Инт. Веранда на даче Юрасика. 16. 00. Появились перистые облака.

ЭКЗАМЕН

Приятели, развалившись в креслах, беседуют:

- Давайте сделаем так, - предлагает Ленчик, - Мы столько лет не виделись. Этот развал Союза, перестройка, ее мать, лихие 90-е.. Эта эпидемия.. Нам столько пришлось всем пережить, через столько пройти. Каждый из нас за эти многие годы сменил не одно место работы. Кем только не довелось нам работать, столько повидать удивительного. Каждому есть, что здесь рассказать. Будем стараться это делать по очереди. Каждый расскажет свою памятную ему историю. Согласны?

- Согласны. Наливай! Поехали. Вовчик, тебе первому слово!

 

-Ладно. Любой внешнеторговец, известно, должен был закончить Академию Внешней торговли. Моя жена, Инка, принесла мне с переговоров английский календарик. Тогда ж Интернета не было. А в календарике на английском перечислены все камни, что они означают по гороскопу и их целебные свойства. Я это все перевел и выучил на всякий случай. И вот как мне это пригодилось. И не раз в жизни. Слушайте.

 Представьте себе такую картину маслом! Выхожу я из троллейбуса. Элегантный молодой человек лет тридцати среднего роста. На мне лёгкий шерстяной костюм светло-серого цвета. Под пиджаком – бежевая рубашка. На ногах – плетёные коричневые босоножки. В руке – модный коричневого цвета кейс с цифровым замком.  Я иду по дорожке, обсаженной кустами шиповника. Вхожу в здание Академии внешней торговли СССР, поднимаюсь на второй этаж, где на перемене толкутся такие же, как я, молодые пижонистые люди из разных внешнеторговых объединений Москвы.

–  Володя! – окликает  меня приятель   Николай.

И придерживает  меня сзади за рукав пиджака:

– Ты куда направляешься?

– Привет! Как куда? В деканат. Узнать, где будет экзамен. Ты знаешь?

– В 32-й аудитории. Нам, говорят, не повезло.

– В каком смысле?

– Принимать у нас будет профессор. Доктор тех ещё наук. Строгая, говорят, аж жуть! Режет направо и налево, невзирая на личности. У неё, рассказывают, присказка такая есть, что на пятёрку знает только Бог, она знает на четвёрку, а остальные – сам понимаешь, – грустно вещает  Николай. – Ты как, готов?

– Я всегда ко всему готов. Как пионер, – я поднимаю ладонь к виску. – А как её хоть зовут?

– Кого?

– Экзаменаторшу.

– Татьяна Алексеевна.

 

ИНТ. УЧЕБНЫЙ КЛАСС В АКАДЕМИИ. ДЕНЬ.

Коллеги входят в класс, рассаживаются. Один стол стоит подальше, около доски. Со звонком, известившим об окончании перемены, в аудиторию входит высокая, стройная экзаменаторша с сумкой в руке и с папкой-скоросшивателем под мышкой. Все встают, приветствуя её. Женщина, поморщившись, оглядывает учащихся, ставит сумку, отделанную крокодильей кожей, на стол, открывает папку, достаёт экзаменационные билеты и раскладывает их веером на столе. Садится и произносит как бы в задумчивости:

– Добрый день. Ну что ж, пожалуйте-с, товарищи бизнесмены. Берите билеты.

Мужчины, столпившись вокруг стола, по очереди берут билеты и, читая, что им досталось, рассаживаются по одному. Экзаменаторша досадливо передёрнула губой, мол, как это её сюда занесло, достала из сумки детектив и углубилась в чтение. Прошло полчаса. Татьяна Алексеевна победоносно обозрела класс.

– Кто уже готов? За смелость так и быть набавлю полбалла первому, – произносит профессор, окинув томным взглядом аудиторию и посмотрев на свои золотые часики на золотом витиеватом браслете.

В аудитории тишина. У кого-то пискнул телефон.

– Телефоны, пейджеры – всё отключить, – строго произнесла профессорша.

– Я готов! – выстрелил я вверх правую руку.

– Садитесь, – экзаменаторша показала  мне  на стул рядом с ней, – все личные вещи оставьте у себя на столе.

  Я сел за стол напротив жгучей шатенки бальзаковского возраста в дорогом шерстяном платье, плотно облегавшем её тело и подчеркивающем все достоинства и недостатки ее фигуры. С закинутой ногой на ногу она смотрелась эффектно.

