Откр.21.22 Храма же я не видел в нем, ибо Господь Бог Вседержитель – храм его, и Агнец.

Отец Геннадий Фаст:

Иоанн, воспитанный в иудейском законе, долго живший в Иерусалиме, привыкший видеть сердцем, средоточием и красотой города величественный храм, часто молившийся там (Деян.3.1), естественно пытался увидеть и в Новом Иерусалиме его храм. Иерусалим без храма мог представляться апостолу лишь как тело без души, как дом без жильцов. Но тщетны были бы все попытки увидеть в городе неба храм. И тайнозритель не пытается этого сделать. Думающим увидеть там храм, он просто говорит: храма же я не видел в нем. Так в чем же дело? Почему нет храма в граде Божием? Почему не видят его там твои духовные очи? Но помнит апостол сказанные некогда слова Спасителя самарянке: «Поверь Мне, что наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу... Но настанет время, и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине» (Ин.4.21,23). А вот еще и в древности сказано у пророка Иеремии: «В те дни, говорит Господь, не будут говорить более: «ковчег завета Господня», он и на ум не придет, и не вспомнят о нем, и не будут приходить к нему, и его уже не будет. В то время назовут Иерусалим престолом Господа» (Иер.3.16–17).

Можно различать три периода в истории храма Божия. Первый – ветхозаветный. Был видимый рукотворенный храм в Иерусалиме. Там обитал Бог с людьми и принимал их поклонение и жертвоприношения. Второй – новозаветный. Рукотворный храм заменен на нерукотворный. Иерусалим и его храм – это теперь Церковь, невидимое Тело Христово. Тщетно искать в «новозаветном Иерусалиме» былой храм, его там нет. Нет ковчега Завета, он на ум уже не приходит христианам. Ибо в это время сам Иерусалим-Церковь называют престолом Господа (Иер.3.17). Всюду, где невидимая Церковь Божия, всюду, где есть верные, совершается поклонение Богу и Агнцу, приносится бескровная жертва. Это значит, что настало время поклонения Богу в духе и истине, а храма уже не видно. Однако это не отменяет потребности христиан воздвигать Богу и видимые храмы – места особого присутствия Божия, места совершения богослужений. Христиане уже, в отличие от иудеев, могут повсюду строить храмы, а не в одном только определенном городе, и вообще везде совершать свои служения и священнодействия. Третий период начинается после Страшного суда и не имеет конца. Храма нет, ибо повсюду в небесном городе Иерусалиме место особого Божьего пребывания, место собрания верующих для поклонения Творцу и Спасителю. Сам Господь Бог Вседержитель – храм его, и Агнец. Хотя в дальнейшем и в этом городе мы увидим престол Божий (22,1) как место преимущественного Его пребывания. Так взор тайнозрителя останавливается после всех сокровищ города неба на его Царе, Боге и Вседержителе. Блаженно чистое сердце апостола, сподобившееся зреть Невидимого! Закланный за грехи мира на земле Агнец там Сам является храмом. Отец и Сын названы храмом. В ст. 22,1 мы увидим и третью ипостась Пресвятой Троицы – Святой Дух. Сама Троица и есть храм неба. Прославленная тварь, входящая в сей храм, входит, погружается в недра троической жизни Бога. Поклоняется в Боге, в духе и истине Духу и Истине. О неизреченное блаженство жизни не с Богом, не перед Богом, а в Боге!

Далее Иоанн описывает свет и светильник города, а также просвещаемых этим светом обитателей.

И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо слава Божия осветила его, и светильник его – Агнец. Спасенные народы будут ходить во свете его, и цари земные принесут в него славу и честь свою.

