Глава 34. Лестница на небеса

Август 2017

 

Мне снова приснилась Анна Луиза. Мы смотрели матч Россия – Чили. В чилийской команде почему-то играл наш Виталик. Вот он организовал такую убийственную атаку, что чилийцы были близки к голу. У ворот Акинфеева, казалось, собрались даже не двадцать два игрока, а целая сотня.У Виталия были длинные волосы, собранные в хвост, и он как две капли воды походил бы на Роналдиньо, если бы не был блондином с по-младенчески нежной белой кожей. Приснится же такое! Виталий творил чудеса, никто не мог отобрать у него мяч.

— Спасибо! Спасибо! — орал комментатор, снабжая фамилию моего брата ореолом экспрессивных фраз на языке, похожем на испанский.

— Смотри! — воскликнула Анна Луиза, когда камера показала обзор всего поля. У противоположных ворот был опаснейший момент, соперники орудовали вторым мячом. Как порой бывает во сне, это не показалось нам странным, мы только переживали за то, что Виталий не видит этого, и его команда сейчас проиграет.

— Позвони Витальке, срочно, — кричала Анна Луиза, — предупреди его, расскажи ему, он же не знает!

Я стал судорожно набирать его номер, но цифры путались, и я всякий раз сбивался. А потом оказалось, что в моей руке вовсе не мобильник, а пульт от телевизора, и я нажимаю на перемотку,а эпизод всё время возвращается назад и повторяется. Однако, повторялось не только то, что происходило на экране, но и действия нас самих, и Анна Луиза, как заведённая повторяла: «Расскажи ему, он же не знает! Расскажи ему, он же не знает… не знает…не знает…»

Так никто и не успел забить — я проснулся. Вот же абсурд!Слова Анны Луизы всё ещё звучали в моих ушах. Её голос был точно такой, как в жизни. Мне хотелось слушать егоещё и ещё, пока он не начнёт подтаивать по краям и не растворится окончательно, перемешавшись с впечатлениями дня. А впечатлений в тот день оказалось много. К вечеру, когда мы ехалииз села Верхняя Иволга, родной голос окончательно затих. В Верхней Иволге мы посещали«Монастырь, где вращается колесо учения, полное радости и приносящее счастье».Возвращаясьдомой на автобусе,я думал о делегации хори бурят, которые в начале семисотых годов, взяв с собой провизию, меха и табун лошадей, за несколько месяцевпрошли более пяти с половиной тысяч километров до Москвы, чтобы встретиться с царём Петром I. Я думал также о великом Учителе Хамбо-ламе Даши-Доржо Итигэлове, согласно буддийскому учению в 1927 году ушедшему в нирвану, находясь в состоянии медитации, о его нетленном теле, которое я увидел сегодня собственными глазами. Я думал о Екатерине II, в 1764 году учредившейпост Пандита-хомбо-ламы — главы буддистов Сибири и Забайкалья, о том, что это событие считается признанием буддизма одной из государственных религий России.И вот уж, чего я совершенно не мог себе представить, так это того, что,оказывается, бурятские ламы в 1766 году признали Екатерину Великую воплощением на земле Белой Тары, то есть Богини мудрости и сострадания.

По дороге мы заехали в кафе поужинать, так что, вернувшись на Лысую гору, сразу отправились домой. Вот уже третьи сутки мы ночевали в папином доме. Все черновые работы были закончены: вставлены окна, положен пол, потолок, крыша. В доме было четыре комнаты, кухня, санузел. Не всё ещё было оборудовано, но до зимы папа успеет доделать необходимое. А наше пребывание в Улан-Удэ подходило к концу. Через неделю Виталькина свадьба — и в Москву! Я лежал в отдельной комнате на новеньком диване. Папа всегда любил комфорт, поэтому комнат в его доме хватало. Пусть они и небольшие, но зато у каждого — своя. Папа знал, что мы будем к нему ездить, и он был прав. Я не мог уснуть, прокручивая в голове события последних дней. Виталька ещё не до конца пришёл в себя после потрясения, узнав о том, что Анна Луизаумерла, желая спасти его жизнь. Мы чувствовали, что он в обиде на нас с отцомза то, что мы скрыли от него этот факт, и он столько лет обвинял Анну Луизу в чёрствости и равнодушии. И вот сейчас я снова скрываю от своего брата то, что мне сообщил Фалерио. Наверное, поэтому мне и снятся такие дикие сны, как сегодня. И вдруг я сел на диване от внезапного осознания: «Расскажи ему, он же не знает, расскажи ему!..», — зазвучал в моей памяти голос Анны Луизы. Поразительно, как быстро порой меняются решения. Все эти дни я был уверен — нельзя говорить Виталию о том, что Фалерио нашёл Даниэллу. А в это мгновение, я понял, что сообщу ему эту новость, не теряя ни минуты.

Я вышел в коридор, дверь комнаты брата была открытой, я вошёл.

— Виталь, — стал я тормошить его.

