Бонусные эпизоды и лайвы: после финала

· Финишная Черта (лайв)

От автора:

· Дорогой читатель

 

КОГЛАВЛЕНИЮ

Часть 1

Глава 1: Омлет

Элис. Я…

Для начала я хочу сказать… о, черт!

Прости, меня кто-то подрезал.

Итак, для начала я хочу сказать, что это не выдумка. Это рассказ о моем путешествии. Разница… да нет ее. В хорошем рассказе начало захватывает, концовка радует, а заканчивается все не там, где начиналось. Где-то очень далеко.

Я не знаю, где началось это путешествие и что считать за точку отсчета. Но, раз уж у меня нет лучшего ответа, скажу вот что:

Скажу, что начну с омлета.

Я сидела на заправке. Нет, не на заправке, а в закусочной, которая была на заправке. В той части заправки, где была закусочная. В ней я была.

Кажется, это было недалеко от Спокана.

Я увидела мужчину, который ел омлет. Но интересовал меня не сам омлет, а то, как мужчина его ест. Пожирает. Зачерпывает толстые ломти своими жирными пальцами и просто пихает их в рот.

И пристально смотрит на меня.

На нем была желтая кепка… мм… типа бейсболки. Ногти у него тоже были желтыми. Не из-за сигарет и не из-за лака для ногтей - желтизна просвечивала прямо из-под ногтя. И рубашка поло. Грязная. Мерзкая. Грязнее, чем та, в которой пропустили бы в ресторан, в которой обслужили бы. Лишь слово “Чертополох” справа на груди. Никакого логотипа.

И он перемещал омлет из тарелки в рот так, словно вовсе не ел, словно он был просто машиной, предназначенной делать это.

И он уставился на меня.

Нет, рассматривал меня.

Нет. Уставился.

Говорят, что отрицательный опыт в общении - как кошмар. Этот не был кошмаром. Что я о нем и помню, так это то, насколько реален он был. Едва все произошло, я сразу заметила, насколько все реально, насколько неспособна я избежать этой реальности. Насколько неспособна я хоть когда-нибудь убедить себя, что запомнила что-то неверно.

Элис.

Элис, я…

Это двигатель, Элис. Его звук. Шум грузовика такого размера, такой высоты. Гх, высота. Все мы уже от нее отвыкли.

Однажды мы катались на лошадях. Я имею в виду… ты знаешь, о чем я. Я никогда не видела лошадь настолько близко.

Вот высота. Я привыкну к ней.

Далеко впереди из-за холма появляется башня. Она похожа на часть фабрики, но просто… вырастает из земли.

Жутко. В дрожь бросает, словно что-то пошло не так. Словно случилось что-то ужасное.

Похоже на что-то мифическое. Хм, думаю, именно так мифы и появились - из ситуаций, когда реальный мир кажется похожим на них.

Да и кто я такая, чтобы с моей-то жизнью рассуждать о нереальном?

Так странно. Выглядит ненастоящим.

Гх. Не могу перестать думать о том, что позади. Не о том, что у меня за спиной. Не о том, что мне дали везти. Думаю, в этот раз это дезодоранты дорожных размеров. Большинство дезодорантов и так можно провезти в самолете, для этого не нужны дорожные версии. Даже в нормальных размеров дезодорантах не настолько большой объем, чтобы запретить перевозить их. Но все, за что человек готов отдать деньги, должно существовать, так что вот они мы. Я и мой груз. Транспортируем то, в чем нет необходимости, из места, где не нужно было это делать, в место, где не нужно этим пользоваться.

Я не отвлеклась. Знаю, о чем ты думаешь, Элис. Но я намеренно ухожу от темы. Мне не нужно объясняться перед тобой.

Но я объяснюсь.

Только что я… только что я проехала мимо дорожного щита, гласящего “Съезд к анаконде”. Звучит заманчиво, но, думаю, мм, [смешок] в общем, спасибо, но нет. Лучше съеду куда-нибудь подальше.

Объяснение. [Смеется] Точно.

