Проституторский туризм и сексуальная эксплуатация детей

Радужную картину проституторского туризма, которую рисуют исследования досуга, портит реальность, демонстрирующая высокую долю несовершеннолетних девочек, которые вовлечены в проституцию для туристов. В последние два десятилетия, когда проституторский туризм получил значительное развитие как важный сектор рынка, на международном уровне возникла обеспокоенность сексуальной эксплуатацией детей со стороны туристов — «детским секс-туризмом» (Jeffreys, 2000). Как в случае «детской» порнографии, «детская» проституция рассматривается отдельно от темы мировой секс-индустрии, как вопрос, вызывающий особое беспокойство. Это отличие хорошо заметно в работе международной неправительственной организации «Покончим с детской проституцией в туризме в Азии» (ECPAT) и в Протоколе Конвенции ООН от 1999 года о Правах Ребёнка, в которой уделяется особое внимание сексуальной эксплуатации детей в проституции и порнографии. В связи с «детским сексуальным туризмом» правительства отдельных стран приняли специальные экстратерриториальные законы, позволяющие уголовно преследовать граждан этих стран за сексуальную эксплуатацию детей в третьих странах (Hall, 1998; Seabrook, 2000; Jeffreys, 2002). Подобные организации и международные механизмы делают различие степени вреда, наносимого проституцией, в зависимости от возраста проституируемых. Как и в Конвенции о правах детей, они считают, что, начиная с восемнадцати лет проституция становится потенциально свободным выбором, тогда как в более раннем возрасте и вплоть до последнего дня перед восемнадцатилетнем проституция является вредной и отвратительной с моральной точки зрения практикой. Однако на самом деле «детскую проституцию» трудно отличить от остальной проституторской индустрии, как это доказано в докладе Международной Организации Труда (OIT) (Lim, 1998). В одной из крупных сетей публичных домов в Индонезии 10% женщин было меньше семнадцати, а 20% из тех, кому было семнадцать и более, были вовлечены в проституцию в более раннем возрасте. По данным опроса, проведённого в 1994-1995 среди зарегистрированных проституток в Индонезии, 60% было от 15 до 20 лет (там же). Половина девушек, вызволенных из публичных домов Малайзии в период между 1986 и 1990 годом, были несовершеннолетними, а остальным было от 18 до 21 года (там же). Согласно исследованию, проведённому в Таиланде, 20% проституированных девочек были вовлечены в проституцию в возрасте 13-15 лет (там же).

Очевидный вывод из этих данных — проституция использует очень молодых женщин из бедных стран. Туризм делает проблему детской проституции более заметной, но реальность такова, что эти дети уже интегрированы в проституторский бизнес.

Некоторые феминистки поставили под вопрос правомерность разделения проституции на детскую и взрослую. Я считаю, что тот в ред, который наносит проституция детям, легко можно идентифицировать и у взрослых проституированных женщин (Jeffreys, 2000). Джулия О’Коннелл Дэвидсон также считает, что такое различие не имеет смысла (O’Connell Davidson, 2005). Она указывает, что во многих странах девочки-подростки в настоящее время полностью интегрированы в проституторские структуры, и поясняет, что, хотя и существует спрос на детскую проституцию со стороны групп мужчин, известных как педофилы, это небольшой и сильно специализированный сегмент рынка. Большинство потребителей детской проституции — это местные сексуальные абьюзеры, и как они, так и туристы используют девочек-подростков как часть рутины проституторского насилия, не особенно уделяя внимания возрасту девочек, даже тогда, когда перед ними явно малолетний ребёнок. Хотя О’Коннелл Дэвидсон и я критично настроены по отношению к возрастной дифференциации проституируемых женщин, у нас с ней разные на то причины. Я считаю, что как неправительственные организации, так и феминистская теория должны быть аболиционистскими. О’Коннелл идёт по другому пути. Она не видит смысла в том, чтобы рассматривать детей в контексте проституции как нечто специфическое, но она также критикует «феминисток-противниц проституции» за то, что они якобы не обращают внимание на сложные реалии тех, кто вовлечены в проституцию, и отказывают им в «автономии и агентстве» (там же). Напирая на то, что у детей может быть «агентство», она присоединяется к с каждым разом всё более многочисленному направлению в феминизме, которое считает, что как проституированные девочки, так и женщины выбирают проституцию в процессе самоопределения, и что если мы будем особенно тревожиться за проституированных девочек, мы тем самым будем их инфантилизировать. Так как число девочек-подростков, занятых в глобальной секс-индустрии, настолько велико, нормализация этого факта становится необходимостью для того, чтобы легитимировать его, а, следовательно, снять препятствие для дальнейшей экспансии секс-индустрии в этой сфере (« педофилизация проституции », по определению Р. Пулена — прим. переводчицы). Некоторые авторы, даже в феминистских материалах, поддерживают идею такой натурализации. Так, Хезер Монтгомери, когда пишет о проституированных в туристической индустрии Таиланда девочках, говорит о необходимости признавать их «агентство» (H. Montgomery, 1998). Также она утверждает, что мнение о том, что проституция наносит девочкам вред, является этноцентричным. Трина Раэ Орчанд считает, что проституированные девочки-дэвадаси в Индии (девочки передаются священнослужителями, которые воспитывают их как храмовых проституток, во время церемонии, которая считается выражением набожности, но которая является на самом деле продажей детей их семьями с тем, чтобы затем жить на доходы от их проституирования) не должны «виктимизироваться» (Orchand, 2007). Эта практика, по мнению Орчанд, имеет позитивные аспекты: статус этих девочек повышается, так как они становятся важными для их семей с экономической точки зрения и вокруг них образуется дружественная сеть социальных связей, даже если они не хотят заниматься проституцией и даже если их девственность продаётся с торгов в четырнадцатилетнем возрасте или ранее.

Ни одно исследование о детской проституции в ситуации, когда таковая практикуется целыми племенами (как в случае «неприкасаемых»), или в ситуации проституции дэвадаси, не подтверждает факта якобы повышения статуса проституируемых девочек.

В материале, опубликованном Гардиан, о проституции среди племён далитов (т.е. «неприкасаемых») в Мадхья Прадеш, говорится о том, что в племенах бакчаров и бедий девочек начинают проституировать в возрасте от десяти до тринадцати лет (Prasad, 2007). Девушек с криками предлагают по обочинам дорог, их подвергают насилию как клиенты, так и собственные семьи. Приводился в пример случай, когда двенадцатилетнюю девочку поместили в придорожную забегаловку, которую содержал её дядя, и там проституировали. Всю выручку забирала себе семья и использовала деньги на строительство нового дома, с отдельной комнатой для каждого из сыновей, и для накоплений на свадьбу каждого из них. Статус девочки нисколько не улучшился от того, что она содержала всю семью, как не улучшается статус женщин, вовлечённых в проституцию в западных странах, которые отдают выручку сутенёрам или бойфрендам.