Особенности правового статуса прокурора при производстве по уголовным делам в суде первой инстанции

Основу содержания деятельности любого органа государственной власти составляет его правовой статус, то есть совокупность полномочий и функций, осуществляемых данным органом. В соответствии со ст. 1 Закона о Прокуратуре, Прокуратура Республики Беларусь - единая и централизованная система органов, осуществляющих от имени государства надзор за точным и единообразным исполнением нормативных правовых актов на территории Республики Беларусь, а также выполняющих иные функции, установленные законодательными актами. Следует обратить внимание, что прокуратура занимает особое положение в системе органов государственной власти, так как не является не исполнительным, не законодательным и не судебным органом власти. Именно поэтому принципиальное значение для определения правового статуса прокуратуры имеет принцип независимости органов прокуратуры, при осуществлении своих полномочий. Прокурор при осуществлении своих полномочий независим, т. е. огражден от местного и ведомственного влияния. Он независим от органов государственной власти, управления, должностных лиц, СМИ, политических, иных общественных объединений и религиозных организаций; прокурор обладает процессуальной самостоятельностью в области судопроизводства; все решения и действия прокуроры осуществляют на основе закона, своего внутреннего убеждения и материалов проверок и расследований; осуществление прокурором своих организационных мер по надзору и укреплению законности в тесном контакте с центральными и местными органами представительной и исполнительной власти. В этих целях в ст.11 Закона о Прокуратуре закреплено право прокурора на участие в заседаниях государственных органов и иных государственных организаций. Принцип независимости прокурора при осуществлении своих полномочий означает также недопустимость какого-либо вмешательства в деятельность прокурора.

Следует согласиться с утверждением Сухарева А.Я., что правовой статус прокурора в суде первой инстанции определяют, прежде всего, закон: Конституция, Закон о прокуратуре, Уголовный кодекс; Уголовно-процессуальной кодекс. Изучение и обобщение прокурорской и судебной практики, этические начала, которые позволяют уяснить нравственную основу процессуальных правил и запретов, оценить допустимость тех или иных приемов обвинения с точки зрения требований морали. Данный подход, как нам представляется, имеет важное практическое значение, так как закон не определяет, как прокурор обязанности по надзору за законностью судебных решений. Поэтому уровень выступления прокурора в суде, его вклад в правильное разрешение дела определяются не только знанием и исполнением процессуальных правил, но и в значительной мере целесообразным, умелым использованием приемов и методов, разрабатываемых современной криминалистикой и прокурорской практикой. Не маловажным является и социальной и моральной сущности правовых норм и применяемых прокурором приемов для осуществления своих функций, так как именно соблюдение данного условия позволяет обеспечивать истинное предназначение права обеспечения справедливости судебных решений.

Вопрос о процессуальном положении прокурора в суде является достаточно полемичным. Первоосновой этой полемики является дуализм надзорных функций прокурора при производстве по уголовным делам в суде первой инстанции является, которое в литературе рассматривается как противоречие между функциями надзора и поддержания обвинения, которые осуществляет прокуратура. В соответствии с нормами ст. 25 УПК прокурор обязан на всех стадиях процесса своевременно принимать предусмотренные законом меры по устранению нарушений закона, от кого бы эти нарушения ни исходили, то есть, прежде всего, осуществлять собственно надзорные функции. Здесь важно обратить внимание на три момента: прокурор обязан принимать соответствующие меры во всех стадиях уголовного процесса, значит и в стадии судебного разбирательства дела; он должен реагировать на нарушения закона, от кого бы эти нарушения ни исходили, т.е. включая и нарушения допущенные судом; вид и характер таких нарушений заранее не определены, следовательно, прокурор обязан реагировать на нарушения в любой их форме, будь то не соответствующее закону судебное решение (приговор, определение, постановление) или какое-либо отдельное процессуальное действие, совершённое в ходе судебного разбирательства.

