Вопрос о разрушительном поведении

Чтобы понять саморазрушительное поведение, мы должны осознать что оно не может быть бессмысленным. Считать действие лишенным смысла — это отрицать, что у жизни есть внутреннее направление. Идея о том, что бессознательное хаотично, и что наши импульсы так же беспорядочны как движения молекул противоречит здравому смыслу. Человек — это высокоорганизованная система, которой управляет два инстинкта: один на самосохранение, второй — на сохранение и продолжение вида. Саморазрушительное поведение идет прямо против первого из них, но, тем не менее, происходит. Некоторые люди совершают суицид, но у них есть свои причины, которые для них важны. Другие люди приносят себя в жертву в героических поступках, предполагая, что есть силы в человеческой личности, которые могут быть сильнее чем инстинкт выживания.

Я верю что одна из этих сил — это вера в то, что жизнь наделена смыслом, что в ней должно быть значение. Многие люди находят достаточно смысла в перспективе удовольствия. Под удовольствием я не понимаю гедонизм, направленный на самоудовлетворение, но приятное ощущение, которое приходит от ощущения здоровья и способности отдаться полностью любой активности, которую может принести время. По этим понятиям, жизнь, которая не предполагает перспектив наслаждения, а несет только гарантированную боль — не стоит того чтобы жить.

Без каких-то других причин или смыслов, ради которых стоит жить, человека вполне можно спровоцировать на то, чтобы покончить с его или её жизнью чтобы избежать боли и страданий. Этот поступок, например, для смертельно больных раком пациентов, не лишен смысла.

Конечно, можно поспорить, что пока есть жизнь, есть и надежда. Можно также поднять этический вопрос о праве человека окончить его или ее жизнь. Если оставить в стороне все оценки, можно сказать, что в некоторых условиях суицид можно считать разумным решением, и, по крайней мере, он будет разумным для человека, который совершил этот поступок. Исходя из этого следует, что другие формы саморазрушительного поведения можно понять, если бы мы знали внутреннее состояние человека. Алкоголизм, например, можно интерпретировать по схожей схеме, а именно что аддикция проистекает из попытки убежать от невыносимых чувств боли, тревоги или фрустрации. Алкоголики обезболивают себя, чтобы не чувствовать внутренние мучения. Конечно, попытка проваливается, ведь освобождение, которое дает алкоголь, только временное, и возвращение к реальности еще более болезненно. Все-таки попытки убежать от себя должны в конце концов провалиться. Единственный реальный побег от жизни — это смерть.

Кроме желания убежать от боли, у саморазрушительного поведения есть и другая мотивация — бессознательное желание кому-то отомстить, заставить кого-то страдать за боль, которую человек чувствует. “Ты будешь жалеть об этом” — вот что, по сути, говорит суицидник своим близким и родственникам. Но я не верю, что эта мотивация доминирует. Моя работа с алкоголиками убедила меня, что, когда внутренняя боль устраняется, зависимость от алкоголя исчезает. Боль проистекает из неразрешенных эмоциональных конфликтов, которые были подавлены в бессознательное. Проработка этих конфликтов — нелегкая и не простая затея. В алкоголиках есть невероятный гнев, который повернут против собственного Я через вину. Вина по поводу сексуальных чувств и ярость — это, возможно, психологическая основа для обращения к алкоголю. Но алкоголик, тем не менее, не уникален в этой вине, другие невротики от нее тоже страдают. Но кроме того, подавление этих чувств не полное, не тотальное — они постоянно угрожают прорваться. Когда усилия сдержать эти чувства, контейнировать их, достигают точки, в которой человек уже не может сдерживаться, он или она обращается к выпивке.

Что делает алкоголь? Он не является седативный веществом или анастетиком, хотя и может снизить тревогу и чувствительность к боли. Он и не стимулятор, хотя и оживляет некоторых людей. Что делает алкоголь — это ослабляет контроль Эго над телом и разбивает запреты суперэго, освобождая человека от того, что его или ее сдерживает. В результате чувства можно более открыто выразить. За исключением того, что восприятие эмоций притупляется. Люди могут плакать, когда они напиваются, но на самое деле не чувствуют грусти. Они могут злиться, не осознавая что они злятся. Алкоголь создает зазор между человеком и реальностью, который позволяет некоторое отыгрывание.

