Глава третья. Вольные волкобои

 

— Отпусти меня, ты, мордоворот!

Это в высшей мере возмутительно, когда тебя просто берут, закидывают на плечо и куда-то тащат, точно мешок с картошкой. И молотить связанными кулаками по спине не очень помогает — даже не размахнёшься нормально.

Тайка всё же исхитрилась — сорвала с шеи кулон с Кладенцом, но тот взял да и превратился в ложку. Мол, расхлёбывай сама, дивья царевна, те щи, которые наварила.

— Да не трепыхайся ты, коза, — буркнул похититель, перехватывая её покрепче.

— Куда ты меня тащишь?

— Куда надо. Там разберутся.

Ага, значит, этот тип ещё и не сам решает? Час от часу не легче. Ну как её теперь Пушок с Яромиром найдут?

Впрочем, Тайку вдруг осенило, что дивий воин — знатный следопыт. Лисицу-то, помнится, они легко отыскали. А этот тип даже не очень таился — топал себе сапожищами по глине.

Интересно, какая это всё-таки дорога была? На которой коня потеряешь или голову? Ух, и пообрывала бы она перья некоторым воронам-шутникам...

Ладно, убивать её вроде пока никто не собирался. Отпускать, впрочем, тоже. Пришлось на время смириться со своей участью и повиснуть — будто бы сомлела. Но на самом деле Тайка пыталась примечать: вот они прошли мимо лесного озерца, обогнули его слева, а от приметной раздвоенной берёзы свернули резко вправо. В ночном лесу всё было отлично видно: из-за туч как раз вышла полная, похожая на бабушкин блин луна. Тайка надеялась, что сможет отыскать обратный путь, когда сбежит.

Долго ли, коротко ли, они дотопали до избушки в лесу. И кому только взбрело в голову строить дом в такой глуши? Или разбойникам, или охотникам — больше некому.

Шкуры, натянутые во дворе для просушки, как и вялящееся под навесом мясо, ещё ничего не доказывали: бандиты тоже могут добывать зверя, им же надо чем-то питаться.

Во дворе послышался птичий пересвист, похититель остановился и тоже засвистел. Ага, значит, условный знак.

Они вошли с тёмной улицы в тёплую избу, пропахшую мехом, травяным духом и вощёной кожей. В глаза ударил свет, а когда Тайка проморгалась, её уже сгрузили на лавку в сенях.

— Кого это ты нам принёс, Мох? — послышался недовольный женский голос.

— Вишь, какая лиса-краса в ловчую яму угодила, — хмыкнул похититель. — Одета не по-нашенскому. Посмотри, Душица, может, энто навья соглядница?

Послышался топот ног по скрипучим ступеням — Тайка и оглянуться не успела, а в сени уже набежала толпа. Она насчитала семерых мужиков, включая своего похитителя и одну девицу в мужской одёже — видимо, Душицу. Имена у них странные какие-то. Больше похожи на клички.

Девица подошла ближе и приподняла Тайку за подбородок, бесцеремонно разглядывая.

— Не, — она качнула русыми косами. — Эт не навка. Ты слепой, что ли? Девчонка — смертная. Уши-то видел?

— Эка незадача, — Мох мял в руках шапку. — И чё теперь делать? Может, обратно отнести?

— Ох и дурак ты, братец, — вздохнул кто-то из парней.

Теперь, присмотревшись получше, Тайка поняла, что охотники (ну или разбойники) приходились друг другу родичами — очень уж похожи были: все одной масти, рослые, широкоплечие, румяные. Мама про таких говорила: словно горошины из одного стручка.

— Просто отпустите меня, и я уйду, — она через силу попыталась улыбнуться. — Вы убедились, что я не из навьих. Так, может, разойдемся по-хорошему, а? Я никому не скажу, что вас видела.

— Да мы вроде и не прячемся, — пожал плечами тот, что упрекал Мха в дурости. — Нас каждая собака в округе знает.

— А ты, Соловей, помолчи. Тебе я слова не давала, — русоволосая красавица упёрла руки в бока — ну чисто как Марьянка.

Ага, Соловей, значит? Ну, этот-то точно разбойник! Значит, тут целая банда орудует. С девицей-Душицей во главе.

— Сперва сказывай, кто такая, откуда идёшь, куда путь держишь? — атаманша нахмурилась, а Тайкино сердце вдруг дрогнуло от предчувствия. Почуяла вдруг — не стоит говорить всей правды. Но и лгать тоже не след.

