Хельсинки , ноябрь 2015 года

Anniina Leiviskä

СОДЕРЖАНИЕ

1 ВВЕДЕНИЕ................................................................................ 1

Модернизм и постмодернизм в философии

образование...................................................................................... 8

Предыдущие интерпретации отношения Гадамера к модернизму

и постмодернизм................................................................... 12

2 ЦЕЛИ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ.................................................. 17

2.1 Цели и вопросы исследования...................................................... 17

2.2 Метод исследования........................................................................ 19

2.3 Исходная литература......................................................................... 22

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ОСНОВА: ФИЛОСОФСКАЯ ТЕОРИЯ ГАДАМЕРА

ГЕРМЕНЕВТИКА............................................................................. 25

3.1 Введение к центральным темам философии Гадамера... 25

3.2 Историчность понимания................................................ 27

3.3 Диалогическая структура понимания................................. 33

ГЕРМЕНЕВТИКА ГАДАМЕРА В ДИАЛОГЕ С

МОДЕРНИЗМ И ПОСТМОДЕРНИЗМ......................................... 37

4.1 Критическая теория Гадамера и Хабермаса................................... 37

4.2 Радикальная герменевтика Гадамера и Капуто............................ 45

4.3 Неопрагматизм Гадамера и Рорти....................................... 51

5 ЗА ПРЕДЕЛАМИ МОДЕРНИЗМА И ПОСТМОДЕРНИЗМА......................... 59

5.1 Основные выводы исследований............................................. 59

5.2 Релевантность исследований философии образования...........

5.3 Ограничения и направления будущих исследований.......................... 69

6 ВЫВОДЫ.................................................................................. 73

ССЫЛКИ........................................................................................ 77

СПИСОК ОРИГИНАЛЬНЫХ ПУБЛИКАЦИЙ

I Leiviskä, A. (2015). Актуальность концепции Ганса - Георга Гадамера

Традиция к философии образования. Теория Образования, 65 (5), 581–
600.

II Leiviskä, A. (2015). Диалогическая рациональность Гадамера. Защита от

Две Постметафизические Критики. В Г. Фигаль (ред.), Международный ежегодник
герменевтики. Том 14. Focus: The Space of Imagination /
Internationales Jahrbuch für Hermeneutik. Группа 14. Schwerpunkt: Der
Raum der Einbildungskraft (pp. 281–304). Tübingen: Mohr Siebeck.

III Leiviskä, A. (2013). Конечность, Фаллибилизм и Образование по отношению к Не --

догматизм: Герменевтика Гадамера в научном образовании.
Философия и теория образования, 45 (5), 516-530.

1

1

ВВЕДЕНИЕ

Расцвет постмодернистской философии в конце 1970- х - начале 1980- х годов
породил один из самых заметных и затяжных философских споров
последних десятилетий - спор между модернизмом и постмодернизмом. В этой
полемике постмодернизм часто называют радикальной формой философского
нигилизма, отвергающей идею фундаментальных и познавательно доступных универсальных
истин, защищаемых модернизмом (Natoli & Hutcheon, 1993, 3). Юрген Хабермас
был одним из ключевых представителей модернизма в дебатах, нападая на
в частности, французское постмодернистское течение мысли от Батая через
Фуко до Деррида и критика их за отказ от тех самых обязательств перед
истиной, рациональностью и свободой, которые сами по себе делают философскую критику возможной
(Peters, 1995, 23-24). Постмодернисты, со своей стороны, часто воспринимали
модернизм как глубоко обманчивое движение, которое просто скрывает
провинциальные - то есть культурно империалистические, евроцентричные и классовые –
корни его заявленного универсализма (Bauman, 1993, 128-129; Cahoon, 1996, 12;
Natoli & Hutcheon, 1993, 5-6). Кроме того, одним из аргументов, представленных
многих постмодернистов заключается в том, что, вместо выполнения своих освободительных обещаний,
таких модернистских идей как общечеловеческих рациональность и истина и
различия и классификации, связанные с ними, становятся лишь средствами
учебной дисциплины, власти, маргинализации и управления (МГТУ им. Баумана, 1993, 128-129; Бейн,
1995, 4). Как указывает Ричард Бернштейн (1983, 19; 1986, 344-345), это радикальное
противопоставление модернизма и постмодернизма глубоко
вводящий в заблуждение, поскольку он получает свою силу от способа мышления, который сам ставится
под сомнение: то есть “ картезианская тревога ” (там же) – страх, что если нет никаких
основных ограничений или оснований или " правил игры ", мы сталкиваемся с
интеллектуальным и моральным хаосом, куда все идет. Бернштейн (1986, 345)
далее утверждает, что существует почти отчаянная попытка вырваться и выйти
за пределы дихотомий, которые характеризуют современное философское мышление.

