Генералитет Оранского и его слабость

Гг.

Единые Нидерланды! Мечта Оранского! Принц считал, что пришло время восстановить это един­ство в габсбургско-бургундском духе, и ему помог случай.

5 марта 1576 г. умер испанский наместник дон Луис Реквезенс де Цунига. Власть перешла в руки Государственного совета, нидерландские члены которого уже давно противостояли ис­панскому представителю Иеронимо де Роде. Борьба ослабила власть Государственного сове­та. К этому добавились требования испанских солдат, которые не получали денег более 22 месяцев. Деньги не поступили даже после тяже­лого штурма Зирикзее (конец 1575 г.), и солда­ты начали открытый бунт, вторгшись в Брабант и Фландрию, чтобы там грабежом и поджогами возместить свое жалование. Население городов Брабанта приготовилось к обороне и потребо­вало изгнания бунтовщиков, организовав со­противление и завербовав ландскнехтов. При поддержке «брабантской армии» власть мест­ных штатов превзошла авторитет Государствен­ного совета. Пришла в движение также Фланд­рия, и когда бунтовщики начали угрожать Ген-ту, Оранского, находившегося в Миддельбурге (и между тем установившего связь в Брабанте и Фландрии), попросили оказать военную по­мощь. Принц призвал Брабант сбросить испан­ское иго, а когда члены Государственного сове­та попытались воспрепятствовать этой антиис­панской политике, то были арестованы жителя­ми провинции. С сентября 1576 г. брабантские штаты осуществляли управление, вели перего­воры с представителями Оранского и собрали в Генте Генеральные штаты лояльных провин­ций, где 5 ноября заключили с делегатами Гол­ландии, Зеландии и Утрехта «Гентское умирот­ворение», — союз севера и юга, — к которому стремился Оранский. Он достиг своей цели: ру­ководить всеми Нидерландами. Теперь нужно было совместно потребовать вывода иностран­ных войск, обосновывая это дипломатическим вымыслом Оранского: боролись якобы не про- тив короля, а против вероломных сановников, плохо управлявших страной. Понесшие наказание после 1566 г. или покинувшие страну до втор­жения Альбы были амнистированы, все репрес­сивные меры отменены. Как только изгнали иностранных солдат, собрались генеральные штаты. Но Вильгельму не удалось разрешить религиозного вопроса; о мире нечего было меч­тать. В Голландии и Зеландии католическое вероисповедание осталось по-прежнему запре­щенным, тогда как в других провинциях при­знавался только католицизм. Однако больше никого не преследовали и не наказывали. Гене­ральные штаты решили определиться по рели­гиозному вопросу позже. Примечательно также, что полномочия расширились, теперь они могли «предписывать», а не только советовать. 8 нояб­ря 1576 г. было подписано «умиротворение».

Правда, осуществлению нового постановления препятствовали многие обстоятельства. Новый испанский наместник, сводный брат Филиппа дон Хуан Австрийский, который 3 ноября при­был в Люксембург, с помощью обещаний смог склонить на сторону короля некоторых членов Генеральных штатов. Мешали и многочисленные приверженцы «обособления» во всех провинци­ях, и прежде всего религиозные вопросы. Статьи «умиротворения» не остановили воинствующего кальвинизма. Против принца выступило местное дворянство. Старые аристократические династии сопротивлялись усилению полномочий Оранско­го, тем более что теперь он был кальвинистом, а они остались католиками.

Брабант и Фландрия хотели бы видеть прин­ца у себя в стране, но этому помешал герцог Эршо, который еще до 1566 г. был противником Оранского.

Оранский, все еще находившийся в Миддельбурге, достиг между тем следующего: Гене­ральные штаты поставили условие, что призна­ют дона Хуана в том случае, если иностранные солдаты покинут страну и он присоединится к «умиротворению». Принцу было нетрудно вы­звать недоверие к дону Хуану, так как из многих перехваченных писем стали известны намерения нового наместника: сначала завоевать страну, а потом восстановить королевское правление, как это было раньше.