– Итак, слушаю вас внимательно, молодой человек, – произносит певуче дама на глубоком выдохе без всякого интереса к экзамену и ко   мне лично.

– Многоуважаемая Татьяна Алексеевна, – чувственно обращаюсь к ней   я вполголоса, чтобы другие не слышали. – Осмелюсь заметить, мало того, что вы такая милая, очаровательная и привлекательная, но у вас к тому же тонкий, замечательный вкус. Я вам сейчас это докажу.

Экзаменаторша от неожиданности вздрагивает, явно впадает в ступор и не может с ходу решить, как ей поступить: сразу сделать вид, что рассердилась, или же подождать.

– Вот, смотрите, – уже тараторю я без остановки, не переводя дыхания, – на вашей правой руке, рядом с обручальным кольцом красного золота 96-й пробы, золотое колечко, пожалуй, середины ХVII века. С чистейшим бриллиантом идеальной огранки. Карата два с половиной будет. Нет, скорее всего, три.

– Угадали.

– В качестве выражения массы драгоценных камней в старину было взято семя цератонии весом две десятых грамма, с помощью которого люди проверяли весы. Семечки цератонии настолько малы, что даже самая современная техника не способна измерить разницу в весе двух семечек. И назвали эту меру измерения каратом. Ну, это я так, к слову. А на среднем пальчике вашей левой, Татьяна Алексеевна, руки с очаровательным запястьем кольцо с опалом. Это опал – арлекин. Или восточный опал. Прозван он так за его опалесценцию на огненном фоне. Дайте мне, пожалуйста, вашу длань.

Экзаменаторша растерянно, как под гипнозом, протягивает мне свою руку, и   я нежно кладу её ладонь на свою.

– А на этом пальчике – колечко с красноватым сердоликом. «Сердолик» – русское слово, означает «радующий сердце». Он избавляет от любовных страданий. Повышает сексуальность и потенцию. А вот браслет из агата-самого сильного оберега от сглаза, зависти и сплетен. Он притягивает богатство. Все камушки, которые вы с таким большим вкусом подобрали, говорят о том, что ваш знак зодиака – Весы, а ваша планета – покровительница – Луна, так как вам нравятся камни Луны. А на вашей лебединой шейке – ожерелье из чёрного жемчуга. Очень редкое и дорогое.  Черный жемчуг – Мраморного моря. Жемчуг - это символ верной любви, оберегает от сглаза.

 Я выжидающе замолчал и влюблённым взглядом впился в расширенные, трепещущие и часто мигающие карие глаза доктора наук. Татьяна Алексеевна с заметным румянцем на щеках, смущаясь неожиданно для себя самой, повела, поёживаясь по - кошачьи, плечами:

– Пятёрка! – громко, чтобы было слышно всем, произносит профессор. – Хорошо Вы владеете предметом. Где ваша зачётка? Какой там у вас номер билета?

  Я протянул экзаменаторше билет:

– Вот, пожалуйста, седьмой, многоуважаемая Татьяна Алексеевна.

– А какой у вас вопрос?

– Кредитные и расчётные отношения.

 

- Молоток! Хваткий работник внешней торговли! - Таково было мнение всей компании.

 

- А теперь твоя очередь, Санек,- Давай колись!

- Я не о любви, а о работе…, - робко начал свой рассказ Санек, - Работал я одно время в клинической больнице. И у меня было свое отделение «Неврологическое». Шум вдруг, гам. Думали, котел водяной взорвался или баллон с пропаном или водородом. Или цунами накатило. А произошла такая катавасия. Я был свидетелем, очевидцем, так как стоял на стреме по просьбе хирурга, на всякий случай. И этот случай, ой, как глубоко врезался в мою память.

СЕРИЯ

ИНТ. ОПЕРАЦИОННАЯ. ДЕНЬ.

ОПЕРАЦИЯ

 Представьте себе: в операционной на столе лежит мужчина, накрытый простыней. Рядом стоят анестезиолог, пожилой, пенсионного возраста мужчина, немного косящий глазом, и операционная сестра, очень молодая, привлекательная, кокетливая, сексуальной внешности девушка. Анестезиолог и медсестра в полной растерянности.

АНЕСТЕЗИОЛОГ

- Зачем нам его сюда привезли?

МЕДСЕСТРА

- Не знаю! Ума не приложу!