— Что такое? — плохо слушающимися от сна губами произнёс брат.

— Поговорить надо!

— Ой, давай утром поговорим, а?

Я не отступал:

— Это срочно, и это важно, очень важно.

— Ох, да что случилось то?

— Вставай, пойдём, выйдем на террасу, попьём чай, и я тебе всё расскажу.

— Не хочу я чай, — взорвался Виталий, всё ещё недовольный тем, что я его разбудил.

— Придётся, — сказал я, схватил его за руку и потащил на открытый воздух. Ночь была такая тёплая, лунная. Виталька широко зевнул и сел на табуретку. Я включил чайник.

— Ну, давай, говори скорее, и я пойду спать.

— Не знаю, захочешь ли ты спать, когда я тебе скажу.

— Да что происходит, Гарри? — в голосе брата послышалось нетерпение и настороженность. Сон, кажется, начал с него стряхиваться.

— Мне позвонил Фалерио, — начал я издалека.

— Ну, — кивнул брат.

— Он нашёл её!

— Кого?

— Проснись же ты, наконец, — воскликнул я и потряс его за плечи.

— Тише ты, папу разбудишь, — зашипел на меня брат.

Щёлкнул чайник. Я молча налил чай в стаканы, достал пряники, ожидая, пока до брата дойдёт сказанное мной. Но ждал я напрасно.

— Слушай, если ты сейчас же не начнёшь мне рассказывать, я уйду спать.

Я поставил перед ним чай.

— Пей!

— Не хочу!

—Пожалуйста, три глотка, — попросил я.

Он выполнил мою просьбу и уставился на меня с ожиданием.

— Повторяю, — сказал я, — мне звонил Фалерио. Он нашёл Дану Венявскую. Она действительно жива!

Брат смотрел на меня, не мигая.

— Это правда?

— Да!

— И где она?

— Где-то в Африке.

Его рука вытащила из шуршащего пакета пряник. С минуту он молча жевал его и запивал чаем.

— Мне просто надо осознать это, — помахав в воздухе пряником, произнёс он. Потом поставил кружку, положил недоеденный пряник и спросил, глядя на меня вопросительно:

— Только я не понял, зачем ты разбудил меня среди ночи?

— Ты же сам говорил, сообщать тебе важные новости в любое время.

— Так это когда было? В прошлой жизни! — ответил брат и ушёл спать.

Я долго ещё сидел на террасе. Приближалось что-то новое. Я это чувствовал. Я вспоминал Апельсинку, её тонкие губы, покрытые блеском, глаза, живущие своей, особенной жизнью. Хотя, говорить «вспоминал её» — это не совсем правильно. Ведь я и не забывал её. Ни на минуту. Она была со мной, несмотря на то, что не отвечала на мои звонки и сообщения. Я не знал, чем провинился перед ней, и что за причины не позволяют нам быть вместе. Я думал, что вернусь в Москву и обязательно всё выясню.

А через неделю мой брат стал мужем прекрасной Оюн Спасибо! Как принято в Улан-Удэ, молодожёны после регистрации брака едут гулять и обязательно заезжают в дацан. Мы выгрузились из машин на автомобильной стоянке дацанаРинпоче Багша и должны были подняться к храму, но меня остановил водитель, чтобы уточнитьвопрос о дальнейшем маршруте. Мы, совещаясь, смотрели на Виталия в белом костюме и Оюн в воздушном, невесомом, конечно, тоже белом платье.Они, взявшись за руки, шли вверх поступенькам. Зрелище было завораживающим. И дело было не в том, что пара была прекрасной, хотя это, несомненно, было так. Но мы наблюдали потрясающий оптический эффект! С нашего ракурса не было видно, ни следующей площадки, ни дацана, ничего. Выше лестницы былитолько белые облака на голубом фоне, и создавалось такое впечатление, что Оюн с Виталием поднимаются прямо в небо!

 

 

Глава 35. Она пришла

Август 2017

 

Мы вернулись в Москву с нежным цветком, которым была жена моего брата. Цветок оказался очень толковым, быстро освоил нашу футбольную философию, включился в изучение всего того материала, который мы с Серёгой успели настрогать. Видео нашего клуба из YouTube Оюнка все пересмотрела ещё до того, как мы появились в Улан-Удэ. Тогда-то она и влюбилась в моего брата. Вот так. Пока он страдал, разыскивая дурацкую эту Даниэллу, его счастье уже начинало цвести в бурятских степях. Я стал обучать её созданию футбольных роликов, тем более, что во время нашего отсутствия у Серёги накопилось масса материалов. Вскоре я понял — пройдёт пара недель, и я стану свободнее, так как у меня появилась достойная замена.

Серёга, отпахав без нас целый месяц, затребовал отпуск и собрался вместе со всей своей семьёй в Турцию. Русский чёрный терьер Жульен отправился жить к бабушке, а вот кошку бабушка у себя держать не могла — аллергия! Поэтому Рыжий уговорил Анютку Киселёву взять подросшую Прушку на время его отъезда. Сегодня после обеда он принёс котёнка в офис, чтобы передать Анне, и сказал:

— Если Прухасовсем плохо начнёт себя вести, включи ей кино. Но постоянно не давай смотреть, зрение испортит!

