Сказка о свободе: часть вторая

 

На следующий день Физерд отправился в библиотеку вместе с Нэи, Аскелем и Осколком Тьмы. Последний явно не жаждал туда попасть. Нэи все утро рассказывала обращенному что-то заговорщическим тоном - Физерд не особенно прислушивался, но видел теперь, что змееносец от нэиных идей не то чтобы в восторге, в чем бы они ни заключались. Аскель наоборот казался невероятно оживленным, хотя ему-то как раз не полагалось радоваться походам по библиотекам.

Библиотека оказалась почти неотличимой от жилых домов: разве что острая арка перед входом была массивней и выше, да больше имелось острых башенок, вырезанных в скале. Они вошли через огромные деревянные двери и оказались в просторной зале, полной книжных стеллажей. По левой стороне ее располагались два огромных окна, вымытых так чисто, что стекла не было заметно. Благодаря этому в зале было очень светло. Из центра помещения выходили, разветвляясь в разные стороны, две железные лесенки, ведущие на второй этаж. Там также виднелись книжные стеллажи и двери закрытых кабинетов.

- Здесь есть еще третий этаж и книгохранилище под землей, - пояснила Нэи, которая явно уже успела немного освоиться.

- Как думаешь, где может быть Рокирре? Ты не видела его здесь вчера? - спросил Физерд.

- Спросим у Лиграр, она-то должна знать, - пожала плечами Нэи.

- Ты просто обязан познакомиться с Лиграр, - воодушевленно проговорил Аскель. - Она потрясающая. И такая умная, хотя на вид не старше меня. Она уже почти научила меня играть в ривао.

- Для того чтобы как следует овладеть искусством этой игры, потребуются месяцы, Аскель, - проговорила Нэи.

- Да, но я уже почти умею, - отмахнулся мальчик и продолжил. - Лиграр тихая, как ты, Осколок Тьмы, она тебе тоже должна понравиться.

- Не сомневаюсь, - обращенный тепло улыбнулся ему.

Они поднялись наверх по правой из железных лестниц, и Нэи повела их вперед, свозь лабиринты книжных стеллажей, мимо дверей закрытых кабинетов, мимо массивных столов светлого дерева, щедро покрытых лаком. Иногда за столами сидели драконы, мужчины или женщины, с одинаковыми глубокими серыми глазами, с белыми восковыми лицами и волосами пепельного цвета. Наконец, товарищи вышли к другой железной лестнице, не такой высокой как две предыдущие, закрученной в спираль. Под самой лестницей стоял стол, уютно отгороженный с одной стороны стеллажом от остальной библиотеки. За столом, среди стопок книг, сидела девочка типично драконьей внешности, примерно одного с Аскелем возраста. Ее руки и немного - виски слабо поблескивали пылью серебристых чешуек, таких, как на лице Арен-Рея. Девочка сосредоточенно выводила замысловатые буквы кистью для каллиграфии на тонком листе бумаги. Заметив их, она аккуратно отложила кисть в сторону и встала из-за стола, после чего церемонно поздоровалась типично драконьим приветствием.

- Благодарю ветер, который принес вас сюда, - тихо проговорила она.

- Я тоже очень рад тебя видеть, - поспешно заговорил Аскель, не дав и рта раскрыть сестре, которая тоже намеревалась что-то сказать. - Это Осколок Тьмы и Физерд, я тебе про них вчера рассказывал. Физерд почти такой же болтливый как я, а еще - видишь? - правда с виду он на вас похож? Вдобавок он здорово умеет играть на гитаре. А Осколок Тьмы почти такой же тихий, как ты, из него слова не вытянешь. Но он много всего знает и даже может говорить на ригериле. И еще ему нравится со мной водиться, хоть он и отрицает.

- Я не отрицаю, - обращенный улыбнулся немного смущенно.

- По-моему, ты не можешь не нрравиться, Аскель, - серьезно проговорила Лиграр, и Физерд услышал, что у нее такой же "рычащий" акцент, как у Рокирре.

- Еще как могу, - возразил мальчик. - Я же не деньга.