     АНЕСТЕЗИОЛОГ (шепотом, когда медсестра идет на открываемую кем-то дверь.):

- Было бы что прикладывать.

 В операционную вбегает молодой человек лет двадцати пяти. Все трое в полиэтиленовых зеленых операционных комбинезонах, в шапочках, бахилах. На лицах всех маски. Медсестра удивленно и игриво смотрит на входящего.

МЕДСЕСТРА

- А Вы зачем, почему здесь? Вы же невропатолог!

ХИРУРГ

- А Вам что хирург не нужен? У нас в больнице другой хирург разве есть? То - то же. Быстро - быстро. За работу! Что с ним?     

МЕДСЕСТРА (жеманясь)

- Огнестрельная ранка в животик. Из охотничьего ружья. По ошибке или по пьянке охотник выстрелил в своего приятеля. Засадил ему заряд дроби.

ХИРУРГ

- Сейчас посмотрим. Так наркоз, вижу, уже дали? Отлично. Молодцы! Да он и так без сознания. Сестра, скальпель. Внимание! Приступаем! Салфетку, марлю. Ой, сколько же крови. Я весь испачкался! Сестра вытрите мне кровь на очках! Живо, а то я не там резать начал. Зажим! Не мне, а себе! Ладно, и мне один тоже! Да зашивайте уж там, где я разрезал. Вот здесь внизу! Так! Как там приборы? Показывают что?

МЕДСЕСТРА

- Все приборы что-то показывают!

ХИРУРГ

- Отлично!

Хирург режет живот оперируемого. Сестра зашивает разрез, где аппендицит. Анестезиолог следит за приборами.

АНЕСТЕЗИОЛОГ

- Наркоза может не хватить.

ХИРУРГ

- Почему?

 Анестезиолог разводит широко руками и хмурится, что-то припоминая:

АНЕСТЕЗИОЛОГ

- Забыл долить сюда этого, как это называется?

ХИРУРГ

- Как?

АНЕСТЕЗИОЛОГ

- Не помню. Знал, но забыл. С кем не бывает. У меня же болезнь Амцгеймера…

   ХИРУРГ

- Так мне и Вас оперировать надо! Только не сегодня!

МЕДСЕСТРА

- Может, димедрол?…

АНЕСТЕЗИОЛОГ

- Вполне возможно.

ХИРУРГ АНЕСТЕЗИОЛОГУ

- Чего стоите? Бегите. Принесите еще этого, как Вы там его назвали…

АНЕСТЕЗИОЛОГ

- Я не называл. Это все медсестра.

МЕДСЕСТРА

- А я здесь при чем? Я не анестезиолог.

ХИРУРГ

-  Как причем? Вы, медсестра, не знаете, чем делают наркоз?

МЕДСЕСТРА

- А откуда знать - то? Мне самой наркоз никогда не делали. Вот спиртом, водкой поили… Было дело. Чего скрывать. По молодости чего не бывает?

 

 

ХИРУРГ

- Хватит Вам базарить своим длинным язычком. Это все-таки операционная. И у нас операция. Это Вам не шутки! Занимайтесь делом. Итак, что мы видим? Мы с Вами видим, что кишечник этого субъекта операции просто нашпигован мелким свинцом. Как мне определить, где кишки зашивать? Сестра! У нас рентген в больнице есть?

МЕДСЕСТРА

- Уже нет. Отдали рентген в ЦКБ. Там, говорят, он нужнее.

                                                                     ХИРУРГ

-  А как я, Вы полагаете, определю, в каком месте дырки? Я же молодой специалист. Без операционной практики. Что вы на меня так смотрите? Ладно! Ставьте, сестра, в общем, рядом с оперируемым табуретку, а на нее таз с кипяченой и слегка для дезинфекции подмарганцованной водой.

МЕДСЕСТРА

- Кипяченой нет!

В операционную входит вразвалочку анестезиолог. У него в руках емкость с жидкостью.

ХИРУРГ

- Ладно, насыпьте марганцовки в обычную. Вон из-под крана. А вот и наш родной анестезиолог. (Смотрит на наручные часы) Надо же и часа не прошло. Принесли то, не знаете что?

Сестра набирает в таз воду из-под крана. Сыпет в него марганцовку.

 АНЕСТЕЗИОЛОГ

- Что-то принес. Правда, не знаю что.