— Как, как её зовут? — удивилась Оюн, когда Серёга ушёл.

— Пруха, — сказала Анютка, — Рыжий вечно дичь придумает!

Эх, смеётся она над Серёгой, а зря! Классный он парень!

Оюнкавзяла кошку на руки и стала гладить. Та замурлыкала. Прухе было месяцев пять, она была трёхцветной, одна передняя лапка у неё была белой, другая в разноцветном гольфике, большущие глаза смотрели внимательно и озорно, и, конечно же, она важничала, осознавая свою сногсшибательную красоту!

Пруха лежала на коленях Оюн, поглощая порцию ласк, а мы продолжали клеить и резать футбольные матчи. Нам нужно было смонтировать несколько эпизодов и свести со звуком. Но не тут то было. Стоило Оюнке перестать гладить шелковистую шёрстку, как Прушка вставала на задние лапки, а передней стучала по Оюнкиной грудной клетке: «Эй, ты чего отлыниваешь? Гладь давай!». Мы думали, она успокоится и отступится от своих требований, но вскоре поняли, что у этого котёнка характер сильнее, чем у нас двоих вместе взятых. Так что пришлось нам унести кошку в Анюткин кабинет. Однако периодическиПруха убегала от Ани, и, промчась галопом по коридору, а затем по нашим креслам и столам, снова забиралась к Оюнке. Виталька разбирался с документами, и только качал головой после каждого такого нашествия.

Мы торопились доделать видео, так как в семь часов сегодня у нас было открытие фестиваля футбола. Планировалось целую неделю с утра до вечера показыватьматчи и интересные футбольные ролики. Фестиваль был абсолютно бесплатный — поэтому народу ожидалось много. Единственным нашим условиембыларегистрацияи заполнение анкеты.

Я был в прекрасном настроении. Ещё бы, Апельсинка снова стала приходить к нам. Она никак не объяснила своё недавнее исчезновение, но её глаза всё так же таинственно переговаривались с моими. К сожалению, о языке ничего такого сказать не могу, тема наших отношений была по-прежнему под запретом. Однажды она пришла в сопровождении двух парней, её двоюродных братьев — студентов Юрика и Артёма. Юрик был загорелый, коренастый, с аккуратной бородкой. Артём же очень походил на нашего Серёгу — высокий, лохматый. Но с оранжевым пигментом ему не повезло, не выдала природа, оставив его платиновым блондином. Мы со Светой возобновили занятия, хотя она уже похудела на пять килограммов.Смысла работать над весом я больше не видел, но у неё было иное мнение, так что мы с новым рвением искалиигровыеаналогии «на будущее», как она говорила. Она приходила каждый день, Артём с Юриком таскались за ней всюду от нечего делать. Каникулы! Пришла троица и сегодня. Братья Апельсинки хотели посетить весь фестиваль, поэтому зарегистрировались в числе первых и получили свои пропуска. Я был занят. Анютка с Кристиной готовили свой кабинет к потоку посетителей, желающих зарегистрироваться. Кшести часам вечера мы все перешли туда и сели за столы регистрации. Света с братьями то смотрели футбол, то слонялись по пятнадцати этажам «Секунды». В семь часов ониприсоединились к нам и в промежутках между посетителями развлекали нас весёлой болтовнёй.Всё бы ничего, если бы не кошка. Она правилам не подчинялась, даже Оюнка не могла её успокоить, так как Пруха устраивала скачки, угрожая нам побегом.Причём срывалась в бег она внезапно, так что мы все вздрагивали, и кто-нибудь подскакивал с места, пытаясь её догнать.Угораздило же Рыжего принести Пруху именно сегодня. Больше всего мы волновались, как бы она не потерялась, поэтому решили освободить Оюн от всехдел, чтобы та держала кошку у себя на руках. «А меня вы спросили?» — посмотрела на нас круглющими глазами представительница своенравного семейства, демонстративно запрыгнув на шкаф. Люди приходили и уходили. Кто-то проходил сразу в зал, кто-то гулял по зданию в ожидании открытия фестиваля.

Вы не поверите, но я сразу узнал её. Нет, не по внешности, черты лица были не похожи. Это и правильно, по словам Фалерио пластика сильно изменила её. Я узнал её по характерному ментальному «запаху». Только один человек вызывал во мне подобные чувства, и вот опять моя душа поморщилась. Рост тоже подходил. Глаза? Тут я засомневался. У этой глаза были светлые, голубовато-серые, а у Венявской карие.Девушка была в широком зелёном плаще из какой-то необычной ткани, с рюкзаком на плечах, в черной футболке и таких же брюках-алладинах. Её тёмные волосы были коротко пострижены, макияж безупречен. Она была стильная и необычная. Она предпочла сесть за соседний от меня стол напротив Оюн, и с вызовом взглянула на неё. Оюна любезно начала процедуру регистрации, сделав вид, что ничего не заметила. Я посмотрел на Виталия, тот был занят пожилым клиентом. Поколебавшись, ярешил, что мне всё это показалось, с чего бы Венявской посещать наш скромный клуб.Сбросив с себя наваждение, я погрузился в свой экран, краем взгляда наблюдая за стриженой. Вдруг слева от меня что-то мягко стукнуло об пол, коротко мявкнуло, и тут же раздался крик Ани:

— Пруха! Держи её!