Три исследования этого тезиса участвуют в дискуссии о
дебатах модернизма и постмодернизма с точки зрения философии Ганса - Георга
Гадамера (1900-2002). Гадамер является одним из самых важных
представителей традиции современной герменевтики и, в то же время,
одной из центральных фигур ХХ века, в континентальной философии.
Гадамера философия, и в частности, его основная работа истина и метод
(Wahrheit УНД компания Methode, 1960), в которой он начал свой известный проект
философской герменевтики, представляет собой яркое и новаторское
подход к основным проблемам герменевтики. Проект Гадамера, черпая свое
первичное влияние из платоно - аристотелевской философии, с одной стороны, и
хайдеггеровского мышления - с другой, устанавливает строгую критику обоих

2

Рационализм эпохи Просвещения и вторжение методологии современных
наук в гуманитарные науки. Одновременно Гадамер развивает убедительные
объяснения разума, истины и знания, которые воздерживаются от релятивизма и
субъективизма. Цель трех исследований этого тезиса состоит в том, чтобы осветить
отношение философии Гадамера как к модернистскому, так и к постмодернистскому
философским подходам и, в частности, изучить потенциал философии Гадамера
, чтобы внести свой вклад в преодоление основных философских проблем.
и связанные с ними ограничения. Соответственно, используя философию Гадамера
в качестве отправной точки, исследования этого тезиса направлены на то, чтобы предложить более
обоснованное обоснование теории и практики образования, чем то, которое обеспечивается
модернистской философией образования, с одной стороны, и постмодернистской
образовательной точкой зрения - с другой.

Чтобы прояснить, что лежит в основе
дебатов модернизма и постмодернизма, которые дают исследованиям этого тезиса их общие рамки, я кратко
проиллюстрирую, что обычно подразумевается под понятиями " модернизм " и
" постмодернизм " и к чему эти понятия относятся, в частности, в контексте
этого тезиса. Во - первых, следует отметить, что ни одно из этих понятий не имеет однозначного
или устоявшегося значения, но эти значения постоянно
обсуждаются и обсуждаются. И модернизм, и постмодернизм - это все
понятия или общие зонтичные термины для различных связанных значений, и оба
этих термина также принадлежат к семейству взаимосвязанных понятий, таких как " модерн ",
" современность ", " постмодерн " и " постмодерн ". В этом контексте моя попытка состоит
не в том, чтобы дать исчерпывающие определения для всех этих понятий, а в том, чтобы сосредоточиться
на определениях, которые важны для понимания исследований этого тезиса и
философской дискуссии, в которой они участвуют. Поэтому нижеследующие
описания следует понимать как предоставляющие только один возможный способ
определение этих терминов. Кроме того, хотя понятия " модернизм "
и " постмодернизм " также используются для обозначения определенных движений в
культуре и искусстве, я ограничиваю свое исследование философским значением этих
понятий.