- Но деньги, насколько я могу судить, нравятся вовсе не всем, - ровно проговорила девочка. - Я немного знакома с вашей философией; люди часто поррицают тех, кто ставит целью богатство. Существовали среди вас и даже те, что становились отшельниками, отказываясь от матерриального мира. А что касается нас - то мы вовсе не используем деньги...

- Вот! - Аскель ликующе воздел палец к потолку. - Я же говорил, она очень умная. Это же была просто поговорка, Лиграр, не надо относиться к этому так серьезно.

- Поговоррка, - от волнения акцент девочки стал еще заметней. - Хоррошо, я запомню.

- Я очень рад знакомству с вами, юная леди, - поспешно перебил Аскеля Физерд, переведя на Лиграр насмешливый взгляд. - Не подскажете, где можно найти такого скучного мудреца по имени Рокирре?

- Ко мне совсем не обязательно обращаться в такой уважительной форме, - немного удивленно проговорила девочка. - Я также не понимаю, почему ты говоришь, будто Рокирре скучный. Он один из самых веселых драконов, каких я знаю.

Последнее предложение вызвало у Физерда резкую зубную боль. Если этот занудный старик здесь самый веселый, страшно подумать, каковы остальные жители Шарадара.

- Отлично, - пробурчал юноша. - И где же мне этого весельчака найти?

- Прежде в это время он всегда был в библиотеке, но теперь он подолгу улетает к Куцей скале. Впрочем, он должен вернуться к полудню, чтобы преподать мне урок каллиграфии.

- Превосходно. Здесь я его и подожду, - сказал Физерд и осторожно разместил чехол с гитарой у подножия лестницы.

Сам он уселся на нижней ступеньке. Нэи тем временем принялась сосредоточенно обсуждать с Лиграр какие-то трактаты; дело, насколько он понял, касалось живой реки и каких-то ее особенностей, а также Души Мира. С чего бы девчонке интересоваться этим? При том, что ее чувствительность к магии настолько низкая, что, пожалуй, может обозначаться отрицательным числом. На большую часть вопросов Лиграр отвечала спокойно. Интересно, сколько ей лет? Может быть, уже больше века; Физерд знал, что драконы живут гораздо дольше, чем люди, и взрослеют куда медленней.

- Нет, - Лиграр слегка улыбнулась, когда он спросил ее об этом. - Ты немного преувеличил... Мне всего только двадцать три года. Столетние драконы - взрослые, наше совершеннолетие наступает в тридцать пять.

- Почему никто из вас не летает? - спросил Осколок Тьмы, до этого только наблюдавший за ситуацией. - Я имею в виду, я здесь ни разу еще не видел дракона, который выглядел бы... ну, как дракон.

Девочка заметно растерялась, замявшись.

- Ну, - неуверенно проговорила она, - видишь ли... Это потому...

- Это потому, что наше природное состояние требует серьезного контроля над эмоциями, юноша, - загадочно улыбающийся Рокирре выскользнул из-за стеллажа белой тенью. - Большинство из нас не могут себе часто этого позволить, поскольку недостаточно уравновешены. Совсем как ты. Ты ведь тоже толком не владеешь собой, я прав?

- Очень даже владею, - возразил Осколок Тьмы, скрещивая руки на груди и упрямо вздергивая подбородок.

- Ну-ну, - Рокирре покачал головой.

В этот момент он уже смотрел обращенному за спину, смотрел прямо на Физерда, и взгляд его был лукавым и испытующим. Юноша поднялся со ступени и, отвесив шутовской поклон, весело проговорил:

- Явился просить ответа и наставления.

- Очень рад. Но сперва моего наставления ждет Лиграр.

Обходя уставленный книжными скалами стол, он мельком взглянул на рукописи в руках Нэи и проговорил:

- Похоже, у тебя какое-то очень интересное исследование. Надеюсь, ты употребишь полученные знания во благо?

Нэи вдруг смутилась и смешалась:

- Ох... Я? Ну... да, конечно!

- Очень рад. Лиграр, посмотрим, что тут у тебя...