Давайте рассмотрим как выпивал Джон — врач, описанный Клэкли. Он пил запоями — это признак того, что стресс постепенно нарастал, изнутри или снаружи. Мы все знакомы с давлением на работе или дома, но внутренний стресс более важен. Он возникает, когда подавленные чувства угрожают прорваться в сознание. В основном это происходит когда внешний стресс снижается, как, например, на выходных или каникулах — именно в это время многие люди сильно пьют. Не справляясь с контейнированием или подавлением чувств, но также без возможности выразить их из-за вины, алкоголик обращается к интоксиканту. Когда контроль эго не выдерживает, подавленные импульсы прорываются, но не все эмоции выходят на поверхность.

Действительно, можно применять насилие без гнева. Можно плакать, не ощущая грусти. Можно иметь сексуальные отношения без любви или вины. Джон отыграл свою враждебность к женщинам, откусив сосок проститутке, но он не чувствовал враждебности. В других случаях он ломал мебель и угрожал жене суицидом, но не чувствовал никакого гнева. Из-за притупления функций восприятия эго, созданного алкоголем, Джон мог вести себя так, что его действия не воспринимались всерьез ни им, ни другими людьми, а мог бы считаться сумасшедшим или безумным, будь он трезв.

В свете этих доводов, можем ли мы представить, какая была жизнь у Джона? Без сомнений, он был несчастным человеком, сдерживая интенсивную враждебность к женщинам, но все же пытался жить уважаемой жизнью как доктор и как муж. Чтобы справляться, он отрицал свои чувства, оставляя свою жизнь пустой и бессмысленной. Для Джона напиваться и отыгрывать свою враждебность было способом разрядить хотя бы некоторое внутреннее напряжение, что можно сравнить с выпусканием пара для защиты от взрыва. Это позволило ему сохранять свой рассудок когда он был трезв. С другой стороны, на состояние опьянения можно посмотреть как на вид временного сумасшествия — у него есть много общего с дезориентацией в психотическом срыве.

Анна, чье распущенное поведение так удивило Клекли, предлагает похожее объяснение. Что случается, если у человека есть сильные сексуальные чувства и несообразный объем вины о них? Этого достаточно чтобы свести человека с ума. Если вину нельзя снизить — можно снять заряд с чувства, отыгрывая его. Как и запои и пьяные выходки Джона, промискуитет Анны кажется способом разрядить некоторое внутреннее напряжение. Такой же цели служит компульсивная мастурбация — она предотвращает накопление невыносимых чувств. Кажется, для Анны выбор стоял между сохранением респектабельного поведения в обществе, но с рисками сойти с ума, или безумным сексуальным отыгрыванием, но с защитой своего рассудка.

Почему поведение, следующее социальным нормам, представляло риск для Анны или Джона? Ведь обычно оно не представляет угрозы. Это вопрос силы эго. Респектабельное поведение требует высокого уровня контроля за своими действиями, но не все способны на этот контроль. В соответствии с моим спектром нарциссизма, эта сила находится в обратной зависимости от степени нарциссизма. Таким образом, у фаллического нарцисса максимальная сила эго, у нарциссического характера она меньше, а у пограничных и психопатических личностей еще меньше.

Я думаю, эти размышления можно применить к широко распространенному использованию наркотиков в наше время. Для многих людей наркотики служат побегом от невыносимых чувств пустоты и скуки в их жизнях. Поскольку жизнь без чувств бессмысленна, они обращаются к любому наркотику, который обещает чувство оживления и возбуждения. Галлюциногенные наркотики предлагают это. Но усиление ощущений, которое они обеспечивают, происходит за счет настоящих чувств. Все наркотики это выборочные яды и омертвляют тело, и именно это омертвление позволяет ощущениям усиливаться. Однако же, можно увеличить чувствительность и без наркотиков. Если нужно улучшить наше восприятие музыки, сделать его тоньше — можно просто не двигаться и направить все свое сознание на звук. Разница в том, что в этом случае мы не омертвляем тело, мы просто делаем его процессы тише. Некоторые наркотики, как, например, кокаин, действуют по другому. Тот приход, который они дают, обеспечивают человеку чувство силы и контроля. Человек ощущает себя на вершине мира, и, пока он использует наркотик, он может поддерживать это чувство. Тем не менее, слезать с кокаина — это мучительный опыт, хотя именно этот наркотик выбирают некоторые нарциссы. Сила и контроль это как раз то, что нарцисс пытается получить через свой образ. В любом случае, цена высока, и я верю что есть что-то безумное в таком распространенном употреблении наркотиков и в культуре, которая поддерживает эту практику. Это безумие, потеря контакта с жизнью и телом и побег в мир фантазий и образов.