Толстые ломти омлета. Жует их. Пожирает их. Он заметил, что я тоже смотрю на него. Теперь мы уставились друг на друга, и между нами все наэлектризовано, в воздухе повисло что-то ужасное. Смерть таится в потолочных плитах и провисшей обивке диванов.

Он поднялся и подошел к моему столу. Его одежда была грязной. Он шел так, словно в его ногах не было ни мышц, ни костей, и они были, эм, просто мешками с мясом, прикрепленными к торсу. Он сел напротив и облизнул губы. Когда он заговорил, голос его прозвучал как случайное завывание ветра.

“Приятный сегодня вечер, - сказал он. - Похоже, даже нет дождя”.

Куски омлета налипли на его губы и подбородок, а его зубы состояли из невозможного количества пустого пространства и углов. Тон его совершенно не совпадал со словами.

Сначала я ничего не сказала. Я думала, если буду молчать, он уйдет, но… это срабатывает лишь с людьми, которые еще не побеспокоили вас, которые еще не решили быть ужасными.

“Надеюсь, вы не будете против, если я присоединюсь”, - произнес он. Это не было вопросом или просьбой, это… была шутка.

“Вообще-то, мне хотелось поесть в одиночестве”, - ответила я.

“Хорошие люди заслуживают хорошего”, - сказал он.

Я не знала, что ответить на это.

Он почесал щеку, почесал так сильно, что, клянусь, под ногтями у него остались кусочки кожи.

“Здесь опасно”, - сказал он.

“Здесь - это где? - спросила я. - В штате? В стране? В жизни? Жизнь опасна? Вы пришли объяснить мне смерть?”

Он рассмеялся.

“Да, - ответил он. - Я пришел объяснить тебе смерть”.

Он приблизился. Его дыхание пахло гнилью. Терпимо - похоже на запах разлагающихся фруктов.

“Хочешь увидеть кое-что забавное?” - спросил он.

Он встал. “Чертополох”, - было написано на его рубашке. Его вялое лицо было полно неправильных черт. Похоже на человеческое - но не человеческое. Он подошел к столику, за которым сидел тот мужчина, эм, дальнобойщик. Он был похож на дальнобойщика.

Как выглядят дальнобойщики?

“Эй, Эрл”, - позвал мужчина с “Чертополохом”.

“А?” - Эрл вопросительно поднял голову. Кажется, он был так же не рад, что его потревожили, как и я. Но затем “Чертополох” схватил его сзади за шею, и лицо Эрла приняло отсутствующее выражение. Мужчина с “Чертополохом” заставил его подняться, и Эрл пошел с ним. Он выглядел почти уснувшим - или так, словно в нем больше не было какой-то его части.

Ни Эрл, ни мужчина с “Чертополохом” не заплатили за себя. Но никто ничего не предпринял. Никто не смотрел.

Но это…

Иногда я ненавижу тебя куда сильнее, чем их всех, Элис.

… на парковку. Он ждал меня.

А потом он сделал это.

Сначала - горы, затем - каньоны, закручивающиеся вокруг самих себя. Уже час я не видела ни одного здания.

Темнеет. Часы показывают то же время, что показывали утром, когда я начинала, только сейчас - другая часть дня.

Мы, люди, часто говорим о ночном небе. Это одна из тем, которая всплывает чаще, чем, скажем, социальная структура пчел. Это просто пример. Но интересный пример, потому что социальная структура пчел - что-то реальное. Что-то, на что можно взглянуть. А ночное небо в большинстве своем - ничто. Пустой ящик. И, как и любая пустота, небо - зеркало.

Можешь не слушать меня. Я просто женщина, везущая дезодоранты из одного места, где в них нет нужды, в другое. Я говорю это только потому что… ну… если бы ты могла видеть то, что вижу я, ты бы поняла. Сейчас ночное небо сталкивается с темными силуэтами деревьев. И это прекрасно.

Многое из того, что я видела, прекрасно. Больше, чем ты думаешь. Даже ужасные вещи.

И разве не забавно то, как деревья заслоняют собой ночное небо? Физические объекты - как тени против бездны.

Если мы не абсурдны, мы - ничто.

Мы - ничто.