Физерду пришлось подождать еще около часа, пока Рокирре нудно рассказывал об отличии написания символов "фир" и "ленма" в Первую и Красную эпохи, и о том, как ее надлежит обозначать теперь, и о том, какой именно изгиб должен быть у линий. Сперва дракон говорил на ригериле, но, заметив, что его слушает Аскель, перешел на первый язык. Лиграр внимала с выражением сосредоточенного интереса; можно было подумать, ее в самом деле по-настоящему волнуют все эти трудоемкие способы нанесения на бумагу "фир" и прочих символов. Осколок Тьмы и Нэи тем временем куда-то удалились, при том девушка что-то оживленно втолковывала обращенному взволнованным полушепотом. Осколок Тьмы слушал ее с выражением мрачного недоверия. С очень странным выражением, поскольку в обычное время взгляды, которые он на нее бросал, по мягкости конкурировали с нагретым маслом.

Аскель же остался и, усевшись на нижнюю ступень лестницы рядом с Физердом, тоже слушал эту лекцию по каллиграфии, при том на лице его светился неподдельный интерес. Через некоторое время Рокирре решил поинтересоваться Аскелевым образованием и, узнав, что тот не знает даже высокого алфавита первого языка, пришел в ужас и поручил Лиграр немного с ним позаниматься. И, что самое удивительное, Аскель не возражал, а, напротив, выразил согласие и радость.

После Рокирре наконец оставил этих двоих, радостно повернутых на грамматике, и приблизился к Физерду. Юноша, сам не зная, почему, встал. Просто говорить с Рокирре и продолжать сидеть, когда тот стоит, казалось немыслимым и невозможным - этот человек одним своим видом внушал какую-то церемонность и торжественность всему, что ни делал.

- Мы отправимся с вами в горы, молодой человек, - спокойно произнес он.

- Горы? Я пришел спросить вас о моей гитаре, - с некоторым раздражением проговорил юноша, вынужденно перенимая уважительный тон собеседника.

Рокирре сделал неопределенный жест рукой.

- Я разве неясно сказал? Собирайтесь, если вы еще не готовы.

- И надолго? - нахмурился Физерд.

- То всецело зависит от вас, - пожал плечами дракон.

Они шли по широкому каменному карнизу, и внизу простиралась пропасть. Далекое, убийственное ничто, на дне которого, под кромкой облаков, таились предгорья и равнины, города и озера - целый мир, его раздробленность и единство. Здесь, наверху были только холодный камень, ослепительное солнце, и снег, и хрупкие кустики горных растений. Путь давался Физерду тяжело, дыхание вскоре сбилось, но он изо всех сил старался не отставать от Рокирре. Попытки сохранить непринужденный вид юноша давно оставил. Постепенно карниз обогнул скалу и плавно перетек в скалистое плато, поросшее жухлой травой, вереском и отцветшими уже эдельвейсами. Вдалеке Физерд увидел знакомый полукруг из каменных глыб, созданный в стародавние времена гениальными и, очевидно, немного безумными повелителями мест и дорог. Они приблизились к таинственному сооружению, и Рокирре, мягко улыбнувшись, проговорил:

- Ну вот, теперрь ты можешь пойти, куда захочешь.

- Чего?

Физерд слегка опешил. Он ожидал потока нравоучений или какой-нибудь истории, или - если уж дело совсем хорошо пойдет - рекомендаций по поводу этих таинственных гитарных струн.

- Тебе не нрравилось, что что-то удерживет тебя. Но вот крруг повелителей мест и дорог - ты можешь пойти куда захочешь. Тебя ничто не дерржит. Свобода здесь. Иди.

Физерд обалдело посмотрел на каменные глыбы, потом обалдело посмотрел на Рокирре... И понял, что старый дракон вновь прочел его. Прочитал его желание убежать в никуда, оставив все заботы и связи, оставив чужую навязчивость и чужое ненужное участие. И вот, этот старик предлагает ему выход. Стоит войти в круг повелителей мест, и его мир вновь станет удивительным и огромным, как в те дни, когда Физерд только-только сбежал из дома и не успел еще попасться на удочку человека по имени Олекайн. Вчера Физерд, может, с радостью бы кинулся к этому кругу, но теперь он как будто не был готов.

