С иконой Пресвятой Богородицы

С медальоном Богородицы — Казанской Божией Мате­ри, с которой Россия освободила Москву от польских ин­тервентов в 1606 году, воевал наш национальный герой маршал Георгий Жуков³.( ³ Телеканал «Россия» (2 канал) «Новости», 29 августа 2004 г.)

Ты будешь сильным полководцем!

Немногие, наверное, знают о том, что генералиссимус Суворов, истинный христианин, собирался окончить свой путь в монастыре, о чем подавал прошение государю, а перед смертью написал покаянный канон, в котором умолял Хри­ста дать ему место «хотя при крае Царствия Небесного», взывая: «Твой есмь аз и спаси мя».

Могущественный Потемкин, чувствуя дыхание смерти, писал в своем «Каноне Спасителю»: «И ныне волнующаяся душа моя и уповающая в бездне беззаконий ищет помощи, но не обретает. Подаждь ей, Пречистая Дева, руку свою, ею же носила Спасителя моего, и не допусти погибнуть во веки. ».

Адмирал Ушаков в конце жизни стал насельником Санаксарского монастыря в Мордовии.

Есть свидетельства о том, что маршал Василевский, сын протоиерея, которому революция не дала окончить семина­рию, тайком приезжал в Троице-Сергиеву Лавру и прича­щался Святых Христовых Тайн.

Недавно мне пришлось прочитать в одной книге, что нет свидетельств, веровал ли Жуков в Бога. Поэтому мне кажется, что пора сказать о том, что таких свидетельств немало.

«Я скоро умру, но с того света я буду наблюдать за тобой и в трудную минуту приду», — сказал он, чувствуя приближение неотвратимого конца, мне, 16-летней тогда девочке, оставшейся уже без матери. Много лет пришлось мне осмысливать эти слова. Почти четверть века, что отца нет в живых, они всегда были в моем сознании. Мне каза­лось это самым важным, что оставил после себя отец. Толь­ко недавно я осознала, что этими (странными, как мне тог­да казалось) словами посеял отец вот мне веру в вечную жизнь души и в невидимую связь нашего мира с миром заг­робным — и не только связь, но и помощь наших усопших родных нам, их молитвы о нас. В этих словах не было со­мнения (он не говорил «может быть») они были сказаны кротко, спокойно, но и со знанием и силой. Это и есть, по-моему, главное свидетельство его веры.

Архимандрит Кирилл (Павлов), старец, вспоминал, что однажды пожилой протоиерей, служивший в Ижевске, рас­сказал ему случай, как во время войны, будучи генерал-май­ором, он встречался с Жуковым. Как-то по время беседы он спросил Жукова: верует ли он в Бога? Маршал ответил, что он верит в силу Всемогущественную, в разум Премудрейший, сотворивший такую красоту и гармонию природы, и преклоняется перед этим. Тогда генерал-майор ответил, что это и есть Бог. Отец Кирилл заключил, что «бесспорно Жуков чувствовал в душе Бога. Другое дело, что он не мог это свое чувство выразить словами, потому что вера в Бога была в то время в поношении, в загоне, и ему, как высоко­поставленному начальнику, надо было соблюдать осторож­ность, так как кругом торжествовали атеизм и безбожие».

Тем не менее, в народе сохраняется предание о том, что Жуков возил по фронтам Казанскую икону Божией Матери. Не так давно архимандрит Иоанн (Крестьянкин) подтвер­дил это. В Киеве есть чудотворная икона Божией Матери Гербовецкая, которую маршал Жуков отбил у фашистов.

Один священник из села Омелец Брестской области в письме к Жукову, поздравляя его с Победой, пожаловался на то, что все колокола были увезены оккупантами. Вскоре от маршала пришла посылка весом в тонну — три колоко­ла! Такого благовеста еще не слышала округа! Колокола висят там по сей день.

Сразу после войны, узнав о бедственном положении храма в Лейпциге, отец многое сделал для его восстановле­ния. Целые саперные бригады по его указанию работали там. Он приехал на открытие храма, возжег в нем лампаду. Эти свидетельства говорят о многом...

Вот что пишет об отце архимандрит Кирилл (Павлов): «Душа его христианская... Печать избранничества Божия на нем чувствуется во всей его жизни. Прежде всего, он был крещен, учился в церковноприходской школе, где закон Божий преподавался, посещал службы храма Христа Спаси­теля и услаждался великолепным пением церковного хора, получил воспитание в детстве в верующей семье — все это не могло не запечатлеть в душе его христианских истин. И это видно по плодам его жизни и поведения. Его порядоч­ность, человечность, общительность, трезвость, чистота жизни возвысили его, и промысел Божий избрал его быть спасителем России в тяжелую годину испытаний».

Недавно стало известно еще об одном свидетельстве его верующей души... Лет пять назад было опубликовано мое «Письмо отцу», в котором были такие строки: «Семилетней девочкой повез ты меня в Троице-Сергиеву Лавру. Из памяти стерлись подробности той поездки, но помню, что был большой церковный праздник. Так впервые я побывала у преподобного Сергия. Потом ты рассказал мне, как Дмит­рий Донской сражался на Куликовом поле, а преподобный Сергий благословил его, сказав: «Ты победишь».