— Я из Дивнозёрья. Иду в столицу. Вы бы хоть руки мне развязали, раз уж разговариваем.

Душица сделала знак, и Соловей перерезал ножом верёвку. Тайка принялась разминать затёкшие кисти.

— Зачем тебе в столицу?

Ну прямо допрос устроили.

— Потому что я воительница. — Про деда-царя Тайка решила не упоминать. Мало ли, вдруг выкуп захотят?

— Ты-ы-ы? — расхохоталась атаманша, хлопнув себя по ляжкам.

И Мох ещё добавил:

— Ну, козявка, насмешила.

— Это кто ещё тут козявка? — Тайка вскочила с лавки — вроде как обиделась. А сама стрельнула глазами в сторону приоткрытой двери. Может, удастся унести ноги?

Только Соловей заметил и путь загородил. Ишь, лыбится, подлец.

— Допустим, — Душица сплела руки на груди. — Ну и где же твой меч, воительница?

Тайка, насупившись, молчала. Про Кладенец рассказывать не хотелось. Атаманша расценила это на свой лад и хлопнула в ладоши:

— А ну, несите девчонке добрый клинок. Пущай покажет свою удаль! — и сама выхватила меч из ножен. — Сразимся, лиса-краса?

Ох… Вот этого-то Тайка и боялась. Ну кто её за язык тянул, а? Чего стоило прикинуться обычной бродяжкой?..

Семеро братьев высыпали во двор, расселись по пенькам, словно воробьи. Соловей сунул Тайке в руку кружку.

— Испей кваску перед боем, лиса-краса. Кто знает, доведётся ли потом? Душица ай могуча, любому из нас трёпку задать может. Волка кулаком валит!

— Я уж поняла, что она у вас за старшую, — Тайка приняла угощение, глотнула: ух и холодный, прямо с ледника!

— Почему «за старшую»? — не понял Соловей. — Она и есть нам старшая сестра. Прежде у самого царя в дружине служила, десятком командовала, да — вишь ты — с воеводой характерами не сошлись.

— С Яромиром? — Тайка сперва ляпнула, а потом прикусила язык.

— Ты что, знаешь его? — Соловей подался вперёд.

Пришлось отмахнуться:

— Ну а кто ж его не знает-то?

— Хм… видать, суров воевода, коли о нём даже у смертных наслышаны.

— Не то чтобы суров. Просто вредный. Иногда. А чего они с твоей сестрой-то не поделили? — Тайка не ожидала, что ей вдруг так обидно станет. Значит, ещё какая-то девица, о которой она и слыхом не слыхивала, а Яромир и не рассказывал. Вроде ничего такого, а сердце заныло.

— Ты у неё потом сама спроси, коли жива останешься, — Соловей подмигнул и толкнул её в круг.

Мох захлопал в ладоши, отбивая ритм, остальные подхватили. Меч атаманши блеснул в свете луны — тонкий, опасный. Ну что тут поделаешь, пришлось доставать ложку. С чужим-то клинком ей точно не справиться.

Мысленно Тайка взмолилась: «Мечик-Кладенечик, не подведи. Мы тут с тобой, кажись, по-крупному влипли».

И Кладенец отозвался теплом, ткнулся рукоятью в ладонь, словно щенок, и явил на свет острое — без единой зазубринки — лезвие.

— Ого! — прищурилась Душица. — Добрый меч. Знакомый какой-то...

Её братья одобрительно загалдели, и Тайка встала в стойку — припомнила, как Яромир учил: ноги в коленях согнуть и расставить пошире, носки чуть внутрь развернуть, кончик клинка в горло противнику направить, а самой — глаза в глаза глядеть. Ох, как страшно-то! Одно дело — учебные поединки, коих в её жизни было раз-два и обчёлся, и совсем другое — взаправдашнее сражение.

— Ну, понеслась! — рявкнул Мох.

И Тайка именно что понеслась, на ходу вспоминая наставления дивьего воина: мол, силы у тебя, дивья царевна, маловато будет, зато ты мелкая и вертлявая, как ящерица. Уклоняйся. Знаешь, как лайки нападают? Кусают и отпрыгивают. Вот и ты так делай.

Поначалу всё шло даже неплохо. По крайней мере, отпрыгивать получалось, а вот кусать — не очень. Тут не до того — живой бы остаться. Лишь единожды их клинки со звоном столкнулись, и Тайка, охнув от такого напора, отлетела назад, точно пёрышко. Чудом на ногах устояла. Тяжело дыша, она приготовилась скакать и уворачиваться вновь, но Душица больше не нападала. С неподдельным удивлением она смотрела на обломок меча в своей руке.

