Глава 17. Страшная вылазка в стан врага

 

Наслушавшись заунывных песен Полуверицы, солнце покрутилось, покрутилось и тоже завалилось набок, а он у светила таков — уйти на другую сторону земли и валяться там до вечера, распаривая круглые бока пряными перистыми облаками, осыпая золотыми лучами какое-нибудь там Заболотье или того хуже — тёмную Русь. А потом снова вернуться в свою любимую Богатырскую сечь, но уже с отшибленной памятью. И продолжать выдавливать из темных туч мамаев, половцев, Планетников да ещё чёрт знает кого! И делать вид, что всех, кто переступает границу сечи, солнце видит впервые в жизни, а поэтому этих самых мамаев ей срочно надо напустить на незваных пришельцев. С богатырями так вообще беда! Стоит им проснуться, раскрыть рты в зевоте, вытащить свои жирные животы из домов, так коварное солнце сразу же решает, что видит эти обрюзгшие морды в первый раз, и тут же напускает на воеводушек тёмную рать! Даже поляниц (в прошлом их боевых подруг) каким-то непостижимым образом настроило против сильных могучих русских богатырей. Ну разве не погано то золотое колесо, что по небу шастает?

— Погано, ой поганое! Как бы оно и на пичужек наших малых свой гнев сутра ни обрушило! — рассуждала бабушка Степанида, оберегая чуткий сон своих подопечных.

А заодно обдумывала, как уберечь детей во все последующие дни, ежели бог солнца вздумает над ними ещё раз злостно пошутить.

Думала она, думала и придумала. Но об этом позже, а ты послушай пока о том, сколько богов солнца напридумывали себе современники Степаниды — жители древней Руси.

 

Зима — Хорс. В день зимнего солнцестояния славянами отмечалось начало нового года. Они верили, что в этот день рождалось маленькое ярое солнце в образе молодого бога Хорса. Это солнце закрывало старый год и открывало новый. Пока Хорс маленький, то и солнце слабое, а на земле господствует холод и стужа, но с каждым днем он растет и крепнет.

Весна — Ярило, бог зачатия и пробуждения природы. Он знаменовал собой плодотворящую любовь. Славянам он представлялся молодым и красивым женихом-солнцем, который принимает участие во всех весенних празднествах и ищет себе невесту. Именно Ярило давал хорошие урожаи, богатый приплод скота и изгонял зиму и холод.

Лето — Даждьбог, он подает тепло и свет, живительную силу и плодородие. От него ждали исполнения самых сокровенных желаний, здоровья и всех необходимых благ. Урожай собран, и жители выходят на улицу, зажигают огонь, выносят столы и ставят лучшие блюда и начинается пир горой.

Осень — Сварог, бог огня, он являлся одним из самых главных славянских богов. Он был богом неба и матерью жизни. Именно благодаря ему люди научились использовать огонь, обрабатывать металлы, и именно этим богом даны все законы и знания людям. Сварог — это холодное и темное старое солнце, едущее в колеснице.

 

Ну вот и ночь накрыла темным покрывалом золотые поля Богатырской сечи. Уснули богатырши прямо за праздничными столами, так и не дождавшись к себе в гости младое племя воинственных амазонок. Ай, да и пусть себе дрыхнут! Сладка была медовуха, храпят великанши в два уха — ничего не услышат. Надеюсь.

А Полуверица растолкала ворона, тот очнулся, встрепенулся, не больно клюнул Алису, побольнее тюкнул Диану. И отряд потихоньку начал собираться в поход. Есть было пока нечего, зато запасы воды можно пополнить застоялой болотной водицей. Алиса хоть и напилась из канавы, но почему-то не стала этого делать (несмотря на возмущение её младшей сестры), объяснив это размножением бактерий, ну и так далее.

 

Тимофей же взмыл в небо, огляделся и разрешил девушкам не ползти, а идти в полный рост. Ну так оно даже лучше! Ать-два левой, ать-два правой, с мыслью бравой марширует наш отряд: «Как спасать богатырят?»     

А вот и застава виднеется, а на башне смотровой спит-свистит носопыркой широконоздрой ночная дозорница Савишна. А всё потому что бабы-дуры и ей бочонок браги наверх подняли.

Подкрались наши лазутчики к самой насыпи, а затем впритык и к частоколу, зашушукались. Связала старшая девушка две веревки вместе, а теперь надо той стороной, где петля, наверх бечеву закинуть на один из кольев. А забросить то и не получается. Мала девчушка, да и сноровка не та! Тогда за дело взялась их помощница Полуверка. Схватила она удавочку в руки, взобралась одним прыжком на забор, уселась на кол, на второй петлю накинула, а легкий конец сбросила падчерицам.

