Чужие голоса в социосистемах

Каждая социосистема работает со своими и с чужими голосами. Различные системы

по-разному пытаются блокировать чужие голоса, и все они вовсю усиливают свои – такие,

которые работают на их понимание стабилизации социосистемы. В систематике информа-

ционных войн даже пытаются выделить две модели реагирования на чужое (Либики): это

модель замка, куда чужие голоса не допускаются, и модель рынка, где чужое ходит свободно.

С другими голосами все общества борются, особенно это касается прошлых этапов

развития человечества. Относительно развития науки Вернадский когда-то написал, что ере-

тикам всегда отрубают головы, но результатами их деятельности пользуются ученые второго

эшелона, которые впоследствии начинают развивать эти идеи, получая весь позитив.

Сталин создал механизм репрессий, чтобы предупредить выступления номенклатуры

против него. Номенклатура не выдерживала того мобилизационного курса, который ввел

Сталин. Они хотели жить, а не бороться. А между тем приходилось работать в той же моби-

лизационной системе и после двух десятилетий, прошедших после 1917 года.

СССР (так же как и любая другая социосистема, хотя и с разной степенью жесткости)

пытался управлять массовым сознанием в двух направлениях:

– мотивировать население к правильным поступкам,

– блокировать контрпоступки.

СССР создавал для этого внутреннее давление, которое формировало действия совет-

ских людей. Для этого использовался инструментарий физического, информационного и

виртуального пространств.

Сталинская система предоставила неслыханные права даже малейшем бюрократу, но

все это было сделано исключительно в отношении к тем, кто был внизу. Такие же неслы-

ханные права имела верхушка страны относительно всех, кто стоял ниже его, а Сталин –

относительно верхушки.

Кстати, сегодняшнее постсоветское пространство стоит на нуле именно потому, что

мы не научились другим методам управления, кроме репрессивных. А когда репрессивные

методы отошли в сторону, Советский Союз и погиб. Уже брежневская система не имела

возможности применять механизм массовых репрессий.

Но наше представление о сталинской системе будет неполным, если мы не вспомним,

что она готовила не только физиков, но и лириков. Это сложная система, которая готовила

не только новый технологический продукт, но и нового человека. У Макаренко есть фраза,

что такой системе тоже нужен был отдел технического контроля, ведь сотворение человека

является не менее трудной задачей, чем создание технического продукта.

В чисто прикладных задачах, а именно так мы чаще рассматриваем тоталитарную

систему, нужна ориентация на технологии, особенно имеющие отношение к военному делу.

Но сталинские технологии делали людей не на уровне простого населения, они воспитали

достаточно сильный отряд писателей, композиторов, ученых. На такие «лишние» задачи

сегодняшнее постсоветское пространство ничего не тратит, теряя в результате более тонкий

взгляд на мир и более сложный тип человека.

Правда, здесь следует заметить, что советский результат может быть одновременно

остатком старой системы образования царских времен. Ведь дореволюционная гимназия

Г. Г. Почепцов. «Информационные войны. Новый инструмент политики»

29

давала тот уровень, который могли затем достигать только советские вузы (Сапрыкин Д.Л.

Образовательный потенциал Российской империи. – М., 2009, см. также Сапркин Дмитрий

Леонидович // www.ihst.ru/content/saprykin). А по уровню обучения инженеров дореволюци-

онная Россия вообще вышла на первые места в мире (Сапрыкин Д.Л. Инженерное образо-

вание в России: история, концепция, перспективы // Высшее образование в России. – 2012. –

№ 1).

СССР был вербальной цивилизацией, где в основе было слово, но она проиграла

наступление цивилизации визуальной, основу которой составляют образы. Брежнев не

мог существовать на экране телевизора, хотя мог быть генсеком эпохи газет. Программа

«Взгляд» была одним из инструментов такого визуального разрушения, ибо невозможно

противостоять визуальным аргументам чисто вербальными средствами.

СССР действительно был страной, где много читали, и это имело достаточно серьез-

ные положительные последствия. Человек, который много читает, является другим типом

человека в отличие от того, что родился и стал основным типом на постсоветском простран-

стве. И это достаточно серьезно нарушает систему образования, которая сложилась в старые

времена. Без книги как базы она не дает никаких результатов.

Кстати, последние канадские исследования, например, показывают, что люди, которые

читают художественную литературу, имеют в голове не простой черно-белый мир, а слож-

ный, они готовы воспринимать неоднозначность, они более готовы к принятию решений в

сложных условиях (Djikic M. a.o. Opening the closed mind: the effect of exposure to literature

on the need to closure // www-2.rotman.utoronto.ca/facbios/file/(2013a)%20Djikic,%20Oatley,

%20&%20Moldoveanu.pdf). Когда сегодняшнее постсоветское пространство стало нечитаю-

щим, в отличие от советского, мы потеряли этот тип более сложного человека.

