привидеться? Ну, я испугался такого большого зверя... боялся, что надо мной посмеются... А потом, когда понял, что мне не страшно... так, померещилось.

— Вряд ли, — Северус стремительно терял веру в то, что хоть что-то в их видениях было случайным. — Подумай, не случалось ли с тобой еще чего-нибудь... необычного.

И тут Гарри отчего-то развеселился — абсолютно детская улыбка, ни следа от былой угрюмой серьезности.

— Что такое? — недоумевающе поинтересовался Северус.

— Вы так спрашиваете... — мальчишка чуть ли не смеялся, — как... как Хагрид!

— Почему как Хагрид?

— Знаете, ведь это он забирал меня от Дурслей перед первым курсом. Я ему не поверил, когда он заявил, что я волшебник. А он... он спросил — ну точно как вы сейчас — не происходило ли со мной чего-то такого, чего с другими не бывает. И я рассказал ему, как запер Дадли в клетке со змеей. И еще какие-то глупости.

— Ах, вот оно что, — Северус плеснул еще чуть-чуть коньяка в свой бокал. — Надеюсь, меня ты тоже чем-нибудь порадуешь. Подумай хорошенько.

— Но, сэр... что могло быть необычного, когда я учился в Хогвартсе?

Северус, неплохо знавший о похождениях Героя в школе со слов Дамблдора, мог только подтвердить: да, в общем и целом, ничего необъяснимого в его приключениях не было. И все же...

— Что-то должно быть еще. Вспомни!

Гарри прижал ладони к губам, смешно подпирая ими кончик носа, так что он задрался кверху и стал похож на пятачок. Отломил кусочек от шоколадной плитки — шоколад был обычный, маггловский, зато с орехами.

— Знаете... вообще-то была одна вещь... но не в школе.

— А когда?

— Когда меня забирали от Дурслей. Летом, после шестого курса, накануне моего дня рождения.

И тут Северус вспомнил: неудачная погоня, гнев Темного Лорда, недоумевающего, отчего палочка, позаимствованная у Люциуса Малфоя, подвела его, столкнувшись с магией Поттера.

— Что произошло тогда? — зельевар, не отрываясь, смотрел в лицо мальчишки.

Гарри на секунду прикрыл глаза, словно пытался восстановить те события вплоть до мельчайшей детали.

— Волдеморт... он погнался за нами с Хагридом. Ну, мы потом решили, что это из-за того, что я использовал Экспеллиармус против Стэна Шанпайка. Там... там была такая неразбериха, что я точно уже и не помню, как все случилось. Мы летели на мотоцикле, Хагрид выпустил что-то вроде ракеты, чтобы отогнать Волдеморта — и от мотоцикла отвалилась коляска. Я уже падал, а он гнался за мной. И вдруг моя палочка сама собой как-то вывернулась из рук и выстрелила в него золотым лучом. Я раньше такого никогда не видел.

— И ты в это время находился в воздухе? — уточнил Северус.

— Ну да, кувыркался вместе с коляской.

— Ты рассказал об этом остальным?

— Конечно! Но никто не мог мне объяснить, что это такое было. Вы думаете...

— Даже не сомневаюсь. Магия одной из твоих Стихий встала на твою защиту. Значит, и Кингсли об этом знал...

— Да, он же тоже там был. Мы все собрались в Норе, и я...

— А потом, уже весной, семнадцатилетний парень ограбил Гринготтс, улетев оттуда на драконе, — задумчиво протянул Северус. Для него улик было более чем достаточно.

— Что особенного в драконе? — казалось, Гарри не понимает, что вызывает такую реакцию у зельевара. Как будто тот знает что-то, что самому ему недоступно.

— Да то, мистер Поттер, что семнадцатилетние дети не летают на драконах. Чтобы оседлать это существо, требуются годы подготовки и недюжинная сила. Вспомни Турнир Трех Волшебников. Драконов доставили из заповедника, в цепях и клетках. А вы просто сели на одного из них верхом, словно это кто-то наподобие пони.

— Тогда, — Гарри смущенно улыбнулся, — выходит, я тоже задолжал... Мои Стихии помогали мне, поддерживали меня, а я даже не подозревал об этом...

— Похоже на то.

Некоторое время они оба молчали, погруженные в свои мысли. Значит, Герой отчасти сам себя выдал... разумеется, Кингсли, наверняка знавший от Дамблдора о связи мальчика с магией Стихий, сумел сделать правильные выводы из истории с палочкой, которая "сама по себе" окатила Темного Лорда потоком золотого пламени. И судьба Героя была решена окончательно...