Ну что ж, деваться некуда, надо лезть. А брёвна у частокола обтесанные, гладкие, скользкие, да и девчата наши уже не на котят похожи, а на увесистых пони. Не под силу им такие препятствия брать! Тыркались-пыркались наши дочки, наконец, сдались. Ворон аж в припадке валялся и умолял наплевать на весь мужицкий род и бежать к Сказочнице, а некоторым даже и дальше: до самых Мгачи — там женихов искать, а не по чуже-женским территориям шляться!

Но не тут то было! Уж сильно Степаниду бесконечная история двух сахалинок растрогала. Спрыгнула она с высоты на насыпь и давай дитяток великовозрастных подсаживать — свой горб под ножки резвые подставлять.

Вот так с помощью нечистой силы и преодолели диверсантки сей барьер. А на ту сторону прямо так и попадали, соскользнув с острых кольев, да и покатились кубарем до свиного корыта, благо свинья в свинарнике посапывала, а то бы она выдала неумелую развед.роту с потрохами!

Ну, а дальше Алиска с Диной поползли туда, куда им Тёма указывал. Тот впереди шёл, подпрыгивал и тихо-тихо курлыкал. Ну вот он, сарай. Стоит себе, громадиной смуглой возвышается над скотным двором, скрипит на ветру, гудит, а на его воротах тесовых, конечно же, замок висит, да такой… сами понимаете какой, нечеловеческий!

Ну рассуждать об этом некогда, оббежала старшенькая сараюшку вокруг, нашла самое мягкое место под бревнышками и принялась копать. Так копали они с Диной по очереди очень долго, аж до рассвета, до самых первых петухов. А как солнышко показало свой первый, жаждущий поживы лучик, так наши детки полностью под землю ушли, и внутри сарая вылезли. А заботливая Степанида холмик за ними засыпала, всё как было утрамбовала, травой закидала, и сама внутрь амбара нырнула: так зашла, как сквозь стену просочилась. А ворон снаружи на шухере остался, на плоскую наклонную крышу взлетел и уселся, за всеми дворами следит, поляниц-бедокурок выглядывает:

— Не дай бог какая из них надумает к богатырям нырнуть!

 

Ну вот, девочки, стойте теперь в оцепенении, глядите на синих ратников. Нравится такая картина?

— Нет, — поморщилась Диана.

— Нет, — скуксилась Алиса.

А воины тяжелыми тушами валялись, уложенные прямо в ряд, и храпели-свистели, храпели-свистели, храпели-свистели…

— Вроде, когда мы их в последний раз видели, они были совсем как мёртвые, — заметила Диана.

— Вроди только Мавроди! Очухались, — предположила Алиса и принялась рассуждать далее. — Итак, у нас с собой два лекарственных средства: 1) антинаучный травяной отвар бабы Вали, 2) медицинские уколы магнезии тети Нины. С чего начнём?

— А давай с обоих сразу! — предложила Диана. — Я пойду отпаивать богатырей живой водой, а ты делай им уколы.

Ну на том и порешили. Хотя, и то, и это было сделать, ох, как нелегко! Доберись-ка до этих рож, да до их жоп! Но тут опять девчат выручила старуха-повитуха, она взяла у Алисы фляжку с волшебным взваром, и прыгая прямо на могучие мужицкие груди, принялась по очереди вливать им в пасти похмельную жидкость бабы Вали. Дочкам же пришлось делать уколы. А так как перевернуть спящебрюхих не представлялось возможным, стянуть штаны тем более, пришлось колоть их в плечо, прямо в нарядные льняные рукава, но уже довольно-таки грязные. А так как богатырей было много, то работа по иглоукалыванию растянулась часа на два. Полуверица справилась гораздо быстрее, а затем она встала у стены, и с огромным удовольствием, через видимые только ей щели (так как брёвна были плотно подогнаны), рассматривала, как полусонные поляницы медленно начинали суетиться по двору, зевая да чертыхаясь, а на ходу поправляя нижние юбки, и с шумом наливая в лохани помои, кормили домашний скот. Ах, как загорелись глаза у православной Степаниды на это действо! Завидует она им, что ли? Ну так и есть, завидует. Как пить дать, завидует!

Но тут одна из поляниц Марья Моревна выплеснула ушат отходов прямо на сарай, где почивали ратники удалые, со словами:

 

Ой-е-ёй, Ой-е-ёй,

не ходи за мной,

а кто за мной пойдет,

того черт сожрёт.

 

Отпрянула Степанида, испугалась! Да и поплелась в самый тёмный угол, уселась там, запричитала тихонько-тихонько, но дюже жалобно:

— Хочу к матушке, хочу к батюшке в родную вотчину. Хочу к матушке, хочу к батюшке в родную вотчину...