Глава двадцать пятая. Пруды и фонтаны Люциуса Малфоя

Вопреки всем ожиданиям, прошлый вечер, нет, скорее уже ночь, ведь Панси явилась домой ближе к полуночи, не закончился скандалом — отец был мертвецки бледен, но немедленно отправил ее спать, не тратя времени на разговоры. Когда она поднималась к себе, он еще переговаривался с кем-то через камин, видимо, отменяя данные ранее распоряжения: выходит, Тео был прав, предположив, что Паркинсон поднимет на ноги все отделение Магической безопасности, отрядив местных авроров на ее поиски.

В спальне Панси еще раз крепко прижала к себе найденную Элли, расцеловав вновь обретенную домовиху в обе щеки, чем вызвала новый поток слез и заверений в верной службе.

— Ты расскажешь мне про маму, да?

Эльфийка часто закивала, но сегодня для подобных разговоров было уже слишком поздно.

— Элли сделает все, чтобы молодая госпожа стала счастливой, — заверила девушку служанка, стискивая лапы на груди. — Госпожа должна быть осторожной и...

— И что, Элли? Говори!

Домовиха бросила опасливый взгляд на дверь, а потом произнесла вполголоса, почти шепотом:

— Госпоже следует быть похитрее. Большой господин любит ее и балует, но молодая хозяйка не должна быть мягкой как масло.

И с этими словами Элли глубоко поклонилась и оставила Панси размышлять над их смыслом в одиночестве.

Нет, юная мисс Паркинсон не была податливой как то самое упомянутое Элли масло, но вот отец явно полагал, что у его дочери наступило размягчение мозга. С этим решительно надо что-то делать. Только сказочные принцессы могут позволить себе подольше поваляться в постели утром, заспанными выйти к завтраку, капризничать в ожидании прекрасного принца, нежиться в лучах снисходительной улыбки короля-отца. А так как принцев на всех не хватает, то потом они довольствуются малым — да вот хоть богатым свиноподобным юношей, которые в сказках не упомянуты. Так что мисс Паркинсон твердо решила, что со следующего дня она начнет новую жизнь, хотя кто же начинает новую жизнь со вторника? В то же время для этого вполне подходит любой день.

Элайджа изрядно удивился, застав Панси в столовой на следующее утро — обычно она опаздывала, появлялась, когда он уже допивал свой кофе, а вот сегодня дочь приветствовала его, отложив в сторону только что просмотренный выпуск "Ежедневного Пророка". Он счел за лучшее вообще не упоминать инцидент с Элли, раз Панси в кои-то веки так примерна: сама подала ему молочник, пододвинула сахарницу. Он истолковал ее поведение как попытку загладить вчерашнюю оплошность, так что был преувеличенно бодр и благосклонен, хотя обыкновенно пребывал по утрам в довольно скверном расположении духа.

— Что-нибудь интересное в газете, папа? — невинно поинтересовалось дитя.

— Да нет, как всегда, пишут всякую ерунду.

От нее не укрылось, что он так и оставил номер "Пророка" раскрытым на статье о новых "похождениях" Поттера в школе авроров — гриффиндорский выскочка отвратительно скалился на колдографии, словно хотел понравиться всему миру.

— Папа, а скажи... — со вчерашнего вечера ее занимал еще один вопрос, хотя она не очень-то рассчитывала услышать в ответ на него правду. — А у профессора Снейпа есть родственники?

— С чего это тебя вдруг заинтересовал Снейп? — Элайджа чуть было не вздрогнул от неожиданности, надеясь, что его странная реакция останется незамеченной чрезмерно любопытной дочерью.

— Да нет, я просто так спросила. Вот мы с тобой... нам же иногда пишет тетя. Я хотела сказать, что мы не совсем одни. А его же объявили мертвым...

— Насколько я знаю, у него никого нет.

Паркинсону показалось, что его слова прозвучали слишком поспешно, но обсуждать Северуса с Панси у него не было ни малейшего желания. Не хватало, чтобы она что-то заподозрила. Он еще в мае строго-настрого запретил ей говорить с кем бы то ни было о бывшем декане, она и сама прекрасно все понимала, но беспрекословно дала клятву о неразглашении, разумеется, банкир не стал требовать Непреложного Обета от собственной дочери.

— И вообще, Панси, нас с тобой это не касается. Тебя в особенности. Надеюсь, ты знаешь, почему.

Она послушно кивнула, отставляя на блюдце пустую чашку.

Что ж, еще одно распоряжение, и можно идти по делам:

— Мне кажется, тебе пора поторопиться. Сегодня я отправлю с тобой Квикса, раз присутствие Элли тебе не по нраву.

