Музыкальные инструменты в Ветхом Завете.

Рис 1.вверху — шофар, внизу — йобел

                                             Шо­фар — древнейший инструмент семитских народов, в том числе древних евреев — пред­став­ляет собой рог, натуральную коническую трубу. Изготовлялся он из рогов 5 видов животных: дикого козла, барана (этим двум разновидностям отдавалось предпочтение благодаря их природной изогнутой форме, напоминавшей молодой месяц — один из важнейших символов Древнего Востока), иногда антилопы, газели, редко — быка (последний считался нежелательным из-за ассоциации с золотым тельцом). Ранние инструменты не имели мундштука, кончик рога отрезался либо в нем просверливалось вдувное отверстие. Позднее процедура изготовления шофара стала более сложной: путем выпаривания ему придавали нужные контуры, на широ­ком конце рога формировали раструб, а узкий край посредством растягивания превращали в мундштук. Му­зыкально-технические возможности шофара были весьма невелики. Исполнитель мог извлечь лишь три-четыре высотно неточных, но резких и громких звука, причём способы игры сводились к трём основным приёмам: машах (один долгий протяжный тон), теруа (серия коротких прерывистых звуков) и те­киа (несколько непродолжительных, но связанных между собой звуков).

Шофар играл исключительную роль в самых различных сферах жизни, что подтверждается его наиболее частым упоминанием в Священном Писании (см. вышеприведённую таблицу). Диапазон его функций в разные периоды был чрезвычайно широким: от магической на раннем этапе формирования древнееврейско­го общества до социально-организующей и сакральной в последующие времена.       

В Библии упоминается нес­колько разновидностей шофара. Помимо обычного типа встречается йобел. Он изготавливался только из бараньего рога, обладал боль­шим размером и очень громким звучанием. Йобел был участником важных событий (законодательство, данное Моисею Богом на горе Синай, разрушение стен Иерихона), а также религиозных праздников, отмечаемых в юбилейный год (отсюда и его название). Керен, в отличие от йобела, делался из бычьего рога, был сравнительно невелик, но зато отличался особой прочно­стью и наиболее круто изогнутой формой. В Ветхом Завете он обозначен как керен йобел. Есть предположе­ние, что такое наименование подразумевало особый инструмент солидных размеров, входивший, наряду с йобелами, в число семи “иерихонских труб”. Керен имел, скорее всего, сугубо светское предназначение и звучал в народных празднествах юбилейного года. Сходным было, вероятно, и предназначение его ара­мейского варианта карна, включённого в состав придворного оркестра царя Навуходоносора II.               

Поскольку в Библии шофар выступает, прежде всего, как сакральный инструмент-символ, вероятно, законо­мерно было бы при переводе сохранить данный термин, тем более, что во многих языках он давно закре­пился. Тогда его культовый аналог йобел можно передать словосочетанием “ юбилейный шофар ”, а светские разновидности керен и карна — для акцентирования их функционального различия — обозначить суще­ствительным “ рог ”. Желательно также передать и три вышеупомянутые манеры игры на шофаре, так как они всюду несут смысловую нагрузку, связанную с семантикой и обрядовыми функциями инструмента. В тексте они выражены либо разными глагольными формами при существительном шофар, либо субстантив­но заменяют его. Важно сохранить метафоры, как, например, голос шофара (kol ha-shofar, Пс 98:6), день трубного воскликновения (iom tеruah, Чис 29:1), память трубного воскликновения (zihron teruah, Лев 23:24), в восклицании голосом шофара (bitru’ah bakol-shofar, 2Цар 6:15; 1 Пар 15:28; Ам 2:2), велегласно и восклицанием и (звуком — Е. К.) труб и шофаров (bekol gadol uviteruah uvahatsotserot uveshofarot, 2 Пар 15:14), не только дополняющие характеристику инструмента, но и придающие библейскому повествованию живость и рельефную образность.