Переговоры Генеральных штатов с доном Ху­аном велись в Намене (Намюр), Мархе и Хее. Чтобы еще раз утвердить согласие с наместни­ком, была заключена Брюссельская уния (ян­варь 1577 г.) с целью соблюдать правомочность «Гентского умиротворения» и кальвинистской религии, что, собственно, противоречило духу «мирного договора» относительно религии. Эта декларация открыла путь дону Хуану, который в «Вечном указе» от 12 февраля 1577 г. признал «умиротворение», согласившись на свободное со­брание Генеральных штатов и вывод войск, но при этом поставил условие, заключающееся в признании власти короля, полномочий самого Австрийского как наместника и католической ре­лигии. Дон Хуан пытался привлечь Оранского к унии, но добился противоположного. Голландия и Зеландия отозвали своих депутатов, и принц смог успешно повлиять на кальвинистские ради­кальные элементы и прочих в Брабанте и во Фландрии, использовав лозунг «Религия в опас­ности!». В то время, когда Оранский посещал го­род как наместник Утрехта, дон Хуан совершил торжественный въезд в Брюссель. Из-за двусмыс­ленных высказываний и преувеличенной любез­ности создавалось впечатление, что он притво­рялся. Поэтому во многих фламандских и брабантских городах руководство взяли на себя сторон­ники принца, которых поддержали вернувшиеся изгнанники-кальвинисты. Влияние Оранского постоянно росло. Дон Хуан забеспокоился, по­чувствовал себя неуверенно и для спасения видел только один путь: снова начать открытую войну против Оранского, Голландии и Зеландии и аре­стовать всех еретиков в нарушение договоренно­стей «Гентского умиротворения». Теперь он решил сражаться с открытым забралом. Наместник удалился в Намюр, захватил цитадель и отозвал назад испанских солдат. Все события указывали на начинающуюся войну между доном Хуаном и Генеральными штатами (июль 1577 г.).

Пробил час Оранского. Радикальные сторон­ники принца, представители корпораций и дру­гие повсюду создавали городские коллегии («кол­легии восемнадцати»); солдаты штатов с помо­щью голландской кавалерии выгнали оккупаци­онные войска из городских цитаделей, только Намюр и Люксембург оставались на стороне дона Хуана.

Оранскому пришло приглашение из Брабанта и Фландрии, а 6 сентября Генеральные штаты поста­новили просить принца как члена Государственно­го совета взять на себя руководство властью в про­винциях. Однако поставили принцу условие: отно­сительно религиозных вопросов он должен при­держиваться «политики умиротворения». Для официального лица это означало легкую победу, но для человека — огромный успех. Как изгнан­ник Оранский бежал в апреле 1576 г., чтобы те­перь после десяти лет ссылки, десяти лет бедно­сти, унижений и борьбы вернуться на свою фла­мандскую родину спасителем и освободителем!

Встреча Оранского в Антверпене и Брюсселе подробно описана его современниками. В письмах и свидетельствах городских властей и сорат­ников принца по борьбе воссоздается величе­ственная картина. Но больше всего обращает вни­мание активное участие в этой восторженной встрече простых людей. Здесь действительно уме­стно сказать: «отец отечества». Хотя (или, скорее, потому что) каждый знал, что принц — кальви­нист и противник дона Хуана, проводивший кро­ме того, антииспанскую и антикоролевскую по­литику, его приезд встретили всеобщим ликова­нием.

18 сентября 1577 г. в Антверпене Оранский ве­дет переговоры с английским послом Девисоном, так как по-прежнему рассчитывает на помощь ко­ролевы Елизаветы. После того как штаты Геннегау установили связи с братом французского короля Франсуа Анжу, герцогом Алансонским, принц сно­ва повернулся в сторону Священной Римской империи; Голландия и Зеландия настоятельно ре­комендовали просить о помощи кальвинистского пфальцграфа Казимира. В этом многообразии по­литических возможностей для Оранского кое-что осложнилось.

24 сентября в Брюсселе на собрание Генераль­ных штатов его встретили восторженным привет­ствием, особенно представители Норбертинского аббатства, старые друзья, которые одобряли анти­испанскую политику. Генеральным штатам из городов были направлены многочисленные проше­ния о взятии решительного курса. Присутствие Оранского создало опасную ситуацию для вер­нувшихся ожесточившихся эмигрантов и пропо­ведников. Поэтому противникам принца из фео­дального дворянства представилась возможность подорвать его репутацию. Герцог Эршо пытался наряду с ним назначить католического наместни­ка — не испанца и не врага испанцев. На эту вы­сокую должность был избран брат императора Рудольфа, молодой эрцгерцог Матвей. Надея­лись, что король Филипп в конце концов прими­рится с габсбургским родственником и отзовет дона Хуана, который все еще находился в Намюре. 4 октяюря 1577 г. Матвей уже пребывал в Маастрихте в ожидании введения в должность Гене­ральными штатами.