В юридической литературе существуют разные точки зрения на толкование данных норм УПК. Некоторые авторы наделяют прокурора в суде властными полномочиями, утверждая, что «надзорные функции обязательно предполагают наличие элемента власти, без которого первые не могут быть и не будут реализованы». Этого мнения придерживается, например, Тадевосян В.С., указывая, что «если нарушения закона допускают судьи, прокурор устраняет эти нарушения», а также Радьков В.П., утверждая, что «в судебном разбирательстве прокурору предоставлено право не только вскрывать нарушения закона, но и устранять их», т.е. практически признают верховенство прокурора над судом. Следует отметить, что такая оценка правового статуса прокуратуры, во многом базируется еще на советской доктрине, где господствовал, так называемый обвинительный уклон и следовательно ведущая роль в осуществлении правосудия принадлежала именно прокурору. «Роль прокурора при осуществлении надзора за соответствием закону судебных решений по уголовным делам свелась к поддержанию государственного обвинения и принесению протестов. Причём поддержание государственного обвинения не требовало от прокурора ни особых усилий, ни особого профессионального мастерства, нередко становилось формальным». Вместе с тем, в современных условиях прокурор является одной из сторон судебного процесса, который имеет одинаковый объем прав в отношении государственного обвинения со стороной защиты, что обеспечивается состязательным принципом уголовного процесса. Кроме этого, любые действия прокурора могут рассматриваться судом на предмет их правомерности, но это не значит, что они должны приниматься в обязательном порядке. Так, например, прокурор, в соответствии с нормами ч. 6 ст. 293 УПК имеет право возражать против необоснованных или представляющихся ему неправильными по другим основаниям действий председательствующего; требовать внесения в протокол судебного заседания возражений на указанные действия и записей об обстоятельствах, которые, по его мнению, должны быть отмечены. Однако суд вправе отклонять эти возражения или протесты прокурора.

С другой стороны в научных кругах и среди некоторых практиков активно обсуждался вопрос о значительном сужении полномочий прокуратуры. Высказывалась мысль о подчинении прокуратуры Министерству Юстиции и оставлении за ней только функции поддержания обвинения в суде, так как смыслом деятельности прокуратуры является изобличение преступлений во имя закона, т.е. главным в её деятельности должно стать уголовное преследование лиц, совершивших преступления, и поддержание государственного обвинения в суде. При этом подчеркивается, что «в современны условиях выполнение такой функции важно ещё и потому, что обостряется криминогенная обстановка и нужен орган, координирующий усилия всех государственных структур и общественности в борьбе с преступностью». Сторонники этой точки зрения указывают на независимость и самостоятельность судебной власти, которая, в принципе, исключает необходимость контроля со стороны других государственных органов, за исключением вышестоящих судов, которые в установленном порядке проверяют законность судебных актов. Прокурор же приходит в суд, чтобы поддерживать выводы органов расследования, а возложение на него ещё и функции надзора необоснованно усиливает позицию стороны обвинения перед защитой. Данные авторы считают, что должен осуществляться принцип «суд над прокурором, при котором суд перестанет быть объектом надзора со стороны государственного чиновника и станет полноправным «хозяином» процесса, подчинённым только закону, ибо суд сам способен обеспечить соблюдение всех правил судопроизводства». Эта позиция, как нам представляется, является другой крайностью, так как исключения контроля прокуратуры над деятельностью суда, независимым компетентным органом не будет способствовать обеспечению объективности судебного разбирательства. Кроме этого, полагаем, что «право прокурора на принесение протеста ни в коей мере не ставит его над судом, а тем более не подрывает принцип независимости судей», последнее утверждение нам представляется вполне обоснованным, так как суд вправе не согласиться с любым процессуальным действием прокурора или актом прокурорского реагирования.