В области философии понятие " современность " чаще всего обозначает
эпоху, отношение и образ мышления, которые начались в семнадцатом веке
с Декарта, достигли своей полной зрелости с Просвещением и распространились
далеко в двадцатом веке (например, Cahoon, 1996, 12). Одно из наиболее
ярких определений этого термина было дано Юргеном Хабермасом (1993) в
его знаменитом эссе “ Современность – незавершенный проект ”. Вслед за Максом Вебером
Хабермас (1993, 103) использует термин “ проект современности ” для обозначения
развитие, зародившееся в эпоху Просвещения, заключалось в попытке
развить объективную науку, всеобщую мораль и автономное искусство в соответствии
с их внутренней логикой. Накопленные знания в этих областях должны были быть использованы
для рационализации повседневной общественной жизни. Ожидалось, что
развитие событий в этих областях будет способствовать не только контролю над

3

силы природы, но также и понимание себя и мира, нравственный прогресс,
справедливость институтов и, в конечном счете, счастье людей (там же). Это
хабермасское определение хорошо отражает то, что обычно воспринимается как основные
устремления современности. Как отмечает Кахун (Cahoon, 1996, 12),
позитивный образ себя, который современная западная культура часто проецирует на себя, - это цивилизация
, основанная на научном знании мира и рациональном знании ценности,
которая ставит высшую ценность на индивидуальную человеческую жизнь и свободу. Этот
культура верит, что такая свобода и рациональность приведут к социальному прогрессу
через добродетельную, самоконтролируемую работу, создающую лучшую материальную, политическую и
интеллектуальную жизнь для всех (там же).

Однако, в отличие от этой широкой и общественной характеристики
понятия современности, смысл понятия модернизма, предназначенного в
контексте этого тезиса, лучше улавливается через более узкое, более строго
философское определение, представленное Бернштейном (1986, 343-344), Дамметтом
(1978, 458) и Натоли и Хатчоном (1993, 3). По мнению этих авторов,
основной задачей современной философии, сохраняющейся от Декарта до наших
дней, было превращение философии в строгую науку, открытие ее реальных основ.,
его собственный объект и его систематическая методология. Цель этих усилий
состоит в том, чтобы преодолеть ситуацию, когда философия является просто полем битвы между
конкурирующими мнениями, и таким образом превратить ее в законную форму знания. Это
определение модернизма имеет некоторые общие черты с концепцией “ объективизма ”
, описанной Бернштейном (1983, 8), под которой он понимает идею “ о том, что существует или
должна существовать некая постоянная, неисторическая матрица или структура, к которой мы можем
в конечном счете обратиться при определении природы рациональности, знания, истины,
реальность, доброта или правильность ”. Для объективиста цель философии состоит
в том, чтобы обнаружить, что такое эта структура, и защитить утверждение, что она была открыта,
с самыми сильными возможными причинами (там же). В дальнейшем я буду главным образом использовать
понятие модернизма в этом узком смысле для обозначения направления мышления
, тесно связанного с фундаментализмом. Однако следует отметить, что для
современных модернистов или объективистов такие позиции, как картезианский абсолютизм
, больше не являются жизнеспособными вариантами. Как указывает Бернштейн (1983, 12), “ доминирующая
характер нашего века фаллибилистичен ”, и поэтому современные модернисты и
объективисты признают, что нет нетривиальных утверждений о знании, которые были
бы невосприимчивы к критике.

Термин " постмодернизм ’ обычно воспринимается как весьма спорный.
Есть несколько философов, которые явно идентифицировали свой подход как
" постмодернистский " – наиболее заметные Жан - Франсуа Лиотар, Джанни Ваттимо, Джон
Капуто и, в некоторых отношениях, также Ричард Рорти – в то время как другие мыслители, которые
часто считаются постмодернистами, отвергли этот ярлык. Более того, это
была тема постоянных споров о том, можно ли воспринимать постмодернизм
как установление радикального разрыва с модернизмом или же его следует рассматривать скорее
как продолжение модернизма или даже как развитие внутри него.

4

сам модернизм (например, Natoli & Hutcheon, 1993, 3-4). Мысль о собственной критике
и само - рефлексивности ничего, но иностранные модернизм – это, скорее, критика
модернизма можно считать начало в самом сердце современной
философии, в Кантианстве, как кантовская философия была создана, чтобы продемонстрировать
глубокую ограниченность нашей возможности знать (например, Хабермас, 1998 а, 260).
Кроме того, критика к саморазрушению и противоречивые тенденции
модернизма, представленного многие постмодернисты можно рассматривать как
продолжение параллельных критикой разработанных в рамках самого модернизма. Возможно
наиболее выдающимся из них является критика Теодора Адорно и Макса
Хоркхаймера это диалектика просвещения (1944) и подобные критики также
были представлены на Мартина Хайдеггера, Ганс - Георг Гадамер и даже
Хабермас, хотя Хабермас (1993, 106) утверждает, что противоречивые
тенденции модернизации, не должно заставить нас отказаться от проекта из
современности.