Оранский отразил и этот контрудар, опираясь на растущую силу противников. Радикальная брюссельская «коллегия восемнадцати» потребо­вала «чистки генеральных штатов» от происпанских элементов и назначения принца «руваардом», т.е. защитником Брабанта. Пока брабантские штаты раздумывали, толпа заставила утвер­дить это назначение. Так Оранский стал руваардом Брабанта, а также общим представителем нового наместника Матвея. Но герцог Эршо, который привез Матвея, был вскоре арестован Гентской «коллегией восемнадцати» вместе со своими ка­толическими советниками, епископами Ипра и Брюгге. Таким образом ослабили происпанскую партию, и Оранскому удалось ввести в Государ­ственный совет кальвинистов, таких как его представитель Марникс Сент-Альдегонде. 20 ян­варя Матвея признали наместником, после того как 10 декабря 1577 г. вторая Брюссельская уния снова закрепила единство провинций. Восемнад­цатилетний Матвей согласился иметь рядом с со­бой принца в качестве высшего военного чина. Теперь Оранский действительно возглавил гене­ральные штаты. Но важный вопрос не был решен: кто поможет нидерландцам? Продолжались пере­говоры с французским принцем Анжу. В мае 1576 г. Оранский предложил ему верховную власть над Голландией и Зеландией, после чего помощь была обещана и валлонские католические круги из Геннегау предпочли помощь французов. Пере­говоры с Англией тоже прошли успешно: пфальц­граф Иоганн Казимир по распоряжению короле­вы Елизаветы должен был оказать важную под­держку. Но, несмотря на все это, для Оранского оставалась угроза вторжения дона Хуана, кото­рый со своими итальянскими и испанскими сол­датами уже разбил войска Генеральных штатов у Жемблу дошел до Брюсселя и вступил в Генне­гау.

Инициатива Оранского добиться единства и претворения в жизнь решений унии была все еще осложнена религиозными отношениями. Напряженность между католиками и кальвини­стами влияла на сотрудничество Голландии, Зе­ландии и Утрехта, с одной стороны, а с другой — всех остальных провинций; разногласия по этому поводу существовали также и в городах. Терпимость, проповедуемая принцем, не нашла отклика. Кальвинизм приобрел много сторонни­ков среди ремесленников и носил определенную социальную и политическую окраску не без де­магогического оттенка, что привело к сдержан­ности дворянских и католических соратников принца. Религиозные различия стали опасными в городах Фландрии и Брабанта, где управляли кальвинистские коллегии, которые часто запре­щали католическую религию (например в Генте); они держались также на расстоянии от цен­тральных органов власти и отказывали Оранско­му в повиновении. С опасностью религиозных различий была связана угроза обособленности. Так, например, в Генте нетерпимые проповедни­ки Модед и Датхеен, вернувшиеся на родину из Пфальца, подчинились фанатичному пфальцгра­фу Иоганну Казимиру и клеветали на Оранско­го. Речи и выступления Оранского и Генераль­ных штатов против тирании кальвинистов не исправили положения, и в конце концов католи­ки Южной и Французской Фландрии стали за­щищаться и нашли поддержку у валлонских ка­толиков Геннегау и Артуа, которые уже некото­рое время противостояли Генеральным штатам. Принц прекрасно осознавал опасность. В конце декабря 1578 г. он побывал в Генте, но безуспеш­но. По истечении года «недовольные», т.е. като­лики из Фландрии, Артуа и Геннегау, объедини­лись в Утрехтский оборонительный союз (6 ян­варя 1579 г.). Они еще признавали власть Мат­вея и Оранского, переписывались с ними и кроме всего прочего требовали непременного со­блюдения «Гентского умиротворения» по вопро­сам религии. Оранскому не удалось выполнить этого требования. Гент оставался глух к просьбам принца, и валлонские «недовольные» в конце кон­цов примкнули к новому испанскому правителю Александру Фарнезе, герцогу Пармскому, сыну Маргариты. В мае 1579 г. распался генералитет, союз — мечта Оранского, на севере началось се­паратистское движение, на этот раз в кальвини­стском направлении.