Рис. 2

Хацоцра — прямая металлическая труба — имела несколько иную, нежели шофар, конструкцию и состоя­ла из трех частей: прямой длинной тонкой трубки, довольно резко переходившей в широкий раструб, и ча­шеобразного мундштука, который насаживался сверху на ее узкий край (рис. 2). В зависимости от предна­значения хацоцры изготовлялись из серебра (в храмовых инструментах, считавшихся священными, исполь­зовалось особо дорогое кованое серебро), реже (в основном светские трубы) — из бронзы. Музыкально-технические данные библейской хацоцры по сравнению с шофаром были еще скромнее и ограничивались предположительно двумя различными, но высотно не точными и грубыми звуками. Исполнительские приёмы теруа и текиа, заповеданные Богом Моисею в отношении труб (Чис 10:2,3,5–8,10), полностью совпада­ли со способами игры на шофаре и имели такую же строгую регламентацию; совпадали и две основные сферы использования хацоцры как сакрального и сигнального (главным образом, военного) инструмента.

Перевод самого названия хацоцра и относящихся к нему терминологического ряда (теруа, текиа), метафор (‘голос труб’, 2 Пар 5:13), а также семантически значимых дефиниций (скажем, определение трубы выраже­нием ‘сосуд священный’ — klei hakodesh — в Чис 31:6), не должен представлять больших сложностей, по­скольку в любой музыкальной культуре есть инструмент данного типа, а стало быть, и в языке должно су­ществовать адекватное понятие. Необходимо тем не менее учесть, что в литургической практике иеруса­лимского храма трубы, как правило, применялись парно, а в большие праздники их количество значительно увеличивалось (вплоть до 120, к примеру, в обряде освящения Первого храма, 2 Пар 5:12). Поэтому в тексте Священного Писания существительное хацоцра встречается только в грамматической форме множествен­ного числа — хацоцрот.

Рис. 3

Струнная группа представлена в Библии несколькими видами инструментов. Наибо­лее распространённые из них — кин­нор и небел — соотносимы с лирой и арфой. Они отличались друг от друга внешними конту­рами, рядом деталей в конструкции, в частности размером угла, образуемого в ме­сте крепления струн к кор­пусу: у лиры он ча­ще всего составляет 90°, у арфы, напротив — никогда. Киннор был весьма сходен с гречес­кой лирой и имел либо полукруглый, либо ас­симметричный трапецевидный, либо тре­угольный, напоми­нающий перевёрнутую гре­ческую букву “дельта” (D) корпус с двумя выдающимися вверх отростками (ча­ще всего неравной длины), соединёнными вверху по­перечной планкой (рис. 3). Струны (количе­ством от трех до десяти) натягивались снизу: от кор­­пуса к планке, к которой они прикреп­лялись с помощью специ­альных ко­лышков. Изготовлялись струны из тонких овечьих кишок и издавали, вероятно, приятный негром­кий звук в среднем (альтовом) диапазоне. Игра­ли на кинноре как плектром, так и рукой, зажимая один отро­сток инструмента подмышкой таким образом, чтобы последний оказался в немного наклонённом положе­нии.

Рис. 4

Небел скорее всего был вертикальной преимущественно угловой портативной (переносной) арфой различ­ных размеров, с разным числом струн (в среднем от восьми до двенадцати) и интервальной настройкой. На­ряду с плоской формой, корпус мог иметь изогнутую фор­му, напоминающую натянутый лук (так называе­мая дуговая арфа). От корпуса под определенным углом отходила шейка (рис. 4). Между ними натягива­лись струны: они продевались непосредственно сквозь резонаторные отверстия, просверленные в корпусе, а к шейке прикреплялись колышками, как и у киннора. Струны делались из толстых овечьих кишок, поэтому небел должен был звучать ниже и громче киннора. При игре инструмент держали перед собой вертикально, для равновесия прижимая его локтем к телу, а звук произво­дили, как правило, путем защипывания или же удара по струнам пальцами.

