Конец мира и «великое неведение»

Гностическая система Василида не строго дуалистич-на, – мыслитель придерживался триадической концепции, в которой угадывается влияние платонизма и пифагорейской философии того времени.

Конец мира, по Василиду, возможен после вознесения всех сыновств, их выхода за Великий Предел. Вместе с последним сыновством из мира уйдёт вся боль, мир утратит тоску по Не-

186                                     Деконструкция

Сущему, мир покинет устремлённость к высшему, мир погру-зится в сон, блаженный сон идиота. Обезбоженная пустыня, заполненная бездуховным человечеством. Когда странники возвратятся «домой», настанет «великое неведение», и архонт этого мира забудет, что выше него есть другой архонт, он, в свою очередь, точно так же не будет знать, что над ним – Не-Сущее. Уйдёт тайна, сокроется Евангелие. Мир выздоровеет. Но это будет здоровьем проклятых. Плотин говорит о «за-сыпании в аду». Но это будет засыпание без знания об аде, и больше того, без знания о самом засыпании.

Этими словами Лев Карсавин описывает конец мира: «Так раскрывается смысл мирового процесса, последняя цель которого – «восстановление всяческого», «восстановление того, что изначала заложено во всесемянности и подлежит восстанию сообразно природе, каждое в свое время». Дви-жение мира прекратится, и он достигнет равновесия. Ибо исчезнет само стремление к Не-Сущему, вызвавшее развитие мира и само вызванное некоторым знанием о Не-Сущем, т. е. взаимосмешением противоположностей. При полном разде-лении мира не может быть ни взаимосмешения, ни Боговеде - ния. Отъединенное от Бога бытие не будет страдать, ибо его окутает пелена «великого неведения» (μεγά́λη αγνοί́α), чем и оправдано создавшее мир Божественное воление. «Все готов

я утверждать,– говорил Василид,– только не то, что Про-видение жестокосердо».– Великий Архонт не будет знать о Не-Сущем, который и открылся не чрез него, а чрез его Сына. Второй Архонт не будет знать о Великом Архонте. Все оста-новится и, самодовлея, успокоится в своих пределах».

Современное человечество дошло до критической стадии, и можно безошибочно констатировать, что большая его часть лишилась вертикального измерения, позволив элементу земли абсолютную доминацию. Рассуждая о человеческих темпера-ментах и их непосредственной связи с космическими элемен-тами, Евгений Головин говорил, что мы «пребываем в трёх

стихиях античной космогонии»: земле, воде и воздухе. Огонь,

с присущими ему восторгом и экстазом, почти исчез. Гармо-ния нарушена. Головин приводит цитату из труда Меркурия Ван Гельмонта: «По замыслу творца, человек, созданный в центре стихий, должен ходить, плавать, летать и обновляться в огне. Вместо этого нарастает угрожающая доминация зем-ли. Sal Nistri (меловая земля, известь) оседает в костях, разъ-едает сухожилия, охлаждает кровь, в какие-нибудь несколько лет обращает юношей и девиц в жалких стариков». В согласии

с учением Василида спасутся далеко не все. Другой гностик, известный под именем Валентин, предрекал гибель всего материального, когда избранные вознесутся вслед за Исусом в Плерому, и «вырвется наружу сокрытый в глубине мира огонь и пожрет гиликов и грешных психиков».

Я полагаю, что мы пришли в мир, когда третье сыновство уже отделилось и вознеслось. Иными словами, мы явились в обезбоженный мир, погружённый в абсолютное неведе-ние и сон. Возникает вопрос: что если та духовная пустыня, которую мы видим, есть не знак Конца, а уже пост-Конец, уже нечто свершившееся, и, следовательно, мы пребываем в аду? Что если мы живём в мире, описанном в романе Юрия Мамлеева «После конца»? – в мире, где избранные ожидают прихода Мессии, который сойдёт в ад, и мы остались здесь только затем, чтобы сделать его явление возможным? Пу-стыня растёт. И Хайдеггер был абсолютно прав, говоря, что «опустынивание ужасней, чем уничтожение», поскольку оно парализует будущий рост и не допускает никакого созидания. В наши дни не многие обращаются к эсхатологическому от-кровению Василида. Может показаться, что его гностическая система даёт ответы. Напротив, Василид есть вопроситель-ный знак, который в эпоху «великого неведения» порождает в нас стремление ведать, видеть и возвращаться.