 

Отсутствие границ

В начале этой книги я предположил, что отсутствие границ связано с развитием нарциссизма в нашей культуре. Наш век характеризуется стремлением превзойти границы, отрицать их. Границы же существуют и мы можем их распознать. Эмоционально, тем не менее, мы можем не принимать эту идею — мы верим или хотим верить, что человеческий потенциал не ограничен. Наука и технология, действительно, обещают будущее, в котором люди будут свободны от многих ограничений, которые сдерживали наших предков. Сейчас можно путешествовать с такими скоростями, которые были невозможны, когда я был мальчиком. Но это и нарушение социальных границ — например, морали, или принципов поведения, что, по большей части, и продвигает нарциссическое отношение.

Границы рождаются структурой. А, зная структуру объекта, мы можем определить границы возможных действий с ним. Например, автомобиль не может, из-за своей структуры, ни летать, ни погружаться под воду как подлодка. Люди тоже обладают границами, заданными своей структурой. С двумя ногами мы не можем бежать так же быстро как лошадь. Мы не можем лазать по деревьям как обезьяны, плавать как дельфины или выносить холод как медведи, но наша структура предполагает большие возможности для движения. Наши руки могут выполнять очень сложные манипуляции с предметами, наши языки и речевой аппарат разговаривать, а наши лица — выражать большой спектр эмоций или чувств, что не могут делать другие животные. Этот потенциал, совмещенный с невероятным мозгом, позволил нам превзойти ограничения нашей структуры через использование инструментов, машин и устройств. Человека можно легко убедить в том, что мы входим в новый век — нового человека или бионического человека. Учитывая тот факт, что наши чувства и наши тела не изменились, мы погружаемся в грандиозность нарциссизма.

Структурированные ситуации также задают свободу возможных действий. Мы принимаем за данность те факты, что терапевт не соблазняет своего пациента, что адвокат не ведет дел за спиной у клиента. Если мы отрицаем или игнорируем границы — мы разрушаем структуру. Без структуры ситуация становится хаотичной — в чем угодно. В отсутствии структуры нет ни значения, ни порядка. Когда в обществе ломается структура, развивается хаос, что создает ощущение нереальности. Например, очень высокая инфляция, на которую я уже раньше жаловался, подрывает ценность денег. Потеря структуры угрожает нормальному функционированию психики человека — только если он не отрежет чувства и не начнет действовать исключительно из мышления. Я верю, что именно таким образом после крушения строгой викторианской морали очень сильно возросла распространенность секса, основанного не на чувствах или любви, а только на ощущениях. Это и есть нарциссизм.

Старая структура должна сломаться, если суждено появиться новой — это естественный процесс роста. Но при этом мы не должны обманывать себя и думать, что слом сам по себе это прогресс. Он содержит возможность роста, но нет гарантии, что новый строй будет лучше старого. Исторически сломы обществ иногда вели к периодам тьмы перед тем как появлялся новый свет. Мы можем пребывать в таком времени — Новых Темных Веках, если не сможем провести различие между порядком и хаосом.

Но прежде всего, мы не должны считать отсутствие границ свободой. Листок, который несет по ветру, не свободен, если проводить аналогию. Человек без эмоциональных связей с другими людьми или местами также несвободен, так же как лист, он унесен. Не лозунг “Делай что хочешь” делает человека свободным — такое поведение характеризует безумных людей, которых носят ветра их ощущений, без осознания реальности.

Отсутствие границ ведет к потере чувства Я. Мы видели в главе 7 как, когда чувства затопляют эго, наступает безумие, когда человек уже не знает, где заканчивается Я и начинается мир. Без границы, которая отделяла бы человека от среды, нету Я. Когда капля воды падает в пруд, это уже больше не индивидуальная капля. Индивидуальность и ощущение Я зависят от распознанных и признанных границ и ограничений. Такие границы обеспечивают контейнирование чувств, так что эго не переполняется, не затапливается и не теряется. Безопасные границы ведут к уверенному ощущению Я — такому, которое может основывать свою этику на чувствах.

