Потерянный рай, возвращенный рай

Многие традиции хранят миф о потере невинности, изгнании из рая. В христианстве это миф изгнания из Эдема в мир боли, страдания и тяжелого труда. И во всех версиях мифа история не завершается изгнанием, поскольку миф также говорит и о том, что придет искупитель, спасет человечество, по крайней мере, тех, кто сохранил веру в Бога, и заберет их обратно на небеса.

В некоторых восточных традициях потерянный Рай – это способ восприятия, истинный взгляд, который помогает освободиться от иллюзий. И в результате невинного следования руководству мастера или гуру и последующих практик, например, медитации, преданность будет вознаграждена достижением нирваны, позволяющей постигнуть опыт единения с красотой вселенной.

Племена Хопи и Майя опираются на эволюционное мировоззрение. Их боги «трудятся, чтобы создавать человечество, но время от времени их попытки встречаются с неудачами». И им нужно «снова пытаться». Идет ли речь о богах, или о человечестве, ритмичность потери и возвращения рая символизирует наши продолжающиеся попытки проявить идеальное в конкретном. Неизбежны поражения, «изгнания», и все новые попытки, если не дарующие Рай, но определенно всякий раз улучшающие нашу жизнь.

У греков есть удивительная легенда о первозданном состоянии цельности, в котором мужчина и женщина были единым существом. Создание это было настолько цельным и совершенным, что боги, побоявшись, разделили это существо на мужчину и женщину, и с тех пор каждый ощущает себя неполным без другого. Архетипический психолог Джун Зингер (June Singer) в своей книге «Андрогинность» (Androgyny) иллюстрирует этой историей миф о потерянном и возвращенном рае: человек вновь обретает цельность, когда становится способен развить и балансировать мужское и женское в себе (Анимуса и Аниму в терминах Юнга).

Путешествие Невинного

Всякое путешествие Невинного начинается со своего рода утопии, безопасной, мирной, любящей среды. Внезапно нас выбрасывает оттуда, и мы попадаем в мир, где нас оценивают, где процветает несправедливая дискриминация, свирепствуют конфликты и насилие и вдребезги разбиваются иллюзии.

И все же Невинный в каждом из нас знает, что если тот безопасный сад был возможен где-то когда-то, даже если мы сами не помним это переживание, то этот сад может быть воссоздан. Независимо от того, активен или спит Невинный, у него есть первичное воспоминание о том, что жизнь может быть лучше, чем сейчас. Когда мы впервые проживали невинность, мы делали это ровно потому, что кроме невинности ничего не было. Возвращение же к невинности – совсем иное дело. Теперь мы выбираем одну опцию из вселенной, которая предлагает множество других вариантов. Вот почему Невинный – это и начало, и конец путешествия. Глубоко внутри каждый стремится отправиться в путешествие, чтобы вновь оказаться, найти или создать мир, существование которого, на определенном уровне, мы считаем возможным. Только в конце герой – это уже Мудрый Невинный, познавший глубины жизненного опыта и выбравший создавать спокойный мир, где все существа могут быть познаны и уважаемы и получать поддержку.

Герой часто начинает как Невинный, но очень скоро становится сиротой, изгнанником, рабом или чужестранцем на незнакомой земле. В классической версии путешествия герой – сирота и чужак, которого почти всегда воспитывают не настоящие биологические родители. И движущей силой квеста является еще и стремлением найти настоящих.

Сюжет всегда один и тот же, независимо от того, как нам удалось найти свою «настоящую семью»: сумев вернуться на свою родную планету или встретив существ своего вида. Все проблемы, которые нам пришлось пережить, случились потому, что мы оказались не на своем месте, словно кусочек мозаики, который силой был вставлен не туда. В рай мы возвращаемся, когда нашли свою настоящую семью, свою планету или свой биологический вид, с которым мы чувствуем подлинное родство, чувствуем себя как дома.