 ХИРУРГ

- Поставьте эту склянку с неизвестно чем вон туда (указывает скальпелем на стеклянный стол). Это на самый крайний случай. Если Вам нечем здесь заняться, то помогайте пока медсестре. Или мне кофейку принесите. Ладно, кофе потом попью. В крайнем случае, пациента спиртом накачаем. Видели фильм «Война и Мир»? Там ногу солдату отрезали. А перед операцией дали ему спирта. Чем мы хуже? Сестра, спирт у нас есть?

 МЕДСЕСТРА

- Есть.

ХИРУРГ

- Много?

МЕДСЕСТРА

- Много. Нам хватит.
                                                                            ХИРУРГ

- Не фальсификат? Не паленый?

 

МЕДСЕСТРА

- А кто ж его знает?

ХИРУРГ

- Дайте-ка мне попробовать.

- Сестра наливает спирт в ложечку и, отодвинув маску, дает хирургу попробовать спирт.  

ХИРУРГ

- Мало. Не понял. Вон в нее.

- Хирург показывает глазами сестре на мензурку. Сестра наливает спирт в двести- граммовую мензурку.

ХИРУРГ

- Лейте мне медленно в рот.

Сестра льет спирт в рот хирургу. Хирурга передергивает.  

 ХИРУРГ

- Нормальный! Годится. О, хорошо! Веселей оперировать! Если наркоз кончится, вставьте в челюсть, в зубы клиенту деревянную палку, чтобы не орал.

МЕДСЕСТРА

- Тк где ж ее взять палку-то?

ХИРУРГ

-Тогда во - от тот инструмент круглый из нержавейки. Такой он не сгрызет!

 Хирург выкладывает из брюшной полости раненого в таз все кишки пациента, а их ого - го сколько, целых семь метров. И начинает их промывать и зрительно, на ощупь, искать отверстия в стенках кишок. Руки, комбинезоны, насос – все в слизи, в крови.

Пейзаж натуральный.       

    ХИРУРГ

- Не получается на ощупь! Ничего не получается. Никак дырки не нащупаю. А придумал! Я сделаю вот как. Надо прокачать кишки насосом. Да - да, сестра, обычным велосипедным насосом.

     МЕДСЕСТРА

- А откуда здесь, насос-то? У нас такого реквизита нет!

      ХИРУРГ

- Безобразие. Как вы тут работаете без насоса? Тогда вот что! Сбегайте на двор. Там велосипед стоит на цепи прикованный к забору Я там насос видел. Тащите быстро и трубку, трубку не забудьте!

 Медсестра убегает.

ХИРУРГ

- А как там у вас с наркозом?

АНЕСТЕЗИОЛОГ

- По - прежнему заканчивается.

ХИРУРГ

- А от кого здесь так алкоголем разит?

АНЕСТЕЗИОЛОГ

- От Вас.

ХИРУРГ

- А… А то я было подумал, что кто - в операционной напился!

 Сестра вбегает с насосом.

ХИРУРГ

- Прокалите на огне! А потом насос в таз со спиртом!

 Медсестра прокаливает насос на спиртовой горелке, обжигает себе руки. Анестезиолог стоит, скрестив руки и закрыв глаза.

ХИРУРГ АНЕСТЕЗИОЛОГУ

 - Хватит спать. Лучше вон перевяжите руку сестре. Чего стоите и мечтаете, как Лермонтов у причала?

              АНЕСТЕЗИОЛОГ

- А вот оскорблять меня в служебном положении не надо! Он не у причала стоял.

            ХИРУРГ

- Извиняюсь. Не подумал!

Анестезиолог наскоро перебинтовывает руку медсестре. Потом она наливает в таз спирт из бутыли. Опускает насос в таз со спиртом.

               

ХИРУРГ

- Я вот здесь кишку обрезал. Сестра, видите? Когда все дырки заделаем, потом кишку, два ее конца сошьете вместе. Понятно?

Хирург вставляет резиновую трубку насоса в конец кишечника. Медсестра качает насосом, а хирург перебирает кишки руками под водой. Ищет дырки.

                 ХИРУРГ АНЕСТЕЗИОЛОГУ

- Старина, будь добр, почеши мне за правым ухом.

Анестезиолог подходит к хирургу и чешет ему за ухом.

АНЕСТЕЗИОЛОГ

- Может, хватит?

ХИРУРГ

- Еще разочек! Ладно, все. Как там наркоз?

АНЕСТЕЗИОЛОГ

- Не знаю. Я Вам за ухом чесал. Сейчас гляну. Нормально. Почти на нуле.