Между тем у принца появились новые забо­ты, обнажившие его слабость и отсутствие цели. Они отразились и на внешней политике. В пе­риод этого кризиса у принца трудно обнаружить прямую внешнеполитическую линию, более того, не будет преувеличением сказать, что она вообще отсутствовала, если не считать таковой его постоянные усилия заполучить французскую помощь.

Оранского покинула всякая надежда на гер­манцев. Принадлежность к кальвинизму лишила его этой возможности. Помочь мог бы только кур­фюрст Пфальцский, но его сын Иоганн Казимир являлся нетерпимым нарушителем общественно­го порядка в Нидерландах.

Характерным для политики Оранского было использование противоречий между Англией и Францией; только для Елизаветы французский противник был не очень-то важным. К тому же, как только возникли планы о браке Елизаветы с Анжу, дипломатической игре принца помешали. Французский курс принес Оранскому большие трудности. Анжу исповедовал католицизм, и хотя Оранский заявил, что французский принц очень терпим к религии и не собирается причинять зла кальвинистам, его мало кто поддерживал. В Гол­ландии существовала сильная оппозиция этому курсу, но еще сильнее она действовала во Флан­дрии и в Брабанте, там Францию считали закля­тым врагом.

Сидеть на двух стульях Оранскому сначала удалось. Он предупредил королеву Елизавету о планах нападения дона Хуана на Англию (испанский наместник хотел освободить Марию Стю­арт); через Анжу он хотел завести друзей среди валлонского католического дворянства. В авгус­те 1578 г. состоялась договоренность с Франсуа Анжу: его признали «защитником свободы Ни­дерландов от тирании испанцев и их приспешни­ков!». Французский принц был готов оказать во­енную помощь, а в качестве ответной услуги по­лучал в залог города в Геннегау и обещание (опас­ное по своей сути): все завоевания, совершенные им в Люксембурге и свободных графствах, перей­дут в его собственность. Анжу двигался в направ­лении Рейна, и Оранский, теряя престиж, осво­бождал ему этот путь. Ранее уже упоминалось, что брат Оранского Иоганн, правящий граф Нассау и наместник Гельдерна, предостерегал прин­ца от этой антигерманской дипломатии.

Между тем и в империи началось беспокойство по поводу Нидерландов. Император Рудольф изъя­вил желание посредничать между Филиппом II и Генералитетом, но при условии, что будет сохра­нена верность королю и католической религии. Его брат Матвей, наместник Генералитета, наста­ивал на помощи Нидерландам как члену Вест­фальского округа. Генеральные штаты послали к императору представителя; на рейхстаге, состояв­шемся в апреле 1578 г. в Вормсе, появились ни­дерландские дипломаты Марникс Сент-Альдегонде, верный советник Оранского, и Иоганн Ген-тский. Марникс должен был потребовать от гер­манских принцев помощи, так как Нидерланды были частью империи и «вообще-то входили в Вестфальский округ». Делегатам рейхстага также нужно было доказать, что покорение Нидерлан­дов повредит империи. Эта тема обсуждалась в феврале 1578 г. на собрании Вестфальского окру­га в Кельне.

В Вормсе одобрили назначение эрцгерцога Матвея наместником, однако военной помощи не пообещали, хотя к Оранскому отнеслись добро­желательно. Препятствием послужили кальвини­стские убеждения Оранского, да и французский курс вызвал на рейхстаге неудовольствие.

Тем временем Оранский почувствовал растущее волнение в стране. По его мнению, нужно было из­менить в «умиротворении» статью о религии, что и послужило причиной для возникновения плана установления религиозного мира, который он предложил на Государственном совете в июне 1578 г. Принц предложил следующие условия: во всех городах и деревнях должны были разрешить като­лическую, лютеранскую и кальвинистскую рели­гии. Но этот религиозный мир не соответствовал соглашению и сначала был отклонен на различных собраниях штатов. Принц настаивал на своем пла­не, который наконец издался в виде закона 15 октября 1578 г., как раз в тот момент, когда кальви­нисты уже повсеместно проповедовали свое уче­ние. Оранский рассуждал правильно: только ре­лигиозный мир, пусть даже теоретически, мог принести объединение. В действительности же все было иначе. Непреклонное католическое ду­ховенство и дворянство, с одной стороны (декрет папы, июль 1578 г.), а с другой — энергичные, не считающиеся ни с чем жестокие кальвинисты, ви­девшие в религиозном мире новый повод для ссор и разъединения, что нашло свое выражение в Атрехтской и Утрехтской униях.