Многие любовные истории следуют похожему сценарию. Мы влюбляемся и ненадолго попадаем в Рай. Потом случается что-то, и мы обнаруживаем, что возлюбленный не только не совершенен, но и просто смертен и даже обычен. Как родители не могут полностью соответствовать архетипам совершенных Великой Матери или Великого Отца, так и ни один мужчина и ни одна женщина не могут полностью соответствовать образу совершенного возлюбленного и родной души. Завершаются или продолжаются отношения, большинство из них, как бы романтично и идиллически не начинались, рано или поздно «изгоняются» из первоначального состояния страстной влюбленности.

Миф об изгнании из рая и возвращении в него, история о вновь обретенном истинном доме или о найденных своих, истории любви – все это вариации мифа о потерянной и найденной невинности. И всякий раз сюжет полон глубокой надежды и помогает пробудить невинного чистого ребенка, верящего так сильно и глубоко, как способен только ребенок.

Именно о пробуждении этой детской веры говорил Христос: «Если не умалитесь как дети, не войдете в Царствие Божие». Именно эта способность верить позволяет держаться своих мечтаний, надежд и устремлений даже в самом плачевном раскладе и посредством способности верить осуществлять их.

В идеале, всякое новое дело мы начинаем с определенной невинности: открытости, оптимизма, воодушевления. Поскольку мы не знаем, что придет, то мы должны доверять. По мере движения по спирали путешествия все дальше мы становимся все более мудрыми и все менее наивными.

И только в состоянии Невинного случаются чудеса. Все остальные архетипы слишком заняты попытками контролировать результат. Так, многие религии изображают Бога как небесного любящего родителя, поскольку такой образ позволят нам довериться тому, что мы в безопасности в этой вселенной.

Непослушание и вера

Часто Невинный – тот, кого обвиняют в изгнании из рая, и тогда можно услышать призывы о возмещении убытков или искуплении вины. Например, Ева ослушалась и вкусила яблоко с древа познания добра и зла, и тогда Адам и Ева были изгнаны из Рая и прокляты.

Это изгнание из целостности в дуализм познания добра и зла парадоксальным образом благоприятно. В иудаизме и в христианстве единство с Богом восстанавливается, и рай возвращается или на земле (посредством построения общества в соответствии с законами божьими), или в жизни после смерти.

Диснеевский мультфильм «Земля до начала времен» рассказывает историю о маленьком динозавре, отправившемся в путешествие со своей мамой. Засуха разрушила их рай, но мать знает, что далеко-далеко есть цветущая долина, и если они будут долго идти, то они ее найдут. В пути мать умирает, и маленький динозавр продолжает путешествие в одиночку, собирая в дороге ровесников всех возможных размеров и видов. У героя есть все поводы, чтобы оставить надежду, но он сохраняет веру в слова своей матери. В конечном итоге он находит зеленую долину, совсем такую, как описывала его мать.

Все подобные истории напоминают о том, что верить безопасно и что вера будет вознаграждена. Когда архетип Невинного доминирует в нашей жизни, нам кажется, что это невозможно: найти или воссоздать Рай. Требуемое искупление вины или возмещение убытка находится за пределами наших способностей это сделать. И наша работа в том, чтобы иметь веру. Это делание открывает двери для чудес.

Девственность и преданность

Зачастую классический герой хранит верность Королю или Королеве, делу, богу или богине или великой любви. Сохранение этой верности – центральный аспект героизма. У каждого есть обещания, данные в юные годы себе или другим, и эти обещания остаются священными для Невинного.

Многие истории средневековой литературы чествуют женщин, выбирающих умереть, чтобы защитить свою девственность. Девственность – символ Невинного в каждом из нас, который остался незапятнанным и чистым независимо от того, что мы сделали или что сделали с нами. Древнее значение «девственницы» говорило о женщине, «одной в себе» (one-in-herself) и целостной, не являющейся ничьей собственностью. Это можно интерпретировать как состояние целостности и не обязательно как физическое благочестие.