— Гарри... Понимаешь ли ты, что с каждым шагом мы все ближе к тому, чтобы позволить Стихиям подтолкнуть нас в нужном им направлении?

У Поттера ясные, не ведающие страха глаза. Похоже, он уже все решил для себя и больше не сомневается. Но Северус все же продолжил — ему бы хотелось, чтобы парень хорошо осознавал, куда может завести их выбранный путь.

— Получается, что и я, и ты уже неоднократно воспользовались их помощью. Сейчас они предлагают нам убежище, якобы ничего не требуя взамен. Пока что у нас еще есть шанс повернуть назад.

— Но как???

— Ты помнишь, что я говорил тебе раньше? Мы отказываемся от любых попыток проникнуть в тайну Наследия. Разумеется, в этом случае не принимаем помощь Валльштайна, немедленно уезжаем отсюда, желательно было бы вообще покинуть Европу. Тогда мы еще можем сохранить свою свободу.

— Но мы же уже...

— Хочешь сказать, что мы уже увязли? — Зельевар скрестил руки на груди, испытующе глядя на Поттера. — Пока еще нет. Но если завтра мы пойдем с Валльштайном, дороги назад не будет. И во что все это в итоге выльется, я судить не берусь. Дети Стихий, осыпающие нас своими щедротами, довольно непростые создания, и я не могу в точности сказать, на что они способны.

— Но ведь если мы не поможем им, они просто исчезнут! Мы же попробуем отыскать вход в замок и обойти условие?

Наивный благодарный ребенок... Едва ли он представляет себе реальную силу тех, за кого сейчас так горячо вступается. Мощь, скрытая в Воде и Огне, Земле и Воздухе, станет направлять их, станет им опорой, но... за все приходится платить, разве не так? В то же время, они уже и так задолжали немало. И, кто знает, позволят ли им отступить сейчас или же момент уже упущен?

— Гарри, можно отдать жизнь, спасая кого-то, а вот полюбить нельзя. Надеюсь, ты это понимаешь. Даже если мы просто попытаемся принять их магию, проникнуть в ее тайны... боюсь, мы с тобой не останемся прежними.

— Да, — иногда эта суровая обреченность пугала его в Гарри, — но мне кажется, сэр, у нас нет иного выхода. Они помогли нам, и мы...

— Да, к тому же я обещал Валльштайну зелье, — Северус поднялся из-за стола, по его мнению, разговаривать было больше не о чем. — Ты знаешь, сколько времени? Четыре часа утра. День предстоит не из легких, так что предлагаю незамедлительно отправиться спать. На случай, если Валльштайн все же подстроил нам ловушку... мы можем трансфигурировать диваны в гостиной и лечь там. Я окружу нас защитным кругом, который, надеюсь, окажется ему не по зубам.

Гарри кивнул и бросился наверх, чтобы принести из спальни одеяло и подушку. Когда он уже устроился на узкой кровати, еще пару минут назад бывшей креслом, он с удивлением увидел, как зельевар, присев на корточки, вычерчивает на полу какие-то знаки — из его рассеченной ладони на паркет падали капли крови.

— Сэр, что...

Северус даже не повернулся в его сторону, завершая ритуал, а позже, по-прежнему не произнося ни слова, закутался в одеяло, отворачиваясь от пылающего камина. Но унять любопытного Поттера было не так-то легко.

— Сэр, а это какая-то темная магия, да?

— Еще какая. Или хочешь страшную сказку на ночь? Не наслушался? Спи, Поттер.

И Гарри больше не прекословил зельевару. Он смотрел, как по поленьям перебегают огоньки, то вспыхивая ярче, то замирая. Словно стайка непоседливых игривых ящерок. Он ясно различал перепонки на лапках, вытянутые мордочки, крохотные округлые ушки... Вот одна из них взбирается выше, как будто хочет подняться по стенке камина и спрятаться в печной трубе. Но ее догоняет другая — и они вместе падают в самое сердце огненного цветка. А потом вновь разлетаются в стороны. Быстро-быстро, так что за ними не уследить, не угнаться. И Гарри закрывает глаза, но продолжает видеть их во сне: они цвета золота и пламени, глаза их подобны бусинам, а на спине полоска, усыпанная звездами... будто диковинный, вытканный искусной мастерицей узор.

Глава опубликована: 12.12.2015