Завоевание восточного побережья Средиземного моря

Дальше путь Александра лежит в Финикию, чей флот служит основой персидского морского могущества. Она легко подчинилась Александру, очевидно, устрашённая силой греко-македонского войска, исключением стал город Тир. Вероятно, в его захвате кроме исключительно прагматических соображений имели место религиозные, заставившие македонского царя так упорствовать. В Тире полонялись местному божеству, отождествляемому эллинами с Гераклом, которого почитал Александр в качестве своего предка. Македонский царь посчитал своим долгом принести ему жертвы в храме Тира. Но тиряне не пожелали пустить его в город, предложив ему воспользоваться старым материковым храмом. Александр оскорбился отказом и пригрозил разрушить город. Тот упорствовал и предлагал подписать соглашение на равных условиях, что, несомненно, больно ударило по самолюбию Александра, не желавшего получить части вместо целого и обрести союзника вместо вассала. Он начал боевые действия (Арриан, 2.16; Диодор, XVII, 40).

И здесь древние историки, а быть может, и сам Александр, находили божественные пророчества, подтверждающие законность его притязаний (Плутарх, Александр, 24). После взятия Тира, царь жестоко расправился с теми, кто посмел пойти против него и отсрочить время его триумфа. Те, кто не успели сбежать в Карфаген или Сидон, были либо проданы в рабство, либо, если они могли носить оружие, распяты на крестах вдоль побережья (Диодор, XVII, 46, 4; Курций, IV, 4, 17 и сл.). К завершению завоеваний в Малой Азии были захвачены Палестина и Сирия, особое сопротивление было оказано только в Газе.

Незадолго до окончания осады Тира Дарий прислал к Александру новое посольство, опять пытаясь заключить мир (Арриан, 2.25.1). В своём послании он уже не ограничивается размытыми предложениями мира, дружбы и родства династий - теперь он оперирует конкретными денежными суммами и территориями. Несмотря на то, что условия в высшей степени выгодные для Македонии, Александр отвергает его предложения, обосновывая свой отказ тем, что все, что бы не предложил царь Дарий, он может получить и без его согласия.

Нельзя оставить без внимания и тот факт, что обсуждение этого письма, как и предыдущего, Александр снова выносит на собрание гетайров, но на этот раз он считает возможным показать оригинал. Вероятно, это можно связывать с укреплением власти царя до такой степени, что возражение никого из членов совета не могло бы стать решающим, но, тем не менее, влияние этого института еще недостаточно для единоличного принятия решений такого рода. Однако ещё были люди, имевшие дерзость возражать царю. Таким человеком был Парменион, открыто высказавшийся за целесообразность принятия предложений Дария (Арриан, 2.25.2), но Александр сумел настоять на своём и поход решено было продолжить. Но нельзя недооценивать этот эпизод: ведь Парменион высказывал не только своё личное мнение, но и выражал позицию всей македонской знати. Многие исследователи связывают с этим советом появление греко-македонской оппозиции, отстаивавшей верность прежним политическим целям.

Полярные взгляды Александра и Пармениона не могли не усилить общий уровень напряжённости в окружении царя. Ему с самого начала не нравилось, что все командные должности в армии заняты людьми Пармениона, кроме командира фессалийской конницы Александра Линкеста, но и он был устранён по подозрению в измене, вызванному опять же Парменионом. Неудивительно, что Александр с самого начала старался делать всё вопреки его воле. Парменион был по значимости второй фигурой, что подкреплялось поддержкой войск.

С самого начала малоазийского похода, Александр старается лишить его этой поддержки, давая ему в подчинение отряды не-македонского происхождения, посылая его подальше от наиболее оживлённых боевых действий. Царю требовалась слепая поддержка воинов - только так он сможет одержать победу над кликой Пармениона.

Настоящим прорывом в этой закулисной борьбе для Александра стало устранение людей соперника из своего окружения: Асандр (брат Пармениона) остался в Лидии, Гегелох был командирован на Геллеспонт. В лагере оставались только Никанор и Филота, но им никаких ванных поручений и стратегически важных остов не доверяли. Освободившееся место заняли ставленники Александра - Кратер и Пердикка, оба происходившие из горных областей. Вероятно, их происхождение давало Александру уверенность, что македонцы вряд ли будут поддерживать чужаков, чьи земли вошли в состав Македонии совсем недавно, и уж абсолютно точно они будут лишены крепкой поддержки традиционной знати, не имея с ней родственных связей. Также продвигаются по службе сверстники Александра из пареа. Наиболее ответственные дела царь поручал своему ближайшему другу, Гефестиону.