Последнюю фразу отец бросил как бы между прочим, словно подчеркивая, что, несмотря на все, что произошло вчера, приказ о надзоре по-прежнему остается в силе. Панси невозмутимо отложила салфетку в сторону и откинулась на спинку кресла, не сводя с него насмешливого взгляда. Что-то было не так... а он-то решил, что его девица наконец взялась за ум.

— Ты решил послать Квикса за мной следить? Что ж, в таком случае я вообще никуда не иду.

И все та же милая улыбочка хорошей девочки... Отглаженная университетская мантия, белые манжеты выглядывают из рукавов на пару дюймов, безукоризненная прическа — скромница и отличница.

— Что ты сказала?

Панси повела плечами, будто слова отца были чем-то незначащим, на что не стоило обращать особого внимания.

— Лишь то, что я вообще не вижу смысла продолжать ходить в университет.

— Это что еще такое? — Паркинсон нахмурился, со вчерашнего вечера он не вполне понимал, чего ждать от строптивой дочери. Нет, Айрин была совсем иной...

— Зачем мне учиться, отец? Ты прекрасно знаешь, что я поступила на этот факультет только ради тебя. Ты меня убедил, что знания, которые я там получу, необходимы мне как твоей наследнице.

— Разве это не так?

— Мне казалось, папа, что наследники — это те, кому собираются со временем передать ведение дел. А так как ты рассматриваешь меня лишь как приложение к своему богатству, а сам подыскиваешь зятя, которому ты, похоже, и планируешь в будущем доверить банк, то я не вижу смысла надрываться. С таким приданым меня взяли бы замуж, даже если бы я вообще не умела читать.

Панси оставалась совершенно невозмутимой, отстраненно наблюдая, как багровеет некрасивое лицо Элайджи.

— Так ты... — он не находил слов, чтобы ей ответить.

— Я никуда не пойду, папа. Сейчас мы с тобой закончим завтракать, я, как послушная дочь, провожу тебя, а затем сяду вышивать или пойду в сад собирать лаванду. Позавчера одна дама полчаса мне рассказывала, какие чудесные саше я могу изготовить своими руками. Покатаюсь на лошади, напишу письмо подружке, похвастаюсь женихом, уродливым, как жаба. Зачем мне учиться? Все, что мне потребуется, чтобы мило улыбаться гостям на приемах да угождать мужу-дебилу и его родственникам, я знаю и так. Этому не обучают в университетах.

— Ты... — Паркинсон все еще судорожно ловил ртом воздух, словно надеясь заглотить вместе с ним и подходящие для убеждения дочки слова. — Да я...

— Ты выгонишь меня из дома. Разумеется, — спокойно отозвалась Панси, прекрасно понимая, что отец даже не посмеет высказать подобную угрозу.

— Но, Панси! — ему показалось, что он наконец нашел весомый аргумент. — Мы с тобой здесь чужие. Чтобы прижиться, нам следует укреплять связи, стать частью этого общества. Разве ты сама не понимаешь?

— Почему же за это должна расплачиваться я? Отчего тебе самому не заключить выгодный брак? Думаю, здесь найдется подходящая вдова с деньгами и обширным кругом знакомств. Или кто-то помоложе? Почему бы и нет? Она родит тебе достойного наследника, раз я не гожусь, и ты будешь счастлив.

В тот момент Элайджу пугал не столько этот откровенный бунт, сколько то, насколько выверенно и разумно звучало все то, что она говорила. Он всегда отдавал должное ее уму и успехам, и в то же время... он привык относиться к дочери как к любимой балованной девочке и, хотя и сам нередко называл ее своей наследницей, все же не рассматривал ее всерьез как будущую главу банкирского дома. Лошадки, наряды, гости — ему казалось, она должна быть довольна.

— Ты этого от Нотта набралась, да?

Конечно, кто как не этот плюгавый бездельник запудрил ей мозги своими разглагольствованиями?

— При чем тут Нотт?

Ее руки сложены в замок на белой скатерти, в голосе нет ни гнева, ни возмущения: его родная дочь ведет с ним переговоры, и преимущество пока что на ее стороне!

— Я не знаю, что ты себе напридумывал, но Тео — просто знакомый. Было бы странно, если бы я, оказавшись с ним на одном курсе, не стала бы с ним общаться. Да, мне приятно поговорить с кем-то на моем родном языке. Что в этом такого, папа? Да, мы ходили вместе в кафе и гуляли по городу — в конце концов, мы с ним семь лет учились на одном факультете. Разумеется, у меня есть и другие приятели.

Панси понимала, что она лжет, но умение не выдавать себя, плетя подобные нехитрые выдумки, было одним из тех, что, казалось, впитывал каждый слизеринец, едва переступив порог Дома Салазара. К сожалению, это искусство не было тайной и для ее отца.

— Допустим, — с сомнением произнес он, — допустим, я готов тебе поверить.