 Ещё перед тем, как сорваться за кошкой, спрыгнувшей со шкафа и рванувшей в открытую дверь, я заметил, как зелёный плащ вздрогнул от Аниного крика. А дальше всё произошло так быстро и неожиданно, что я не сориентировался.Рванувшись за кошкой, я получил сильный удар в живот. Я даже не понял бы, кто мне его нанёс, если бы не увидел зелёный рукав. Я отлетел в сторону, и, падая,заметил вмиг оказавшихся возле девушки в зелёном плаще Юрика и Артёма.Но сколь бы ни были они сильными и накачанными, девушка буквально кинула их обоих одновременно в разные стороны. По их молниеносной реакции, виртуозному прыжку, до меня сразу дошло, что они оказались здесь не случайно. Толкались в «Секунде» целыми днями — неужели ждали её? Пока эти двое летели, Апельсинка поставила подножку начавшей движение стриженой.Но та, падая, приземлилась на руки, подобно акробатке и пружиной выкинула ноги, мощно оттолкнув соперницу к окну. Света упала, а я,поднявшись, увидел Виталия, отскочившего к дальнему углу и прижимавшего к себе Оюну.Около противоположной стены застыла перепуганная Аня. Пожилой мужчина в растерянности смотрел на происходящее.

— Света, не вмешивайся! — коротко крикнул я, не понимая, зачем она вообще решила вступиться за своих братьев — взрослые ж тренированные парни! Когда я увидел, с какой скоростью зелёный плащ отдаляется по коридору, сомнений у меня не осталось. Это она! Даниэлла!Артём и Юра бросились за ней. Я кинулся следом, но меня снова повалили на пол. Сделала это Апельсинка, поставив мне подножку. Вот уж не ожидал! Чего это она? Но как скоро она встала! Ведь ушиблась, наверняка!

Я услышал её крик:

— Гарри, позаботься о своих людях, закройтесь в зале!

Через мгновение воздух прорезал резкий свисток, и Света заговорила в откуда-то появившуюся в руке рацию:

— Внимание, объект бежит по лабиринту! Идём следом!

В этот момент на этаже раздались выстрелы, а с улицы послышалось завывание сирен.

Я был растерян. Откуда всё это взялось? Что происходит? Почему Света побежала за Венявской, во что втравили её братья? Я хотел всё-таки броситься вдогонку, но Виталий остановил меня:

— Гарри, будет лучше, если ты останешься с нами. В зале люди, мы ответственны за них! А там, — он кивнул в сторону коридора,— ты только помешаешь!

— Но там Света!

— Она сказала тебе охранять людей, это не менее важно, Гарри!

Я увидел испуганные лица наших посетителей, выглядывающих из-задвери, и понял, что Виталий прав.

Мы вошли в зал.

— Прошу вас, оставаться на местах, здесь мы в безопасности, — сказал Виталий, беря себя в руки.

Я продолжил:

— В настоящее время полиция производит задержание преступника, так что лучше в коридор не выходить. Мы закроем дверь на защёлку и можем спокойно смотреть футбол, — на самом деле я не знал, что там случилось, но мне нужно было уговорить людей не выходить за пределы зала.

— Мы как раз приготовили для вас очень интересную нарезку, — прощебетала Оюна, хотя руки её, я видел, всё ещё дрожали. Она прошла к компьютеру, нашла нужный файл, и бодрые возгласы футбольных комментаторов заполнили помещение. Люди понемногу успокоились и повернулись к экрану, время от времени переглядываясь и обращая слух к двери.

— Что это было? — спросил меня Виталий.

— А ты не понял?

— А должен был?

— Эта девушка в зелёном плаще — Дана Венявская.

— Что? — брат побледнел, дыхание его ускорилось, лоб покрылся испариной. Он нащупал справа от себя стул и опустился на него, не отводя от меня взгляд.

— Не может быть! Ты уверен? Не похожа совсем.

— Уверенность может дать только биометрическая экспертиза! Но других людей, умеющих так бегать, я в своей жизни не видел.

К нам подошла Оюн.

— Она так посмотрела на меня, когда я её регистрировала, у меня чуть сердце в пятки не ушло! Что это за женщина?

— Гарри считает, что это Даниэлла!

— Даа? — изумилась Оюн, — ну, тогда её взгляд мне понятен. Так смотрят на соперницу.