Он ждал меня на парковке. Он удерживал Эрла. Тот, казалось, вновь проснулся, но мужчина с “Чертополохом” держал его слишком крепко, чтобы он мог пошевелиться.

Уличные светильники на заправке больше не работали. Двое мужчин казались тенями, стоящими против резкого света окон закусочной. Люди поедали вафли, сосиски и дерьмо.

Объятие было почти нежным, но ни капли нежности не было в мужчине с желтыми ногтями. Его захват был силен, и дальнобойщик не мог двинуться, не мог закричать. Они оба смотрели на меня.

Глаза Эрла были широко раскрыты, он пытался побороть видение будущего, в котором его нет.

Глаза мужчины с желтыми ногтями не выделялись на лице. Словно плохой рисунок.

Они оба смотрели на меня. А затем мужчина с желтыми ногтями… укусил Эрла. Вырвал кусок плоти из его левого запястья, как раз там, где проходят артерии, и у Эрла пошла кровь. Он не шевелился, лишь слабо скулил. Из обращенных на меня глаз полились слезы, но он не шевелился.

Второе существо, кем бы оно ни было (но не человеком), запустило пальцы в рану и стало отрывать куски от Эрла так же, как до этого зачерпывало яичницу - движениями, не несущими в себе ничего из человеческой манеры поведения.

Это не было приемом пищи. Не было чем-то, что необходимо делать ради выживания. Это было демонстрацией. Этот мужчина с “Чертополохом”, он хотел, чтобы я знала… и, Боже, в тот момент так и было.

Я бегом вернулась к грузовику, конечно же. Я заперла двери, конечно же. Конечно же, я покинула парковку настолько быстро, насколько мог позволить грузовик таких размеров… недостаточно быстро для такой ситуации, конечно же.

Конечно же, я рыдала, Элис. Конечно же, рыдала.

Позади меня, в зеркале, я все еще могла видеть две фигуры. Могла видеть далекую тень Эрла, умирающего, не видя рядом ни единого дружелюбного лица. Единственная, кто мог помочь ему, ехала прочь, в безопасность, и момент его уничтожения проходил лишь в копании монстра.

Больше я не могла видеть ничего подробно. Детали остались в моей памяти.

Плоская и травянистая, подумалось мне. Уже стемнело, и здесь темнота безгранична. У нее и правда есть глубина; надо продолжать ехать.

Я и не задумывалась, что у темноты вообще может быть дно, пока не увидела темноту, у которой его не было.

Я видела мужчину с “Чертополохом” снова. Видела его вновь и вновь за туалетами в зонах отдыха, между рядами с закусками на заправках, одиноко сидящего на самых больших диванах в самых маленьких придорожных барах - местах, где в меню всего одна марка пива, а рядом с туалетом стоит автомат для игры в видеопокер.

В его движениях есть что-то звериное и неуклюжее, словно он не понимает, как работает его тело.

И эти острые зубы. Не настолько острые, чтобы их можно было назвать клыками, но и не человеческие.

И желтые ногти. Не из-за сигарет - желтизна просвечивает прямо из-под ногтя.

Больше он не говорил со мной, но я замечала его, и он знал это. Он хотел, чтобы я понимала, что он преследует меня.

Я не знаю, кто этот… Не могу сказать “человек”. Он не человек. Я не знаю, что он такое. А ты знаешь, Элис? Из-за него ты ушла? Или из-за кого-то еще?

Из-за меня?

А сейчас и здесь - дорога между местами, о которых я не слышала. Дезодоранты дорожных размеров, непривычная высота, и я ближе к ночному небу, чем кто-либо другой. Ночное небо кажется прекрасным и печальным, пусть на самом деле оно и не такое. Оно вообще никакое. Оно просто ничто.

Где ты, Элис? Почему мне не найти тебя?

Я продолжу вести этот грузовик. Продолжу блуждать по этой стране. Я собираюсь найти тебя. И я найду.

Надеюсь, найду до того, как мужчина с “Чертополохом” найдет меня.

Каждый раз, когда я оборачиваюсь, я боюсь, что свет фар - его, что его странные грязные руки лежат на руле, он держит путь на меня и едет все быстрее и быстрее.