Слом социальной структуры проявляется в дезинтеграции семейной жизни, недостатке уважения к авторитетам и коллапсе установленных моральных принципов. Это приводит к отрицанию чувств и созданию ложного Я. Человек создает ложный образ, чтобы обеспечить хоть какую-то идентичность. В западном обществе это описывается как стиль жизни. Нам говорят, что мы свободны чтобы создавать свой собственный стиль жизни, будто бы создавая собственную идентичность. Очевидно, стилей жизни может быть так же много, как и образов. Но когда человек основывает собственную идентичность на стиле жизни, не путает ли он произведение искусства с его создателем? Дом с тем, кто в нем живет, а маску — с чувством Я? Дом без того кто в нем живет — не дом. А стиль жизни без Я — это не человек.

Отсутствие границ сегодня — это продукт невероятных изменений, которые прошли со времени Второй мировой войны, по большей части как результат технологических изменений, которые спровоцировала та война. Для большинства из нас осознание этих изменений — дело знаний, но не чувств. Молодые люди сейчас не могут оценить эти изменения, просто потому что для молодого человека физически невозможно сравнить текущее качество жизни с тем, что было в ранних годах 20 века. Поскольку стиль жизни не только отражает, но и определяет кто мы, может показаться, что структура характера современного молодого человека должна значительно отличаться от родительской. Чтобы понять эту разницу, я предлагаю сравнить ранний и поздний 20 век в терминах качества жизни.

 

Размышления о хорошей жизни

Так как в моей жизни было два основных периода, я хотел бы предложить свои ощущения от различий между ними. Я рос в Нью-Йорке, в районе, который с того времени сильно запустел. В моем детстве это был преуспевающий район среднего класса. У моего отца был небольшой местный бизнес, который мог обеспечить нам довольно скромную жизнь. Мой личный мир в детстве был ограничен кварталом, в котором я жил и играл. Другие дети квартала были моими друзьями, а улица была нашим местом для игр. Мы встречались когда могли выйти на улицу и нам всегда было чем заняться, всегда было во что поиграть. По нашей улице ходил трамвай, но было мало машин или грузовиков, поэтому на улице мы чувствовали себя в безопасности. Экипажи с лошадьми все еще были основным способом передвижения. Я помню снежную бурю, которая навалила около метра снега и остановила всю активность в районе на несколько дней. Потребовалась неделя, чтобы мужчины лопатами вручную освободили улицы от снега. Это был небольшой мир, но мир, который казался стабильным, безопасным, волнующим и дарующим удовольствие.

В моей домашней жизни не хватало некоторых из этих качеств. Как я уже отмечал, отношения матери и отца не были счастливыми. Моя мать была амбициозной, и ее девиз был “Дело важнее удовольствия”. Мой отец ставил удовольствие выше дела, и, как результат, его бизнес страдал. Он довольно много работал, но никогда не смог подняться выше уровня выживания. Как и многие женщины, у которых были ограничены средства, мать тоже тяжело работала чтобы сводить концы с концами. Она занималась покупками, готовкой. Пекла, шила, и так далее. Между моими родителями постоянно был конфликт за деньги. Но тем не менее, секс был корнем всех проблем. Ведь моя мать была настолько же против секса, насколько мой отец был за него. Как результат, домашняя жизнь была безрадостной, хотя с моим отцом мы довольно приятно проводили время.

Ни у одного из родителей не было тенденций к проявлению насилия или к отыгрыванию, поэтому я был избавлен от ужаса. В ранних главах я описал как это повлияло на меня — я стал фаллически-нарциссическим характером, воплощая амбиции матери в нацеленности на успех и ориентацию моего отца на удовольствие и секс.

К сожалению. мой мир развалился на части, когда я достиг возраста полового созревания. Первая мировая война принесла серьезные социальные изменения, 20-е годы, до наступления депрессии были годами экономического бума, и многие семьи из среднего класса процветали. Те, у кого получалось, переезжали в более приятные районы. За два дня до моего тринадцатого дня рождения сообщество, в котором я вырос, исчезло — семьи моих друзей навсегда покинули район, но моя семья была слишком бедной, чтобы уехать. Еще одна семья была в такой же ситуации, и я подружился с двумя мальчиками из нее, но чувствовал себя не к месту, и моя ранняя юность была довольно одинокой.