ХИРУРГ

- Сестра, видите дырки, откуда идут пузырьки воздуха? Штопайте.

МЕДСЕСТРА

- Чем штопать-то?

ХИРУРГ

 Да вон нитка капроновая длинная лежит на полу. Да не этой иглой! Боже мой, куда я попал? Кривой иглой, вон той гнутой! Так! Все кишки прокачаем и по очереди все дырки штопаем. Да потихоньку, черт Вас подери, качайте! Потихоньку, а то кишки лопнут. Это вам не велосипедная шина! Думать надо! Видите, там еще струйка пузырьков? И там струйка. А сейчас… Ух, ну и дырище! Где нитки? Держатель где! Дайте я сам заштопаю. Иглу с ниткой! Подкачайте немного… Та - ак! Хорошо! Отложили в сторону насос! Штопайте теперь сами! Все дырки заштопали?

МЕДСЕСТРА

- Не знаю. Не видно в этой красной мути ни хрена.

ХИРУРГ

 - Только попрошу здесь без мата! Ладно, на сегодня хватит! Если что, то потом, завтра, доделаем! Сшивайте, сестра, концы кишок. Сшили? Отличненько!

 Хирург укладывает кишки обратно в живот на место. Нежно их расправляет.

ХИРУРГ

- Вот так! Поровнее! Чтоб красиво было! Живот, ладно уж, сам зашью. Вам такое доверить.. Что загрустили! Думаете, он не выживет? Еще как выживет! Верите?

МЕДСЕСТРА и АНЕСТЕЗИОЛОГ (хором)

- Конечно, верим!! Вы замечательный природный хирург от Бога!!!

ХИРУРГ

- Вот и очнулся наш охотник. Видите, улыбается? Уже и встать пытается. А если бы наркоза еще дали, лежал бы еще, как бревно, полдня. Правда, больной?

АНЕСТЕЗИОЛОГ

- Он не улыбается. И встать не пытается. Вам это показалось. Пить надо меньше на операции!

ХИРУРГ

- Не улыбается, говорите. А Вы - то чего, как Буратино… Вы считаете, я пил? Да Вы не знаете, как я пью по-настоящему! Ладно, пусть полежит еще, отдохнет немного от нас. А мы от него! Шутка!

Хирург обнимает за плечи медсестру и жмет руку анестезиологу. Сестра прижимается к хирургу …

ХИРУРГ

- Благодарю за службу отечеству! Вы меня спросите, как я операцию на внутреннюю полость так великолепно провел? Кто мне разрешил? А что делать прикажете делать? Хирурга-то в нашей больнице по программе оптимизации слили с другой больницей. И что мне умирающего не оперировать? Бросить? Пусть погибает? Так? Да? А клятва Гиппократа на что?! Как увидел, что его везут, всех своих психов бросил к чертям собачьим и скорее к Вам на помощь. А то кто ж его, бедолагу, соперировал бы? Вы уважаемый?

Хирург смотрит пристально на анестезиолога. Тот прячет глаза.

ХИРУРГ (победоносно с повисшей на его шее восторженной медсестрой)

 В том - то и дело! А то б наверняка упустили мужика!!!

 

- Лихо у нас операции делают! - восторгается Вовчик.

- Наш народ-умелец. На всякое способен, если прижмет, - Соглашаются с ним Ленчик и Юрасик.

 

Ленчик наливает себе скромно фужер вискаря.

- Мне пришлось некоторое время работать на кафедре перевода в лингвистическом институте. Окружение классное. Девушки всех мастей и пород. Я не бабник какой, не Казанова, но если что, юбочку мимо себя не пропущу. Много чего видел, но так и не понял,- говорит Ленчик, -

 

ЗА ЧТО НАС ЛЮБЯТ ЖЕНЩИНЫ

ИНТ. КАБИНЕТ КАФЕДРЫ ДЕНЬ.

 

Андрей заходит на свою кафедру перевода, где он заведующий. Садится за свой стол. В комнате несколько мужчин и женщин. В центре внимания, как всегда, Ленчик. Андрей ему передает учебник, который тот просил ему принести.  Ленчик ему кивает в знак благодарности. И продолжает увлеченно рассказывать свои байки. Преподаватели увлеченно его слушают. Кто жует, кто просто отдыхает.