С дальнейшим продвижением в Азию, в характере Александра всё ярче проявляются не самые благородные черты: самолюбие и непомерные амбиции, как видно из писем Дарию, вспыльчивость и жестокость, что ощутили на себе греческие наёмники и тиряне, мстительность и чрезмерная подозрительность: царь повсюду возит за собой Александра Линкеста, закованного в цепи и под охраной, имеет место чехарда наместников и командиров, установлена слежка за сыном Пармениона Филотой (Плутарх, Александр, 48 и сл; Арриан, 3.26.1 и сл). В дальнейшем все эти неблаговидные черты получат полное развитие и отразятся не только на ближайшем окружении Александра.

Во всех подчинённых городах, даже в тех, население которых было по преимуществу эллинским, Александр Македонский оставлял монархические формы правления. Контроль управляющими ими сатрапами принадлежал непосредственно царю, в чем также можно выделить черты устанавливающегося деспотизма. Если вначале он руководствовался необходимостью переманить греческие города на свою сторону, а потому оставлял им видимость демократии, то в дальнейшем в этом отпадает необходимость и возникает, а точнее становится более заметной, скрываемая ранее под личиной демократического устройства совершенно новая, централизованная и строго иерархическая система полисного управления.

Завершив завоевание восточного побережья средиземного моря, Александр решил на время прервать завоевания в азиатской части державы Ахеменидов и устремил свой взор на Египет, решив идти походом в эту древнейшую страну, также находящуюся под властью персов (Арриан, 2.26.4). Это не значит, что царь сомневался в том, что ситуация достаточно удачна для продолжения наступления вследствие независящих от него причин. Скорее наоборот - он свято верил в то, что все условия на его стороне - ведь власть над Азией, а может и над всем миром, уже дана ему. Эта мысль заставила его отказаться от предложенных Дарием условий мира. «Я не купец, а царь» (Курций, IV,11,14) - так отвергает Александр все попытки персидского владыки сохранить власть хотя бы над частью Персидской державы. Македонский царь намерен стать правителем всей Ойкумены.

Египет

политический царский македонский оппозиционный

Египетский поход

В Египте того времени, являвшемся частью державы Ахеменидов, имели место настолько сильные антиперсидские настроения, что Александр Великий был встречен не как захватчик, а как освободитель (Диодор, XVII, 49, 1-2). До этого торжественного события в Египте пробовал закрепиться избежавший расправы родственник македонского царя, Аминта, сбежавший некогда к персам. Его замыслы не увенчались успехом, а сам он был убит (Арриан, 2.13.3; Диодор, XVII, 48, 2 и след.; Курций IV,1,27 и сл). Александр был поражён этой страной. Многое в её культуре пришлось ему по душе: например, пирамиды послужили прототипом для проекта гробницы Филиппа, который будет составлен в более поздний период.

Жрецы Египта, фактически, руководящие страной в тот период, признали Александра правителем Египта. Более того, македонский царь стал фараоном, а значит, по религиозным убеждениям египтян, живым богом. Эта мысль не могла не понравиться Александру. В отличие от Эллады, где, при самом благоприятно стечении обстоятельств, он мог быть признан только героем и надеяться на подобающие герою, но не богу, почести, в Египте же он стал божеством. Новый фараон принёс торжественные жертвы Апису (Арриан, 3.1.4) и, очевидно польщенный тем, что египтяне сами назвали его богом, наделил Египет, вошедший в состав его державы, значительной автономией, а также поставил на должности правителей Верхнего и Нижнего Египта местных жителей (Арриан, 3.5.2), вероятно жрецов. Кроме того, Александр основал город, названный его именем, ставший в последствии столицей Египта. Интересно отметить, что основой храм города был посвящён Исиде, богине, особо почитаемой греками-переселенцами.

Из вышеперечисленных фактов можно сделать вывод, что Александр всячески благоприятствовал египетской религии и культуре. Этим он не только обеспечивал спокойствие в присоединённой сатрапии, но и поощрял жрецов поддерживать и развивать его культ как бога, что не могло не сказаться на его мировоззрении и властном статусе царя Империи. Исходя из соображений политической выгоды, жажды удовлетворить своё тщеславии, а, возможно, и из религиозного чувства, Александр принимает решение посетить оазис главного бога египетского пантеона того периода Амона.

Путешествие к оазису Амона

Согласно источникам, Александр совершил своё путешествие, чтобы найти оракула Амона, которому он сможет задать наиболее волнующие его вопросы (Арриан, 3.3.2), но вот по поводу того, что именно хотел узнать Александр, мнения историков прошлого расходятся. Арриан говорит о его желании узнать будущее и подражать героям - Персею и Гераклу (Арриан, 3.3.1-2), а в остальных источниках Александра интересует ещё и вопрос о том, все ли убийцы его отца, Филиппа, понесли наказание (Юстин, XI, 11; Диодор, XVII, 50; Плутарх, Александр, 27; Курций, IV, 7, 26-27). Все историки также говорят о желании Александра подтвердить своё божественное происхождение, причём Юстин также сообщает о подкупе или же запугивании жрецов Амона (Юстин, XI, 11.6).