Я выпустился из колледжа в 30-м году, как раз когда началась великая депрессия. Но, к счастью, у меня получилось найти временную работу в бюро переписи населения, что дало надежду выстроить свою жизнь. Во время депрессии я работал клерком и школьным учителем. В 34-м я с отличием окончил юридический институт и мне предложили позицию юридического клерка за 6 долларов в неделю, на которую я не мог согласиться, поэтому продолжил преподавать в школе около 13 лет, пока не ушел, чтобы поступить в медицинский университет. Решение пойти в медицину выросло из моей увлеченности Вильгельмом Райхом и желания стать райхианским терапевтом. Я встретил Райха в 1940-м, когда искал свой ответ на вопрос разделения разума и тела. На сознательном уровне мой интерес проистекал из работы руководителем по физподготовке во время летних каникул, но бессознательно это исходило из потребности исцелить расщепление в моей личности. На уровне Эго я идентифицировался с матерью и ее амбициями. На уровне тела — с отцом и его любовью к удовольствиям и сексу. Я начал терапию с Райхом в 1942 году, не осознавая полностью природу моей проблемы. С увеличением осознавания пришло понимание, что мне придется работать над этой темой всю свою жизнь, что я и делаю.

Читатель может задуматься — а как моя личная история связана с обозначенным вопросом: связи культуры и личности? Но я все же отношусь к двум разным культурам одновременно, и задача объединения таких разных ценностей тоже была одной из моих ранних потребностей. Хотя мое детство прошло после заката викторианской культуры, мораль той эпохи еще доминировала над умами. Я помню время когда только появились юбки длиной по колено, и женщин, которые их носили, называли “finale hoppers”. Это было сразу после первой мировой войны и долго не длилось. Юбки опять опустились до пола, но тоже ненадолго. Они поднялись второй раз и создали типаж женщин “flapper”. Это отметило конец доминирования викторианских идеалов, но я был слишком молод, чтобы оценить значительность этих перемен. Одна перемена сильно на меня повлияла, поскольку была близко к моему дому. Моя мать стала собирать волосы, как делали многие женщины в ранние 20-е годы. Но тем не менее, я помню шок, который испытал, когда увидел ее с короткими волосами. Многие женщины также начали курить в это время, но поскольку мать была не из их числа, я относил их к отдельной категории.

Я вырос с идеей, что есть два вида девушек — “плохие девушки”, которые были сексуально свободны, и “хорошие” — которые не были. Я также верил в двойной стандарт морали, который позволял мальчикам свободно заниматься сексом без осуждения, что не касалось девушек. Хотя война сильно ударила по этим различиям, в моем отрочестве я только смутно осознавал, что возникал новый порядок. Мой собственный мир также был разрушен, и я отчаянно пытался воссоздать свою идентичность, заново перестроить ее. Я не мог предвидеть, что меня бы идентифицировали с силами, которые бились за освобождение сексуальности от ограничений патриархальной и авторитарной культуры. Должен признаться, я был так же шокирован короткими волосами моей матери, как и когда впервые увидел мини-юбки. Это одна из проблем, которую ассоциируют с изменениями. Хотя можно приспособить мышление и поведение к новой реальности, старый порядок все еще существует в чувствах человека. Признавая чувства и избегая того, чтобы стать нарциссом, я находился в состоянии конфликта с новой моралью.

Сильные изменения произошли также не только в области сексуальности. В 30-е годы я был способен купить машину, о чем никто из моей семьи не мог даже и мечтать. Владение машиной давало чувство свободы и власти, которые были отчаянно нужны чтобы поддержать самооценку. Это также обеспечивало некоторое удовольствие. Дороги еще не были заполнены машинами и природа была еще не так испорчена. Автомобиль представлял прогресс, который для меня, также как и для многих других казался благословением в то время. Прогресс также принес телефон, радио, телевизор, и другие устройства, которые в начале обещали некоторое удовольствие. Но удовольствие, которое давали эти вещи, с течением времени снижалось. Становилось слишком много машин, и вождение стало скорее наполнено стрессом, чем наслаждением. Стало очень много экранов, программы стали адаптировать для большого количества зрителей, что достигалось снижением качества до наименьшего среднего значения. Идея о том, что “слишком много” или “слишком мало” впечатлений убивают удовольствие — это основная тема этого исследования, но сводить впечатления до плодов прогресса ставит довольно сложный этический вопрос. Кто должен чувствовать себя достойным этих плодов и кто должен создавать желание ими пользоваться — это вопросы, на которые у меня нет ответа. Если бы все божьи дети имели материальные преимущества, которые могут позволить себе богатые — мир был бы местом, невозможным для жизни. Окружающая среда была бы уничтожена. Сейчас этой точки довольно быстро можно достигнуть.