Некоторые авторы указывают на двойственную природу выполняемой прокуратурой функции в суде, что как нам представляется, соответствует правовым основам функций прокуратуры, закрепленным в действующем законодательстве. С одной стороны, прокурор-представитель государства, обязанный отстаивать общегосударственные интересы. Эти интересы заключаются в соблюдении закона, прав участников процесса, постановлении законного и обоснованного приговора.С другой стороны, он должен поддерживать государственное обвинение. В этом контексте следует согласиться с Маршуновым М.Н., который утверждает, что «отношения, в которые вступает прокурор, будучи процессуальными по форме, являются надзорными по существу», что, в сущности, подтверждает концептуальное единство собственно надзорных полномочий прокурора в суде и поддержание государственного обвинения.

Представляется, что нельзя впадать в крайность и ставить вопрос так: либо только суд следит за законностью, либо это относится к исключительной компетенции прокурора. Прокурор в суде - сторона, обвинитель, его задача поддержание предъявленного обвинения и изобличение перед судом виновного, «он должен убедить суд в правильности сформулированного им обвинительного вывода». Кроме этого, прокурор осуществляет собственно надзорные функции. Исходя из этого, можно заключить, что данные функции прокурора находятся в концептуальной взаимосвязи, взаимообуславливая друг друга и представляют собой особое надзорное правоотношение направленное на обеспечение законности, защиты законных интересов граждан и обеспечение публичных интересов.

Закреплением принципа состязательности на законодательном уровне прокурору не предоставляется никаких привилегий и преимуществ перед другими участниками судебного разбирательства по представлению доказательств, участию в их исследовании, заявлению всякого рода ходатайств и др. В то же время закон ставит прокурора в процессуальное положение, отличное от других участников процесса. И это не привилегия прокурора, а создание необходимых условий для успешного осуществления возложенных на него функций обеспечения законности.

Если обвиняемый, потерпевший и другие, выступая от своего имени, а защитник - по поручению следователя, прокурора, суда- могут реагировать на нарушения закона, допущенные в судебном заседании, но могут и не делать этого, ибо закон не обязывает их, а лишь даёт право. То прокурор, выступая от имени закона и государства, не только вправе, но и обязан принять меры в любом случае нарушения закона, отступления от его требований, независимо от того, от кого они исходили, кем допущены эти нарушения.Например, если председательствующий в судебном заседании не разъяснил обвиняемому его права, установленные законом, прокурор обязан обратить внимание суда на это нарушение и настоять на точном выполнении председательствующим требований Уголовно-процессуального Кодекса Республики Беларусь. При отказе суда устранить отмеченные прокурором нарушения закона прокурор настаивает на занесении своих возражений в протокол судебного заседания. В результате он приобретает возможность по окончании судебного разбирательства принести протест на приговор суда, постановленный с нарушением закона.

Кроме того, с точки зрения соотношения функций суда и прокуратуры, с одной стороны прокурор призван осуществлять надзор за соблюдением законности во время судопроизводства и реагировать указанными в законе средствами на всякие нарушения закона любыми участниками процесса, в том числе и судом, с другой стороны, суд имеет право контролировать законность действий в судебном заседании и реагировать в установленном законом порядке на любое действие прокурора, которое он, суд, сочтёт незаконным и нарушающим правила судопроизводства. Таким образом, в самом судебном разбирательстве прокурор «никаких мер ни к участвующим в деле лицам, ни к суду применить не может», а его возражения и протесты, высказанные во время судебного разбирательства, не обязательны для суда, рассматривающего дело. Они учитываются судом лишь в меру их обоснованности.

Прокурор не вправе также давать указания суду о выполнении каких-либо действий, Между тем, вышестоящие суды, судебные органы таким правом обладают. Они, не ограничиваясь констатацией самого факта нарушения закона, не только вправе, но и обязаны в пределах своих полномочий устранить обнаруженные ими или прокурором нарушения, исправить ошибку, допущенную органом расследования или судом. Они также наделены правом давать нижестоящим судам обязательные для них указания. Таким образом, в конечном итоге, все вопросы решает суд, потому его и называют судебной властью. Отсутствие властно-распорядительных полномочий предполагает также невозможность наделения прокурора полномочиями по осуществлению надзора за деятельностью суда. На наш взгляд, не совсем правильно говорить о том, что прокурор осуществляет надзор за деятельностью суда и законностью принимаемых судом решений, поскольку признание прокурором решения суда незаконным и их опротестование по этому основанию противоречит положению, согласно которому признание решения суда незаконным находится в исключительной компетенции вышестоящего суда. Прокурор может не согласиться с решением суда, но свое несогласие он выражает как сторона, интерес которой был не удовлетворен или удовлетворен не в полной мере.