В культурном слое, где женщины несли социальное бремя двойных стандартов касательно физического целомудрия, мужским героям, например Парсифалю, также предписывалось хранить девственность до свадьбы и быть верным впоследствии. В терминах психологической реальности (а не целибата) им нужно было сохранить первичную цельность Невинного, сохранить верность детским клятвам, данным из невинности, до тех пор, пока они не будут готовы дать новые клятвы в зрелости. Сохранение себя для величайшей любви своей жизни заключается в верности невинным мечтам, романтическим, профессиональным, политическим, а не в выборе оседлой жизни в угоду наслаждениям момента.

Теневая сторона невинности

Невинный зачастую стремится защитить невинное состояние доверия и оптимизма и отказывается от изгнания. Это может привести к захвату пульта управления теневым Невинным. Например, патологический отказ от изгнания и цепляние за невинность может быть даже связан с расстройствами пищевого поведения. Мэрион Вудман (Marion Woodman) предполагает, что в обществе, обесценивающем тело и видящем женщину второсортной, одним из способов удерживания невинности будет отказ от «изгнания» в пубертат, отказ от обладания женским (и значит сексуальным) телом.

Невинный, склонный к отрицанию, просто не желает видеть, что родитель, учитель или партнер не заслуживает доверия. И потому Невинный в нас продолжает попадать в насильственные ситуации и подвергается жесткому обращению и побоям снова и снов.

Это правда детей из разрушительных семей, это правда женщин и мужчин в физически или эмоционально разрушительных отношениях, это правда безграничного числа людей, находящихся в эмоционально разрушительной рабочей среде. Те из нас, кто никогда не останется в физически разрушительных отношениях или даже в очевидно эмоционально разрушительной ситуации, со временем обнаруживают, что способны распознавать все новые и менее очевидные ситуации плохого с ними обращения.

Невинный может легко уйти в отрицание собственных действий, отказываясь брать ответственность за свою часть проблемы. Поскольку Невинный, по меньшей мере вначале, абсолютист и мыслит дуально, то он не может признать собственное несовершенство без того, чтобы не почувствовать себя никчемным. Отсюда он или запирается в отрицании собственных проблем, или полностью поглощен виной или стыдом.

Когда здоровый Невинный переступает правила или законы, то он прощает себя, смягчает последствия своего поведения и продолжает. Если другие причиняют ему вред или нарушают его принципы, Невинный довольно скор на прощение и верит, что в другой раз человек поведет себя иначе.

Когда Невинный боится других, он избегает встречи с этим страхом посредством самообвинения. Маленький ребенок, например, будет чувствовать вину за то, что его домогались или избивали родители, поскольку легче признать свою собственную непригодность, чем встретиться с пугающе иррациональными причиняющими вред родителями. Когда раненый Невинный опасается встретиться лицом к лицу со своими недостатками (вероятнее это будет происходить в зрелом возрасте), он проецирует эти недостатки на других и обвиняет других в своих слабостях.

Такие стратегии избавляют нас от необходимости действовать. Если мы отрицаем, что нас избивали, то нам не нужно вставать на свою защиту. Если мы проецируем свои недостатки на других, нам самим не нужно меняться. Если мы впитываем в себя дискриминирующее, враждебное и вредоносное поведение других, то мы можем продолжать вести войну против себя, не пытаясь или прояснить, как вырваться из этой ситуации, или осознать и полностью прожить всю свою беспомощность в ней.

Невинный верит в важность самоопределения через единственную персону или единственную социальную роль и важность отсутствия секретов от мира – и за пределами такой поверхностной реальности кишмя кишат драконы и чудовища. Все архетипы бессознательного стремятся выразить себя в теневой форме как в сновидениях, так и в бодрствовании, и овладевают нами, если только мы не направим на них свет осознания. Отсюда человек, у которого включен только архетип Невинного, будет охвачен психологическим террором. Теневой Сирота принудит Невинного перебегать физическую и метафорическую дорогу в неположенном месте и попирать правила. Теневой Воин развяжет войну с Невинным, безжалостно его критикуя. Теневой Опекун потребует принесения жертвы и обвинит Невинного в эгоизме, если тот проявит малейшее внимание к собственным желаниям или благополучию.