Качество жизни снижалось, даже несмотря на то, что материальные стандарты жизни повысились. У многих людей есть больше вещей, больше удобств, возможностей поехать куда-то, чем когда-либо в человеческой истории. Прогресс обещает лучшую жизнь, жизнь с большим возбуждением, удовольствием, мир, в котором люди могут удовлетворить свои потребности и потакать своим желаниям без особых усилий или боли. Это звучит как нечто, близкое к раю. Мы называем это “хорошей жизнью”. Это можно вообразить как плавание с аквалангом в карибском море, распивание ромового пунша на солнечном пляже, катание на лыжах в альпах, походы по изысканным ресторанам, танцы и свободный секс. Это может включать дом на природе, путешествие в Европу или даже по всему миру, лодку или яхту, дизайнерскую одежду и так далее. Все, что человеку нужно — это деньги, а для амбициозного человека в США есть очень много возможностей делать деньги. Это не было так в моей молодости.

В каких же отношениях качество жизни снизилось? Большинство из нас знает ответ на этот вопрос. Мы знаем о загрязнении окружающей среды и эксплуатации природы. Мы чувствуем давление современной жизни, которая не дает нам достаточно времени чтобы жить, чувствовать, созерцать. Нам постоянно напоминают о деморализации общества новостями о преступлениях, насилии, коррупции. Но я хотел бы сосредоточиться на деморализации индивида из-за потери ценностей, которые были важны раньше, а именно самоуважение и достоинство. Это были ценности, которыми я восхищался, когда был молодым человеком, но они не были частью моего существа. Так же как я был расщеплен между матерью и отцом, между разумом и телом, так же я был расщеплен между конфликтующими потребностями быть знаменитым (нарциссическая потребность) и быть просто человеком (потребность в самости, быть собой). В каком-то смысле эта книга — личное заявление о борьбе за реализацию своей самости. В этой борьбе я смог оценить важность самоуважения и достоинства.

Один словарь определяет самоуважение как “такое отношение к собственному характеру, которое удерживает человека от недостойных действий”. Другой говорит об нём как о “правильном отношении к достоинствам человеческого характера”. Таким образом, нас беспокоит ценность и достоинство, что, как я верю, противоположность денег и власти.

Для меня один пример потери этих ценностей это забастовка школьных учителей. Я не могу чувствовать по другому, но быть учителем — это, в первую очередь, позиция чести. Так я смотрел на учителей, когда был молодым. Я не всегда соглашался с учителями, но я уважал их. Я знаю, что их также уважали в нашем районе. Но в те дни учителя не присоединялись к забастовкам, к пикетам, криками заявляя о своих проблемах как оскорбленные работники. Они были нацелены на свое дело и отдавали себя доверию, которое принимали, они гордились своей преданностью. На мой взгляд, ситуация изменилась с появлением профсоюзов и их требований по увеличению зарплат. Я был учителем, когда создавались первые такие движения. Я был бы очень раздосадован, если бы учитель поставил личные интересы выше интересов детей — такой учитель потерял бы мое уважение. Но оглядываясь назад, я вижу, что уважение стало бессмысленным после Второй мировой войны. Казалось, что только власть стала управлять уважением, и поэтому учителя организовывались для власти. Это был главный урок, который дети могли извлечь из их поведения.

Похожим образом забастовки докторов, медсестер и других профессионалов здоровья, как мне кажется, противоположны доверию, которое они принимают, заботясь о больных. Доктор это не предприниматель и его главный интерес не должен быть зарплатой. Быть медсестрой это работа любви, а не работа по найму, и, как таковая, она может требовать некоторых жертв. Но удовлетворение и хорошее ощущение, которое человек получает от помощи другому человеческому существу в беде, должны более чем компенсировать за эти жертвы.