Я иногда задумываюсь, кто же был тем Сергием, шеп­нувшим тебе в страшные дни 1941-го: «Ты победишь!» От­куда ты черпал уверенность в победе? Когда многие пали духом, ты не колеблясь, сказал: «Москву мы не сдадим. Костьми ляжем, но не сдадим». Тот риторический вопрос: «Кто же был тем Сергием?» — не остался без ответа. Им, как стало недавно известно, был последний оптинский ста­рец Нектарий.

В 1923 году Оптина пустынь была закрыта. Отец Некта­рий переехал в село Холмищи, в 50 верстах от Козельска¹ (¹Город Козельск в Калужской области на речке Жиздра, железнодорож­ный узел, механический и стекольный заводы. Известен с 1146 года. В 1238 году жители оказали героическое сопротивление войскам хана Батыя.Советский энциклопедический словарь. — М.: «Советская энциклопедия», 1983. С. 596) Он жил в доме крестьянина Ефима Андреевича Денежкина. Несмотря на слежку, установленную за ним, до самой смер­ти старца посещали люди. Знаменательно, что Святейший Патриарх Тихон многие вопросы решал, советуясь с ним.

После смерти старца в 1928 году хозяин вместе с семьей был репрессирован, дом же богоборцы сравняли с землей. И все-таки сохранились свидетельства о том, как, по воспоми­наниям актера Михаила Чехова, одна поэтесса показала старцу портрет известного актера в роли Гамлета. Он ска­зал: «Вижу проявление Духа. Привези его ко мне». Собрав­шись, тот поехал. Вот как он потом описал свою встречу со старцем: «Он жил в маленькой комнатке за перегородкой. Не без волнения вошел я в комнату, ожидая его появления. Ко мне вошел монах в черном одеянии. Он был мал ростом и согнут в пояснице. Вся фигура старца была пригнута к земле. Меня поразило обращение на «Вы» и по отчеству. Он сел, и я увидел светлые, радостные голубые глаза, его ре­денькую седую бородку и правильной формы нос. Видимо, Нектарий был красив в дни своей молодости... Несколько раз удалось мне посетить старца. Всегда он был весел, смеялся, шутил и делал счастливыми всех, кто входил к нему и проводил с ним хотя бы несколько минут. Он брал на себя грехи, тяжести и страдания других — это чувствовали все, соприкасающиеся с ним...»

О том же, как приезжал к старцу Жуков, тогда коман­дир полка, рассказала дочь хозяина дома, у которого жил о. Нектарий, Екатерина Андреевна Денежкина (ныне уже по­койная). Это было примерно в 1925 году. Подробности этих встреч (по некоторым свидетельствам встреча была не одна, будущий маршал приезжал несколько раз, оставался даже ночевать) для нас пока — тайна. Может быть, мы когда-нибудь узнаем их, если Господу будет угодно, а нам полез­но. А пока что, по милости Божией, стало известно, что напутствовавший отца Сергий был, и им стал ныне прославленный в лике святых последний оптинский старец Некта­рий, который благословил Жукова, сказав, как вспоминает Екатерина Андреевна, что везде ему будет сопутствовать победа. «Ты будешь сильным полководцем. Учись. Твоя учеба даром не пройдет».

Провел ли отца промысел Божий через скорби, испытал ли его, сохранил ли? Бесспорно, это видно по его жизни. Священник Василий Всесвятский (Никольского храма села Угодский Завод) крестил младенца Георгия в жизнь вечную. А его сын Николай, волостной врач, спас отцу земную жизнь в 1918 году, когда он дважды болел тифом — сначала сыпным, затем — возвратным, и сам же стал жертвой этой тя­желой болезни.

Промысел Божий сохранил Жукова для великих дел. Отец не был ни баловнем счастья, ни рабом мнения челове­ческого! Ему ничего не надо было, кроме блага Отечества. Всего он достиг трудом, соединенным с самоотвержением, которое есть величайшее духовное дарование, свойственное немногим. В 15 лет он был уже готов на такое самоутверж­дение, что, не задумываясь, кинулся в пылающий от пожара дом, чтобы вытащить оттуда своих односельчан,— больную старуху и детей.

С детства он учился упорно и с интересом. О совмест­ном обучении на кавалерийских курсах усовершенствования командного состава в 1924—1925 годах маршал Баграмян вспоминает: «Мы были молодые, и нам хотелось иногда и развлечься, и погулять, что мы и делами: уходили в город посидеть в ресторане, ходили в театры. Жуков редко прини­мал участие в наших походах, он сидел над книгами, иссле­дованиями операций первой мировой войны и других войн, а еще чаще разворачивал большие карты... И случалось нередко так: мы возвращались после очередной вылазки, а он все еще сидел на полу, уткнувшись в эти свои карты...»

Воистину, как в евангельской притче о талантах, отец чувствовал данный ему от Бога дар, любил свою профес­сию, совершенствовался в ней, приумножая этот талант. Невольно вспомнишь слова Спасителя: «В малом ты был верен, над многим тебя поставлю...» (Мф. 25,21).

Жукова М. Г.