— В таком случае я немедленно иду на занятия, а Квикс остается дома, — беспечно сказала Панси, поднимаясь из-за стола.

— Хорошо. — Элайджа все еще хмурил брови и недовольно сопел, но сейчас не находил способа разрешить ситуацию без скандала. К тому же через полчаса у него была назначена встреча с важным клиентом. — Но как бы то ни было, мистер Нотт останется твоим знакомым, и не больше. И ни тебе, ни ему рассчитывать тут не на что.

— Конечно, папа, — она даже подошла к отцу, чтобы, как это было заведено у них в старые мирные времена, чмокнуть его в щеку перед уходом.

И каждый из них был волен считать, что последнее слово в этом разговоре осталось за ним.

 

* * *

Та неделя, что выдалась у Северуса после его путешествия на остров Айлей... какое-то сумасшествие! Еще в воскресенье он наивно полагал, что в ближайшее время удастся выбраться к Элайдже, посмотреть документы, связанные с принятием Статута секретности, попытаться выяснить, отчего они с Поттером, наследующие отнюдь не Темную магию, а всего лишь силу Стихий, используемую в самых обычных заклятиях, стали изгоями для волшебного мира, но из этой затеи ничего не вышло. Миних словно сорвался с цепи: торопил, подгонял — время было горячее, прибыльное, письма ворохом вылетали из камина, совы стаями несли пергаменты с выведенными на них болезными магами названиями снадобий и притираний. Старый аптекарь даже грозился самолично встать к котлу. А еще и частные заказы... Миних потирал руки, предвкушая неплохую выручку, с надеждой смотрел на мистера Кэмпбела, подмигивал, заверяя, что и тот в накладе не останется. Северус мысленно прикидывал, удастся ли вообще поспать в ближайшие дни или нет смысла даже думать об этом.

Так что уже к вечеру вторника его встреча с волшебными созданиями, обещания Роан о помощи, забытая избушка на открытом всем ветрам холмах начали казаться наваждением. И только свитый из алых и зеленых нитей безыскусный браслет в кармане его мантии напоминал о том, что все это не было всего лишь сном.

Помощь Панси, пришедшей, как всегда, в среду, оказалась как нельзя кстати. Девушка выглядела оживленной, куда-то исчезла несколько нервозная сосредоточенность, столь заметная неделю назад. У нее была легкая рука, хороший глазомер и то самое чутье, так необходимое каждому зельевару. Она не металась по лаборатории, чтобы свериться с записями, не переспрашивала, рассказывала об университете — Северус предполагал, что не задать ни единого вопроса будет невежливо, хотя предпочитал варить свои составы в полной тишине. Но так как в тот вечер они не готовили ничего сложного, он благосклонно выслушивал ее ничего не значащую болтовню о придирчивых профессорах, о недалеких однокурсниках, о том, что до сессии остается не так уж и много времени. Беззаботная обласканная отцом и самой жизнью девчонка...

Она засобиралась домой, когда часы в лаборатории показывали десять.

— Постойте, Панси! — он чуть было не забыл про подарок, переданный для нее Роан. — У меня есть кое-что для вас.

Конечно, он не собирался ей объяснять, откуда у него взялась эта вещь из ее сказки, решил отговориться, что купил при случае. Она недоверчиво разглядывала переплетение ниток, словно не понимая, что делать с такой простой вещицей — разумеется, дочь банкира привыкла к иным украшениям.

— Помните, вы читали мне сказку? Про нити счастья? Так вот, недавно я побывал в тех местах. И ваш Тюлений Утес действительно существует. Местные помнят легенду и даже продают вот такие сувениры. Если вам не нравится...

Он хотел добавить "просто выбросите его", но тут же опомнился, понимая, что подобными подарками не разбрасываются. Но девушка уже надевала браслет, глядя на зельевара со смесью восторга и недоверия.

— Тот самый браслет? Такой, какие были у Айли и Неила?

Вот ведь девчонка! Неужели готова поверить, что тот самый? А ведь так оно и есть, как бы неправдоподобно это ни звучало!

— Если вам нравится думать, что это и есть браслет, сделанный Айли для кого-то из Морского Народа, не буду вас разубеждать, — с улыбкой добавил зельевар.

— Но... почему мне?

Неужто она настолько доверчива, что считает, что у нее в руках ниточка счастливого клубка? Даже обхватила подарок ладонью, словно думает, что его может кто-то отобрать.

— Потому что именно вы читали мне ту сказку, мисс Паркинсон. И мне показалось, что подобная вещь вас порадует.

— А... а если это и вправду "счастливый браслет"?

— И что?

— Ну, может быть, вам лучше было бы подарить его кому-то из своих близких?

— Так уж вышло, что мне некому. А сам я подобные украшения, увы, не ношу.