Собственно это и обуславливает процессуальное положение прокурора в суде, являясь выражением того, что «функция надзора отделена от функции правосудия, осуществляемой только судом и ни кем иным». Такое размежевание основных процессуальных функций между судом и прокурором создаёт все необходимые условия для действительно полного, объективного, всестороннего и справедливого исследования и разрешения дел, обеспечивает надёжную правовую защиту интересов государства, общества и граждан.

Выступая представителем единого централизованного органа, призванного осуществлять надзор за законностью, прокурор реализует эти свои функции независимо, что позволяет ему находиться в таких условиях, при которых он процессуально самостоятельно принимает решения по любому вопросу, возникшему или связанному с производством по уголовному делу. Однако, в силу централизации и единоначалия, на которых строится деятельность органов прокуратуры, вышестоящий прокурор вправе отменить или изменить решение нижестоящего прокурора, если оно не соответствует или противоречит закону. В литературе существует мнение, что необходимо за прокуратурой оставить только надзорные функции, а для поддержания государственного обвинения создать специальный орган, на который не будет возложена функция надзора за законностью судебных постановлений. Сторонники данной позиции предлагают также наделить должностных лиц, которые поддерживают обвинение в суде, «властными полномочиями относительно обвинения, предъявляемого в стадии предварительного расследования, что способствовало бы формированию чёкой личной позиции обвинителя по уголовному делу и его убеждённости в правильности выводов следствия, что в свою очередь повысило бы эффективность поддержания обвинения». Полагаем, что с данным утверждением трудно согласиться, так как в современных условиях прокуратура отделена от осуществления предварительного следствия, что возможно давало основания для определенной необъективности при поддержании государственного обвинения и осуществления собственно надзорных функций, так как прокурор как процессуальный руководитель имел обширные права для вмешательства в оперативную деятельность следователя. Используя их, он невольно становился соавтором расследования, отвечающим за его результат. А исходя еще и из того, что он должен был бороться с преступностью, можно ли было ожидать от него объективного и беспристрастного надзора? Ответ однозначный - нет. С созданием Следственного комитета от надзорных полномочий прокурора за предварительным следствием практически ничего не осталось. Руководитель следственного органа получил полномочия прокурора, касающиеся отмены незаконных или необоснованных постановлений следователя, дачи согласия следователю на возбуждение перед судом ходатайства об избрании, о продлении, об отмене или изменении меры пресечения либо о производстве иного процессуального действия, которое допускается на основании судебного решения. Отдельные полномочия последний сохранил применительно к решению вопроса о возбуждении уголовного дела, и без него не может обойтись следователь при принятии решения о передаче материалов дела в суд с обвинительным заключением. Таким образом, действительной независимости прокурорского надзора может идти речь только при организационном выделении следствия из прокуратуры и создании независимого Следственного комитета. Вместе с тем, выделение из полномочий прокуратуры функций государственного обвинения, хотя и не лишено логики, не является условием более эффективного поддержания обвинения, так как собственно надзорные функции и поддержание государственного обвинения концептуально связаны и взаимно обуславливают друг друга. При этом, осуществление собственно надзорных функций дает более широкие возможности прокурору для обеспечения законности решения суда.