Отец Геннадий Фаст:

Невозможно невооруженным глазом, телесными очами смотреть на яркий свет, например, на солнце. Здесь же тайнозритель своими духовными очами взирает не на солнце, а на свет сотворившего солнце. На Того, Который не светел, но Сам свет есть. «Бог есть свет», – говорит тот же апостол в другом месте (1Ин.1.5). «Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир» (Ин.1.9). Сей Свет в мире был и говорил: «Я свет миру» (Ин.8.12). «Бог есть свет» – это не метафора, не сравнение, не символическое выражение. Это выражение онтологическое, сущностное. Оно говорит не о том, с чем можно сравнить Бога, а о том, что Он есть. «Св. Писание называет Бога светом. Название сие, по обыкновенному рассуждению, выражает следующее свойство Божие: Его чистоту. Но не выражает ли оно и существа Божия? Не есть ли Бог в самом деле свет, и существо Его не имеет ли чего похожего на свет?» (Иннокентий, архиепископ Херсонский и Таврический). Свет есть глубинная сущность Божия. Бог «обитает в неприступном свете, Которого никто из человеков не видел и видеть не может» (1Тим.6.16). «И окрест Бога страшное великолепие» (Иов.37.22). Бог – самосущий свет и обитает во свете Своей славы, как солнце всегда пребывает в море своего света. Божественный свет – нетварный, ибо излучается (а не творится!) Тем, Кто есть свет Сам в Себе.

Сотворив мир, Бог погрузил его в бесконечный океан Своего света. Тварный мир освещался и до конца пронизывался тончайшим нетварным светом Божеского естества. Об этом так говорил Сам Бог многострадальному Иову: «Когда Я полагал основания земли... при общем ликовании утренних звезд (ангелов – Г. Ф.), когда все сыны Божии восклицали от радости» (Иов.38.4.7). Разумные существа, просвещаемые Божеским светом, уподоблялись ликующим звездам. Не на это ли указывает и именование Люцифера до падения «сыном зари» (Ис.14:12)? Тварь порождалась превечной Зарей и ею освещалась. Нуждались ли Божьи творения еще в ином свете? Думаем, что нет. Когда же «упал... с неба денница, сын зари! разбился о землю». Когда «ангел света» (Ис.14.12; 2Кор.11.14) стал «уносящим свет», и имя его стало Люцифер, мир, потеряв Бога, погрузился в бесконечный абсолютный мрак. «Земля же была безвидна и пуста, тьма над бездною» (Быт.1.2). Люцифер, «уносящий свет», оставил тварь без света, и она погрузилась во тьму, во «тьму над бездною». Тьма – не-свет, тьма – пустота, там нет Бога, там бездна пустоты, пустота «без дна», нескончаемая... «Все являемое свет есть» (Еф.5.13). Исчез свет, исчезла истинная реальность, исчезло «являемое», земля – «безвидна», без вида, ибо видимое, являемое свет есть.

И эту тварь без вида, пустую, погруженную в бездну тьмы, Бог не оставляет. Он желает возвратить ее в свое лоно, вернуть свету, «Дух Божий носился над водою» (Быт.1.2). Осиять же эту тварь сразу Своим светом Бог не мог: тварь была бы не спасена, а просто сожжена. «Никто не вливает молодого вина в мехи ветхие; а иначе молодое вино прорвет мехи, и само вытечет, и мехи пропадут» (Лк.5.37). И тогда Бог дает миру свет, но уже свет тварный. По представлениям современных физиков – квантовое электромагнитное поле. Хотя и эти представления со временем могут совершенно измениться. Да будет свет. И стал свет. Вот начало воссоздания мира. Без света, хотя бы тварного, не может быть никакая жизнь. Глубинное значение тварного света для твари, его в некотором смысле даже онтологическое значение, отображено в современной физической картине мира. Даже такие первичные понятия, как время, пространство, масса – относительны (теория относительности Эйнштейна). Но в основе основ современной физики лежит также сверхрассудочный (противоречащий здравому смыслу) постулат инвариантности скорости света. Скорость света – одна и та же в любой системе отсчета. При относительности материи, пространства и времени свет, как некий первокирпич мироздания, инвариантен, постоянен, самотождествен сам себе. Как Божественный свет созидает жизнь вечную, так тварный свет – жизнь временную. На четвертый день творения «сказал Бог: да будут светила на тверди небесной» для освещения земли (Быт.1.14). Тогда были созданы солнце, луна и звезды. Но тварный свет мог производить только временную жизнь твари. Этот свет сам рождается и умирает, в нем утро перечеркивается вечером, день – ночью.