Панси вновь попыталась его поблагодарить, но ей пора было возвращаться домой, рано утром вставать на занятия, о чем Северус не преминул ей напомнить. Он, как обычно, поднялся вместе с ней из лаборатории, провожая до камина. Девушка рассеянно огляделась, ее взгляд как бы невзначай упал на журнальный столик и разложенные на нем газеты. А когда они наконец распрощались, у него появилось непонятное чувство... как будто что-то было не так в их разговоре. Но он слишком устал, чтобы задумываться над словами восемнадцатилетней девчонки, а внизу его дожидалась довольно внушительная стопка заказов, которые следовало выполнить до конца недели. Если все удастся, то вскоре в его доме появится еще один обитатель, так что пара сотен талеров точно не окажутся лишними. И Северус вновь поставил котел на огонь, извлекая из шкафа требуемую комбинацию ингредиентов.

 

* * *

Свет блеклого утра едва пробивался сквозь плотные занавески, было уже довольно поздно, но Северус, заснувший только ближе к рассвету после изнурительной недели в аптеке Миниха, все еще беспокойно ворочался в своей постели, не понимая, что стало причиной его пробуждения. Он смутно осознавал, что сегодня суббота, а значит, его никто не ждет и не станет негодовать из-за опоздания. Тогда отчего же... Легкое жжение в районе груди — во сне ему виделось, что он пытается поймать крупную скользкую рыбу, прижимая ее к себе, но она оказалась нестерпимо горячей. Да нет же, какая рыба, это же амулет, снять который он позабыл вчера вечером, когда усталость валила его с ног — и Северус, толком не открыв глаз, вцепился в тонкую пластину на перекрутившейся цепочке.

— Лорд Принс? — голос Роан в его голове все еще казался продолжением сна. — Я погрузила мага с русалочьими волосами в сон, и позабочусь, чтобы обитатели большого дома не хватились его до времени. Поторопись, если этот человек все еще нужен тебе!

Северус мгновенно вскочил, озираясь в поисках брошенной на кресло одежды.

— Постой, госпожа, мне надо кое-что взять, — он дотронулся до артефакта на своей шее, мысленно отвечая Морской Деве.

— Тебе нет нужды менять свое обличье, лорд Принс, — отозвалась она, — я смогу укрыть чарами и тебя.

— Он не должен меня узнать!

— Он и не узнает, — беспечно рассмеялась Роан. — Так ты готов?

Он не был готов, все произошло слишком быстро и неожиданно, но времени на сборы и раздумья почти не оставалось: зельевар быстро оделся и, чертыхаясь, извлек из шкафа заранее подготовленный флакон с Веритасерумом, чуть не опрокинув в спешке несколько фиалов с другими зельями.

— Покажи мне место, госпожа Роан.

— Зачем? — она вновь веселилась, словно радуясь удавшейся шалости. — Я проведу тебя Дорогой Воды. Тебе нужно всего лишь оказаться в том месте, где мы встретились с тобой в прошлый раз, войти в море и подумать обо мне.

— А защитный барьер? Вокруг его поместья магический контур, мне не преодолеть его незамеченным. — Эта кажущаяся простота раздражала Северуса и вызывала недоверие.

— Ты воспользуешься путями нашего народа, лорд Принс. Нам не страшны выстроенные вами преграды.

Уже через несколько минут зельевар перенесся на пустынное морское побережье, вокруг не было ни магглов, ни магов, что и не удивительно: ветер и косой дождь обрушивались на вспененную воду, словно удары хлыста, море свирепело, билось о берег, заливая песчаный пляж. Северус поежился: подобраться к ощерившимся белесой пеной волнам было непросто. Пара секунд — в ботинках хлюпало, а джинсы намокли почти до колена. Он постарался представить себе Морскую Царевну — картинка вышла четкой и совершенно нереальной, но, к своему удивлению, спустя несколько мгновений он уже стоял на небольшой посыпанной крупным гравием площадке в дальнем конце окружающего Малфой-мэнор парка, в светлых струях фонтана переливалась зыбкая фигура с золотыми волосами, а возле бортика лежало тело высокого мага, трость, выпавшая из его рук, откатилась на несколько шагов в сторону. Лорд Малфой безмятежно спал, а в звоне падающей воды Северус слышал смех Морской Девы.

Удивительно, но здесь, в Уилтшире, не было и следа того ненастья, что встретило его на острове Айлей. Тихий пасмурный день середины осени, хотя ветер и набирал силу, обещая скорую перемену погоды.

— Что ты с ним сделала, госпожа? Заставила испить из Источника Забвения?

Вода заискрилась ярче — и вот уже Роан шагнула к нему, мгновенно обретая человеческие черты.

— Что ты, лорд Принс! Но, если захочешь, ты можешь сделать это сам.