Как повествует Священное Писание, назначе­ние киннора и небела во многом совпадало. Оба они считались храмовыми “инструмен­тами для пения” (klei shir, 1 Пар 16:42), и основная их функция заключалась в со­провождении пения левитов. При этом киннор, ви­димо, исполнял ведущую партию (он глав­ным образом дублировал мелодическую ли­нию), тогда как небел выполнял сугубо ак­компанирующую роль. Помимо чи­сто риту­альной сферы, и тот и другой инструмент звучали вне стен храма, входя в состав разно­го рода ан­самблей, участвовавших в религи­озных и светских народных празднествах. Кроме того, в Библии не раз го­ворится об их роли в личной жизни людей.

Перевод древнееврейских наименований киннор и небел на современные языки одновременно и лёгок, и труден. С одной стороны, выбор терминов кажется весьма богатым, поскольку струнные в большинстве му­зыкальных культур, как правило, составляют наиболее многочисленную и разнообразную по составу груп­пу. С другой стороны, именно это богатство и обманчиво, ибо аналогов библейским инструментам ни среди исторических, ни среди бытующих в нынешней практике конкретной музыкальной традиции инстру­ментов может просто не быть. Такая ситуация сложилась, в частности, в отношении киннора. Сегодня вряд ли мож­но где-нибудь найти точную копию или хотя бы подобный ему инструмент. Едва ли в разговорном обиходе какого-либо региона существует и соответствующее лингвистическое определение. Потому было бы целе­сообразно сохранить древнееврейский термин киннор (сопроводив его кратким комментарием) или же обозначить его хорошо известным словом лира. Что касается небела, то здесь вполне уместно слово ар­фа в любом национальном варианте (если таковой имеется).

Рис. 5

Об асоре — древнееврейской цитре — подробными сведениями библеистика пока не располагает. Точно из­вестно лишь количество струн: десять (отсюда и название самого инструмента, производного от ивритского числительного eser — 10). Судя по немногочисленному пиктографическому материалу, они натягивались поперечно на прямоугольную раму. Неясно еще, была ли рама плоской или объёмной, широкой или узкой. Исполнитель держал инструмент перед собой горизонтально, играя пальцами ударным либо щип­ковым движением. В Библии асор упоминается всего три раза. Из них дважды (Пс 32:2; 143:9) — как прила­гательное к существительному небел, что дало основание ряду учёных считать его разновидностью послед­него, а некоторым переводчикам — считать асор десятиструнной арфой, лирой, либо абстрактным “десяти­струнным инструментом”, даже обобщённым понятием “струнные инструменты”. Однако в одном случае (Пс 91:4) он выступает самостоятельно, и это требует внесения “поправки” к устоявшейся точке зрения. Если не использовать оригинальное название (опять же снабдив его комментарием), то из современного обихода для обозначения асора вполне годятся термины цитра, псалтерий; из русского инструментария наиболее близким типом оказываются гусли.                                                                                                                                                                Катрос, псантерин и саббха, составляющие струнную группу в придворном оркестре вавилонского царя Навуходоносора II, согласно новым данным, несколько отличались от древнееврейских инструментов. Ка­трос, по мнению большинства учёных, являлся трансформированной разновидностью древнегреческой ки­фары. Саббха скорее всего была горизонтальной угловой арфой, а псантерин вероятнее всего представлял собой тип цимбал с натянутыми поверх квадратного корпуса 8 –10 струнами, на которых играли палочками. Термины были заимствованы хронистом из ассиро-вавилонской музыкальной практики и употреблены в книге пророка Даниила, видимо, с целью подчеркнуть инородность языческого культа чужеземцев и его не­совместимость с высокой духовностью еврейского обряда. Хорошо бы сохранить это терминологическое различие и при переводе, хотя бы в отношении катроса и псантерина, передав их соответственно кифа­рой и цимбалами. Труднее найти общеизвестный синоним для арфы (саббхи), хотя в специальной музыко­ведческой литературе для данного вида таковые существуют.