- Я не взял с собой почти никаких вещей, - пробормотал он.

- О, истинного путешественника не волнуют такие мелочи, - серьезно возразил старик. - Как это может тебя беспокоить перед лицом свободы? Ты можешь идти, куда пожелаешь.

И Физерд понял вдруг, что если он сейчас отступится, старик посчитает его безнадежным трусом. Он сделал несколько шагов по направлению к кругу и вдруг замер.

- Я, пожалуй, никуда не пойду, - проговорил юноша.

- Это почему же? - Рокирре угрожающе нахмурился.

- Вы сами подумайте, как я могу уйти? - возмущенно воскликнул Физерд. - Как я могу предпочесть свободу собственным принципам? Как я могу отправиться в путь, когда есть дела гораздо важнее дороги и чего бы то ни было на свете? Как я могу теперь покинуть Шарадар?

- О, ты вспомнил об ответственности, - с уважением проговорил старик.

- Да нет, - Физерд смущенно почесал нос. - Я ведь здесь еще ни с одной красивой девушкой не познакомился.

Юноша и старик сидели у самого края плато, и последний насмешливо качал головой в своей обычной манере. Физерд чувствовал себя запутавшимся. Он как будто бы выкрутился, не убежал, не проиграл в полной мере, и все же этот трюк с каменным кругом здорово его уязвил.

- Но я был прав, не так ли? - словно в подтверждение его мыслей сказал Рокирре.

- Честно сказать, я не совсем понял, - Физерд покачал головой и посмотрел вниз, за край, подставляя лицо буйному ветру. - Но, похоже, что да. Я и правда чувствую себя несвободным. Иногда я не могу уйти, и это чувство связанности вроде как... мучает меня. Иногда могу и бросаю все, и у меня возникает ощущение, будто я сбежал и струсил, и я снова чувствую себя несвободным. Когда-то давно я ушел из дома. Я оставил там отца, который был болен, и прабабушку, а ей уже почти восемьдесят лет. Для человека то, знаете ли, много! Конечно, с ними моя сестра, Айка, но ей одной приходится, наверное, трудно. Хотя она тоже пыталась сбежать - укатила в свой Таек! Целых три года дома носу не показывала...

- То есть, ты признаешь, что это было бегство? - прищурился дракон.

- Похоже на то, - юноша пожал плечами. - И вот еще чего я не понимаю... Я столько всего делаю, чтобы добиться свободы, но становлюсь как будто еще более связанным.

- Я знаю, о чем ты говоришь, Физеррд, - Рокирре спокойно кивнул. - Я расскажу тебе исторрию. Может быть, если ты пожелаешь слушать, ты почерпнешь из нее, что такое свобода.