Полностью лишить Люциуса памяти, если он окажется виновен? Что же, это заманчиво, но... нет, ведь неспроста зельевар остановил свой выбор именно на Сыворотке Правды — ее применение не имеет последствий, а вот вмешательство на ментальном уровне... Северус опасался, что Малфой хоть в какой-то мере может сопротивляться легилименции, что было бы вполне закономерно для мага его уровня, а сейчас действовать следовало наверняка. Северус не пожалел трудов для бывшего соратника по оружию — сваренный по особому рецепту Веритасерум содержал в себе компоненты состава, также известного как Зелье Болтливости, что не только не позволяло допрашиваемому лгать, отвечая на вопросы, но и буквально развязывало тому язык, побуждая сообщать все новые и новые факты, даже те, которые не интересовали дознавателя. Ведь Северус не знал в точности, о чем он должен спрашивать. Разумеется, то снадобье, которое он собирался влить в Люциуса, не запатентовано и не опробовано, но это было сейчас последнее, что волновало зельевара — он практически не сомневался, что перед ним человек, лишивший Поттера магии. Ну а если это не так... что же, тем лучше для мистера Малфоя.

Северус склонился над ним, обхватил за плечи, чтобы прислонить невинно спящего пленника к бортику фонтана — беседовать с лежащим на земле человеком не очень сподручно. А ты постарался, лорд Малфой, надо отдать тебе должное... Какой размах! Место, где хозяин мэнора был околдован Морской Девой, располагалось на возвышении, от него вниз террасами спускалось еще несколько прудов, и в каждом из них — фонтаны, выполненные в форме фигур различных волшебных созданий. По иронии судьбы тот, где Люциус попался в сети чар Роан, был сделан в виде русалки, изо рта которой и била струя воды. Лестницы, соединявшие водные площадки друг с другом, были обустроены еще не до конца, внизу громоздились глыбы мрамора, валялось на боку несколько больших каменных вазонов. Да, владелец имения был обласкан властью и ни в чем не нуждался. Оставалось только выяснить, что за подвиг принес ему столь щедрое вознаграждение.

Когда взгляд зельевара упал на собственные руки, он чуть было не вскрикнул от неожиданности — под воздействием волшебства Роан его тело стало столь же призрачным, будто сотканным из прозрачных струй, как и фигура Морской девы.

— Это иллюзия, лорд Принс, — ее голос звучал, подобно серебристому ручейку, — поторопись. Сейчас я разбужу его.

И Северус, не медля больше ни секунды, поднес фиал с зельем к губам плененного мага. Тот ошалело моргал и даже пытался оттолкнуть от себя ладонь неведомого пришельца, крепко державшего его за подбородок, но движения выходили какими-то вялыми, словно владелец усадьбы все еще боролся со сном.

— Кто... Что? Кто вы? — наконец произнес он, но зелье уже лилось в его гортань, Люциус закашлялся, но сопротивляться было уже поздно.

Должно быть, это несколько обидно, лорд Малфой: ты оказался бессилен перед Морской Девой — существом, которое сам считал неизмеримо ниже себя. Ты украшаешь их изваяниями свой парк, но вот принимать их в качестве гостей... на это ты не рассчитывал. Владыка вод на позолоченной колеснице, русалки, морские скакуны... Я тебе сейчас покажу Морского Царя...

— Что ты сделал с Поттером, отвечай!

— Вы... кто вы?

Он не мог видеть Северуса, скорее всего, он различал лишь смутный силуэт человека, расположившегося на земле напротив него. И Веритасерум делал свое дело — Люциус попытался было сжать губы, но слова просились на волю, толкались, правда торопилась выплеснуться из него, так что бедняга даже поперхнулся, не совладав с ее напором.

— С Поттером? Я не хотел, видит Мерлин, я не хотел! Меня заставили!

— Кто, кто тебя заставил?

— Кингсли, — Люциус судорожно сглотнул, взгляд его блуждал, несмотря на чары Роан он был и оставался сильным магом, и его воля сейчас была направлена на то, чтобы хотя бы опознать своего собеседника. — Кингсли сказал мне, что мальчишка опасен, что он, скорее всего, обречен в поединке с Лордом, но если он выживет... от него надо избавиться.

— Почему он опасен?

Люциус смешно крутил головой, тиская в пальцах золотой медальон, висящий на шее, словно хотел удержать поток ответов, давать которые он, видит Мерлин, не планировал.

— Он... — нет, Люциус, тебе не удастся изыскать средства, чтобы сопротивляться Веритасеруму, так что тебе придется облегчить душу, пусть и против воли. — Он сказал, что это как-то связано с Темным Лордом. То, что мальчишка был крестражем...

Разумеется, вряд ли Министр поделился со своим неожиданным и таким ненадежным союзником знанием о Наследии Принсев и Поттеров.

— Как именно избавиться?