Лучше бы оно того стоило, Элис.

Но ничто не может того стоить.

Загадка: Почему цыпленок перешел дорогу?

Потому что смерть вернулась. Потому что свет обернулся тьмой. Потому что небо в разрывах. Потому что оно кричит. Потому что свет обернулся тьмой. Потому что смерть вернулась. Потому что кто-то оставил следы на потолке. Потому что кто-то оставил следы в подвале. Потому что небо кричит. Потому что оно в разрывах. Потому что трава не растет, или растет слишком быстро, или растет неправильно. Потому что смерть вернулась. Потому что смерть вернулась.

Вот, вот почему цыпленок перешел дорогу.

 

 

К ОГЛАВЛЕНИЮ

Глава 2: Элис

[Подпевает Weezer - “SayItAin’tSo”]

♫ Эта бутылка “Стивена” ♫

♫Пробуждает древние чувства ♫

Я думала, ты мертва, Элис. Я правда так думала. Я знаю, не было никаких доказательств, но… Я не могла, просто не могла найти другой причины, по которой ты вот так исчезла. Просто пропала. Просто перестала быть рядом по утрам и кашлять перед сном. И тот ореол тепла в воздухе вокруг тебя - теперь просто воздух.

Я оплакивала тебя, Элис. Я никогда не любила никого так сильно. Всем своим проклятым сердцем. Так что пошла ты, вот что. В прямом смысле.

Едва свернешь к северу от Солт-Лейк, то сразу видишь, как пейзаж быстро скудеет, согласись? А ведь перед ним стоят величественные горы. Но когда спускаешься на пустошь, словно забываешь, что это великолепие вообще существовало.

На самом деле, не думаю, что этот пейзаж плох. Но ничто не сравнится с горами.

Сейчас стою на светофоре в городке. На знаке написано, что он зовется “Шарлатан”. Что это вообще за название для города?

Тут довольно мило. Кафе с завтраками и обедами под названием “Фэйренфилд”, заправка (у нее нет названия), белый пикап Форд у бензоколонки, который заправляет молодая девушка. За заправкой - небольшой район. Типовые дома с ухоженными двориками. Мотель “TradeWinds” в стиле тики. Женщина с малышом - судя по всему, сыном - выходящие из 204 номера. Кажется, она ругает его, но любя. Пожилой мужчина во фланелевой рубашке переходит дорогу. Он кидает на меня взгляд, но не враждебный.

Не думаю, что в этом городке что-то меняется. Скорее, ничего не менялось тут уже давно.

Я ходила в группы поддержки. Садилась в круг и говорила о тебе. Вот так сейчас это делается, да? Мы, вся цивилизация, садимся в круг и описываем монстров, что пожирают нас. Мы надеемся, что наше описание послужит нам талисманом и даст нам укрыться от них.

Хотя этого не будет. Мы бессильны.

[Вздох] Извини. Я за рулем уже девятый час, это могло на меня немного повлиять.

Сидеть в круге - это неплохо. Это… даже хорошо, на самом деле. Я говорила о тебе, о том, что ты всегда была немного странной, но, Элис, я никогда не думала … Никогда не думала.

Никогда.

И вместо этого я думала, что ты мертва. А затем - увидела новости. Я увидела это по новостям. Убийство. Жестокое убийство где-то на Среднем Западе. В городе, что был мне незнаком. В городе, о существовании которого знали только его жители. Где-то в центре “где-то далеко”.

И прохожие таращились, стоя в кругу и пытаясь описать выражением лиц то чудовище, что они видели, пытаясь справиться с этим, пытаясь забыть.

И ты была там. Прямо среди них. Выглядя так, словно в точности знала, что происходит, словно ничто не удивляет тебя.

Ничто никогда тебя не удивляло, так? Ты всегда все знала.

Еще несколько часов по шоссе, я почти у Бойсе. И я знаю, что это звучит странно, но я стою на светофоре в том же самом городке, где я была раньше. Шарлатан.