Что бросается в глаза, однако, заключается в том, что постмодернизм не представляет собой один
единый дискурс, систематической теории или всеобъемлющей философии, но его
скорее следует понимать как общий термин для множества
философских направлений мысли, который, тем не менее, присущи некоторые общие черты
с другими философскими подходами, которые можно отнести к постмодерну (например,
Ашер & Эдвардс, 1994, 7-8). Хотя некоторые из идей, обычно рассматриваемых как
" постмодернистские ", были установлены уже постструктуралистами – большинство
в 1960 – х годах Жан - Франсуа Лиотар был одним
из первых философов, который ввел в философский дискурс высоко заряженный термин " постмодернизм "
. Как утверждает Лиотар в " Постмодернистском состоянии
" (1979/1984), постмодернизм означает “ недоверие к метанарративам ”
(Lyotard, 1984, xxiv), под которым он понимает общее недоверие к таким нарративам
, которые претендуют на оправдание определенных практик и институтов, основывая их на
наборе трансцендентальных, антиисторических или универсальных принципов. Соответственно, Лиотар
(1984, xxiii) использует термин современный Лиотар утверждает
,

что вместо одного всеобъемлющего метанарратива науки или разума существуют различные языковые

игры, которые являются властными, гетерономными
и непереводимыми друг на друга (Peters, 1995, 32).

Ричард Рорти - один из постмодернистов, обсуждаемых в исследованиях этого
тезиса, который явно поддержал лиотардовскую версию постмодернизма как
общее недоверие к метанарративам, оставаясь, однако, скептически настроенным по отношению
к самой концепции " постмодернизма " (Rorty, 1991d, 1). В своей
книге " Философия и зеркало природы " (1979/1980) Рорти, как известно, занимает ту же
антирепрезентационную и постфондационную позицию, что и Лиотар.

5

Философия Рорти в более общем смысле – это идея о том, что не существует
привилегированной сетки понятий или категорий, по которым можно судить о разнообразии человеческих
практик и верований, чтобы определить их рациональность (Rorty,
1980; см. также Festenstein, 2001, 5). Эта идея имеет сходство с
определением “ релятивизма ” Бернштейна (1983, 8), которое относится к убеждению в том, что нет
никакой существенной всеобъемлющей структуры или единого метаязыка, с помощью которого мы могли
бы рационально выносить решения или однозначно оценивать конкурирующие утверждения или альтернативы.
парадигмы. Поэтому, по мнению релятивиста, иллюзией является вера в то, что существуют
стандарты рациональности, которые действительно универсальны и не подвержены
историческим или временным изменениям (там же).

1

Эта постфаундационная ориентация является
основным смыслом концепции постмодернизма, используемой в контексте
данного тезиса. Однако постмодернизм не следует понимать как
принятие анархистской позиции " все идет ". Как указывает Рорти (1982, 166)
, ни один философ на самом деле не придерживается этой точки зрения. Скорее, постмодернизм обычно также
включает в себя некоторые критерии рациональности, учитывая, что эти критерии или стандарты
выбора между различными убеждениями и парадигмами гораздо менее алгоритмичны и
более локальны, чем утверждают модернисты (там же).