Архетипы, относящиеся к развитию Души, настолько пугают, что Невинный почти полностью проецирует их на других людей. Искатель видится как еретик, Разрушитель – как враг, Любящий – как аморальный развратник, Творец – как величайший грешник, охваченный гордыней. Заглушаемая пустота в солнечном сплетении, навязчивое саморазрушение, сексуальная жажда и бессознательное стремление создавать драму и сложности – такова жизнь Невинного в тени.

Рост и развитие Невинного

Невинный, часто ощущающий себя особенным, может быть харизматичным благодаря чистоте своих верований и взглядов. Он также считает, что вселенная и другие люди о нем позаботятся просто потому, что он такой уникальный и замечательный.

Люди, остающиеся в этом раннем состоянии невинности, могут притворяться независимыми, но на уровень глубже ждут, что общественные институты, работодатели, друзья и партнеры о них позаботятся. Невинный редко возьмет на себя свою часть ответственности, хоть он и «очень хороший» и может работать на износ. Другие люди часто действительно любят и заботятся о нем как о малом ребенке. И в этом смысле жизнь Невинного часто устраивается, по меньшей мере, пока он не потеряет работу или партнера или пока друзья и коллеги не перестанут заботиться о нем в ожидании того, что он повзрослеет.

А если посмотреть на слой глубже, жизнь особо и не ладится, поскольку в действительности Невинный так и не вырастает. Пока он не будет изгнан из рая, пока не столкнется с всевозможными потерями, как минимум, статуса любимчика вселенной, он так и не преуспеет в чем-то настоящем и длящемся. И это касается не только работы, но и личных отношений. Невинный хочет отношений, которые стали бы повторением его симбиоза с матерью. Он предполагает, что другой хочет того же, просто потому, что Невинный не видит другого живым и отдельным.

Когда Невинный в каждом из нас внезапно осознает, что желания другого отличны от наших и что исполнение наших желаний под угрозой, нас начинает раскачивать. От инфантильной ярости, которую мы действительно испытываем, к попыткам казаться достаточно милыми и очаровательными, чтобы получить желаемое в следующий раз. Другими словами, Невинный в каждом из нас так же уязвим и зависим, как и маленький ребенок, который находит способы воздействия на родителей для удовлетворения своих потребностей.

Невинный ошеломлен, когда жизнь оказывается суровее и жестче ожиданий. Но Невинный еще и живуч. Это та наша часть, которая сохраняет веру в самые мрачные времена и держится за мечты, когда кажется совсем маловероятным, что они могут осуществиться.

Способность Невинного вырасти часто зависит от того, насколько Невинный способен научиться сохранять веру в то, что помощь придет, даже когда кажется, что все потеряно. И хотя сейчас я потерян в пустыне, Бог выведет меня на Святую землю. Невинному необходимо познать парадокс: на самом глубинном духовном уровне доверять безопасно, но все же лучше не оставлять свой кошелек без присмотра!

Поначалу Невинный видит жизнь как набор «или/ или»: или он в безопасности, или нет. Или старшие знают о том, что они говорят, или нет. Люди или совершенные, или никудышные. Или что похуже: мы чувствуем, что должны быть совершенными, а иначе мы ничего не стоим, пустышки. И потому Невинного бросает из крайности в крайность: от идеализма и перфекционизма к разочарованию и цинизму.

На более высоком уровне развития, годы спустя, Невинный будет знать, что безопасно, а что нет. Старшие знают, о чем они говорят – иногда. Лучшие и худшие из людей – это смесь разных черт, хороших и плохих. При определенном везении Невинный приходит к принятию своей собственной человеческой смеси хороших и плохих мотивов, силы и уязвимости. Он приходит к тому, что чувствует себя в безопасности отчасти благодаря базовому доверию вселенной, но еще и благодаря своей умудренности жизненным опытом и познаниям законов мира.