“Фэйренфилд”, мотель “TradeWinds” в стиле тики… но что-то изменилось. Сейчас здесь темнее, конечно, день прошел, уже почти вечер, но это все не то. На заправке все еще стоит белый пикап Форд. Он покрыт грязью и тиной. Все покрыто тиной. Черный ил налип на окна кафе, перед домами во дворах влажные следы, словно трясина.

Девушка здесь, но она отвернулась от меня, прижимаясь лицом к пикапу. Пожилой мужчина стоит на углу, но не переходит дорогу. Он тоже отвернулся от меня, вжимаясь лицом в столб светофора. Номер мотеля 204, мать с сыном, вжимающиеся лицами в дверь. Никто не шевелится.

[Вздох] Поскорее бы сигнал сменился. Хочу покинуть Шарлатан.

Отлично, зеленый. Я еду. Я еду. Я вжимаю педаль газа в пол.

Глубокая темная муть плещется под моими шинами. Она стекает по улицам.

Ты знаешь, я никогда не смотрела новости подолгу, но после того случая стараюсь не пропускать ни минуты. Множество круглосуточных новостных каналов поглощали меня. И я стала смотреть. Пожар рядом с Такомой, оползень в Таузанд-Окс, взятие людей в заложники в “Святом Джозефе”. Серьезные люди, серьезно описывающие ужасную часть нашего мира.

А на заднем плане - ты. Иногда - мелькаешь на мгновение, иногда - долго смотришь на меня. Ты - снова и снова. Я написала список всех мест, где видела тебя в новостях, и этот список превратился в карту Америки.

Итак, моя жена не мертва. Приятно знать. Новая информация.

Я перестала ходить в группы. Перестала сидеть в круге. Я начала двигаться, начала шевелиться, старалась понять, старалась вникнуть в… знаешь, в это… в… [вздох]

Ох, я не знаю.

Я все еще в кругу. Просто рассказываю эту историю снова и снова по этому радио, надеясь, что ты услышишь ее и поймешь.

Надеясь отвратить от себя монстров, всего лишь описав их.

Я ушла с работы. О, ты бы так гордилась мной! Зашла прямо в офис Мерил и сказала, что не вижу совместного будущего у себя и предоплаченных дебетовых карт. Она не сказала ничего особо ценного в ответ.

Сейчас все так ясно. Так… предсказуемо. Все отношения, неважно, насколько они длинны и какова их история, предсказуемы в своей временности. Разрыв никогда не становится неожиданностью.

Я стала рассматривать твои вещи. Я не трогала их раньше; не хотела связываться с воспоминаниями. Но теперь они не были воспоминаниями. Они стали уликами. Ключами к истории, которую ты так мне и не рассказала.

Север от Бойсе, пейзаж снова меняется. Появились деревья. Деревья, слава Богу!

Знаешь, пустыни бывают разными. Есть пустыни, в которых есть хоть что-то - плато или пески, свои контуры и собственный язык пространства - и есть пустыни, в которых… нет ничего. Равнина и полное отсутствие чего-либо вообще. Полагаю, у них тоже есть свой язык пространства, но… ребята, как же я рада вновь увидеть деревья.

Твоих рук дело? Ты делаешь это со мной?

Я вновь в Шарлатане. Я проехала много часов и миль вперед по дороге. Я езжу кругами? Я знаю, что это не так, ведь все остальные города встречаются на пути точно так, как указано на карте!

Шарлатана на карте нет.

Он в огне. Весь город в огне. Заправка, мотель “TradeWinds” в стиле тики. Здесь ад, но я не чувствую жара.

Я вижу что-то горящее на заправке. Кажется, это человек. Даже знать не хочу, кто этот человек… О, Боже!

[Вздох] Элис, пожилой мужчина, который переходит улицу… Он горит! Он оборачивается и смотрит на меня, и его лицо провалилось внутрь и горит. Его кожа слезает, и открывается то, что под ней. Он открывает рот, и в нем пламя! Он горит изнутри!

Я еду. Я уезжаю. Я не знаю, что мне делать! Я не знаю!