Малфой пытался опереться руками о гравий, Роан, все еще стоявшая на бортике фонтана позади него, сделала какое-то неуловимое движение в воздухе, и тело мага вновь обмякло.

— Он велел тебе убить Поттера? Отвечай!

— Нет, он не сказал убить, — Люциус облизывал розовые губы, оттягивая момент ответа, но зелье заставляло его говорить. — Он сказал: на твое усмотрение. Я не так глуп, я не стал бы убивать Поттера у всех на глазах, у меня семья. Кингсли ничего не стоило обвинить меня в том, что я уничтожил их Героя. Устранить — да, сделать так, чтобы Поттер не смог вернуться.

— Ты сковал его магию, да? А потом вышвырнул, сам не знаешь куда?

— Да, я наложил Ледяные путы, — легко признался Малфой. Веритасерум кружил ему голову, поощряя выдавать свои секреты один за другим. — Но я не вышвыривал, нет.

— Тогда кто?

— Нарси, моя Нарси... она всегда слушается, когда ее просишь что-то сделать, — при этих словах Люциус весьма недвусмысленно улыбнулся. — Она... ха, она отшибла ему память и отправила...

— Твоя жена полностью стерла ему память?

Мерлин, если Поттер лишился всех воспоминаний... Элайджа бы точно сказал, что это не так уж плохо, но... разве Гарри заслужил жалкую судьбу фанфарона Локонса? Оставить парня без прошлого, после всего, что он сделал для этого чертова магического мира! И в то же время зельевар был почти уверен, что ответ Малфоя будет положительным, и, сам того не замечая, облегченно выдохнул, когда услышал, как плененный маг говорит "нет".

— Нет, конечно нет, призрак! Нарси может быть вздорной, она... разной может быть, но вот глупой ты ее не назовешь. Как только Кингсли дал нам то поручение, мы сразу решили, что не станем делать то, чего потом нельзя исправить.

Значит, она выбрала блок. Как знать, не хотели ли потом супруги Малфой использовать Поттера в своих целях, "позабыв" поставить об этом в известность господина Министра? Но в ту секунду Северус был готов возблагодарить Нарциссу и пожелать ей всяческих благ в ее дальнейшей непростой жизни.

— Куда она его отправила?

Взгляд Малфоя на миг стал расфокусированным — в случае применения Сыворотки Правды это могло означать только одно: он не знал точного ответа на поставленный вопрос.

— Понимаешь, тут она дала маху. Сама не знает! К черту! — этот мерзавец пытался смеяться! — К Мордреду с Морганой! К их прадедушке и прабабушке! Кингсли... он потом три дня ругался, решил, что мы его обманули! Но потом он... он расплатился, как мы и договаривались. Хоть в чем-то на него можно положиться! А Поттер теперь не маг... пусть живет с магглами, он их так любит! Ему там самое место. Но я не убивал его, нет! Поверь мне! Почему я не вижу тебя? Я тебя знаю?

На секунду Северус замер: неужели Малфой все же смог его узнать? Но тот уже смеялся каким-то странным безумным смехом:

— Ты призрак, да, ты один из них... Я знаю. Рано или поздно кто-то из вас должен был появиться, я... я

Что же, если Люциусу угодно видеть в своем бывшем соратнике одного из невинно убиенных, которых, признаться, было немало на совести блистательного лорда, зельевар ничего не имел против. В конце концов, если бы не помощь Стихий и Паркинсона, он и впрямь стал бы обитателем мира мертвых. Не стоит позволять допрашиваемому магу отвлечь себя, хотя беседа о преступлении и возмездии, безусловно, могла бы оказаться поучительной. В распоряжении зельевара оставалось не так много времени — Роан не сможет вечно удерживать прочих обитателей поместья вдали от фонтанов, рано или поздно они должны хватиться хозяина дома.

— Где Поттер сейчас? — Северус понимал, что спрашивать об этом, вероятно, бессмысленно, но иногда иная формулировка вопроса давала хороший результат.

— Смотря какой Поттер. Тот, который нужен Кингсли — в Лондоне и в Норе. А настоящий... я не знаю. Никто не знает.

Нет, скользкий друг, тут ты, скорее всего, ошибаешься, но вряд ли господин Министр станет делиться с тобой своими секретами. Ты отыграл свою роль, тебе заплатили, но к прочей информации ты не допущен. Развлекай себя прудами и статуями, устраивай приемы — новая власть умеет быть щедрой.

— Кто изображает Поттера? — ответ был и так очевиден, но стоило все же удостовериться.

— Уизли, кто же еще? Не знаю, чем его заманили.

— Скажи, как снять Ледяные путы.

— Понятия не имею! — Люциус хохотнул, словно совершил нечто, чем стоило гордиться. — Трудно снять. Я бы не сумел. Почитай книжки. Ты же читаешь книжки, призрак?