Изначально Невинный видит безопасность в соблюдении условий. «Я в безопасности, пока я не попытаюсь перебежать улицу». «Я в безопасности до тех пор, пока я делаю то, что мне говорят другие». Безопасный мир мал и ограничен, а внешний мир полон невиданных, неизведанных опасностей. Чем больший опыт опасностей мы проживаем, тем больше становится наш мир. И это требует от нас проживания опыта боли, поражений и разочарований. Изгнание не происходит однократно. Мы получаем опыт разочарования, покинутости и предательства множество раз на протяжении всей жизни. Если удача нам сопутствует, то всякий такой опыт приведет нас к невинности (Раю, Эдему, земле обетованной) не только нового уровня, но и нового способа жизни, позволяющего нам благословлять все большую часть нашего мира особым видом невинности, проистекающим не из отрицания, но из мудрости.

Каждый раз, когда мы теряем и восстанавливаем веру посредством жизненного опыта, все большая часть реальности присоединяется к полю безопасности. Мы становимся старше и понимаем, что можем безопасно переходить множество улиц с разнообразным движением на них. Мы переживаем смерть любовных отношений и обнаруживаем, что больше не боимся брать на себя обязательства или любить другого, ведь мы приобрели навык соотносить характеры друг друга. Мы говорим правду в среде, кажущейся враждебной, и нас не увольняют и не убивают. Так мы открываем, что быть честным безопасно, особенно потому, что мы уже способны распознавать среду, в которой мы не будем поняты.

Постепенно Невинный научается понимать парадоксы и осознавать реальность метафорически, а не буквально. Многие наши мысли, когда мы – Невинные, ограничены, особенно поначалу, буквальным мышлением. То, что говорят учителя, духовные лидеры, мифы и легенды, лишено символического смысла. К примеру, многие мифы говорят, что боги простят наши прегрешения, если в жертву будет отдан Невинный. Во многих древних культурах, дабы умилостивить богов, в жертву приносились самые красивые молодые парни и девушки или животные.

На более высоком уровне когнитивной сложности становится ясно, что требование принесения в жертву Невинного психологическое. Когда мы потеряли чувство единения с Богом, со своей Душой, нам нужно принести в жертву свою невинность, выйти за пределы иллюзий и отрицания и отправиться в путешествие, чтобы найти новый уровень истины, которая восстановит утерянную целостность.

Путешествие требует величайшего парадокса. На одном уровне, мы никогда не должны отпускать свои мечты и идеалы, и в этом смысле герой всегда остается Невинным. Но в то же время, нам нужно волевым усилием приносить в жертву иллюзии, радостно и каждодневно, чтобы мы могли расти и учиться. И не имеет значения, что поначалу мы не будем способны различить, где правда, а где обман. Эту способность, как и многие другие, откроет само путешествие. Мы приносим в необходимую жертву свою невинность только для того, чтобы в один день вновь обрести ее на более высоком уровне.

Уровни невинного

Тень: отрицание, подавление, обвинение, послушность, иррациональный оптимизм и рискованность;

Зов: безопасная среда; желание быть защищенным, испытать опыт безусловной любви и принятия;

Уровень 1: беспрекословное принятие среды и старших/ авторитетов; вера в существование только того мира, который можно потрогать; зависимость;

Уровень 2: переживание опыта «изгнания» - утрата иллюзий и разочарование – но с сохранением веры и великодушия в сложные времена;

Уровень 3: возвращение в Рай, на этот раз Мудрым Невинным; доверие и оптимизм без отрицания, наивности или зависимости.

Сирота (The Orphan)

Цель: восстановление безопасности;

Страх: быть эксплуатируемым, быть жертвой;

Реакция на дракона / проблему: беспомощность, желание спасения, циничная послушность;

Задача: пережить боль и крах иллюзий в полной мере и быть открытым к получению помощи от других;

Дар / Добродетель: взаимозависимость, эмпатия, прагматизм.