Это история в первую очередь о том, зачем существует наш Шарадар. Ты этого, наверное, не знаешь, но прежде о нас, драконах, ходило много легенд. Сколько столетий прошло - а к нам до сих пор относятся с недоверием и духи, и люди, и даже секлаи... насколько секлаи вообще могут быть недоверчивыми. Так вот, это неудивительно, поскольку мы пришли в Сабскрибер из других миров, не будучи рожденными здесь. Где наш родной мир - того я не помню, и никто из драконов, живущих в этом мире, уже не помнит. Но вот сказания о тех временах, когда мы только-только здесь оказались, еще живы. Тех драконов называли драконами Белой Эпохи. Они приходили сюда по одному, влекомые любопытством и жаждой странствий, они почти никогда не принимали человеческий облик, как мы, они были горды, горячи и свободолюбивы. И когда те драконы начали строить город, у них, конечно, ничего не получилось. Город не простоял и пятидесяти лет. Потому ныне название "Шарадар" с ригерила переводится, как "развалины". Когда стало понятно, что город не будет существовать, те, что пытались его строить, рассеялись по Сабскриберу. Они бороздили Иной и Истинный миры, проникая в самые отдаленные их уголки, а когда им наскучило и это, повинуясь неизвестному импульсу, они стали покидать этот мир, по одному, как пришли, все больше отдаляясь друг от друга. Но их рожденные в Сабскрибере дети и дети этих детей уже не знали дороги домой. Эти несчастные странники метались по окрестным мирам, стремясь прорвать неизвестную преграду, оборвать цепи, которых не было, влекомые не совсем понятным и им самим стремлением, бесконечно сжигаемые внутренним огнем. Они раз за разом возвращались назад, в Сабскрибер, как в единственное место, куда действительно знали дорогу, и всякий раз им приходилось бороться с чувством разочарования и ненависти. Эти существа ненавидели весь мир и друг друга, читая собственную тоску по свободе в себеподобных. Потому драконы, которым не посчастливилось столкнуться, бились до тех пор, пока один из них не падал на смерть. Те времена породили множество страшных легенд о нас. Но шли годы, и страдания, ненависть и одиночество истощили наш народ. Истощили настолько, что гордыня и яростность во многих из нас истлели, оставив место одним только сожалениям о прошлом, которого толком и не было. Это были драконы начала Красной Эпохи, печальные, уставшие от себя и от мира существа. В поисках хоть какого-то смысла существования они собрались здесь, в Нирриидах, и на развалинах старого города начали строить новый. Так возник Шарадар. Но постройка города заключалась не только в возведении домов и библиотек. В первую очередь, все мы учились жить, мы учились слушать себя, друг друга и мир, учились созерцать, учились быть тихими и неподвижными. Мы учились учиться и владеть собой. Постепенно наш народ стал взаимодействовать с людьми; то были люди народа форти, основавшие свое государство - Фераль у подножия Нириид. Мы передали им многие знания о науке и искусстве, а они научили нас жить сообща, научили сближаться, понимать и прощать, и это был бесценный урок. Тогда Шарадар расцвел. В те времена, да и до сих пор, наш город является своего рода Маяком для таких, как мы. Для обессилевших, для отчаявшихся, для тех, кто утратил гордость и желает найти новый путь или хотя бы обрести покой. Мы до сих пор принимаем их, этих призраков начала Красной эпохи, хотя они и нарушают наш уклад. Но тогда мы еще не были столь обособлены от мира, и этих гостей было больше.

Когда Фераль оказался захвачен могущественным государством под названием Вицерат, мы долгое время оказывали помощь форти, укрыв их в стенах Шарадара, но вечно держать их в своем городе мы не были способны. Часть этих людей мы переправили на Малый материк, часть из них ушли защищать Фераль... Все они считали нас предателями, и мы были вынуждены обособиться от мира и от его дел. Мы поняли, что мы здесь чужие и любое наше вмешательство будет лишним, неправильным и ненужным; как можем мы, гости здесь, решать, каким событиям суждено переменить свой ход?

С тех пор, взращивая в себе спокойствие и ответственность, мы стали много холоднее и отчужденнее, чем во времена расцвета Шарадара, но это было, кажется, неизбежно. Взамен наш народ обрел спокойствие и мудрость. Большинство из рожденных здесь никогда не покидало стен этого города. Мы до сих пор редко совершаем полеты, поскольку еще боимся, что наш город и наш уклад разрушит та призрачная жажда свободы, которую они порождают. Но все это крохотная плата за саму возможность существования нашего города, за то, что другие обретают в его стенах надежду и новую дорогу. Потому мы добровольно принимаем это лишение.

- Ты понял? - с надеждой спросил Физерда Рокирее, окончив свой рассказ.

 - Честно сказать, - Физерд почесал в затылке, - это больше похоже на то, что свободными вы так и не стали. Ну, то есть, вы не мечетесь, как те, первые драконы, но зато вы заперлись в своем городке и отказались от полетов, да и друг к другу не то чтобы тепло относитесь. Это же почти одно и то же!

- Ты не понимаешь, о чем говоришь, - Рокирре грустно покачал головой. - Я думал, тебе не придется разжевывать эту историю. Свобода - в ответственности, вот что я хотел сказать. Сама по себе, как цель, она не имеет смысла. Мы обрели смысл в существовании нашего города, и стали свободнее, чем тогда, когда бестолково бежали отовсюду.

- Не совсем понимаю, как можно стать свободным, взваливая на себя обязательства. По-моему, это довольно глупо, - проговорил Физерд, поднимаясь с холодного камня. - Но я так и не узнал самого главного...