— Вы напали на Поттера сразу после поединка с Лордом?

— Напали? — О, к Люциусу возвращались прежние интонации, значит, действие зелья подходит к концу, сначала он перестанет разговаривать как дурачок, затем начнет сопротивляться. — Нет, призрак, мы просто ударили. Раз — и все. Он и опомниться не успел. На этом наша с Нарси часть контракта закончилась.

— Контракта?

— Разумеется. Мы сделали все, что требовалось, и Министр пока что держит слово.

Малфой озирался, словно надеясь, что какие-то детали привычной обстановки помогут ему избавиться от наваждения. Но взгляд его ловил лишь пустоту: чары Роан пока что надежно скрывали ее и Северуса от посторонних глаз, но зельевар чувствовал, что время на исходе. Теперь ему было известно самое главное — какие именно заклятия наложены на Героя, но любопытство толкало задать еще один, последний, вопрос, хотя бы ради того, чтобы удостовериться в верности собственных предположений.

— Ты связался с Кингсли, когда тебя посадили в тюрьму?

— Нет, призрак, раньше. Кто разбил для них Пророчество, а? Не догадываешься? А я тебе скажу: я, лорд Малфой, разбил их мордредово Пророчество. Не знаю, кто на меня донес, но летом, перед возрождением Темного Лорда... кто-то сказал, что видел меня среди людей в масках. Авроры... прижали меня, а еще и этот проклятый Грюм... говорил, что отнимут все, что мой сын в лучшем случае будет работать официантом у Фортескью. А потом, когда Поттер узнал меня на кладбище... мне было некуда деваться. И еще... — во взгляде Малфоя вдруг мелькнула совершенно безумная надежда, — я ведь рассказал тебе все, без утайки... Не казни мою жену и моего сына! Что я мог поделать, призрак?

Почему, когда надо оправдать какую-то мерзость, которую ты совершил своими руками, Люциус, тебе всегда некуда деваться? Напомни хоть раз, когда это было иначе.

"Нам пора уходить, лорд Принс, — голос Роан, слышный сейчас только Северусу, звучал тревожно. — Я не могу удерживать его так долго. Ты закончил?" "Постой, госпожа, — мысленно отозвался зельевар, — я должен сделать так, чтобы он и не вспомнил о нашей встрече". "Тогда поторопись!"

В тот миг, когда Северус произнес "Обливиэйт" — да, применение этого заклятия было нежелательным, но иного выхода сейчас не было — ему показалось, что в серых глазах Люциуса, словно подернутых легкой дымкой приближающегося дождя, мелькнуло некое подобие догадки, узнавания. Нет, лорд Малфой, на этот раз не ты, а другие распорядятся твоей памятью по собственному усмотрению, а ты будешь жить дальше, прогуливаться по парковым дорожкам... жаль, что тебя нельзя вышвырнуть на свалку, подобно дохлой крысе. "Идем, лорд Принс", — мысленно позвала Роан, вновь оплетая хозяина имения своими чарами. Золотые безвкусные фигуры, украшающие фонтаны, были такими четкими на фоне набухающего ненастьем неба... и почти тут же их сменили темные бревенчатые стены хижины Морского Принца и Морской принцессы. Разве особам королевских кровей подобает такое жилище? Северус оперся ладонью о стол — от утомления и почти молниеносного перемещения у него кружилась голова.

— Присядем, лорд Принс, — предложила Роан. — Я хочу кое о чем спросить тебя.

 

* * *

Спросить? О чем? Признаться, у зельевара тоже было немало вопросов к этому загадочному созданию. Насколько же велика должна быть ее сила, чтобы околдовать одного из сильнейших магов Англии, превратить его в беспомощно улыбающегося младенца, чуть ли не причмокивающего губами в наведенном ею колдовском сне? И чего ожидать от нее ему, Северусу? Его нынешние союзники были опасны, он почти ничего о них не знал, но разве он мог сейчас обойтись без их помощи? Конечно, следовало бы не торопиться, изучить их сильные и слабые стороны, выведать их тайны и лишь потом принимать решения. На холодную голову, он всегда предпочитал действовать именно так. Но сейчас... время, время убыстряло свой ход, билось темным прибоем ему в виски. Он знал, что все произойдет очень быстро, ему не оставят ни часа на размышления. Это предчувствие подгоняло его всю прошедшую неделю, заставляя склоняться над котлом, словно одержимого. Он приближался к цели, хотя... он и сам не знал, хочет ли он ее достигнуть.

— Как тебе удалось справиться с Малфоем, госпожа? — все же спросил Северус, тяжело опускаясь на колченогий деревянный стул. Как знать, быть может, сидя на нем у очага, сказочная Айли и вязала свои "счастливые" браслеты?

— Такое красивое лицо, и такое гнилое сердце... — задумчиво произнесла Морская Дева, словно и не замечая своего собеседника. — Отчего ты не наказал его, лорд Принс?