Другая ветвь постмодернизма, рассматриваемая в исследованиях этого тезиса
, черпает свое вдохновение в критике западной
метафизики Мартином Хайдеггером. Под традицией метафизики Хайдеггер понимает традицию
западной философии от Платона до Ницше, которая характеризуется
онтологическим и эпистемологическим фундаментализмом, стремящимся обосновать реальность
и знание на “ всеосновной сущности ” или абсолютной, постоянной
точке отсчета (Thomson, 2005, 18). Критика этой традиции была одной из
основные темы поздней философии Хайдеггера. Наиболее выдающимися последователями
этого позднего хайдеггеровского мышления и, следовательно, представителями
постметафизического течения постмодернизма являются Жак Деррида, Джон Капуто
и Джанни Ваттимо. Работа Деррида связана с французскими
" постструктуралистскими " ориентациями 1960- х и 1970- х годов, которые сосредоточены на
развитии и критике классического структурализма. Однако
философия Деррида распространяется и на критику метафизических и логоцентрических
тенденций традиции западной философии вообще. Эта критика
в первую очередь под влиянием позднего хайдеггерианского, ницшеанского и фрейдистского
мышления (Peters & Burbules, 2004, 14). Джанни Ваттимо отстаивает линию
постмодернизма, которую он сам называет “ слабой мыслью ” (Vattimo, 1984).,

1

Примечательно, что Рорти (1991 а, 23) отвергает идею релятивизации таких
понятий, как рациональность и истина.
Однако
общей чертой между определением релятивизма Бернштейна и этноцентризмом Рорти
является отсутствие метаязыка или метанарратива, которые позволяли бы беспристрастно оценивать
конкурирующие языковые игры или парадигмы. Соответственно, Рорти тоже
отказывается от идеи познавательно доступных универсальных стандартов рациональности.
Этноцентризм Рорти как форма постмодернизма я рассмотрю более подробно в главе 4.

6

что представляет собой попытку отказаться от фундаментальных определенностей
современности. Ваттимо также особенно известен своими разработками в
области постметафизической теологии. Однако наиболее значимым мыслителем в этом контексте
является Джон Капуто, философия которого рассматривается в одном из исследований
этого тезиса. Главной заботой Капуто в его проекте радикальной герменевтики (1987)
является переопределение понятий рациональности и этики с
постметафизической точки зрения. Для Капуто (1987) это означает отказ от
универсальных, фиксированных определений, связанных с этими понятиями, и, таким образом,
понимание как рациональности, так и этики в терминах радикальной неопределенности и
открытости.

Философия Гадамера особенно интересна в свете
дебатов между модернизмом и постмодернизмом, поскольку она прямо не подпадает ни под
одну из приведенных выше категорий. Напротив,
для философской позиции Гадамера характерно, что она подвергалась критике как
модернистами, ориентированными на Просвещение,- особенно Юргеном Хабермасом
и Карлом – Отто Апелем,- так и постмодернистскими мыслителями, такими как Жак Деррида и
Джон Капуто (например, Schmidt, 1995a, 8-9). В то время как модернисты обвиняли
Гадамера в неспособности обеспечить достаточно объективную основу для
понимание и знание, постмодернисты критиковали его за
поддерживая непрерывность означает, безопасности и знакомство более радикальное
различие и разрушения (там же). Однако в некоторых из самых выдающихся и
влиятельных интерпретации Гадамера в герменевтике, в том числе
Ричард Бернштейн (1983) и Грузии Warnke (1987), то, что Гадамер это
философская позиция не может быть без проблем классифицируются как ‘ модерн ’
или ‘ постмодерн ’ воспринимается как сила, а не недостатком. А именно, эти
авторы предполагают, что, установив золотую середину между модернизмом и
постмодернизмом, герменевтика Гадамера представляет собой важный вклад
в движение за пределы таких бинарных дихотомий, как
модернизм - постмодернизм и объективизм - релятивизм.

Целью исследования данной дипломной работы является продолжением линейки работы
таких авторов, как Бернстайн и Warnke, изучив Гадамер отношение
к модернизма и постмодернизма и, таким образом, иллюстрирующие значимость
Гадамера в герменевтике для преодоления радикальной оппозиции между ними.
Диссертация состоит из трех взаимосвязанных элементов, которые построены как диалоги
между Гадамера в герменевтике и такие философские подходы, которые могут
быть охарактеризованы либо как ‘ модерн ’ или ‘ постмодернист ’ и, следовательно,
позвольте пролить свет на отношение Гадамера к этим позициям. Речь
идет о критической теории Юргена Хабермаса,
радикальной герменевтике Джона Капуто и неопрагматизме Ричарда Рорти. Все эти три
философа в какой - то момент либо вступали в реальные диалоги с
Гадамером, либо обсуждали его философию с намерением
соотнести философскую герменевтику Гадамера со своими собственными философскими позициями. В

7

в этом смысле эти философские учения дают особенно плодотворную отправную точку
для выяснения природы философской герменевтики Гадамера и ее
связи с модернизмом и постмодернизмом.