– Друзья, вот я постоянно удивляюсь: и почему женщины меня так любят? – вопрошает Ленчик. – Вроде бы ничего особенного из себя не представляю: ни мускулов, ни симпатичной рожи, ни какого-то сногсшибательного интеллекта. Ну, анекдотов много знаю. В основном, правда, скабрезные.

Я раньше думал, что все дело в величине, как сейчас модно говорить, «рейтинга». Ан нет! Как увидят мой «рейтинг», в ладошки хлопают: – Ай, какой маленький! Ах, какой хорошенький! И еще пуще меня любят. А я их.

Я спрашиваю иногда свою подружку:

– За что я тебе нравлюсь? Может у меня аура необыкновенная или флюиды какие потрясающие испускаю?

– Нет, – одна говорит, – не в ауре дело. Голос у тебя особенный, душевный такой и проникновенный.

– Нет, – говорит  мне другая, – не исходит от тебя никаких флюидов, не надейся, просто взгляд у тебя чарующий, неотразимый.

Третья сказала, что у меня очень нежные чувственные руки. Она, мол, от моих рук тащится. - – Четвертая заключила:

 компанейский я и добрый.

Вот, что правда, то правда. Доброта во мне есть, этого не отнимешь. Если я почувствую, что женщине нравлюсь, всей ей отдам и все для нее сделаю. А чтобы на женщину ругнуться или руку поднять… Боже упасти! И другим не позволяю. Нам, мужикам, такой дар, как вы, женщины, Богом отмерен. И надо эту святыню беречь.

Что же женщины все-таки ко мне тянутся? Презенты делают, поят, угощают. Деньги дают, но при условии, что без отдачи. Пришел я к заключению, что любят они меня за то, что тоже их всех очень люблю. Только за то, что вы, женщины, существуете.

Пусть толстуха или худенькая, глуповатая, или кладезь мудрости, или стройная как карельская березка. Дело вовсе не в этом. Это же все им от природы досталось. Они сами ни в чем не виноватые. Что получили от Господа Бога, тем и живут, тому и рады или не очень.

Просто в каждой удается мне подметить что-то неповторимое. Если эти хорошие отличительные качества заметишь, подчеркнешь, выделишь, дашь понять женщине, что она исключительна, по каким-то чертам или параметрам, так она за тебя грудью станет, спасет и не выдаст.

А сколько раз меня самого женщины выручали! Из беды просто. Можно сказать, за уши вытаскивали. Со счета сбился. Спасибо им всем за это превеликое!

       Засиделся я с девчонками как-то допоздна. Винцо потягиваем, я на гитаре бренчу. В общем, хорошо сидим. Но ведь в Университет завтра, а пропуск дома остался. Пойду-ка, – говорю, – к себе, ласковые вы мои, раскрасавицы, отдохну малость.

А они меня не пускают:

- Ну, куда ты такой хорошенький,  Ленчик, пойдешь? Отоспись у нас, а утречком заскочишь домой за пропуском и трудись себе на здоровье.

Я послушался. Ведь мои подружки никогда мне зла не желали. Утром подхожу к дому. Гляжу: – Мать честная! Ни хрена себе! Одни руины от моей хрущевки остались. Как потом выяснилось, от утечки газа дом взорвался.

- Во, блин, – думаю про себя, – опять меня дорогие мои бабоньки спасли.

Отдыхал я на юге. Заштормило, а мне поплавать, вишь, приспичило. Зайти-то – зашел, а не то, чтобы плавать, выползти из воды не могу. Назад тащит и все тут. Слабею… А на берегу только три барышни какие-то хохочут и на меня показывают. Я им кричу сквозь лязг зубов и грохот прибоя:

- Помогите, мол!

А они пуще себе заливаются, хохотушки эдакие. Смешно, видите ли, им. Ну, я совсем из сил выбился. Чувствую, сейчас кончусь. Ору им из последних сил:

- Да тону я, тону! Ей богу, тону! Спасите!

- Не знаю, как вырвалось:

- Кто меня спасет, на той женюсь!

И вырубился. Когда пришел в себя, чую, волокут меня из воды эти самые девахи. Ничего, откачали, выходили. До самого отъезда от себя не отпускали. Лелеяли. Так и жил я с тех пор им и себе на радость со всеми тремя, моими милыми спасительницами. Долго жил. Чтобы никого не обидеть. Как обещал! Ведь я человек слова.

И вышел из кабинета. Все открыли рты и замерли. А когда   я вышел, все грохнули:

- Ну, дает наш  Леонид Николаевич! Это мне Анрюха потом рассказывал.