- Решение, как теперь жить тебе, ты должен принять сам, - проговорил Рокирре.

- Да нет, я не про это, - озадаченно проговорил Физерд. - У меня гитарная струна лопнула. Ты не знаешь, чего с этим делать?

Старый дракон вздохнул.

- Я постараюсь подумать над этим. Возможно, получится ее заменить. Как я понимаю, назначение инстррумента тебе не известно?

- Я знаю, что эта гитара как-то связана с моей матерью, - немного подумав, проговорил юноша. - И еще Тмилла рассказала мне, что струны - это нити прошлого, вроде как, время отнятое у обращенных. Может быть, моя мама была ведьмой?

Рокирре улыбнулся.

- Твоя мать не была ведьмой. Вероятнее всего, ее предки являлись одними из нас; если бы она сама была настоящим драконом, мы бы знали наверняка, кто она.

Физерд взглянул на него с изумлением:

- Получается, я дракон?

- Какой-то частью. Ты больше человек, чем дракон, но некоторые наши повадки ты определенно унаследовал. Как и твоя сестра, о которой ты говорил. Думаешь иначе, зачем я с тобой вожусь и зачем позволил впустить вас в город вопреки мнению других старейшин?

- То есть, мы все здесь только из-за меня, - пробормотал юноша.

А он-то думал, что это он связан обстоятельствами, что это он слепо следует за Тмиллой и остальными. Оказывается, все дело было в нем!

- Не совсем, - нахмурился Рокирре. - Едва ли мы впустили бы пять человек в горрод из-за одного, пусть даже в нем есть немного дрраконьей крови. Тем более, по рекомендации Аррен-Рея. Есть еще некоторые вещи... Мы рравно заинтересованы в каждом из вас.

- В каждом? - Физерд нахмурился.

- Конечно. Люди, которые на полном серьезе желают достичь Маяка, не могут не вызывать любопытства. Эта рыжая девочка нам интересна, поскольку она ученица Граноенмарру; насколько я знаю, единственная. И обращенный - он отдельная история, тебе пока не нужно этого знать - но его присутствие здесь, в Шарадаре, необходимо.

- Для вас?

- Скорее для него самого, - Рокирре покачал головой, - но больше нас беспокоит та дрругая девочка, которая ссорится с живой рекой. Раньше такие тоже были, но здесь, в наполовину магическом мире, они чаще всего долго не живут. Сабскрибер их отторгает. А ей как будто все нипочем.

- А Аскель? - оторопело спросил Физерд. - В нем вы тоже заинтересованы?

- В нем, пожалуй, меньше всего. Другие не заинтересованы вовсе, а я... разве что как в восприимчивом ученике. Скажи, ваш человеческий мир все также верит в созвездия?

- Да, - кивнул Физерд, немного смущенный резкой переменой темы разговора.

- Каковы ваши знаки зодиака? - в глазах старика горели искорки неподдельного интереса.

- Я весы, Тмилла - телец, - принялся перечислять юноша. - Аскель - овен, Нэи - рак, а Осколку Тьмы вовсе не повезло, он змееносец. Вы разве сами не можете этого увидеть?

Рокирре покачал головой:

- Знаки зодиака видят только люди. Они существуют только для вас. Вот как, кардинальный крест... Это очень интересно. Довольно похоже на предзнаменование; быть может, Арен-Рей прав.

- Предзнаменование чего? - юноша жадно ловил каждое слово; ему казалось, он и сам вот-вот прикоснется к чему-то неизведанному, к легенде, к неуловимому хвосту феи.

К чему-то, чему нет названия. Ветер трепал его пепельные волосы, и теперь Физерд чувствовал, что это ветер перемен.

- Того, что ваш мир скоро начнет меняться. Мы надеемся, что нас это не коснется и постараемся остаться в стороне: у наблюдателей больше всего свободы, и мы не хотим вновь становиться заложниками событий, - Рокирре встал и выпрямился. - И все-таки все мы стоим на остове старой эры. История выходит на новый виток. Что он принесет..?