Я вспоминаю тот день, когда впервые посетил церковь.

Ведомый рукой отца, я вошел в церковь. Многие стулья были выстроены
в ряд, и в самой глубине зала многие люди пели высокими голосами. Эти
многочисленные голоса были смешаны и эхом отдавались в здании. Затем они превратились
в неясный бас таинственного звука, который не поддавался описанию,
и затем окутали меня. Очень высокий потолок и искусно
выполненные витражи основного цвета. Куполообразный потолок был окружен мозаикой, на которой
были изображены гуманоиды с крыльями.

Я стоял в узком проходе между рядами стульев. Я видел только
потолок и витражи. Я хотел увидеть крест, но не мог
этого сделать, потому что люди, стоявшие передо мной, загораживали мне обзор. Было
странно, что многие высокочастотные звуки отдавались эхом и трансформировались в басовый
звук. Я думал, что только мои уши ведут себя странно.

Когда я иду к фасаду Токино и Шиноды, мне кажется, что я
иду по проходу в этом соборе. Я наконец закуриваю сигарету, после того как сажусь
на диван.

- Не беспокойся об этом, - первым заговорил Токино.

“А где это было?” Шинода прищуривается и спрашивает:

- Над морем.” - Отвечаю я. Затем я качаю головой. “В тот момент он еще не был мертв
. Но... у него нет никаких шансов выжить.”

- Спасатели уже в пути, верно?” - Спрашивает токино.

- Наверное.” Я киваю. Кусанаги упоминал об этом.

Я выдыхаю горький дым и вздыхаю. Пот стекает по моему лбу. Она
не горячая. Я не понимаю, почему потею.

“Это было, ну, шестое.” - Бормочу я.

Это уже шестой случай, когда самолет, летевший со мной, был сбит. Из
всех пострадавших удалось спасти только одного пилота. Он все еще жив, но вряд ли
вернется на базу для выполнения какого-либо задания, потому что потерял зрение.

Затем я объясняю им ситуацию. Я уже докладывал об этом в
офисе Кусанаги, так что, думаю, я повторяю его довольно гладко.

Когда я в последний раз обернулся, то увидел бурное серое море.

Я вернулся на базу один.

Время, которое мне пришлось пережить, когда я летел обратно на базу.

Это было действительно ужасное время.

Я не могу убежать.

В то же время я не хочу ни о чем думать.

Когда я заканчиваю говорить, Токино достает пиво из холодильника и начинает
пить. Шинода встает и молча выходит из гостиной. Я
закуриваю новую сигарету.

Мне кажется, что я слышу гимн в соборе.

“Это я должен был быть на задании.” Токино прищелкивает языком.

О, я понимаю, я думаю.

Я даже не думал об этом сценарии, потому что я чувствую, что я единственный, кто
несет ответственность за это. Впрочем, как и Токино, и, возможно, Шинода тоже...
даже Кусанаги, возможно, думает, что это ее собственная ответственность.

В любом случае.

Проще всего думать, что это наша ответственность.

Если за все отвечаю я сам, то единственное, что я должен делать, - это
закрывать проблемы. Из этого можно сделать вывод. Мысль о том
, что ответственность лежит на ком-то другом, усложняет процесс.

Я принимаю душ, а затем возвращаюсь в свою комнату. Мне казалось, что я
вообще не могу заснуть, но я сдаюсь и ложусь на кровать. Токино не возвращается в
комнату. Наверное, он пытается оставить меня в покое.

Я слышу стук в дверь, но делаю вид, что сплю, и молчу.
Дверь открывается, и в комнату заглядывает Сасакура. Поскольку в комнате темно, он
не должен видеть моего лица.

“Kannami?” Сасакура зовет меня по имени. “Ты что, спишь?”

Я по-прежнему молчу.

Дверь тихо закрывается.

Даже когда Токино возвращается в комнату через несколько часов, я все еще не сплю
. Кажется, он мгновенно засыпает на нашей двухъярусной кровати.

Я закрываю глаза.

Однако я все время вижу серое море.

“Разве я не должен был уже привыкнуть к этому?” Я говорю сам с собой.

Не успеваю я опомниться, как моя правая рука хватает меня за левое запястье.

Он все еще жив?

Хочет ли он умереть?

Я вспоминаю, о чем говорил Кусанаги.

Я вспоминаю разные вещи.

Большинство из них-это то, что я не хочу вспоминать.

Как я могу?.. стряхнуть с себя эти воспоминания?

Суито Кусанаги входит в мою комнату и что-то шепчет мне в лицо.

“Ты тоже хочешь, чтобы тебя убили?”

Это сон.

Когда я просыпаюсь, за окном уже светло.

-10-

Я надеваю летный костюм и выхожу из комнаты.

Из-за тумана не видно даже половины взлетно-посадочной полосы. Ангар закрыт ставнями. Я
открываю боковую дверь, чтобы проверить внутренность Ангара, но внутри никого нет.

Там мой самолет.

Я подхожу ближе и трогаю его.

Холодный.

Стык между основным крылом и корпусом крыла покрыт алюминиевым
корневым обтекателем. Узко расположенные заклепки. Гладкая кривизна поверхности
отражает мир, искажая изображение.