Одна из преподавательниц:

- Это он все придумывает. На самом деле он далеко не такой, каким хочет казаться. И, вообще, мне кажется, что он больше бравирует, а сам глубоко несчастный человек. Хочет семейного счастья, но что-то никак у него не получается.

Звенит звонок. Преподаватели расходятся. Одна из преподавательниц догоняет   меня в коридоре:

– Вы,  Леонид Николаевич, извините. По Вашим рассказам получается, что все женщины от Вас без ума. А я вот нет! Я к Вам абсолютно равнодушна. Видеть Вас не могу. По-моему, Вы просто большой пошляк и, можно сказать, супер или даже экстра бабник, настоящий Дон Жуан, а точнее, русский Дон  Ленчик!

Другая, проходя мимо, произносит:

- А мне нравится его беспардонное остроумие.

  Я говорю первой:

- Ну, что Вы,  Валентина Евгеньевна! Вы ошибаетесь, я гораздо лучше, чем кажусь. Вы просто меня близко не знаете. А у меня вот такая душа! О такой душе другие могут только мечтать. Давайте сегодня вечером после занятий встретимся, и я Вам все объясню, прямо на пальцах. Вот на этих самых пальчиках. Нет, пожалуй, сегодня не получится. Завтра?

- Да, завтра!

- У Большого театра?

- У Большого!

- В 19 часов?

- В 19! Именно!

- А потом пойдем в кафе и погуляем?

- Да, да, и в кафе, и погуляем!

- А потом?

- Да, да, все будет так, как Вы захотите, а потом уж судите, какой я человек.

- Ох, все равно фантастический бабник Вы,  Леонид Николаевич! Ну, до завтра. Смотрите только не опаздывайте, а то я больше трех часов Вас ждать не буду. Не надейтесь!

После  занятий, после моего ухода, - Андрюха рассказал, - на кафедре одна дама говорит другой:

- Этот  Ленчик просто очаровашка.  Он кого хошь уговорит. И вот что удивительно. Он и балагур, и остряк, и специалист-переводчик отличный, синхронно переводит с английского на французский и обратно, но в серьезные заведения его не берут. И в Думе, и в Правительстве боятся, что он всех работающих у них женщин с пути истинного собьет.

 

Ленчик гордо оглядывая приятелей, как петух несушек, выпивает полфужера:

- Вот так-то, братцы.  Да, были битвы боевые. Да еще ого-го какие были!

 

Приятели ему хлопают от души:

- Вот так человека и узнаешь только к старости. А таким тихоней казался.

- Я Вам еще не то расскажу, - Распетушился Ленчик. Распуская орлиные крылья, - Ждите моей очереди! И дождетесь!

- Слов нет! Браво! - все привстают в честь рассказа Ленчика.

 

СЕМЕЙКА

ИНТ. ВАГОН МЕТРО. НОЧЬ.

 Галя с пьяненьким Юрасиком стоят на платформе метро. Народу немного. Рядом с ними топчется невзрачный парень.  Юрка шатается и пьяно улыбается:

–  Галочка! Милёнок мой!

Галя держит мужа за рукав пиджака:

– Ну что, налакался как свинья? Все время ты меня перед людьми позоришь.

– Чем же?

– Ни одной юбки не пропустишь. Бабник!

– Но, если юбкам это нравится. Вот я им внимание и делаю.

– Как не стыдно бегать за каждой …

Она ищет сочувствия взглядом у стоящего рядом парня. Парень ей кивает и указывает осуждающе головой в сторону  Юрасика:

– Как я вас понимаю, мадам.

Подходит поезд. Парень, галантно кланяясь, уступает дорогу  Гале и  Юрасику и входит за ними в вагон:

– Вон свободные места, мадам. Ведите его туда.

 Галя поворачивается спиной к парню и смотрит, где свободные места. Парень рывком срывает с шеи  Гали жемчужное ожерелье, бросается к выходу и выскальзывает в последний момент из вагона.  Галя только ойкнуть успевает. Двери за воришкой закрываются. Он стоит за закрытой дверью и машет, улыбаясь, Гале ручкой, а другой прячет ожерелье в карман:

– Счастливого пути, мадам!

 Галя напускается на мужа, так и не увидев свободных мест:

– Паразит!

 Юрасик широко открывает невинные глаза:

– Кто? Я?