Как мы уже говорили, одной из важнейших задач прокуратуры, при осуществлении прокурорского надзора является защита законных прав граждан. Отсутствие такой обязанности у прокурора могло привести к тому, что на прокурора, выступающего в суде на стороне обвинения, закон не возлагал бы обязанности отказаться от обвинения полностью либо частично. Наверное, нельзя говорить, что прокурор, смягчая обвинение, идет навстречу стороне защиты с целью принятия обвинительных требований последней и закрепления судом достигнутого соглашения. Именно поэтому смягчение прокурором обвинения, равно как и полный отказ от него, является, на наш взгляд, действием, не свойственным стороне, участвующей в споре. Это решение прокурора вытекает из его обязанности охранять права личности и принимается прокурором в том случае, если он придет к убеждению, что своими действиями по поддержанию обвинения нарушает права человека и гражданина, поскольку обосновывает привлечение к уголовной ответственности невиновного. Мнение прокурора, выраженное в обвинительном заключении, определяет пределы судебного разбирательства, поскольку ч. 1 ст. 301 УПК устанавливает, что судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному обвинению. Но это не значит, что, однажды предъявив обвинение, государственный обвинитель лишается права по его изменению. В судебном разбирательстве допускается изменение обвинения, но только в сторону его смягчения. Именно так, на наш взгляд, следует трактовать положения ч. 5 ст. 301 УПК, согласно которым изменение обвинения допускается, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту.

Как нам представляется, государственный обвинитель обязан отказаться от поддержания государственного обвинения, если придет к выводу о недоказанности обвинения. Возможен как частичный, так и полный отказ от обвинения. При этом, если исходить из принципа презумпции невиновности, то для отказа от обвинения прокурору не нужно быть полностью уверенным в невиновности подсудимого.

Как отмечал В.М. Савицкий, абсолютно неприемлема ситуация, когда прокурор, видя, что обвинение необоснованно, пытается «спасти ситуацию» и просит суд изменить квалификацию на более мягкую, ограничиться назначением подсудимому наказания в пределах уже отбытого им срока (если лицо содержится под стражей) или определить ему минимальную меру наказания. Думается, что отказ прокурора от обвинения, есть один из случаев, когда достигается такое предназначение уголовного судопроизводства как отказ от уголовного преследования невиновных и последующая реабилитация необоснованно подвергнутых уголовному преследованию. К сожалению, УПК возможность отказа прокурора от обвинения в случае сомнения в доказанности предъявленного подсудимому обвинения закрепляет скорее как право, нежели как обязанность. Такой вывод можно сделать, если проанализировать положения закона. Часть 6 ст. 34 УПК определяет, что прокурор вправе в порядке и по основаниям, установленным Кодексом, отказаться от осуществления уголовного преследования, а ч. 7 ст. 293 УПК говорит об отказе государственного обвинителя от обвинения, если он придет к убеждению, что представленные доказательства не подтверждают предъявленное подсудимому обвинение. Поскольку в качестве государственного обвинителя чаще всего выступает прокурор, то можно сделать вывод, что предусмотренный ч. 7 ст. 293 УПК случай отказа государственного обвинителя от поддержания обвинения есть одно из установленных в законе оснований, когда прокурор пользуется правом отказа от уголовного преследования, сформулированного ч. 6 ст. 34 УПК. С этим положением никак нельзя согласиться, поскольку в данном случае государственный обвинитель, не отказываясь от обвинения, нарушает права подсудимого, а законодатель воспринимает подобного рода нарушения как вполне нормальное явление, что в некоторой степени стимулирует государственных обвинителей к обоснованию несправедливого обвинения.

Таким образом, отказ от поддержания обвинения в зависимости оттого, на каком этапе он был заявлен, должен влечь за собой вынесение судом либо оправдательного приговора, либо решения о прекращении уголовного дела. Отказ от обвинения, заявленный государственным обвинителем в стадии подготовки к судебному разбирательству либо на предварительном слушании и поддержанный потерпевшим, порождает у суда обязанность по прекращению уголовного дела. Заявление государственного обвинителя и потерпевшего об отказе от поддержания обвинения, сделанное после начала судебного разбирательства, влечет вынесение судом оправдательного приговора, при этом, суд вправе не обосновывать подобное решение ничем иным, кроме как ссылкой на заявленный отказ от обвинения.