— Наказать? Ты думала, что я сделаю это? — Ее вопрос показался Северусу столь неожиданным, что он позабыл о своем.

— Он заслуживает кары, — она смотрела на мага, явно не понимая его удивления. — Ведь он искалечил твоего с... лорда Поттера. Ты имел право, ты должен был избрать для него любое наказание. Разве такое преступление может остаться без возмездия?

В ее мире все предельно просто: за добро полагалось одаривать, за зло — карать. Зельевар усмехнулся: вероятно, абсурдно толковать с ней о том, что в той реальности, в которой существовал он сам, отнюдь не каждый преступник получает по заслугам. Но он попытается объяснить.

— Если бы я применил к нему какое-либо опасное заклятие, например, лишил его разума или магии, об этом тут же стало бы известно. Ты же слышала, как он признался, что действовал по указке Министра. В нашем мире с такими людьми лучше не связываться. Я изгнанник, госпожа Роан. Пока мне удобно, что меня считают мертвым.

— Позволишь ему и дальше спокойно гулять по парку и жить в уютном доме? Он совершал страшные вещи. Он должен искупить свою вину.

— Прошу тебя, госпожа, оставь пока все как есть. — Сейчас ее праведный гнев и попытка вмешательства были бы крайне некстати. — Ты только выдашь меня или навлечешь ненужные подозрения.

— Как пожелаешь, лорд Принс.

Но по ее недоброму взгляду, по тому, как упрямо она сжимала губы, он понимал, что на ее покладистость не стоит полагаться.

— И все же... — следовало вернуться к вопросу, заданному в самом начале их разговора, — скажи мне, госпожа, как тебе удалось совладать с магом с "русалочьими" волосами?

— Я не могу объяснить этого, лорд Принс, — ее глаза вновь лучились спокойным светом, будто и не было недовольства, так явственно отразившегося на ее лице всего несколько мгновений назад. — У нас свое колдовство.

— С таким волшебством Морской народ без труда погрузил бы в сон всю Магическую Британию, — тихо заметил Северус, — что уж там говорить о каких-то судьях и министрах...

— Нет, ты не прав, лорд Принс! — горячо возразила Морская Дева. — Почему ты никак не поймешь? Я справилась с ним, потому что мое желание совпало с твоим.

— Это усилило твои чары? — озадаченно уточнил зельевар.

— Да! — на ее лице сейчас явственно читалась радость: наконец-то он ее понял! — Я же говорила тебе, что мы нуждаемся в проводниках, лорд Принс. Я становлюсь сильной в твоем мире, если этого хочешь ты. Будь это иначе, — она грустно улыбнулась, — волшебные народы давно подчинили бы себе землю...

Вот как... Выходит, приняв Наследие, он и Гарри действительно смогут высвободить невиданное волшебство, неподвластное обычным магам. Та самая Третья сила... Но вот нужно ли это делать? Постой, она только что назвала тебя "проводником". Это то, кем ты являешься для нее и того же Рейка. И кем они являются для тебя...

— Скажи мне, госпожа, а у Поттеров... разве у них не было своего проводника? Ты и Рейк печетесь обо мне, вы сохранили мне жизнь, вы мне помогаете...

— Рейк пока не смог найти для тебя лорда Поттера, — виновато призналась Морская Дева. — Он и его народ обыскали все Северные земли, но там его нет. Мы просим о помощи других жителей лесов, тех, кто живет в холмах к югу, сильфы и духи огня тоже ищут его...

— Разве у Поттеров не было своего проводника? Или я в чем-то ошибаюсь? Разве кто-то из духов огня или воздуха не должен был присматривать за ними?

— Дети воздуха легки и беспечны, лорд Принс. Если Рейку можно доверить даже малого ребенка, то поручать что-то сильфам — все равно что просить ветер. Но сейчас они помогут, они тоже боятся того, что случится, если Сферы разрушатся. А проводник... он сгинул, в тот же день, когда того, старого лорда Поттера, увели в суд.

— Эфраима Поттера?

— Да.

— А кто был их проводником?

— Дракон.

О, Мерлин! Конечно, кого еще могли выбрать себе в друзья Говорящие с Огнем и Воздухом! Северус, воспитанный, в общем и целом, в традициях мира магов, привык относиться к этим созданиям как к опасным и весьма неразумным тварям. Но женщина, сидевшая сейчас напротив него, в сущности, была русалкой... И жизнь Поттера целиком и полностью зависела от удачливости и верности брауни. Еще скажи, саламандр... Разве в Англии остались драконы? Нет, конечно же, нет, ведь в тот год, когда в Хогвартсе проводился Турнир Трех Волшебников, их привозили из румынского заповедника. В цепях и в клетках.

— Ты ошиб