Но вот наконец торжествующий клич: «Свет во тьме светит» (Ин.1.5)! «Восстань, светись, Иерусалим, ибо пришел свет твой и слава Господня взошла над тобою. Ибо вот, тьма покроет землю, и мрак – народы; а над тобою воссияет Господь, и слава Его явится над тобою» (Ис.60.1–2). «Слово стало плотью» (Ин.1.14). Луч нетварного Света пробил бездну мрака и коснулся земли. «Рождество Твое, Христе Боже наш, возсия мирови свет разума» (тропарь Рождеству). Новая звезда на небосводе востока (Мф.2.2) ознаменовала появление этого чудного Света на земле. По-прежнему тьма покрывает землю, но над Новым Иерусалимом – над Церковью Христовой воссиял Свет Присносущий. Нет нужды в солнце и луне, ибо слава Божия осветила его, и светильник его – Агнец. «Не будет уже солнце служить тебе светом дневным, и сияние луны – светить тебе; но Господь будет тебе вечным светом, и Бог твой – славою твоею. Не зайдет уже солнце твое, и·луна твоя не сокроется, ибо Господь будет для тебя вечным светом» (Ис.60.19–20). Этот нетварный свет вечности видели избранные ученики на Фаворе. Об этом так пишет святитель Григорий Палама: «Итак, Свет Преображения Господня не рождается и не исчезает и не подлежит чувствительной способности и, хотя он был созерцаем телесными очами в течение краткого времени и на незначительном верху горы, но и таинники (ученики) Господа в то время перешли от плоти к духу посредством изменения чувств, произведенного в них Духом, и таким образом увидели, чем и насколько облагодетельствовала их сила Божественного Духа – этот Неизреченный Свет... Итак, Свет этот не есть свет чувственный, и созерцавшие его не просто видели его чувственными очами, но измененными силой Божественного Духа: они изменились и только таким образом увидели перемену, происшедшую при самом принятии нашей бренности, обоженной соединением с Словом Божиим». Ныне в Церкви уже пакибытие. Ныне в Церкви светит нетварный свет Бога и Агнца, «Который просвещает всякого человека, приходящего в мир» (Ин.1.9). Но в совершенстве все это будет в вечности. Сейчас «свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Ин.1.5). Тогда – померкнет всякая тьма, «ночи там не будет» (ст. 25). Тогда померкнет и тварный свет, как меркнет свет луны при восходящем солнце. Тогда не будет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения, ибо «будет Бог все во всем» (1Кор.15.28), а «Бог есть свет». Этот неизреченный свет будет пронизывать всё, как сейчас физический свет пронизывает прозрачные предметы. Потому и сказано, что весь город подобен золоту, как чистое и прозрачное стекло. (Россия есть белая страна, которая покрывается на полгода чистым снежным покрывалом. Не есть ли это добрый знак благоволения Божьего к нам, жителям Гипербореи? – От ред.) Пронизанное Божественным светом, все в будущем веке уподобляется прозрачному стеклу. Не будет ничего непрозрачного, не исполненного Божиим светом. Как получившее от этого света неописуемый блеск, все сравнивается с чистым золотом.

О грядущем свете имел откровение и древний пророк Захария: «И будет в тот день: не станет света, светила удалятся. День этот будет единственный, ве́домый только Господу: ни день, ни ночь; лишь в вечернее время явится свет» (Зах.14.6–7). В словах этого пророчества сокрыты глубокие истины. Определенно сказано, что «не станет света» тварного, так как не может не стать света нетварного. А поскольку не будет уже тварного света, то ясно, что «светила удалятся», ибо нет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения. Это будет день, но он будет «ни день, ни ночь». Дня и ночи в земном смысле там не будет, ибо не будет ни солнца, ни луны, ни других светил. Но это будет день, ибо «в вечернее время» мира, когда погаснет земной тварный свет, «явится свет» невечерний и нетварный, трисолнечный свет Царя неба и земли. Тогда слава Божия расторгнет своим светом сгущающуюся тьму вселенского вечера. Тогда светильником будет Божественный Агнец. Когда закалался Агнец на Кресте, тьма окутала землю, сгустился мрак вечера... Но «в вечернее время явится свет», «взойдет Солнце правды и исцеление в лучах Его» (Мал.4.2). Воссияет присносущий свет Христа. И с древних времен – еще святой Василий Великий в 375 г. писал об этом гимне, где «народ возглашает древнюю песнь» («О Св. Духе» к св. Амфилохию, еп. Иконийскому) Церковь каждодневно воспевает на вечернем богослужении: «Свете тихий святыя славы, Бессмертнаго Отца Небеснаго, Святаго Блаженного, Иисусе Христе! Пришедше на запад солнца, видевше свет вечерний, поем Отца, Сына и Святаго Духа, Бога. Достоин еси во вся времена петь быти гласы преподобными, Сыне Божий, живот даяй, тем же мир Тя славит». А в конце утрени (по обычаю также служится вечером) священник возглашает в алтаре: «Слава Тебе, показавшему нам Свет!» – возжигаются свечи и светильники церковные, и хор, ликуя, поет великое славословие.