Я удивился, что Виталий так просто сообщил жене это известие. Но так оно может быть даже лучше. Минут через пять в дверь постучали.

— Полиция, откройте! Прошу всех взять свои вещи и покинуть помещение, — сказал полицейский, — Я провожу вас к выходу.

— Что случилось?

— А фестиваль?Мы пришли на футбол!

— Граждане, чрезвычайная ситуация. В помещении опасный преступник.

Неужели всё настолько серьёзно?

Мы все вышли на улицу. Я стал озираться, пытаясь найти Апельсинку, я не видел её с того самого момента, как она побежала за Венявской. Я волновался всё больше. Если бы хотя бы не эти выстрелы! Но как бы я ни вглядывался, её нигде не было видно. На площади перед зданием собралась уже довольно большая толпа людей, полиция пыталась отодвинуть народ подальше от стен дома. Все смотрели куда-то вверх и прислушивались к голосу, звучащему из рупора. Я тоже задрал голову и увидел на краю крыши Дану. Зелёный плащ слегка развевался на ветру. И… что?! У меня мурашки пошли по коже. Одной рукой она держала рупор, а другой прижимала к себе девочку лет семи.

— Повторяю, — чеканил голос из рупора, — если вы попытаетесь ко мне приблизиться, ребёнок умрёт! Если будете стрелять, мы вместе с ним упадём с пятнадцатого этажа. А теперь послушайте меня. Вы хотели, чтобы я пришла. Что ж, я перед вами! Но зачем всё это? Что вам нужно? Воспользовались Виталиком? Виталик, они тебя подставили! Ты в курсе? Будь осторожен, друг мой! Если что, напиши мне где-нибудь в СМИ, я тебе помогу.

— Не может голос из рупора так звучать, — раздалось позади меня. Я обернулся и увидел Гойю.

— Фалерио, как ты здесь оказался? — воскликнул я.

— Всё потом, Гарри, потом, — быстро ответил Гойя, —но Гарри, здесь что-то не так! Где она?

— Так вот же, на крыше.

— Не Венявская! — отрезал он, — где Света?

— Я не знаю, она побежала за Венявской. Сам её ищу.

— Попытаюсь найти, — сказал он и добавил:

— Оставайся здесь!

Фалерио растворился в толпе, а я снова посмотрел наверх.

Венявская продолжала:

— А мне было интересно, что вы тут для меня приготовили! Но какие же вы тупые, однако! — она засмеялась.

Брат с Оюн и Аней стояли немного правее.Вит смотрел на крышу, не отрывая взгляд, и в глазах его была смесь изумления, недоверия и ужаса.Я видел, как часто он дышит, и губы его пересохли. Оюнка прижалась к нему и была потрясена не меньше.

В толпе возмущались: «Почему ничего не делают, чтобы спасти ребёнка?». «А что сделать? — причитали другие, — как спасти?». «Наверняка что-то предпринимают!» — уверяли третьи.

— И я хочу сказать вам, людишки, — нёсся голос сверху, — единственное, в чём меня обвиняют, так это в том, что я смогла понять, как сделать всех вас умнее, как научным способом можно перепрограммировать ваши куриные мозги. И тогда двоечник станет отличником, доходягастанет сильным, а больной — здоровым. Но покачто никому не нужен ваш ум! Никто не хочет, чтобы вы стали такие, как я, с которой вам никогда не справиться!

Она сделала шаг вперёд и полетела вниз. В толпе раздались крики паники:

— Ребёнок!

Толпа обезумела — та, которая прыгала с высотки, увлекла за собой ни в чём не повинную девочку. Но их падение длилось не больше мгновения. И те, кто не зажмурил глаза и не опустил голову, увидели всполох пламени, и фигура в зелёном плаще, раскинув руки широко в стороны, как сказочный лайнер, взметнулась сначала вверх, а затем в юго-западном направлении полетела над вечерней Москвой, крепко держа за руку болтающуюся в воздухе девочку и оставляя за собой белую линию пара. Вингсьют[60] и реактивный ранец[61], чёртова акробатка!Люди достигли высшей степени отчаяния:

— Ребёнок разобьётся!

— Почему не прислали вертолёт?

— Они ничего не сделали, чтобы спасти девочку!

Я стал пробираться к зданию в надежде найти Фалерио, хотя зачем мне это было нужно сейчас, я бы сказать не мог. Видимо это было неосознанной реакцией, нужно было что-то делать. Но что я мог?

— Пропустите! Пропустите! — говорил я, передвигаясь.

— Молодой человек! — остановила меня пожилая женщина, в розовой панаме, — но это невозможно!

— Почему невозможно, мне нужно пройти, — говорил я.

— Да нет, невозможно, чтобы тело так болталось! — она указала в воздух, где было хорошо видно парящую фигуру, вернее фигуры. Женщина продолжала:

— Это противоречит физическим законам, — сказала она, — такой ребёнок весит не меньше двадцати килограммов, и он создал бы серьёзный противовес, правая сторона опустилась бы, они бы перевернулись! Ни о каком планировании в таком положении не могло бы идти речи!