Рис. 6

Библейский халил времён Ветхого Завета принадлежал к типу одноствольного гобоя небольшого размера, с несколькими отверстиями в стволе, одинарной или двойной тростью, вставлявшейся в его верхний узкий край, и во­рон­кообразным раструбом (рис. 6). Первоначально халил изготовлялся из тростниковых растений, позднее для ритуальных инструментов стали исполь­­­­­­­зовать древесину, реже — металл (скорее всего бронзу), а светские делались из бедренной кости овцы. Исполнение на халиле, по всей вероятности, было неслож­ным: звук извлекали, вдувая воздух через трость в ствол и одновременно ударяя пальцем или частью ладо­ни по паль­цевым отверстиям. Инструмент обладал достаточно резким тембром и был слышен на значитель­ном расстоянии.

Хотя в Библии литургическое упо­требление халила не зафиксирова­но, оно, очевидно, все-таки суще­ствовало. Он широко использовал­ся в общественной и частной жиз­ни, воспринимаясь в первую оче­редь как сим­вол радости. В этом качестве халил был участником ре­лигиозных процессий (1 Цар 10:5; 3 Цар 1:40) и праздников (Ис 30:29), а также народных гуляний, связанных с языческим культом (Ис 5:12). Вместе с тем он звучал в моменты скорби и горя (Иер 48:36).

Рис. 7

Угаб — предположительно древ­нейшая модель про­дольной флейты — наряду с киннором ока­зался и са­мым ранним из упоминае­мых в Священном Писании музы­кальных инструментов (Быт 4:21). Конструкция угаба очень проста: прямая цилиндрическая трубка с несколькими пальцевыми отверстиями. Исполнитель держал его почти в вертикальном положе­нии; звук производился не посредством трости, как у халила, а прямо через верхний конец трубки с помо­щью лёгкого удара языком (рис. 7). Звук угаба, мягкий и негром­кий, ассоциировался прежде всего со сфе­рой личностных эмоций, однако в талмудической литературе есть косвенные подтверждения и литургиче­ского применения угаба в период Первого храма (X в. до Р. Х.). Су­ществует вполне обоснованная гипотеза о постепенном превращении слова угаб из наименования конкрет­ного инструмента в собиратель­ное понятие для всех типов флейтовых, что нашло отражение в псалме 150, где данный термин стоит в паре с аналогичным обобщённым определением струнных инструментов — струны (minnim).

Машрокита фигурирует в Ветхом Завете только в составе придворного оркестра вавилонского царя Наву­ходоносора II и трактуется современными исследователями либо как разновид­ность поперечной флейты, либо (и это наиболее вероятно) как семитский (точнее, ассиро-ва­вилонский) вариант продольной много­ствольной флейты Пана: набор открытых с верхнего конца трубочек разной длины, скреплённых тростни­ковыми планками или жгутом. При игре воздух вдували в верх­ние концы трубочек. Каждая трубка могла издавать лишь один звук, а вместе они производили свистящий эффект. Подобное неблагозвучие машрокиты предполагало ее преимущественно светское предназначение, а нарочитое обращение к не известн­ому в древнееврейской лексике термину, как и в случае с остальным инструментарием из книги проро­ка Даниила, сделано для акцентирования принципиаль­но различного характера двух культур: теистической — Израиля и языческой — Вавилона. В русском народном инструментарии машро­ките соответствует цев­ница.

Рис. 9

Одним из наиболее распространённых ударных инструментов в древних культу­рах, в том числе в еврейской, был тоф — рамный ручной барабан (древний тип бубна). Предположительно это был круглый деревянный либо металлический обруч небольшого размера, обтянутый с одной стороны кожей. Досто­верных сведений о наличии металлических колечек или пла­стинок, прикрепляе­мых к обручу, как у позднего бубна, нет. Играли на тофе преимуществен­но женщи­ны, ударяя по мембране пальцами или кистями рук. В Ветхом Завете семантика инструмента связана главным образом с атмосферой ве­селья (Быт 31:27; Исх 15:20; Ис 24:8), часто сопровождаемого тан­цем (Суд 11:34; 1Цар 18:6; Иер 31:4). Он выступает также сред­ством обраще­ния с хвалой к Богу (2Цар 6:5; 1Пар 13:8; Пс 80:3; 150:4). В целом трактовка тофа не составляет особых трудностей и загадок. При переводе данного термина вполне правомерно использовать слово бубен в его любом национальном варианте. Следует, однако, избегать обозначения библейского тофа “тамбурином”, поскольку данный термин относится совсем к иному, гораздо более позднему инструменту, возникшему и в другое время (XI в.), и в другом регионе (Франция). Мецилтайм и целцелим, этимо­логи­чес­ки иден­тичные названия, видимо, подразумевали один и тот же инструмент — паль­­цевые тарелочки. Судя по археологическим на­ходкам, а также по дошедшим до нас описаниям и изоб­ра­же­ниям, они состояли из двух пластин средней величи­ны (диа­метр найденных образцов около 12 см), имевших форму плос­кого блюдца или ко­нуса с выпуклостью в центре и металлической рукояткой или петлёй (иногда она была кожа­ной) для больших пальцев, расположенной ли­бо в центре, либо с краю. Тарелки изготовлялись из бронзы или из ме­ди.

