Следов твоих ног на тропинке таежной

 

 

Следов твоих ног на тропинке таежной

Ветрам я не дам замести.

Песок сохранит отпечаток ничтожный

Живым на моем пути.

 

Когда-нибудь легкую вспомню походку,

Больную улыбку твою.

И память свою похвалю за находку

В давно позабытом краю…

 

 

Приснись мне так, как раньше

 

 

Приснись мне так, как раньше

Ты смела сниться мне —

В своем платке оранжевом,

В садовой тишине.

 

Как роща золотая,

Приснись, любовь моя,

Мечтою Левитана,

Печалью бытия…

 

 

Здесь морозы сушат реки

 

 

Здесь морозы сушат реки,

Убивая рыб,

И к зиме лицо стареет

Молодой горы.

 

С лиственниц не вся упала

Рыжая хвоя.

Дятел марши бьет на память,

Чтоб бодрился я.

 

Снега нет еще в распадках.

Не желая ждать,

Побелели куропатки,

Веря в календарь.

 

Рвет хвою осенний ветер,

Сотрясая лес.

День — и даже память лета

Стерта на земле.

 

 

Холодной кистью виноградной

 

 

Холодной кистью виноградной

Стучится утро нам в окно,

И растворить окно отрадно

И выжать в рот почти вино.

 

О, соглашайся, что недаром

Я жить направился на юг,

Где груша кажется гитарой,

Как самый музыкальный фрукт.

 

Где мы с деревьями играем,

Шутя, в каленую лапту

И лунным яблоком пятнаем,

К забору гоним темноту.

 

Для нас краснеет земляника

Своим веснушчатым лицом,

Вспухает до крови клубника,

На грядках спит перед крыльцом.

 

И гроздья черно-бурых капель

Висят в смородинных кустах,

Как будто дождь держал их в лапах,

Следы оставил на листах.

 

И ноздреватая малина,

Гуртом в корзине разместясь,

Попав ко мне на именины,

Спешит понравиться гостям.

 

Все, кроме пареной брусники

И голубичного вина,

Они знавали лишь по книгам,

Видали только в грезах сна.

 

 

Боже ты мой, сколько

 

 

Боже ты мой, сколько

Солнечных осколков

На тугом снегу,

Для кого же нужно

Скатертью жемчужной

Застилать тайгу?

 

Крепко спят медведи

Цвета темной меди

В глубине берлог.

Меховым, косматым

Нипочем зима-то,

Каждый спать залег.

 

Зайцам и лисицам

Скатерть не годится,

Слишком ярок блеск,

Слишком блеск тревожен.

Заяц осторожен

И укрылся в лес.

 

Заячьей дорогой,

Подождав немного,

Поплелась лиса.

Снова молчаливы,

До смерти пугливы

Белые леса.

 

Достают олени,

Вставши на колени,

Из-под снега мох.

Кто бы, видя это,

Воспитать эстета

Из оленя мог?

 

Куропаток стадо

Бродит меж кустами,

Пастбище ища.

В целях маскировки

Зимние плутовки

В снеговых плащах.

 

Куропатки падки

На зерна остатки

И нашли овес.

Губа-то не дура,

Были бы вы куры —

Рыли бы навоз.

 

Приучилась белка

Презирать безделки,

Слишком занята,

Прыгает, как кошка,

Разница немножко

В качестве хвоста.

 

И приличья птичьи

Явно безразличны

Спящим глухарям.

Дрыхнут вон на сучьях,

Благо лапы-крючья

Им даны не зря.

 

Ну, а нынче все же

Кто же видит, Боже,

Краски красоты?

Кто понять их может,

Кто же, светлый Боже, —

Только я да Ты.

 

 

С кочки, с горки лапкой заячьей

 

 

С кочки, с горки лапкой заячьей

Здешний ангел мне махнет.

Он нисколько не кусается,

А совсем наоборот.

 

Он волчиной — человечиной

Сам напуган на сто лет.

По тропе он ходит вечером

И петлит свой легкий след.

 

Для моей души охотничьей

Он имеет интерес

Тем, что слишком озабоченно

Изучает здешний лес.

 

Его лапкой перемечены

Все лесные уголки.

Где и делать ему нечего,

Попадается в силки.

 

 

Сыплет снег и днем и ночью [3]

 

 

Сыплет снег и днем и ночью,

Это, верно, строгий бог

Старых рукописей клочья

Выметает за порог.

 

Все, в чем он разочарован —

Ворох песен и стихов, —

Увлечен работой новой,

Он сметает с облаков.

 

 

Жилье почуяв, конь храпит

 

 

Жилье почуяв, конь храпит,

Едва волочит ноги,

Нас будто съемкою «рапид»

Снимали по дороге.

 

Мы едем, едем и молчим,

Вполне глухонемые,

Друг другу в спину постучим

Пока еще живые.

 

Мне трудно повернуть лицо

К горящим окнам дома,

Я лучше был бы мертвецом,

Меня внесли бы на крыльцо

К каким-нибудь знакомым.

 

 

Костры и звезды. Синий свет

 

 

Костры и звезды. Синий свет

Снегов, улегшихся в распадке

На тысячу, наверно, лет

После метельного припадка.

 

Не хватит силы у ветров

С метлой ворваться в нашу яму,

Засыпать снегом дым костров,

Шипящее качая пламя.

 

Не хватит солнца и тепла

У торопящегося лета,

Чтоб выжечь здешний лед дотла,

Дотла — хотя бы раз в столетье.

 

А мы — мы ищем тишины,

Мы ищем мира и покоя,

И, камнем скал окружены,

Мы спим в снегу. Дурные сны

Отводим в сторону рукою.

 

 

Ты капор развяжешь олений

 

 

Ты капор развяжешь олений,

Ладони к огню повернешь,

И, встав пред огнем на колени,

Ты песню ему запоешь!

 

Ты молишься в мертвом молчанье

Видавших морозы мужчин,

Какого-нибудь замечанья

Не сделает здесь ни один.

 

 

Гостья

 

 

Не забудь, что ты накрашена

И напудрена слегка,

И одежда не по-нашему,

Не по-зимнему легка.

 

Горло ты. тонкоголосая,

Крепче кутай в теплый шарф,

Оберни льняными косами,

Чтобы севером дышать.