Можно увидеть, что я несколько старомоден в моих взглядах. Но я также часть этой культуры. Я могу понять враждебность, которую чувствуют люди, видя так много других людей, которые не вкладывали годы в обучение, наслаждаясь хорошей жизнью. Если “хорошая жизнь” — вот она, легкодоступная, почему бы и не взять ее? Возможно, проблема этой половины века в том, что вокруг слишком много денег. С таким процветанием, с таким богатством кажется, что только небо — предел. Но без границ люди, кажется, теряют чувство себя как ответственных индивидов. Ответственных за благополучие общества и его членов. Каждый сам за себя — это нарциссическая позиция. Не только потому, что она отрицает потребности других. Но также потому что она отрицает истинные потребности Я.

 

Достоинство и самоуважение.

Один из моих пациентов отметил, когда завершал терапию со мной: “Я знаю, что такое самоуважение. Я слишком вовлекался в людей, отвечал на их потребности и злился, когда они не отвечали на мои. Теперь я позабочусь о своих собственных потребностях, о моем собственном теле. Я собираюсь уважать мои чувства и гордиться ими”.

Настоящее уважение проникает за поверхность, во внутреннюю реальность — что является противопоставлением нарциссическому отношению. В то же время самоуважение основано на том, чтобы ценить настоящее, внутреннее Я человека, а не его внешность или положение. Мы чувствуем самоуважение, когда наши действия проистекают из принципов или глубоких убеждений, а не эксплуатации или какой-то выгоды. Произведение впечатления или манипуляция другими приносит потери самоуважения, а без самоуважения человек не уважает других. У нарциссического человека нет самоуважения.

На личном уровне мы теряем самоуважение, когда учимся манипулировать нашими родителями так же, как они манипулировали нами. Мы лжем и притворяемся так же как они врали и притворялись, и соблазняем так же как и они. Конечно, мы потеряли наше к ним уважение. Родители, которые уважают чувства ребенка, заслуживают и сохраняют уважение ребенка. Но в нашей культуре мы на самом деле что-нибудь уважаем? Разве мы не приверженцы философии, которая ставит успех как абсолютную цель и считает допустимыми любые средства для её достижения? Если, например, уважение и успех означает заставить ребенка поесть, отвлекая его игрушкой и запихивая ложку с детским питанием в его или ее рот — это совершенно резонно. В философии успеха цель оправдывает средства.

Другое качество, которого, кажется, не хватает в эти дни — это достоинство. Звучит старомодно. Редко слышу, чтобы его использовали сейчас. Вместо этого я много слышу о силе и власти. Стремление к власти исключает возможность достоинства, потому что власть представляет попытку компенсировать внутреннее чувство унижения. Если у меня есть власть — никто не посмеет унижать меня. Но как и все механизмы компенсации, потребность во власти, силе или деньгах только лишь подтверждает внутреннее чувство унижения, несмотря на попытки отрицать его. Достоинство это способ подачи себя, способ себя нести. Слово происходит от латинского “dignitus” — ценность. В словаре есть еще одно значение: “Характер, который вдохновляет или передает уважение”. Характер и манера себя держать связаны. То как человек несет себя, выражает характер. Люди с достоинством несут себя так, чтобы вдохновлять или передавать уважение. Интересно, что связка уважения и достоинства (поскольку они проистекают из общей основы в чувстве достоинства) — это те качества, которых не хватает нарциссам.

Есть два аспекта чувства достоинства. Это то, как человек двигается, и то, как человек держит свое тело. Например, недостойно рыскать вокруг как крыса, которая ищет нору чтобы спрятаться. Мы думаем о движении с достоинством как о медленном, величественном, как если бы у человека было достаточно времени чтобы быть и достаточно времени чтобы чувствовать. Нет достоинства во взбаломошной деятельности людей в большом городе, у которых нет времени ни на что. Нет достоинства в беспокойном преследовании удовольствия, которое характеризует новый гедонизм. Украв у нас время, современная культура так же украла у нас достоинство. Но у достоинства и нет великой ценности в культуре, которая посвящена прогрессу, власти и продуктивности. Поскольку в современной культуре время это деньги, мало кто из нас может позволить себе достоинство.