Снова и снова. В твоем ноутбуке, на клочках бумаги, в письмах, что ты прятала под грудами одежды, слова, что я не понимала. “Проект "Камберленд”. “Вектор Эйч”. И чаще всех остальных - компания грузоперевозки “Залив & Ручей”. Снова и снова ты писала про “Залив & Ручей”.

Почему же, Элис? Почему тебя интересовала эта конкретная компания грузоперевозки? Что я могла там найти?

И я устроилась на работу. Компания грузоперевозки “Залив & Ручей”. Они есть везде, где хорошему бизнесу требуются услуги по перевозкам. Мне пришлось пойти учиться, чтобы научиться водить грузовик. Не так уж и плохо выходит, когда пообвыкнешь. Я полагала, что раз уж столько людей этим занимаются, то это не уж и сложно, да?

Эта работа закидывает меня повсюду. То есть туда же, где есть ты. Повсюду.

Преданный работник компания грузоперевозки “Залив & Ручей”, перемещающийся из одного места в другое, получающий несколько центов за милю.

Я думала, ты умерла. [Вздох] Возможно, так и есть. Возможно, я гонюсь за призраком. В грузовике, на котором написано “Залив & Ручей - ваш друг в грузоперевозках”.

Во время поездок я видела много ручьев. Но не много заливов. В основном, землю. Много-много земли.

Это твой подарок мне, стоит полагать? Опять Шарлатан.

Все вернулось на круги своя. Все чисто и ново. Посетители “Фэйренфилда” поедают блинчики, девушка заправляет свой пикап на бензоколонке. Она рыдает. Украдкой поглядывает на меня и рыдает.

Все рыдают. Женщина с сыном покидают номер 204 в мотеле “Трейд Уиндз”; оба рыдают. И я знаю, что за каждым окном в каждом из типовых домов с их милыми двориками кто-то смотрит на меня и рыдает.

А где пожилой?..

Элис? Элис, он в грузовике. Он сидит рядом со мной. Я боюсь шевельнуться.

Он тоже рыдает. Его лицо разъедено слезами, словно он плакал годами.

Он ничего не говорит.

Что тебе надо?

Он поднимает руку. Показывает вперед, на дорогу, ведущую из города. И кивает.

Я снимаю ногу с тормоза. Я покидаю Шарлатан.

Мужчина пропал. В зеркало я могу видеть, как он снова переходит дорогу.

Шарлатан остался позади.

Я не знаю, что это значило. Знаю лишь, что что бы это ни было, я там не нужна. Меня там быть не должно.

Есть много разных видов свободы. Мы говорим о свободе так же, как говорим об искусстве, рассказываем об особенностях, а не описываем. “Искусство” - это не плохо и не хорошо. Искусство - это просто искусство. Оно может быть ужасным, но остается искусством.

Свобода тоже может быть хорошей и плохой. Может быть ужасная свобода.

Ты освободила меня, а я не просила об этом. Я не хотела этого. Сейчас я более свободна, чем была когда-либо, но я всё кружусь и кружусь. Всё кружусь и кружусь по всей стране.
Может, и ты тоже.

Я так хочу, чтобы наши пути пересеклись хотя бы еще раз.

Восточный Вашингтон. Пейзаж полностью поменялся. Больше нет миль пустошей. Петля сломана.

Не думаю, что вновь увижу Шарлатан. Я свободна от него. Это хорошая свобода.

Ты задолжала мне объяснение, и я посмотрю, как ты будешь его возмещать. Я выслушаю все, что тебе сможешь рассказать, и я выслушаю это напрямую от тебя.

Можешь думать, что ты свободна, Элис. Но это не так.

От меня ты не освободилась.

 

Загадка: Почему цыпленок перешел дорогу?

Потому что с одной стороны было то, что он знал, а с другой - возможно, будущее. И хотя он боялся покидать то, что знал, он также хотел иметь будущее. Возможно. И так, сначала колеблясь в нерешительности, а затем быстро двигаясь, почти бегом, забегая вперед, в отчаянии, он перешел улицу – и нашел будущее. Возможно. И оставил позади все, что знал когда-то.

Вот почему цыпленок перешел дорогу.

КОГЛАВЛЕНИЮ