–Я! Хорошо, что я в гости не надеваю драгоценностей, а то бы всё, с концами! Тю-тю, приветик! Ищи ветра в поле! Из-за тебя, ведь, обокрали. Руки-то у меня тобой, паразитом, заняты были.

– Хорошее ожерелье было. Как настоящее. Вот все: и Люся, и Зоя, и Тоня, и даже Инесса – тоже подумали, что настоящее. И восторгались, пока я не сказал им, что это подделка.

– Козёл! Осёл! Кто тебя за язык тянул? Тебе, ироду, всё одно.

– Я за правду – горой!

 Юрасик порывается подойти к двери вагона:

– Сейчас я его, гада, догоню! Остановите же поезд! Я сойду! Ну, держись, гад, я тебя достану!

Галя, видя освободившееся место, сажает  мужа:

– Сиди уж! Догонит он!

 Юрасик пытается встать:

– Нет, я его поймаю! Я его научу, как подделки красть. Не разбираешься – не берись. Не кради! А тебе я сто раз говорил: не форти на улице, не форти.

– Да заткнись ты!

– Шут с этим ожирением! Вернее, с оже-ре-ельем. Лучше меня поцелуй.

 Юрасик лезет целоваться к жене, пьяно тыкаясь в её шею, щёку, но та сердито отодвигает кулаком его лицо от себя и шипит на него:

– Да убери ты от меня своё либидо ненасытное. Убери, говорю! Видеть тебя не могу! Я говорю: убери своё настырное либидо. Убери, говорю!

 

ИНТ. СПАЛЬНЯ. НОЧЬ.

 Галя и  Юрасик раздеваются перед сном.  Галя в гневе бросает на стул вещи, разбросанные по полу пьяным мужем:

– Алкоголик! Бабник! Мерзавец! Я представляю, сколько раз ты мне изменял!

– Ни рра-а-азу!

– Говори, хоть один раз мне изменил?

– Что значит, изменил, по-твоему?

– Ну, ты был с другой женщиной?

– А что значит, был, по-твоему?

– Ну, был близок?

– Что значит, был близок? Близок или далёк-это всё очень относительно. Смотря как, кто это понимает.

– Ядрёна вошь! Спал с другой бабой?

– Что, значит, спал, по-твоему? Ну, какая ты, право, баба? Ты уж слишком са-мо-кри-тич-на! Ты моя любимая, самая-самая хорошая!!

– Ты мне дифирамбы не пой, а отвечай, как на духу! Ну, лежал с другой женщиной, прикасался к ней?

– Что значит лежал, прикасался? Это ж может быть по-разному? Можно прикасаться, скажем, но не лежать. А можно лежать, но не прикасаться.

– Ты, я спрашиваю, другую женщину, кроме меня, пользовал?

– Что значит пользовал? По работе? Использовал. У меня же есть подчиненные, исполнители.

– Тьфу!

– Вот! А не знаешь, так не говори.

– Значит, у тебя ничего ни с кем не было?

– А что, значит, ничего не было?

– Как ты мне надоел!

– А ты мне – наоборот!

– Я тебе не надоела? Это правда? Не надоела? Врёшь!

– Вот те крест! Чтоб я сдох!

– Козёл! Скотина! Гад! Подонок! Развратник! Ненавижу тебя!

–  А хочешь  я тебя приласкаю?

– Да!!!

 Галя берёт в охапку своего  супруга и валится с ним на постель:

– Единственная! Единственная! Ой, мои бедные рёбра!

 

- Слов нет! Браво! - все привстают в честь рассказа Юрасика.

 Он, прижимая руки к груди, раскланивается.

 

СЕРИЯ

– Наверное, у каждого из нас по-разному начиналась влюбленность, которая переросла в любовью. А кого-то и сразу любовь с первого взгляда зацепила. Здесь нет никакого секрета. Расскажу. Как у нас начиналось все с Инной.

– Гони подробности, – встрепенулся Ленчик.

– Кое что будет, - успокаивает Ленчика Вовчик, - Наняли мне репетитора перед поступлением в институт. Но не преподавателя, а студентку отличницу. Оказалось, что мы одного с ней возраста. Просто она на год раньше меня в языковый ВУЗ поступила. А я год потерял. Но ей же не в армию, как мне светило. Вот и наняли по рекомендации.  Нас представили друг другу, и она пришла давать мне первый урок…

 

 

АНГЛИЙСКИЙ