Новый вклад исследований этого тезиса состоит в том, чтобы осветить
актуальность герменевтики Гадамера для дебатов модернизма и постмодернизма
, особенно в области философии образования. Как я покажу в
разделе 1.1, подобные дебаты между модернизмом и постмодернизмом,
продолжающиеся в области философии, были также засвидетельствованы в философии
образования. Как отмечают Николас С. Бербульс (2000, 311-312) и Стефан Рэмэкерс
(2002, 631), эта дискуссия привела к проблематичному сопоставлению
между модернистскими и постмодернистскими образовательными точками зрения, что, вероятно
, помешает любой плодотворной дискуссии и наведению мостов между ними. Дэвид Карр
(1998, 3) высказывает аналогичную точку зрения, утверждая, что рост постмодернистских
образовательных подходов привел к резкой плюрализации дискуссии
в рамках философии образования, которая угрожает разделить эту область на
радикально различные лагеря. В результате дебаты породили широко распространенный
скептицизм относительно возможности подлинной коммуникации или согласия
в суждениях и ценностях между конкурирующими подходами (там же).

Аргументация, развернутая в трех исследованиях, заключается в том, что философская
герменевтика Гадамера способна избежать некоторых центральных философских проблем
и ограничений, связанных с
рассмотренными в исследованиях модернистским и постмодернистским подходами, и поэтому она способствует движению за пределы
непродуктивной дихотомии модернизм - постмодернизм в философии
образования. В частности, я предполагаю, что Гадамеру удалось переосмыслить
понятия рациональности и истины таким образом, что он избегает основоположников
эпистемология традиции Просвещения без, однако, тривиализации
или релятивизации этих понятий. Соответственно, через эти концепции
герменевтика Гадамера может обеспечить образование ориентирующими идеалами и принципами для
философской критики образовательных практик, не ставя
под угрозу герменевтическое осознание историчности и обусловленности
понимания. Как я покажу далее, герменевтика Гадамера, таким образом, дает
более обоснованное обоснование теории и практики образования, чем та, которую
дают модернистские философии образования, с одной стороны, и
с другой - постмодернистские образовательные подходы.

Эта вводная часть диссертации структурирована следующим образом: первый
подраздел (1.1) этой главы посвящен освещению
дебатов модернизма и постмодернизма в области философии образования, а второй
(1.2) содержит обзор центральных философских интерпретаций отношения
Гадамера к модернизму и постмодернизму. В главе 2 представлены
цели и методология исследований, а также иллюстрируется выбор
использованной в них первичной литературы. Глава 3 содержит введение в
Философская герменевтика Гадамера как общетеоретическая основа

8

учеба. Глава 4 представляет собой переосмысление результатов исследований
в свете дебатов модернизма и постмодернизма, тем самым помещая
отдельные исследования в более широкие рамки этого тезиса. В главе 5 собраны
воедино основные выводы исследований и даны ответы на
всесторонние исследовательские цели и вопросы диссертации. В этой главе также
обсуждаются некоторые ограничения и ограничения исследований и указываются
возможности для будущих исследований. Глава 6 посвящена заключительным
замечаниям.