Я пребывал в таком состоянии, что ничего не соображал, меня колотила нервная дрожь.И яне сразу понял, зачем вообще нужны были эти рассуждения в такой страшный, в такой невообразимо ужасный момент.Я уже было собрался протискиваться дальше, но она схватила меня за руку, и заговорила ещё настойчивее:

— Да вы сами посмотрите! — она показывала на летящих, — ребёнок не настоящий! Это кукла, лёгкая кукла!

Я опешил. Только сейчас до меня стал доходить смысл её слов. Я посмотрел на небо. Зелёная хищная птица, держащаяза руку девочку в развевающемся розовом платьице с огромным бантом на голове, выделывая в воздухе умопомрачительные пируэты. Женщина права, такого быть не может. Но вдруг!... Впервые я пожалел, что плохо учил физику.Хотя даже моих знаний хватило, чтобы понять — что-то здесь не так.

Вокруг завывали сирены, и несколько машин сорвались с места.Оставшиеся полицейские пытались успокоить людей.

А взбесившаяся Дана всё летала в небе, оставляя за собой белый шлейф. Вскоре все поняли, что она не просто так кружится, а пишет нам своё послание.Взгляды людей были прикованы к небу. И всё чаще то тут, то там раздавался вопрос:

— А где родители девочки?

— Граждане, успокойтесь, это не настоящий ребёнок! — пыталась достучаться до остальныхженщина в панаме.

Я огляделся, чтобы найти Виталика и девчонок. Я заметил их на скамейке. Аня плакала, прижавшись к Оюнке, и смотря в небо, где на закатной синеве белело циничное «Ха!». Написав это, Дана стала отдаляться, пока не превратилась в маленькую точку и не скрылась за силуэтами высоких зданий.

— Как же так, за что же? За что ребёнку такое? — причитала Анютка.

Рядом, с бледным лицом сидел Виталий.

Мне пришлось долго объяснять им, что Дана обманула всех и что девочка — это вовсе не девочка, а тряпичное или пластмассовое или какое-то там ещё подобие, кукла, в общем. Я старался быть убедительным, хотя и сам до конца не был уверен в том, что говорю. Кто её знает, эту Венявскую!

— Правда? Ты это точно знаешь? Ты это не придумал? — спрашивала меня недоверчивая Аня. Она икала, и мне казалось, что она вот-вот свалится в обморок. Я предложилпойти в офис. Но полиция никого не пускала в здание, так что пришлось вернуться на скамейку и ждать, пока снимут оцепление.

— Поезжайте домой, — сказал я брату, — а я подожду, всё там проверю. И ты, Анютка, тоже домой давай, надо тебе успокоиться, дрожишь вся. Виталя тебя отвезёт.

Они уже пошли к парковке, когда Аня вдруг вскрикнула и резко обернулась.

— Гарри! Кошка! — сдавленным голосом проговорила она. — Я никуда не поеду, я остаюсь. Я должна её найти!

И тут слёзы с новой силой хлынули из её глаз.

Мы долго уговаривали полицейского, что нам нужно войти, что у нас осталась там кошка, и она может потеряться. Но он был непреклонен.

Народ понемногу стал расходиться. Всё произошедшее сегодня было для меня таким неожиданным и разворачивалось так скоро, и так страшно,что на осознание просто не было времени. И только сейчас, вынужденно бездействуя, я, наконец, попытался понять, что же всё-таки произошло.Зачем Венявская пришла? Она сказала: «Вы хотели, чтобы я пришла». Кто хотел? Неужели это последствия Виталькиных поисков? Недавний шок заставил меня на несколько минут забыть о том, что волновало меня всё больше. Где Света? Её нигде не было. И почему вокруг столько полиции? Когда она успела приехать?Видимо братья у Апельсинки никакие не студенты, а полицейские или агенты какие-нибудь, а она, может быть, просто помогала им. Но хотя, чем она могла им помочь? Сама, наверное, увязалась. Ей же всё такое интересно. Вон как она Виталькиным расследованием заинтересовалась. Но где, где же она? Где моя Апельсинка? Этот вопрос тревожил меня всё больше.

— Слушай, я спросить хотела, — подала голос Анютка,— а что это и есть та девушка, которую Виталий, ну, разыскивал?Его бывшая любовь, да?

Я кивнул. Мы снова погрузились каждый в свои мысли. Вот, за что я люблю Аню, так это зато, что она не болтушка. Всегда сидит себе своими делами занимается или думает о чём-то. Золотой характер!Я подумал о кошке. Как же мы будем искать её в таком огромном здании? Сбегав до ларька за чипсами и водой, я предложил Ане похрустеть. Она отказалась и только попила немного. Я всё вглядывался вдаль, надеясь увидеть Свету, но вместо неё на горизонте показался Фалерио.

— Они её упустили, — сказал Гойя, подойдя к нам.

— Что, далеко улетела?