Настоящий союз всех провинций, к которому стремился Оранский, не был достигнут. Целью принца по-прежнему было усмирение религиоз­ных волнений и союз всех провинций, тогда как его брат Иоганн в качестве ответных действий на отделение валлонских провинций в Атрехтской унии стремился к союзу всех северных протестан­тских провинций с ярко выраженной антифран­цузской направленностью, что ему удалось сде­лать вопреки намерениям Оранского. 28 января была заключена Утрехтская уния, согласно кото­рой, не отвергая Генералитета, на основе религи­озного мира был образован отдельный союз се­верных провинций, не распространявшийся, од­нако, на кальвинистские Голландию и Зеландию. Важным было то, что ни один член этого объеди- нения не мог самостоятельно заключить союз с иностранным государством. Сначала Оранский не одобрил этот союз, так как, по его мнению, он ос­лабил Генералитет. Позже он понял, что только Утрехтская уния гарантировала динамику рево­люции, и вскоре к ней присоединились города Фландрии и Брабанта.

Генералитет больше не был актуальным. Это выяснилось на длительных мирных переговорах, которые начались в мае 1579 г. при посредниче­стве императора. Главной темой переговоров был религиозный вопрос. Генеральные штаты защи­щали свободу вероисповедания, Филипп II, на­оборот, хотел разрешить только католическую ре­лигию. Испанская сторона попыталась заставить Оранского отойти от дел, предложив ему за это крупную денежную сумму, а его воспитанный в Испании сын унаследовал тогда бы все его вла­дения и титулы. Это доказывает, насколько Ис­пания опасалась принца как вождя и вдохнови­теля сопротивления. Оранский не согласился на это предложение. Мирные переговоры не имели успеха, но для католических и роялистских сто­ронников Генералитета пришел момент примк­нуть к наместнику Александру Фарнезе, принцу Пармскому.

Защитники религиозного мира знали, что борьба не закончена и руководство принца необходимо. Король Филипп тоже считал Оранского» своим основным противником. По этой причине кардинал Гранвелла, давний враг Оранского, выд­винул план покушения на жизнь принца, чтобы таким образом убрать его с дороги.

Для принца пришло время трудных решений: он должен был во что бы то ни стало подавить атаки кальвинистских экстремистов и возмож­ность каких угодно ограничений. Характерным для взглядов принца явилась «Ремонстрация», представленная им перед Генеральными штатами 24 ноября. В ней содержались следующие поло­жения: необходимы единство и энергичные дей­ствия; каждый должен приложить все силы, вне­сти свой финансовый вклад и отбросить собствен­нические настроения; абсолютно необходимо централизованное управление, и всем должен ру­ководить один человек. Его речь не обошлась без патетики в конце: только если все в едином по­рыве будут способствовать этому, он, Оранский, готов с ними жить и умереть... Снова для принца стал неотложным вопрос об иностранной помо­щи. Провал мирных переговоров в Кельне осла­бил силу пронемецкого течения; пфальцграф Иоганн Казимир опять покинул Нидерланды. Когда возникли слухи о браке Анжу с королевой Елизаветой, его назначение наместником давало возможность получить помощь из Англии.

С этой целью Оранский составил проект согла­шения, которое способствовало принятию Гене­ральными штатами французского курса. Анжу-суверен Нидерландов! По предложению Оранс­кого этот титул герцогу присвоили. Марникс Сент-Альдегонде заключил договор 19 сентября

1580 г. в Плесси-ле-Тур, а 23 января он был ут­вержден Генеральными штатами. Анжу стал суве­реном с ограниченными полномочиями и наслед­ственным титулом при запрещении присоедине­ния провинций к Франции. Это назначение гер­цога в расчете на французскую помощь означало отставку Матвея, которую он и получил 7 марта 1581 г. Немецкие принцы почувствовали себя оскорбленными подобным обращением с братом императора. Оранский оборвал все связи с Герма­нией.