1.1

Модернизм и постмодернизм в философии
образования

Теория образования в целом может рассматриваться как проект современности и как
глубоко связанная с философскими идеями эпохи Просвещения (например, Carr,
2006, 144; Usher & Edwards, 1994, 24). Уилфред Карр (2006, 144) утверждает в своей
статье “ Образование без теории ”, что проект теории образования
двадцатого века был, прежде всего, фундаментальным проектом, вдохновленным
ценностями и идеалами Просвещения и коренящимся в эпистемологических предпосылках
современности конца девятнадцатого и начала двадцатого века. Примечательно,
что фундаментализм имеет для Карра гораздо более широкое значение, чем внутри него.
господствующая эпистемология, где понятие имеет узкое, техническое значение,
обозначает один из возможных ответов на " проблему регресса ", касающуюся эпистемического
обоснования (Siegel, 1998, 29). Карр (2006, 143) утверждает, что в кантовской
философии фундаментализм был установлен как стремление сформулировать
универсальные стандарты рациональности, которые неоспоримы для всех рациональных людей и
поэтому независимы от конкретных исторических, социальных и культурных обстоятельств
(там же).
информировал современных социальных, политических и образовательных теоретиков конца
девятнадцатого и начала двадцатого века о том, как они должны были определять свои
интеллектуальные амбиции и вести свои академические дебаты. Таким образом, согласно
Карру (там же), теория образования двадцатого века была основана на
предположении, что образовательные учреждения и практики должны управляться
теоретическим знанием, основанным на рациональных основаниях, которые неизменны
в различных контекстах и культурах и, таким образом, обеспечивают внешнюю точку отсчета.
что рациональность образовательных практик может быть беспристрастно оценена.

Наиболее ярким примером вышеупомянутого фундаментализма в
теории образования является аналитическая философия образования, созданная
знаменитой " Лондонской школой " в лице Р. С. Питерса, Пола Херста и Роберта
Диардена. Как утверждает Дэвид Карр (1998, 4; см. также Martin, 2012, 66), в работах
вышеупомянутых теоретиков образования фундаментализм принял форму
попытки определить эпистемологические основы теории образования
, которые позволили бы образовательной практике основываться на транскультурно обоснованных принципах.

9

рациональные принципы. Возможно, наиболее яркой иллюстрацией этой линии мышления является
тезис Херста о “ Формах знания ”, согласно которому образование - это вопрос
интеллектуальной инициации учащихся в ряд концептуально дискретных форм
рационального знания, которые могут рассматриваться как логически основополагающие для любой
сбалансированной учебной программы (Carr, 1998, 4). Проект Питерса – и особенно его знаменитые
трансцендентальные аргументы, направленные на оправдание практики образования, а
также на обоснование моральных принципов – можно рассматривать как
попытка освободить процедуры оправдания и обсуждения от любого обвинения
в произволе (Martin, 2012, 66; Parker, 1997, 55). Таким образом, проект Питерса
является аналогичной попыткой Херста создать рациональное основание для
образовательной теории и практики, чтобы поднять эту практику над ее первоначальным,
нерефлексированным статусом. Дэвид Карр (1998, 5) предполагает, что основной целью как
проектов Херста, так и Питерса было создание рациональных, непредвзятых и
толерантных граждан либерально - демократического государства, которые в принципе способны действовать
на критическом расстоянии от верований и идей, унаследованных от исторических традиций.
В этом смысле философия Херста и Питерса была глубоко ориентирована на
критические идеалы Просвещения.

Однако фундаментализм, представленный Херстом, Питерсом и Диарденом в числе
других, с 1980- х и 1990- х годов подвергался жестким вызовам со стороны различных ветвей
постмодернизма. В философии образования
термин " постмодернизм " столь же неоднозначен, как и в философии вообще. Ашер
и Эдвардс (1994, 9), например, предполагают, что вся попытка охватить
значение термина " постмодернизм " в фиксированном определении противоречит
посланию постмодернизма, которое заключается в том, что знание не может быть
систематизировано или обобщено в единую, всеобъемлющую структуру. Дэвид
Карр (1998, 8-12) использует общий термин постмодернизма для обозначения
философских подходов, приверженных антиреализму в отношении знания и истины
, столь же разнообразных, как постструктурализм, неопрагматизм Рортяна и социология
знания. Из – за этой двусмысленности понятия – и особенно
потому, что понятие " постмодернизм " часто ассоциируется с нежелательными
формами релятивизма - многие философы образования предпочитают более узкое
понятие " постфондационализм ". Уилфред Карр (2006, 145) объясняет
, что постфондационализм относится к способу философского дискурса, который
признает, что произошли необратимые изменения в том, как мы теперь
относимся к идеям, установленным модернизмом. Этот дискурс также признает, что
эти изменения настолько глубоки, что формы теоретизирования, которые продолжают опираться
на фундаментальные предположения, больше не приемлемы в наших попытках
понять современный мир. Карр (2006, 146) далее утверждает, что
коллективно разделяемое понимание между различными ветвями постфундаментальной
мысли состоит в том, что получение точки зрения вне языка, истории и культуры является
миф, поскольку мы всегда интерпретативно находимся внутри и ограничены
определенными дискурсами, которые мы приобрели посредством социализации и