Если Бог есть свет Сам в Себе, светильник, то освещением города является слава Божия. Об этом многократно свидетельствует Писание: «Слава Божия осветила его» (21,23), «Восстань, светись, Иерусалим, ибо пришел свет твой, и слава Господня взошла над тобою... над тобою воссияет Господь, и слава Его явится над тобою» (Ис.60.1–2). На горе Фаворе Моисей и Илия явились «во славе» (Лк.9.31).

От светильника взор тайнозрителя обращается к освещенным обитателям святого города. Спасенные народы будут ходить во свете его, и цари земные принесут в него славу и честь свою.

Спасенные от греха и вечной погибели народы будут ходить во свете его (города). Как спасение, так и хождение во свете народов предварительно бывает на земле, а в совершенстве – в вечности. О спасении уже на земле так говорит Господь: «Слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь» (Ин.5.24). То есть уже сейчас имеет жизнь и перешел в нее от смерти. А о хождении во свете еще на земле так говорил Господь: «Кто ходит днем, тот не спотыкается, потому что видит свет мира сего; а кто ходит ночью, спотыкается, потому что нет света с ним» (Ин.11.9–10). Но спасение и свет даются сейчас только предварительные, еще не во всей полноте. «Возлюбленные! мы теперь дети Божии; но еще не открылось, что будем» (1Ин.3.2). Полное спасение от греха и совершенный свет обретаются в вечности.

Жителями города являются спасенные народы. По вопросу о спасении есть разные понятия. Так некоторые, в особенности сектанты, всегда говорят, что они уверены в том, что спасены. От каждого требуется у них уверенность в своем личном спасении. Православных же сектанты укоряют в том, что они, мол, не уверены в своем личном спасении, и на вопрос: «Спасен ли ты?» – отвечают: «Да Бог знает». В чем тут дело? В совершенно разном понимании спасения. Есть так называемая «правовая» или «юридическая» концепция спасения. По ней спасение понимается как избавление от наказания за грехи, как избавление от вечных мук и получение права на вечное блаженство. Спасение понимается как награда за веру, добрые дела, святость за счет искупительной жертвы Христовой. Юридически-правовое понимание спасения в значительной мере свойственно протестантизму, сектантству и католичеству. Покаявшийся сектант или исповедовавшийся католик получают, грубо говоря, как бы «путевку на небо», обретают право на спасение. Сектант, живущий еще во многих прегрешениях, считает себя уже спасенным за счет жертвы Христовой. Такое понимание чуждо православию. Для православного спасение прежде всего не в избавлении от наказания (хотя и в нем тоже), но в избавлении от греховной природы. Спасение – не награда за святость, а сама святость и есть. Свят – значит, спасен. Спасение – это жизнь в Боге, свобода от греха. А потому, кто дерзнет сказать, что спасен? Кто без греха? «Прежде смерти не называй никого блаженным», – говорит премудрый Сирах (Сир.11.28). Сектанты же не других только, но сами себя называют спасенными и блаженными. О православном понимании спасения так учат святые отцы. Климент Александрийский: «По моему мнению, мы должны прибегать к слову спасения не из страха наказания, не из-за обещания награды, но ради самого добра. Делающие так стоят на правой стороне святилища, те же, которые думают, что они, давая тленное, получат в обмен принадлежащее бессмертию, названы в притче о двух братьях – наемниками». В другом месте он же говорит: «Если бы могли представить, что кто-нибудь предложит истинному христианину, желает ли он выбрать познание Бога или вечную жизнь, и если бы эти две вещи, которые совершенно тождественны, были разделены, – то он без малейшего колебания избрал бы познание Бога, признавая, что обладание верой, которая от любви восходит к познанию, желательно само по себе, независимо от того, приятно ли или неприятно, выгодно или нет для человека. Истинный христианин предпочел бы быть святым и страдать, чем вечно блаженствовать и грешить».