Путь в оазис был не слишком коротким, поэтому и здесь имели место мистификации, направленные на упрочение сакрального статуса Александра (Плутарх, Александр, 27). Но цель оправдала средства - Александр был признан не просто богом, а сыном Амона, главного бога Египта. Вопрос о том, поверил ли этому сам Александр, сложно разрешить: из всех историков только Плутарх и Курций говорят о том, что признание Александра сыном верховного бога служило исключительно прагматическим интересам (Плутарх, Александр, 28; Курций, IV, 7, 30), однако, учитывая специфическую цель написания этих произведений, не следует опираться на эти утверждения в полной мере. Александр был настолько фанатично уверен в своём божественном предначертании, в своей непобедимости, что вполне мог принять сказанное за истину.

Стоит отметить, что нигде, кроме как в Египте, Александр не назывался сыном бога. Это связано, в первую очередь, с традиционно высоким статусом фараона внутри страны, и сравнительно более низким - в других странах, прежде всего в Элладе. Во-вторых, не следует забывать, что царская власть в Македонии была патриархальный, а значит ставила царя в тесную зависимость как от элиты, так и от общего собрания. Если бы Александр поставил себя над всеми слишком явно, это могло бы привести к потере поддержки войска и окружения, что могло бы перерасти в переворот или в открытый бунт с последующим смещением и, скорее всего, убийством царя. Поэтому путешествие Александра в оазис Амона могло иметь целью ещё и оправдание включения в его титулатуру соответствующего звания.

В результате посещения оракула Амона, Александр был объявлен правителем всех земель и сыном бога. Значимой деталью является эпизод обращения к жрецу друзей Александра, которые желали узнать, могут ли они воздавать Александру божеские почести. Ответ был утвердительным и даже больше: царь не только позволяет называть его богом, но и приказывает это делать (Курций, IV,7,28). Это была первая попытка повысить свой властный статус законодательными мерами.

Кроме приобретения нового титула, Александр старается привнести нечто божественное и в историю своего происхождения. Становится распространённой легенда, что он был зачат своей матерью не от Филиппа, а от змея, в образе которого явился бог (Юстин, XI, 11, 2-9). После этого происходит усиление тенденций перехода к более авторитарным режимам (Юстин, XI, 11, 12), но сам властный статус царя в греко-македонской среде не потерпел существенных изменений. Как ни притягательна была для Александра египетская форма власти, но распространить её дальше Египта было невозможно.

 

Сын бога»

Как отнеслись греки и македонцы к приобретению Александром нового статуса? Ни одно его прежнее завоевание не сопровождалось такими изменениями - здесь проблема оценки происходящих изменений впервые встала перед окружением царя так остро. Подобно героям древности, у Александра теперь был божественный отец, но на данном этапе это не повлекло сколько-нибудь значимых последствий: возмущения не возникало ни у рядовых воинов, ни у приближённых царя, хотя старомакедонская знать и оскорбилась провозглашением Амона отцом Александра. Недовольство проявлялось исключительно в насмешках и иронии ряда представителей элиты, имевших относительно большой политический вес. Наибольшее влияние титул «сына бога» оказал на самого Александра. Признание его божественности позволило ему не думать о том, насколько справедливы его действия и правильны ли они. Всё оправдывалось его божественным происхождением.

Знаменательно, что начиная с этого момента первым богом, которому приносит жертвы и молился Александр, становится Амон. Нуждаясь в совете, царь посылает гонцов в Сиву, а не к греческим оракулам. Даже быть погребённым он желает именно там. В этом можно увидеть явное предпочтение традиционным для Македонии и Эллады верованиям египетской религии, особенно культа Амона. Это не удивительно, так как именно он в наибольшей степени оправдывал всесильный деспотизм монарха, а его последователи без малейшего возмущения признавали в правителе бога.

Стоит сказать несколько слов об институте власти на Востоке. Право царя распоряжаться богатствами страны и жизнями своих подданных основывалось на той или иной мере его причастности к божественной воле: он либо сам признавался богом, либо его власть в стране считалась установлением высших сил. Такая сакрализация не является характерной чертой эллинского или македонского аппарата государственного управления, более того - в западной части Ойкумены отсутствовал сам институт восточной деспотии и наоборот. Если бы Александр попытался применить традиционные для него методы государственного управления, то он потерпел бы неудачу: многовековые, а подчас и тысячелетние традиции не позволили бы ввести демократические или даже аристократические порядки.

Единственно возможной формой удержания власти в Египте и, как можно будет убедиться дальше, в любой стране Древнего Востока, является единоличная (тираническая). Получается, что принципы управления в Элладе и восточных сатрапиях должны коренным образом отличаться друг от друга, но, при условии того, что они являются частями единой державы, будет происходить их сближение. Таким образом, были созданы предпосылки для возвышения царского статуса в греко-македонской среде.

 

Персия