Чтобы нести себя с достоинством, тело должно быть прямым, а голова поставлена прямо. Поза со сгорбленными плечами отмечает недостаток достоинства, потому что выражает отношение перегруженности. Телесный коллапс, который характеризует мазохистическое отношение, также обозначает потерю достоинства, поскольку он выражает подчинение. Но прямая осанка, которая выражает чувство достоинства, это не ригидная прямота, как у доски, которую можно видеть в некоторых нарциссах — это на самом деле позирование. Прямота здорового тела проистекает из потока возбуждения, который проходит по спине, что похоже на процесс из кундалини-йоги. Этот заряд держит голову человека прямо. Она также выражает чувство естественной гордости за себя, что отличается от нарциссизма в том, что построено на истинном Я, не на образе. Такая подача возможна, только если тело свободно от ригидных мышечных напряжений, и, как результат, от хронических эмоциональных конфликтов, проистекающих из детства.

Есть интересная корреляция между сексуальностью и достоинством. Тот же самый заряд, который, двигаясь вверх, создает позицию, которая характеризует достоинство, обеспечивает и заряд возбуждения, когда двигается вниз в мужчине. Эрегированный пенис — это психологический партнер стоящей прямо головы. Но это не только заряд в гениталиях, который представляет сексуальность человека, но и ощущения в тазу. Таз гомологичен голове в динамической структуре тела. И эту характеристику можно применить в равной степени как к мужчинам, так и к женщинам.

Голова животного стоит так же прямо, как и хвост. Мы описываем человека, который является вибрирующе живым, фразами “сияющие глаза, хвост трубой”. В естественном состоянии таз немного выдвинут назад и свободен, так что может без стеснения двигаться с движениями тела. Это немного отведенная позиция соотносится с хвостом, который вытянут вверх. Его противоположность можно увидеть в испуганной собаке, чей хвост зажат между ногами, а таз вытянут вперед.

В позиции, выдвинутой вперед, таз всегда в состоянии разрядки. Любое возбуждение, которое течет в тазу, будет направлено напрямую в гениталии. В позиции, отведенной назад, таз будет держать или контейнировать заряд. Таз можно сравнить с курком пистолета, который заряжается, когда его отводят назад. Мы говорим, что он заряжен. Когда он двигается вперед, ружье или пистолет стреляет и молоточек разряжается. Другая подходящая метафора — это лук и стрела. Необходимо оттянуть тетиву и стрелу назад, чтобы обеспечить напряжение в луке для полета стрелы. Когда таз идет вперед, очень сложно делать нормальные сексуальные движения с толчками. Такое движение идет легко, когда таз сперва оттянут назад как курок пистолета. Когда человек несет свой таз свободно, в позиции отведенной назад, еще говорят что у человека петушиный хвост. Эти позиции таза имеют прямое влияние на достоинство. Когда таз отведен вперед, естественная прямота тела схлопывается. Можно проверить это утверждение простым экспериментом. В позиции стоя отведите ваш таз вперед. И отметьте, как ваше тело складывается, если не противопоставить этому усиленную ригидность. Теперь попробуйте отвести ваш таз назад, и заметьте как ваше тело выпрямляется естественно. Это должно быть очевидным, что реальное достоинство должно определяться ассоциацией с телом и его сексуальность.

Одна из основных позиций в биоэнергетическом анализе это арка, которая позволяет почувствовать позицию его или ее таза и снизить мускульные напряжения, которые ограничивают его подвижность. Эта позиция будет описана ниже в связи с процессом, который называется заземлением.

Ключ к достоинству — в ощущении того, что ноги человека твердо стоят на земле. Наши ноги и стопы это как корни дерева, которые не только якорят человека в реальность, но и обеспечивают основу для роста вверх. Ноги и стопы человека — это то, что обеспечивает базу чувства Я. Если у человека есть нормальный контакт с землей через ноги и стопы — то есть и основа для воплощения своего существа в теле. Если этого контакта не хватает, то говорят, что человек не заземлен, что он витает в облаках, или что он соединен в основном с образами, которые живут в голове.

Два упражнения могут помочь обеспечить заземление как момент установления чувствующего контакта с полом или землей. Одно упражнение — это лук, или арка, которую я уже упоминал. Чтобы сделать это упражнение, надо встать с ногами примерно в полуметре между собой с большими пальцами немного повернутыми внутрь, чтобы ротировать бедра и уменьшить напряжение в ягодицах. Колени слегка присогнуты, вес тела приходится перед пальцами ног. Тело слегка отклонено назад. Это легко сделать, если кулаки пом<