Святой Макарий Великий говорит: «Истинно возлюбившие Бога решились служить Ему не ради царствия, как бы для купли и корысти, и не по причине наказания, уготованного грешникам, но как приверженные Единому Богу и вместе Создателю своему». В своем замечательном труде «Православное учение о спасении» (1890 г.) русский Патриарх (тогда еще архимандрит) Сергий (Страгородский) пишет: «Таким образом, спасение каждого отдельного человека, по православному учению, является не событием, происходящим в Божественном только сознании, не делом правого вменения, по которому бы Господь присуждал человеку ту или другую участь на основании каких-нибудь внешних обстоятельств, то есть на основании или заслуги Христа, или собственных заслуг человека. Спасение происходит путем перехода человека от греха и себялюбия в царство добра и любви, которое предвкушается человеком здесь, во всей же полноте будет наследовано в будущем веке. Переход этот зачинается в крещении, когда человек силою Божиею утверждается в своем решении быть истинным христианином; продолжается в виде естественного (свободно-благодатного) развития положенного семени вечной жизни после крещения и завершается вступлением человека туда, куда он себя при помощи данных ему средств приготовил, к чему развил в себе восприимчивость, то есть в Небесное Царство света, истины и любви. Человек поступает туда, где ум имеет свою цель и любимое им».

Таким образом, есть две группы мест Писания: одна – говорящая о спасении верующих, как о чем-то уже совершившимся, а другая – как о чем-то имеющем наступить в вечности. То и другое не должно противопоставляться и не должно брать верх только что-то одно. Здесь мы имеем антиномию. Одновременно верно то и другое. Верно и то, что Христос совершил наше спасение, дает нам его, и мы его уже сейчас получаем: омываются грехи, обретаем Духа Святого. Верно и то, что мы еще не спаслись, еще греховны и должны в страхе и трепете совершать свое спасение, которого чаем.

Иоанн видит в новом Иерусалиме спасенные народы. Ибо надлежит «проповедану быть во имя Его покаянию и прощению грехов во всех народах» (Лк.24.47). Все народы земли причастны спасению и будут ходить во свете нового Иерусалима – святой Церкви. Об этом обновлении народов так писал апостол Павел: «Совлекшись ветхого человека с делами его и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его, где нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос» (Кол.3.9–11). Но и приняв христианство, будучи равны перед Богом, народы, однако не теряют своей самобытности и своих особенностей. Так будет и в вечности. Все одинаковы как спасенные, как чада Божии. Но это не значит, что произойдет некое обезличивание. Как личности, так и народы, сохранят свою индивидуальность, свои особенности и самобытность. Господь говорит, что и в пакибытии будет двенадцать колен Израилевых (Мф.19.28). То есть будут там и израильтяне, и все другие народы. Различия между народами не будут бесследно стерты. Каждый народ будет там в своей красе, каждый народ принесет в небесный Иерусалим свою особую славу и честь (ст. 26). Славу и честь пророков и апостолов принесет израильский народ, славу и честь богословов и философов принесут греки, славу и честь миссионеров принесут латинские народы, славу и честь аскетов и подвижников принесут населявшие Египет... Как многогранный кристалл засияет в Божественном свете множество народов. Каждый народ играет в общем великом теле Церкви свою особую роль, отведенную ему промыслом Божиим. И это не только в этом веке, но и в будущем.