Настоящий текст является коллективным продуктом. Его творит писатель, но дальше

уже он творит человека. Это не процесс простого потребления, характерный для массовой

культуры, где, по утверждению Умберто Эко, и автор, и читатель одновременно являются

создателями текста. Текст высокой художественной ценности выше потребителя. До него

еще нужно дорасти, и это работает и в высокой, но непопулярной музыкальной культуре. Но

воспитать авторов высокого искусства не так просто, для этого нужны и средства, и соот-

ветствующая творческая атмосфера.

Если взглянуть на последний роман Аксенова «Таинственная страсть. Роман о шести-

десятниках» (Аксенов В. Таинственная страсть. Роман о шестидесятниках. – М., 2009), то

вас не оставит ощущение, что СССР тратил средства и не мешал, насколько это было воз-

можно, творческой атмосфере, в которой живут герои романа, за вымышленными именами

которых скрыты всем известные фамилии.

Среди диссидентов советского периода было на удивление много золотой молодежи.

Но в прошлом они имели травматическое событие, которое перевело их на другой уровень

понимания ситуации. Уже в постхрущевские времена, когда они могли не волноваться по

поводу арестов, их уровень жизни был намного лучше, чем по стране. Это четко можно

увидеть по тому, что Аксенов или Окуджава, например, были детьми партийных работников.

Павловский пишет об этом времени, что шестидесятые были расцветом советской

меритократии. (Молчание организовано обществом, а не властью. Интервью с Г. Павлов-

ским // lenta.ru/articles/2013/06/18/newsmi/) Он подчеркивает: эти люди чувствовали, что они

не полные, но все же хозяева своей земли. Конфликт меритократии и бюрократии привел к

тому, что меритократия победила, но она оказалась некомпетентной.

О шестидесятниках метко выразился Гусейнов, что плотью они были с партийными

гуманитариями, а душой – с диссидентами. Это потому, что они действовали исключительно

в официальных формах активности. Правда, в результате им удалось создать свою собствен-

ную среду, которая принимала своих и отталкивала чужих.

Г. Г. Почепцов. «Информационные войны. Новый инструмент политики»

30

Щедровицкий, говоря об образовании, подчеркнул, что истории проигрыша СССР

никто еще не понял и не описал. (Шедровицкий П. Советское образование было пирмидой //

nord-news.ru/topic/?mtopicid=545). Он говорит это в контексте выработки миллионов инже-

неров, которым не нашлось места в советской экономике, поскольку глобальная экономика

стала в результате западной.

Кстати, появилось и необычное наблюдение о роли игровой методологии Г. Щедровиц-

кого в развале СССР. (Роль ГП в развале СССР // methodology-ru.livejournal.com/199528.html,

см. также Лебедев В. Игротехника от Щедровицкого до Ходорковского // gilbo.ru/index.php?

page=vokrugigr&art=2198).

Это вариант не просто потерянного поколения, а потерянного народа. Сегодня пыта-

ются объяснить страшный уровень смертности на постсоветском пространстве именно

отсутствием духовных регуляторов (Либеральные репрессии в России: 1989-2011 гг. //

dynacon.ru/content/articles/516/, Гундаров И.А. Духовное неблагополучие как причина демо-

графической катастрофы // spkurdyumov.ru/biology/duxovnoe-neblagopoluchie/). Как пример

приводится уровень смертности в Новгородской области, который снизился во время войны,

а с 1943-го и вообще вдвое уменьшился. И держался на этом уровне уже до конца войны.

Генри в одном из своих рассказов писал, что Америка захватила мир с помо-

щью сосисок и подобных товаров. То есть перед нами вариант захвата мира снизу,

из мира материального. Так же религия является примером захвата мира сверху,

со стороны нематериального. Невзоров предоставил достаточно яркое определение

патриотизма как дешевого идеологического наркотика, под влиянием которого люди

бесплатно творят очень дорогие действия. (Александр Невзоров о зачистке путин-

ского режима, войне с Собчаком и педофилии в РПЦ. Часть 1 // tvrain.ru/articles/

aleksandr_nevzorov_o_zachistke_putinskogo_rezhima_vojne_s_sobchakom_i_pedofilii_v_rpts-337245/).

То есть мы все время имеем конкуренцию двух вариантов выхода на изменение поведения.