Первые, очевидно, были меньше размером и звучали нежнее, тогда как вторые — более круп­ные — издавали соответственно более громкий и резкий звук. Характер и объем зву­ка зависели и от способа исполнения: скользя­щее движение рук (их дви­гали вверх-вниз или разводили в стороны) придавало звучанию оттенок приглушенного бренчанья; при ударе тарелок друг о друга в вертикальном положении возникал эф­фект резонанса.

С самого начала храмовой музыкальной практики мецилтайм входили в состав храмового инструмен­тария, выполняли важнейшие структурные функ­ции в службе, указывая разделы литургического действа, подавая сигналы началу пения хора. В ка­честве шумового фона, усиливающего состояние эмоционального подъёма, они принимали участие в религиозных событиях общенационального значения: перенесение ковчега Завета в Иерусалим (2 Цар 6:5; 1 Пар 13:8), освящение Первого (2 Пар 5:12–13) и Второго (1 Езд 3:10) храма, нововозведённых стен Иеру­салима (Неем 12:27).

Термин тарелки (как вариант — “тарелочки” с целью подчеркнуть миниатюрность древнего инструмента в отличие от его современного аналога) может оказаться, пожалуй, единственно верным терминологиче­ским определением мецилтайм и целцелим. Синонимы-наиме­нования одного инструмента объясняются стили­стическими расхождениями в книгах Ветхого Завета, создававшихся в разные исторические перио­ды. Так, множественное число существительного целцелим зафиксировано в текстах более раннего происхождения (2 Цар, Пс), между тем как употребление существительного мецилтайм в двойственном числе могло явить­ся результатом последующего осознания конструкции инструмента (наличие двух пла­стин) и нашло отра­жение в книгах, возникших позднее (1, 2 Пар, 1 Езд, Неем). В любом случае, похоже, оба названия исполь­зовались в собирательном значении, и вряд ли стоит конкретизировать их буквальным вы­ражением (ска­жем, парные тарелочки). Следует, однако, отразить семантически важный параллелизм в Пс 150:5. Слово­сочетания tsiltseley shama (целцелим внимания (слову Божию), стих 5а) и tsiltseley teruah (целце­лим восклицания, стих 5б) несут определённую смысловую нагрузку, гораз­до более значимую, чем просто музыкальная метафора. Дефиниции, характеризующие инструмент, явно связаны с культом. Учиты­вая итоговый смысл Пс 150, они, вероятно, призваны еще сильнее подчеркнуть сугубо религиозную направ­ленность и преимущественно богослужебное предназначение всей Книги.