Народы нового Иерусалима будут ходить во свете его. Нетварный свет Иерусалима – Христос, слава Божия. В Его свете ходят спасенные уже в этом веке. Невечерний свет Христов просвещает верующих. «Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир» (Ин.1.9). Мир Божий проникает в мир тварный. Небо просвещает землю. Чистое сердце зрит свет Фаворский. О Фаворском свете в XIV в. произошел весьма знаменательный спор. Калабрийский монах Варлаам и его приверженцы утверждали тварность Фаворского света. Тем самым фактически отрицалась возможность видения духовного света и создавалась непреодолимая пропасть между тварью и Творцом. Разрывалась связь мира Божия с миром человеческим. Спасаемые лишаются возможности ходить во свете Неба. Это учение было криком плотяности человеческой. Это могли говорить люди, чьё духовное око слепо, взиравшие на все (даже предметы Божественные) плотскими глазами. Такое учение обрекает тварь греться только во свете чувственного солнца и оставаться слепым к свету несолнечному. Для таковых, когда погаснут солнце и луна, погаснет все, и они погрузятся в вечный мрак. Таковы и современные материалистические учения. Таковы материалисты, не способные видеть Небо и его свет. О жалкое пресмыкание во тьме! Этому учению противостали православные исихасты, подвижники духовного созерцания, сподоблявшиеся видения духовного нетварного света. Через равноангельское житие во плоти они прозревали духовно. Борьбу против варлаамитской ереси возглавил святитель Григорий Палама, архиепископ Фессалоникийский. Он отстоял православное учение о нетварности Фаворского света и возможности видения его людьми. На слова: «И просветися лице Его, яко солнце» (Мф.17.2) он пишет так: «Евангелист сказал это не в том смысле, чтобы тот Свет почитать за подлежащий чувствам (да удалится от нас ослепление ума тех, которые не могут представить себе ничего выше, подлежащего чувствам!), а желая показать, что Христос Бог – для живущих и созерцающих духом есть то же, что солнце – для живущих по плоти и созерцающих чувством: ибо другого Света для ведения Божества и не нужно тем, которые обогащены Божественными дарованиями. Возсиял же оный Неисповедимый Свет и таинственно явлен апостолам и начальнейшим из пророков в то время, когда (Господь) молился; этим показано, что родительницей этого блаженного видения была молитва, что блистание происходило и являлось от соединения ума с Богом, и что оно подается всем тем, которые при постоянном упражнении в подвигах добродетели и молитвы, устремляют ум свой к Богу».

В русском монашестве внутреннее созерцание и духовное видение особенно характеризовало учеников и последователей святого Нила Сорского. Как в древности просияло лицо Моисея Божественным светом, когда он сошел с Синая, так в Новом Завете Бог прославил видимым светом многих Своих подвижников, взошедших в молитве на Фавор и спустившихся в долину земной жизни. Таковы были авва Памво, авва Сисой, авва Силуан, авва Арсений, преподобный Серафим Саровский и многие другие. В иконописи это отображено изображением светового венчика вокруг ликов святых. Венчик, это – не символ света, а истинный, реальный, духовный свет, исходящий от святых. «Вы – свет мира» (Мф.5.14), – сказал нам Христос. И святые стали этим светом. Но даже и не достигая таких Фаворских вершин, каждый верующий призван ходить во свете Божием, чтобы и в вечности сподобиться хождения в немеркнущем свете нового Иерусалима. О чудный свет небесного города, святой Церкви, просвети и нас, грешных и недостойных. Сподоби нас, Боже, ходить в Твоем свете! «Да возсияет и нам, грешным, свет Твой присносущный, молитвами Богородицы, Светодавче, слава Тебе!» (из тропаря Преображения).

Под царями земными, которые принесут в небесный город славу и честь свою, можно буквально разуметь святых и благоверных царей, таких, как святые Константин и Елена, святой Юстиниан, святая княгиня Ольга и святой князь Владимир, которые свою земную славу и честь обратили на славу и честь Небесного Царства. С другой стороны, здесь можно разуметь всех царствовавших над грехами и страстями и принесших в небесный город к ногам Своего Царя и Бога славу и честь добрых деяний.