Тоталитарные государства, как это ни парадоксально, лучше управляли духовным

миром человека. Возможно, это связано с тем, что они лучше представляли свое будущее,

ставили перед собой цели и шли на их выполнение. Цели сегодняшнего постсоветского про-

странства никому не известны.

Валентинов в качестве альтернативной истории ссылается на Переслегина, который

подчеркнул, что победа антигитлеровской коалиции привела к западному пути развития

человечества (Четвертый рейх // odrozd.narod.ru/valentinov/stati/d.html). А это был прогресс

в обработке информации (компьютеры, интернет, мобильные телефоны) за счет отказа от

космической экспансии.

Щедровицкий констатирует, что не может быть хорошего образования в стране, где нет

хорошей промышленности. Исчезла и онтология: раньше марксизм объяснял, как устроен

мир. Поэтому современную ситуацию он определяет как онтологический вакуум.

Павловский интересно говорит о героях телеэкрана, которых мы видим на ток-шоу.

(Особое мнение. Глеб Павловский // www.echo.msk.ru/programs/personalno/1103306-echo/).

Он считает, они способны только на то, чтобы в случае реального врага оказаться в первых

рядах с хлебом-солью. С нашей точки зрения, это и есть модель коммуникаций, где функци-

онируют исключительно «правильные» слова.

Системы, которые могут работать с чужими голосами, сложнее. Советский Союз «сло-

мался» на том, что он не смог удержать в себе критические информационные потоки. А

система, работающая исключительно на положительных потоках, не соответствует действи-

тельности. Она делает гораздо больше ошибок, некоторые из которых затем могут стано-

виться роковыми.

Г. Г. Почепцов. «Информационные войны. Новый инструмент политики»

31

Как писал Маклюэн и другие, Средневековье было устной цивилизацией. Голос ере-

тика в устной цивилизации мог легко быть приглушен. Инквизиция, например, могла легко

отправить на костер опасного автора, и тогда вместе с ним исчезали его идеи.

Гутенберг закладывает начало печатной цивилизации. Выход книг Лютера уже не поз-

воляет Ватикану также заглушить его, начинается новая эпоха многоголосья. Власть (свет-

ская или религиозная) вводит цензуру, пытается способствовать тиражированию нужных

текстов.

Интернет предоставляет лучшие условия для существования чужих голосов. Как

когда-то инквизиция, сегодня их пытаются прослушивать спецслужбы. Американская про-

грамма Prism или британская Tempora настроены именно на опасный контент. К тому же объ-

ектом интереса были и миллионы ежедневных телефонных разговоров, а не только интер-

нет. В результате Пентагон даже закрыл доступ к статьям на эту тему в газете Guardian для

своих военнослужащих. Все это подняло страшную бучу обсуждения. Но неужели кто-то

думал, что таких возможностей нет?

При этом в истории всегда существуют жесткие (официальная цензура) или скрытые

методы фильтрации контента. Как пример последнего можно вспомнить Голливуд, где, как

показывают исследования, были налажены связи с Гитлером относительно цензуры филь-

мов.

Кстати, каждый вечер Гитлер смотрел американские фильмы. При этом он любил

Микки Мауса, Грету Гарбо и не любил Тарзана. Немецкий консул в Лос-Анджелесе смот-

рел кино в Голливуде и предлагал вырезать некоторые вещи. Ни разу Голливуд не отказал.

Фильмы студии MGM консул смотрел вместе с ее основателем Л. Маером. Он известен тем,

что создал систему «звезд».

За всем этим стояли существенные коммерческие интересы. Но одновременно такая

мягкая цензура имела и важные политические последствия, потому что фильмы начинали

воспроизводить модель мира, которая интересовала Германию, – например, поднималась

роль сильного лидера. Если Голливуд – это министерство мечты всего мира, то понятной

становится заинтересованность немцев.

Коммерческая составляющая всплывает и сейчас, когда китайские цензоры участвуют

в обсуждении голливудских фильмов. Китайский рынок настолько велик, что без него никак

нельзя. Поэтому и последний фильм о Бонде, «Пираты Карибского моря», «Миссия невы-

полнима – 3», «Люди в черном – 3» – все они имеют в себе цензуру Китая. Возникают даже

странные гибриды, когда Китай получает собственную версию одного из фильмов о желез-

ном человеке.

Отказ Европы от политики мультикультурализма демонстрирует сложные задачи объ-

единения в одной социосистеме разных голосов. Вместе с тем следует признать, что именно

сейчас мультикультура и мультиполитика разных тран постсоветского пространства нахо-

дятся в конфликте, и это противостояние тормозит их развитие.

Г. Г. Почепцов. «Информационные войны. Новый инструмент политики»

32