10

аккультурация. Другими словами, постфондационализм отрицает возможность
привилегированной эпистемологической позиции, позволяющей выйти за пределы
особенностей своей лингво - исторической точки зрения. Что из этого вытекает - это
что, вместо того, чтобы быть беспристрастными и незаинтересованными, знания неизбежно
мотивируется интересами и проблемами конкретного исторически, социально и
лингвистически контингент дискурса и, следовательно, зависит от конкретных
норм, убеждений и ценностей, заложенных в нем (Карр, 2006, 146-147; ван Гоор,
нестандартный & Vreeke, 2004, 179).

Особенно в 1990- х и начале 2000- х годов, там был целый поток произведений
ведущих философов образования, в том числе Blake и соавт. (1998), Паркер (1994),
" Петерс " (1995), " Петерс " и Burbules (2004) и Ашер Эдвардс (1994) –
сильно вдохновлен идей постмодерна и postfoundational
философии. Все эти работы посвящены тому, чтобы подвергнуть сомнению идеи, которые
считались особенно важными в модернистской философии
образования. Одним из наиболее важных вопросов для этих авторов является сложная
модернистского стремления открыть незыблемые основы знания. Как предполагают Блейк и другие (Blake
et al., 1998, 29-30), цель постмодернистской или постфундаментальной
философии состоит в том, чтобы продемонстрировать, что фундаментальные усилия терпят неудачу, потому что у нас
нет доступа к реальности или “ подлинным основаниям ”, не опосредованным языком и
диалогом. Язык, объясняют они, всегда глубоко переплетен с социальными
отношениями и, в конечном счете, с политикой знания (там же). Следовательно, как далее указывают Ашер и
Эдвардс (1994, 26), постмодернизм учит философов
образование должно скептически относиться к фундаментализму во всех его формах, включая
принятые парадигмы образования, будь то либеральные, консервативные или
прогрессивные. По мнению этих авторов, все эти парадигмы разделяют некоторые
центральные метафизические, эпистемологические и гуманистические предпосылки
модернизма и, следовательно, скрывают свою пристрастность в основаниях и абсолютах
, чтобы скрыть свои импликации с операцией власти (там же). Как
следствие признания неизбежно неосновательного характера
знание, вся идея философии и теории образования
проблематизируется в вышеупомянутых работах. Авторы утверждают, что
теоретик образования больше не может претендовать на позицию, с которой
можно было бы диктовать или предписывать мир практики, поскольку теория образования сама по себе является
исторически сложившейся практикой, неотделимой от локальных контекстов, в которые она
встроена (например, Blake et al., 1998, 178-179). Однако авторы этих
работ настаивают на том, что их упразднение фондов не поднимает призрак
релятивизма, поскольку признание оснований дискурсивными конструкциями
не влечет за собой того, что " все идет ’. Бросать вызов основам – это не провоцировать
иррационализм или паралич, а скорее выдвигать на первый план диалог и практическое
взаимодействие - нормы не находят, а создаются в ходе борьбы, в которой
каждый должен взять на себя личную ответственность (Usher & Edwards, 1994, 27; см.
также Blake et al., 1998, 29).

11

В целом описанная выше постмодернистская позиция считается
информативной в выявлении культурных и субъективных предубеждений, лежащих в основе различных
концепций рациональности, объективности и знания, а также в освещении
современного неверия в те великие нарративы, которые были
характерны для модернизма. Однако постмодернистская критика модернизма
также породила сильные контраргументы среди этих философов
образования в пользу более " модернистской ’ позиции. Многие авторы опасались
, что, отказываясь от современных эпистемологических концепций истины, знания,
объективность и разум приводят к невыносимому релятивизму (например, Carr, 1998). В этом
контексте релятивизм часто ассоцииру