— Эй! У тебя, никак, Кладенец?

— Ну… да. А что?

— Предупреждать же надо, — фыркнула атаманша. — На тебя оружия не напасёшься.

— Вообще-то раньше с ним такого не случалось, — Тайка пожала плечами. — А то бы я обязательно предупредила.

Тут светлые глаза Душицы расширились ещё больше:

— Ты что же, прежде не сталкивалась с ворогами, которые тебя всерьёз ранить или убить хотели, а не просто в поле сойтись, потешиться?

— Вообще-то сталкивалась. Только у них мечей не было. Горыныч вот, например…

— Вот это да! — Кто-то из зрителей присвистнул. Кажется, Соловей.

— Видать, ты и впрямь воительница. Не обманщица негодная, а сестра мне по делу ратному, — Душица со вздохом вложила обломок меча в ножны. — Что ж, будет мне наука впредь не судить по одёжке. Открой уж, лиса-краса, кто тебя мечу учил да воинское посвящение даровал?

Тут уж Тайка решила не скрывать правду:

— Учил Яромир, царский воевода. А посвящала его сестра, Радмила.

— Знакомые всё лица, — хохотнул Соловей, заправляя за ухо русую прядь.

А Душица, опять уперев руки в бока, напустилась на Мха, втянувшего голову в плечи:

— Ты кого притащил, дурья твоя голова?!

— Не ругай его, он же не знал! — Тайке вдруг стало жалко незадачливого разбойника. Похоже, его тут все шпыняли, кому не лень. — И, кстати, раз уж мы вроде как закончили, может, откроешь, чего вы всё-таки не поделили с Яромиром?

— Сперва скажи: это ведь он тебя послал по наши души? — атаманша шагнула прямо к Тайке, Кладенец дёрнулся, насторожился.

— Нет, я сама пришла.

Уф, пронесло. Душица отступила, и меч, дрогнув в Тайкиной руке, обвился змейкой вокруг её запястья. Ну, теперь-то они наконец смогут поговорить?

— Пойдёмте в дом, сестрёнки, — предложил Соловей. — Мне кажется, эту беседу лучше продолжить за столом. Наша гостья наверняка голодна.

Тут у Тайки, как назло, заурчало в животе. Грянул смех, и даже Душица, улыбнувшись, махнула рукой:

— Твоя правда, братец. Мы же не разбойники какие!

— А кто? — Тут уже пришла очередь Тайки таращить глаза. Ответом ей снова стал дружный смех.

 

***

— Мы вольные волкобои, понимаешь?

— Честно говоря, не очень. — Теперь, когда до Тайки дошло, что опасность миновала, колени затряслись, руки заходили ходуном, она даже ложку в руке нормально удержать не могла. А тут и суп принесли.

— Ну, вроде как охотники. Но при этом воины. Но мы никому не служим, — Душица, похоже, раздражалась, когда ей приходилось втолковывать прописные истины.

— То есть никого не грабите?

— Ну, вообще-то грабим иногда, — встрял неугомонный Соловей. — Но только плохих людей. А всё добро раздаём бедным, ничего себе не оставляем. Ну, если это только не доброе оружие. И с припасами селянам помогаем.

— А, поняла. Вы как вольные стрелки. Ну, типа Робин Гуда.

— Кого?

— А, не важно. Был у нас один такой. Давно, ещё в средние века. Занимался примерно тем же, чем и вы, — Тайка, отложив ложку, обмакнула хлеб прямо в мясную похлёбку, решив, что так оно будет сподручнее.

— Значит, хороший был человек, — Соловей улыбнулся.

Душица кивнула, соглашаясь.

— Хотела бы я с ним познакомиться.

— Ой, это вряд ли возможно. Он уже умер давно, и вообще это легенда. А ты обещала рассказать о Яромире, — Тайка торопилась, потому что чувствовала: ещё немного, и её сморит после всех волнений: она уже зевала, не сдерживаясь.

Воительница сжала губы в линию:

— Да чё там рассказывать? Не его царь должен был воеводой назначить, а меня. Но, вишь ты, — решил иначе. Сказал, своевольная слишком. Даже испытать не захотел. Пришлось мне служить под началом Яромира.

— И были они как кошка с собакой, — ввернул Соловей. — Цапались каждый день. Не умеет наша сестрица подчиняться.

Сказано это было не с осуждением, а с восхищением, конечно.