Рис. 12

Менааним относится к типу погремушек — примитивных ударных шумовых инструментов, чрезвычайно упот­ребительных на Древнем Востоке. Он представлял собой небольшой сосуд (изде­лие из глины, тыква), наполненный мелкой галькой, семенами, которые при ритмичном встряхивании издавали звук неопределённой высоты, служивший, как правило, аккомпанементом танцу либо ритмизованному шествию. При рас­копках в Египте, регионе Месопотамии, Палестины были обнаружены сосуды самой различной конфигура­ции: одни изготовлены в виде гирь, иные напоминают фигурки животных. Не исключено, что так же выглядел и библейский мена­аним. В инструментальном ансамбле, сопровождавшем процессию перене­сения ковчега Завета в Иерусалим, его бодрящий ритм, очевидно, дополнял атмосферу всеобщей радости и веселья. Переводя данный термин на современные языки, желательно отразить его этимологию, связанную с моментом сотрясания. Шалишим имеет множество толкований и в переводах Священного Писания, и в научной литературе. Все же наиболее вероятно предположение, что под этим словом подразумевается определённый тип систра. Его название (производное от еврейского числительного “три” во множественном числе) предполагало следую­щие варианты металлической кострукции: а) стержень с тремя отверстиями, куда вдевались три сво­бодно двигаю­щихся колечка; б) обод в виде подковы с тремя поперечными проволочными стержнями, на которые нанизаны позвонки — звенящие пластинки; вся система крепилась на ручке; в) к ручке веерообраз­но приде­лывались три стержня с фиксированными на них позвонками (рис. 12). При встряхивании инстру­мента по­звонки бренчали, создавая приятный шумовой эффект, что вносило разнообразие в общее звучание ансамб­ля. В ситуации, описанной ветхозаветным хронистом (1 Цар 18:6), шалишим функционально близок менаа­ним, выступая в качестве ритмического сопровождения танцующим женщинам. Шалишим относится к тем “терминам-эндемикам”, что вряд ли поддаются адекватному переводу (хотя, разумеется, он не исключён), поэтому приходится передавать его обобщённым названием “систр” либо его фольклорным вариан­том.

Паамоним и мциллот принадлежали к одному и тому же типу примитивного инструментария. Первые имели вид изящных металлических звенящих подвесок или бубенцов, вторые — большей величины пласти­нок-пряжек или дисков. Кроме того, у них было сходное предназначение: и нежное треньканье паамоним на облачении ветхозаветного первосвященника, и более грубое позвякивание мциллот на сбруе коня отгоняли злых духов (в первом случае — от человека, во втором — от домашних животных). Многие современные издания Священного Писания игнорируют различие между двумя инструментами, не совсем верно называя оба колокольчиком, а иные, вслед за древними переводами (Септуагинта, Вульгата), — вовсе терминологи­чески не отражают мциллот. Разница между ними в размере и в форме передаётся парой “бубенцы” (паамо­ним) — “позвонки” (мциллот).

Даже такой краткий обзор библейского инструментария позволяет сделать некоторые обобщения и выводы. Разумеется, перед современным переводчиком Библии стоит нелёгкая задача. С одной стороны, он должен строго следовать оригиналу, заботясь прежде всего об адекватной передаче содержания, притом, что перво­начальный смысл многих понятий из глоссария древних евреев сегодня может быть утерян или искажён. С другой стороны, нельзя полностью опираться только на уже имеющиеся версии Священного Писания, мно­гие ошибочные определения возникли очень давно и на протяжении столетий мигрировали из одной тради­ции в другую. Тем не менее, эти трудности вполне преодолимы. Надо лишь следовать нескольким главным принципам.

Прежде всего, перевод может быть функционально-идиоматическим или ситуативным. В первом случае, ве­роятно, имеет смысл сохранить оригинальные названия, снабдив их краткими комментариями. Это позволи­ло бы сохранить аутентичную атмосферу ветхозаветной культуры и избежать исторических, терминологи­ческих и языковых несоответствий. Придерживаясь второго метода, необходимо правильно определить ти­пологию каждого инструмента и при переводе названий всюду сохранять избранные дефиниции. Если поз­воляет лексика конкретного языка, неплохо использовать и глаголы, отражающие разные способы древнего инструментального исполнительства. Обязательно также учитывать историко-хронологический фактор и не использовать наименований инструментов, возникших в гораздо более поздние, постбиблейские, времена. В ансамблях, оркестрах и просто перечнях инструментов (как однотипных, так и относящихся к разным классам) желательно не менять порядок их перечисления, зафиксированный в древнееврейском оригинале. Ориентиром для идентичного расположения их названий может служить нижеследующая схема, содержа­щая основные терминологические “комбинации”.