 

Сирота проживает то же «изгнание», что и Невинный, но отличается содержание опыта. Невинный использует этот опыт, чтобы еще поднажать, больше верить, быть еще более совершенным и привлекательным, быть более стоящим. Сирота видит этот опыт как свидетельство непреложной истины – каждый сам за себя.

На самом буквальном уровне Сирота – ребенок, лишенный родительской защиты и заботы, слишком малолетний, чтобы быть способным позаботиться о себе самостоятельно. Возможно, его родители умерли и в буквальном смысле покинули ребенка, или они были активными участниками событий, но пренебрегали, издевались или мучили ребенка. Многие Сироты растут во внешне полных семьях, но при этом их не пестуют, о них не заботятся, их не направляют, и потому эти дети не чувствуют себя в безопасности, как эмоциональной, так и физической.

Архетип Сироты оживает в каждом из нас через жизненный опыт, в котором наш внутренний ребенок чувствует, что его оставили, предали, разочаровали, пренебрегли им, опыт, в котором чувствует себя жертвой. Это ситуации, когда учителя были к нам несправедливы, сверстники насмехались над нами, друзья сплетничали за нашей спиной, возлюбленные говорили, что никогда нас не покинут, а после уходили, работодатели ожидали от нас соучастия в непрофессиональных и неэтичных способах работы. Это и ситуации растущего понимания мира: реклама лжет, некоторые служители порядка нечисты на руку, некоторые доктора не будут лечить бедного человека, люди бизнеса могут загрязнять окружающую среду, чтобы срубить денег, даже в нашем демократическом обществе некоторые люди равнее других.

В той мере, в которой мы не признаем Сироту внутри нас, Сирота оставлен и миром. К сожалению, мы живем в обществе, в котором проявление уязвимости или боли социально не приемлемо. Ожидается, что с нами все в порядке в каждый момент времени, и, как следствие, большинство из нас скрывает своего потерянного израненного внутреннего ребенка из страха осуждения другими, а другие тоже прячут своих израненных детей. И выходит так, что ребенок не только ранен, но еще и очень, очень одинок.

Становление Сироты

Жизнь полна сиротского опыта, и на долю некоторых выпадает больше обычного. Чем больше у нас такого опыта, тем вероятнее, что архетип Сироты проявится более явно, чем Невинный.

Как мы познаем невинность посредством положительного и безопасного жизненного опыта, так и Сирота в каждом из нас оживает через проживание болезненного опыта, особенно детского. Большое число людей, посещающих группы для выросших детей алкоголиков или родом из по-другому дисфункциональных семей, свидетельствует о том, что многие сиротеют в самом раннем возрасте, будучи физически в полных семьях. И все же в той мере, в какой Невинный в каждом из нас жаждет и ожидает, что наши родители воплотят идеальный образ заботливого и любящего Опекуна, каждый из нас осиротел, поскольку наши родители – просто люди и не застрахованы от ошибок. Как верно то, что всякий из нас ранен, так и верно то, что ранены наши родители, и каждый из них проходит свой этап путешествия героя. Мы счастливчики, если наши родители признали свои раны и нашли свои способы, чтобы начать процесс исцеления.

И тогда мы все одного поля ягоды. Некоторые из нас родом из очень благополучных семей, другие – из совершенно ужасных семей, остальные – из всего многообразия посередине. Ребенок в каждом из нас в определенный момент сиротеет. Это неотъемлемая часть взросления. Мы идем учиться в поисках правды и обнаруживаем, что даже эксперты расходятся во мнениях. Мы идем в суды в поисках правосудия и обнаруживаем, что они не всегда беспристрастны. Нас несправедливо оценивают по тому, как мы выглядим, говорим, или по тому, откуда мы родом. В общем, мы обнаруживаем, что жизнь не всегда справедлива, авторитеты не всегда правы и не существует непогрешимого совершенства.

В этом смысле Сирота – разочарованный идеалист, Невинный, разрушивший иллюзии. И когда Невинный еще верит, что чистота и храбрость будут вознаграждены, Сирота уже знает, что зачастую процветают нечестивцы.