— Это что ли? — кивнул Фалерио в сторону неба и усмехнулся.— Да нет, беспилотник рухнул в реку, когда топливо кончилось. Слава Богу, никто не пострадал.

— Беспилотник? — сколько же ещё сегодня будет сюрпризов?

— Да, — махнул рукойГойя, —И на крыше он стоял. Робот. Шагнул, включил двигатель, развернул крылья, и всё.Как только он полетел, мы сразу всё поняли, но время было упущено.

— Он ещё и говорящий? — я не мог скрыть своего недоверия.

— Нет, запись шла из динамика. Колонка стоит на балконе десятого этажа. Пока раздавался её голос, а фигура на крыше приковала всеобщее внимание,Венявская покинула помещение через окно в лабиринте. Ей нужно было отвлечь внимание совсем ненадолго, чтобы незаметно скрыться. Она хорошо подготовилась.

Только через два часа оцепление сняли, и мы пошли искать кошку. Ни в нашем, ни в Анином кабинете её не было. Я уже давно смирился с тем, что домой сегодня не попаду и был готов обшаривать все пятнадцать этажей метр за метром. Я решил также, что при этом буду шуршать пачкой чипсов, которые, по словам Сереги, его котейка любила даже больше, чем смотреть телик, а смотреть телик она любила больше всего остального, кроме чипсов. Для верности мы ещё решили проверить зал, хотя я замкнул его, когда мы уходили в сопровождении полицейского. Повернув ключ и войдя всвятая святых нашего футбольного клуба, мы увидели три странные вещи.Во-первых, экран вещал художественный фильм.

— Это же «Тупой и ещё тупее – два!»,— сказала Аня, глядя на меня в недоумении.

Во-вторых, на первом ряду в центре зала на кресле лежал зелёный плащ.В-третьих, на этом самом плаще сидела Серёгина кошка и смотрела кино.Аня расцеловала её от счастья!А я протянул ей ароматную чипсину, угощайся, умница моя!

Глава 36. Ночь в «Секунде»

Август 2017

 

Следующие несколько дней нас одолевали власти.Мы давали показания в полиции, в прокуратуре.В ФСБ нас заставили вспоминать не только всё, что связано с Даниэллой с самого детства, со школьных времён, но так же интересовались, что нам известно о её матери, Маргарите Львовне, которая, как я уже говорил, была у нас учительницей в начальных классах. По всем каналам, во всех новостных лентахс подробностями и разной степенью умысла освещалось событие, произошедшее 21 августа в деловом центре «Секунда». Зелёная птица над Москвой не давала покоя журналистам, а те, в свою очередь, нам.Многие знакомые вспомнили о нашем существовании, а в клуб «Футбол — Спасибо» повалила широкая очередь новичков. Но вся эта суета не могла затмить в моей голове того, что жгло мою память, не давало мне спать, душило меня, разрывало моё сердце на тонкие лоскутки, которые никогда уже невозможно будет заново сшить так, чтобы не осталось следов. Я вспоминал ту ночь 21 августа, когда посадив на такси Анютку с кошкой, мы с Фалерио остались одни. Он говорило сегодняшним событии, но я всё сильнее волновался за Апельсинку, и уже не мог воспринимать ничего другого. Я пытался звонить ей, но ответа не было. Фалерио тоже не видел её и не знал, где она. Наконец, часа через два, у Гойи зазвонил телефон:

— Да, — сказал он, — ты где? С тобой всё в порядке?… Хорошо… Мы с Гарри в его офисе, приезжай сюда… ждём.

Он положил трубку и с облегчением произнёс:

— Это она. Она сейчас приедет.

Я вопросительно посмотрел на него. Мне хотелось узнать, почему она звонила ему, а не мне? Острый, жгучий укол ревности пронзил меня. Ведь и тогда, на площади, когда Венявская, то есть её копия вещала с крыши, Фалериотоже искал её, Свету. «Неужели она полюбила моего друга?» — с отчаяньемдумал я. Мне хотелось спросить его напрямую. Но я боялся. Я боялся услышать ответ. Тогда я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Я пытался смириться со сделанным мною открытием. Как же всё-таки больно терять любимую и друга одновременно. Другая часть меня протестовала, говорила, что это всего лишь мои глупые домыслы, не имеющиепод собой никакой почвы. Но ведь она позвонила ему, не мне!Время тянулось медленно, казалось, секундная стрелка на наших стенных часах проржавела и с трудом делает свои вынужденные шаги.

— Гарри, — услышал я осторожный голос Гойи.

Ну, вот, сейчас он поставит меня в известность.

— Не надо! — резко оборвал его я, — Не говори ничего!

Я не хотел в это верить.

Наконец, раздался шум лифта, её шаги приблизились. Дверь распахнулась, она вошла. Фалерио встал. Я не мог подняться, ноги стали ватными.

Они несколько секунд молча смотрели друг на друга, и мне показалось, что моё сердце остановилось. Наконец, он сказал:

— Ну, здравствуй, Катрина!