— Осторожничают они слишком, — буркнула Душица, ловко отхватив ножом ломоть хлеба. — А простые люди оттого страдают. Только-только от войны начали оправляться, и на тебе — новые напасти. То град, то навьи набеги, ещё оброк непомерный.

— Какой ещё оброк? — ахнула Тайка.

— Да знамо какой: царский. Радосвету надо своих дружинничков содержать, оружие ковать, хлебом кормить целую ораву. А простому народу оно только в тягость. Теперь новая у царя причуда: зеркала делать повелел, чтобы с Навью воевать. Только, думаю, враки это всё, и зеркала энти ему для роскоши нужны. Черепицу-то видала на дворце? Во, небось, для того мастеров собирают. А с тех деревень, которые мастера послать не могут, берут пшеницей али овсом для коней. Люди скоро голодать начнут, а он никак не успокоится! — Душица стукнула кулаком по столу.

— Постойте, зеркала царю и правда нужны, чтобы с навью воевать. Иначе с Доброгневой не сладить! — Всю сонливость вмиг как рукой сняло — Тайка аж привстала.

— А ты откуда знаешь?

— Да так… По правде говоря, это мой совет был.

Вольные волкобои притихли. Кое-кто зашушукался, но сестрица-Душица прикринула:

— А ну цыц! — и сама вперила в Тайку внимательный взгляд.

— Ох, чего-то ты недоговариваешь, лиса-краса. С чего бы царю тебя слушаться? У нас свои люди при дворе есть. Так вот что-то тебя никто там не видывал.

— Это потому, что прежде мы с царём только во снах встречались. А теперь моя помощь понадобилась — вот я и иду.

Ох, как хорошо, что она в момент знакомства не ляпнула, кто её дедушка. Похоже, Радосвета здесь не очень-то любили...

— Хм… — воительница подпёрла рукой подбородок. — Нешто с Доброгневой воевать собралась?

— Ну, кто-то же должен, — Тайка развела руками.

— Это по-нашему! — обрадовался Соловей. — Мы тут тоже, знаешь ли, собрались потому, что кто-то же должен о простом народе подумать. Царю-то до этого дела нет.

— Он просто не успевает за всем уследить, — Тайке очень хотелось в это верить. — Сперва врага надо победить, а потом всем вместе поговорить.

— Ха! Так он и прислушается, — Мох шмыгнул носом. — Мы для него — никто.

— Прислушается, если я попрошу!

— Обещаешь? — Душица прищурилась.

В её взгляде Тайке почудился недобрый огонёк. Неужели воительница начала догадываться, с кем имеет дело? Если у них шпионы при дворе, то царицу они наверняка видели. А дальше-то их с бабушкой по одному описанию запросто сличить можно: много ли тут чернокосых да темноглазых девиц из Дивнозёрья бегает? Свои-то все белобрысые и остроухие.

Но что поделать: сказала «а», говори и «б».

— Обещаю, — выпалила Тайка. — Только и ты мне тогда дай слово, что вы не будете царю препятствий чинить, пока мы с Доброгневой не поквитаемся. А если помощь ваша понадобится, то с нами против неё воевать пойдёте. Мне кажется, это будет честно.

— С вами — это с кем? — Душица закусила губу и, не дожидаясь ответа, добавила: — С царём не пойду, под руку воеводы ни за какие коврижки не встану. А вот ежели с тобой, лиса-краса, — мы согласные.

— Ну хотя бы так, — вздохнула Тайка. — Значит, по рукам?

Вот уж никак не ожидала, что ей придётся дедушку ещё и с подданными мирить.

— По рукам, — Душица протянула мозолистую ладонь.

Ох, ну и хватка у неё! Медвежья!

— Тогда я дам вам знать, если понадобитесь. Пришлю письмо. Читать-то вы, надеюсь, умеете?

— Не «если», а «когда», — Душица ещё и тряхнула её руку для верности. — Нешто думаешь, мы будем в лесу отсиживаться, когда такие дела творятся? Мы же вольные волкобои, а не какие-нибудь хорьки позорные!

— Кстати, а как мы поймём, что письмо от тебя? — Соловей поскрёб в затылке. — Мало ли, кто нас обманом заманить захочет? Мы, знаешь ли, во дворце не то чтобы желанные гости. Если придём всей ватагой, всех вмиг сцапают. Ты уж извини, что сразу не сказали, но за наши головы в Светелграде вообще-то награда назначена.

— А я подпишу его «Робин Гуд», — Тайка хихикнула.

Нет, ну а что? Пушку бы точно понравилось.