Анжу — суверен! Провинции попытались вос­препятствовать этому назначению. Из Гента при­шел протест, где говорилось, что французская тирания будет хуже испанской... Но Оранский привел убедительные доводы; он тоже видел опасность, но французский курс казался ему наи­лучшим. Повстанческие провинции отказались от власти испанского короля.

Отделение от Испании провинций и городов, входящих в Утрехтскую унию, торжественно ут­вержденное 26 июля 1581 г., являлось актом большого политического значения и по существу соответствовало замыслам, высказанным еще в 1566 г. В своей «Апологии», о которой мы уже упоминали и к которой еще вернемся, Оранский отстаивал мнение, что власть дана королю для блага подданных; король должен править стра­ной по-отечески и справедливо. Там, где этого не произошло в соответствии с естественным пра­вом, разрешается свергнуть недостойного монар­ха и вместо него избрать нового.

Так как в Кельне не удалось устроить так, чтобы принц по-хорошему покинул Нидерлан­ды, возник уже упомянутый план Гранвеллы убить Оранского, и ввиду того, что Гранвелла являлся всевластным королевским министром, это покушение было политически, теологичес­ки и дипломатически обосновано. Королевский эдикт от 15 марта 1580 г. об объявлении Оран­ского вне закона призывал каждого верного монаха и религиозного человека убить принца, «вождя, инициатора и зачинщика этих беспо­рядков и главного возмутителя всего нашего го­сударства, короче говоря, чуму христианства, предателя и злого врага нас и нашей страны». Враг Испании и чума христианства! Декрет обещал вознаграждение в 25 000 крон, а также амнистию за прежние преступления и предос­тавление титула дворянина.

На это объявление вне закона принц ответил в своей «Апологии», одном из самых достойных и впечатляющих произведений в истории. Она была передана Генеральным штатам 13 декабря 1580 г. Это произведение принц написал не один, ему помогали его придворный проповед­ник, советники, французские кальвинисты Юбер Ланге и Дю Плесси Морней, а также Марникс Сент Альдегонде. Апология была направлена в Генеральные штаты (принц считал, что он обя­зан оправдаться только перед этими депутатами народа) и представляло собою опровержение всех обвинений, всех якобы совершенных пре­ступлений. Теперь единственным виновником своих бед Оранский считал короля и — в свою очередь, выдвинул против него обвинения — и даже те, которые позже историческая наука при­знала несправедливыми. Он утверждал, что только любовь и сострадание к народу побуди­ли стать его защитником, при этом Оранский никогда не хотел служить своим личным инте­ресам. Принц защищал идею свободы во всех от­ношениях. Тон «Апологии» резкий, страстный, атакующий, и вполне понятно, что она в эти тре­вожные дни взволновала души и призыв к един­ству и единению не остался без отклика. «Я от­стою», — так звучали заключительные слова «Апологии». Оранский хотел с Божьей помощью «отстоять то, что установит народ для свободы и мира».

В «Апологии», распространенной на фламан­дском, французском и немецком языках, принц делает выводы, анализируя многие события, начи­ная с 1572 г., а также дискуссии в Бреде (1575 г.) и договоренности в Кельне. В 1577 г. он заявил, что будет хранить верность королю только в том случае, если тот будет уважать привилегии, пра­ва и свободы стран... В его словах еще тогда про­звучала угроза. На переговорах в Кельне Гене­ральные штаты тоже угрожали Испании. Дого­вор с Анжу реализовал этот ультиматум: народ выбрал себе нового монарха. Учение о государ­стве, созданное кальвинистскими теологами, од­нозначно утверждало: подданные должны слу­жить государю не как рабы, наоборот, государь должен служить народу; без подданных не мо­жет существовать ни один монарх. Так, король Филипп был отвергнут народом и освободил путь Анжу. Относительно Голландии и Зеландии в до­говоре закреплялось, что эти страны обязаны только принимать участие в защите сообщества. Они выбрали своим верховным правителем не Анжу, а Оранского и 24 июля 1581 г. принесли ему присягу. Штаты начали переговоры со всеми городами и округами Голландии и Зеландии, чтобы те сделали принца своим сувереном. Сан-то штаты предложили, но прошли годы, пока в 1584 г., уже после смерти принца, переговоры были доведены до конца. Во всяком случае, осо­бое положение Голландии и Зеландии ослабило Генералитет, а ощущалось это еще при заключе­нии Утрехтской унии. Наместником Утрехта и Фрисландии остался Оранский.