— Здравствуй, Фалерио! — ответила она.

Они обнялись, как обнимаются старые друзья. А я смотрел на всё это, и пока я пытался осознать происходящее, я почти физически ощущал, как в моей голове что-то переворачивается. Мои губы, независимо от моей воли прошептали:

— Катрина? Ты сказал — Катрина?

Они повернули головы в мою сторону. Фалерио переступил с ноги на ногу, вопросительно посмотрел на неё и решительно заявил:

— Я пойду, посмотрю футбол.

Он вышел, закрыв за собой дверь.

Апельсинка села на пол перед моим креслом, обняла меня за колени, и, уронив на них свою голову,заплакала:

— Гарри, прости меня, прости!

Плечи её сотрясались. Я гладил её волосы.

— Не надо, не плачь,— приговаривал я, —Он же пошутил? Почему он так назвал тебя?

—Гарри, — шептала она сквозь всхлипывания, — я не имела права тебе ничего говорить.

— Чтоговорить? —переспросил я,— То, что ты полюбила Фалерио?

У меня в голове событиянаскакивали одно на другое, образовав грандиозную пробку в потоке моего мыслительного процесса.

— Ты что? Гойя мой старый друг, почти с детства, — от удивления у неё даже на несколько секунд ушло с лица выражение вины, —он здесь не при чём. Я не могла сказать тебе, что я — это не я, в смысле не Света.

 — Но я же видел Катрину на фото, это совсем другая девушка.

—Просто я похудела, я же тебе рассказывала!

— Это как же надо было похудеть, чтобы так измениться? — я взял её руку и стал целовать по очереди каждый пальчик в тех местах, где ноготь переходил в её нежную, светлую кожу.

— На сорок девять килограммов, — робко пробормотала она.

Кажется, до меня стал доходить смысл слов Фалерио. Это Катрина? Катрина Шиманская? Тихая кошка, ловящая преступников? Происшествия  того дня совершенно выбили меня из колеи, я уже не знал, что творится вокруг и кто заварил эту кашу. Мир перевернулся, всё предстало в новом свете. «Я подумаю об этом завтра, иначе я сойду с ума!» — решил я. Потому что сейчас я могу думать только о том, что люблю её, её волосы, разметавшиеся на моих коленях, её нелепую походку, всю её без остатка.Вот толькокак быть с тем, что она вовсе не Света, а сыщик международного класса? Я тряхнул головой, как будто от этого происходящее могло измениться и вернуться обратно в хорошо знакомый для меня мир.

Она подняла на меня свои бездонные глаза, покрасневшие от слёз. Я смотрел в них, окунаясь всем существом в это теплое море, и понял одну вещь — может быть, она и не Света, ноонаже всё равно остаётся моей Апельсинкой. Я улыбнулся этой мысли. У неё другое имя, но человек-то тот же! Я заново открывал её для себя. Кто-то, вероятно, разочаровался бы, не простил бы маскарада, но я в эти минуты полюбил её ещё больше. Как будто внутри открылось огромное окно, а за ним эйфория, выхватывающая изо всех привычных состояний сразу, и уносящая в свои безумные карусели.

— Ещё я не могла сказать тебе, зачем я здесь нахожусь.

— Да? — я машинально отвечал.

— Мы схватились за эту идею, как за последнюю соломинку.

— Соломинку?

— Я не думала, что всё выйдет так. Я не думала, что Виталий будет так сходить с ума. Обычно как получается, бросишь камушек, круги пойдут, да и стихнут. А здесь такой шторм, — она подняла голову, — но ведь всё в итоге кончилось хорошо? Да? Гарри, не молчи, не молчи! — она с отчаянием потрясла мои колени. Я сполз с кресла к ней на пол.

— Просто прости меня, пожалуйста! Это единственное, на что я могу надеяться!

— Почему единственное? — я обнял её, — я так люблю тебя.

— Мы хотели остановить её.Нужно было остановить её, а мы её упустили. Ей, наверное, уже удалось покинуть Россию, снова.

— Бог с ней, с Даной, Апельсинка… Катрина, — я непривычно произнёс это имя и почувствовал, как по моему телу прошли волны, — Я люблю тебя, ты слышишь? Я люблю тебя. Мне всё равно, кто ты, хоть космический пришелец.

Она погрузила лицо в мои ладони, и, гладясь о них маленькими ямочками на щеках, прошептала:

— Я хочу запомнить запах твоих рук.

Она ещё что-то шептала тихо-тихо, я даже не мог расслышать,её нежные губы касались моей кожи, и я не мог понять, поцелуи это, или просто слова.Но я отвечал ей, не знаю, может быть, невпопад.

А потом она замолчала, и я замолчал тоже. И то, что нужно было сказать, говорило уже тело, а слова прозрачными бабочками летали вокруг нас, не в силах материализоваться в этом космосе. Я не знаю, сколько это длилось, сколько прошло времени, прежде чем одна маленькая