Удовольствие видеть ярым-падишаха так велико, что я не мог бы желать какой-нибудь перемены»: Кауфман и хивинский хан Мухаммад-Рахим II

В отличие от бухарского эмира, который в самом начале прав- ления К.П. фон Кауфмана в Туркестанском крае создавал хотя бы видимость ведения дипломатических переговоров с Россией, хивин- ский хан Сейид Мухаммад-Рахим II изначально занял враждебную позицию к России и вообще не реагировал на мирные инициативы туркестанских властей. Несмотря на то что власть хана Хивы была су- щественно слабее власти бухарского эмира, да и армия его была гораз- до меньше, хан рассчитывал на неприступность своих владений (уже

7 Английский путешественник Д. Добсон в своих записках именно так ха- рактеризовал сына и преемника Музаффара — эмира Абд ал-Ахада: «не более чем русский чиновник» [Dobson, 1890, р. 243].

289

Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы

сыгравшую свою роль во время походов А. Бековича-Черкасского и В.А. Перовского), многочисленных кочевников, враждебных России, а также, вероятно, и на помощь Англии, которая неоднократно засы- лала своих агентов в Хиву [Халфин, 1965, с. 298].

К.П. фон Кауфман достаточно быстро изменил свою позицию в отношениях с хивинским ханом: не получив подтверждения о го- товности того к развитию мирных отношений, генерал-губернатор, в свою очередь, начал довольно жестко, практически в ультимативном порядке, требовать от хана прекратить подстрекать кочевников, про- живавших в Арало-Каспийском регионе, к нападению на российские владения. Также он обвинял хивинские власти в том, что чиновни- ки ханства незаконно собирают налоги с русско-подданных казахов и т.д. [Pierce, 1960, р. 29; Халфин, 1965, с. 298]. Не получив удовлетво- рительного ответа, К.П. фон Кауфман в 1869 г. в очередном послании хану уже достаточно прозрачно намекал на судьбу Бухары и Коканда, годом раньше признавших российский протекторат и заключивших с ним неравноправные договоры [Халфин, 1965, с. 299].

Напряженность в отношениях между Туркестаном и Хивой не оставалась тайной для центральных российских властей. К.П. фон Кауфман постоянно присылал в Петербург все новые доказательства провокаций со стороны ханских властей и писал, что

нужно во что бы то ни стало привести Хиву к одному знаменателю с Бухарой и Коканом [Милютин, 2006, с. 325] (см. также: [Халфин, 1965, с. 273]).

Однако даже Военное министерство, обычно поддерживавшее воин- ственные устремления своих подчиненных в Средней Азии, рекомен- довало Кауфману до последнего воздерживаться от военных действий против ханства [Халфин, 1965, с. 300]. Тем не менее он, исходя из принципа «вода камень точит», продолжал постоянно информиро- вать военное ведомство о новых проявлениях враждебности со сто- роны Хивы (особенно о подстрекательстве кочевников, в том числе и русско-подданных казахов, нападать на российские владения) [Ми- лютин, 2006, с. 540]. В результате уже в 1871 г. Кауфман получил пред- варительное одобрение императора Александра II на поход против Хивинского ханства. Правда, немедленно приступить к организации похода помешали события в Восточном Туркестане, в результате ко- торых Илийский край временно вошел в состав Туркестанского края, как будет показано ниже. Однако фактически обстоятельства склады- вались так, что туркестанский губернатор в очередной раз едва не по-

290

Глава VI. «Завоевание и устроение» Средней Азии: эпоха Кауфмана

ставил центральные власти империи перед фактом уже начавшегося похода [Халфин, 1965, с. 304–305].

Хивинский хан, узнав о готовящемся походе, попытался разы- грать, как он думал, свою козырную карту и апеллировал к англий- ским властям в Индии, надеясь на военную (или по меньшей мере дипломатическую) поддержку. Однако вице-король ограничился тем, что посоветовал Мухаммад-Рахиму поддерживать дружественные от- ношения с Россией и, в частности, удовлетворить ее требование о вы- даче всех русских пленных [Милютин, 2006, с. 543].

Ситуация была вполне эффективно использована К.П. фон Ка- уфманом, который организовал и успешно реализовал поход против Хивинского ханства, завершившийся вступлением российских войск в саму Хиву. При приближении русских хан Мухаммад-Рахим бежал, что вызвало брожение среди его подданных, часть которых решила под- держать претензии на трон ханского брата Атаджана-тура. В результа- те К.П. фон Кауфман, как и в Бухарском эмирате в 1868 г., получил возможность определить, кого из претендентов на трон поддержать. Примечательно, что на этот раз Петербург предоставил туркестан- скому генерал-губернатору право самому сделать выбор, осознавая, впрочем, его затруднительность [Милютин, 2008, с. 36–37]. Впрочем (опять же как в Бухаре), Кауфман предпочел сохранить status quo и вступить в переговоры с законным ханом, заставив хана отказаться от трона и самолично написать брату письмо с просьбой вернуться в Хиву и принять бразды правления [Тухтаметов, 1969, с. 26–27]8.

Мухаммад-Рахим II, уверившись, что победители не собираются его казнить, прибыл в столицу и 12 августа 1873 г. подписал с К.П. фон Кауфманом «Условия мира», известные как Гандемианский договор. Примечательно, что туркестанский генерал-губернатор в преамбуле к этому документу еще раз подчеркнул, что действует «в силу данного ему высочайшего полномочия» [Сборник, 1952, № 19, с. 129], т.е. по- казал, что ведет переговоры с ханом в качестве равного ему по положе- нию представителя верховной власти Российской империи в регионе. Между тем Атаджан-тура, опасаясь мести брата, предпочел бежать из Хивы под покровительство русских, и Кауфман с удовольствием пре-

8 Исследователи называют разные причины, по которым К.П. фон Кауфман предпочел Мухаммад-Рахима Атаджан-туре: либо потому что последний не вы- разил стремления немедленно подписать мирный договор, либо же просто про- демонстрировал, что является «ханом поневоле» и не обладает реальной властью как для подписания договора, так и для исполнения его условий (см.: [Терентьев, 1906 б, с. 262–263]).

291

Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы

доставил ему убежище, поскольку считал небезвыгодным иметь «кар- манного» претендента и на трон Хивинского ханства. Время от време- ни русские власти напоминали об этом и самому Мухаммад-Рахиму: так, например, в 1876 г. начальник Амударьинского отдела, полковник Иванов, направил хану прошение от имени Атаджана простить его и назначить ему денежное содержание (правда, вопрос о возвраще- нии Атаджана в Хиву даже не поднимался) [ЦГА РУз, ф. И-125, оп. 1, д. 24/158].

Как и договор с Бухарой, Гандемианский договор был составлен в очень обтекаемых выражениях, чтобы не давать повода для обвине- ний со стороны Англии или же для критики со стороны собственного Министерства иностранных дел. Большинство статей было посвяще- но вопросам торговых взаимоотношений двух стран, некоторым из- менениям в ханстве (в частности, уничтожению рабства в Хиве), тогда как вопросы уступки территорий России и Бухаре и выплаты контри- буции были сформулированы достаточно кратко и «замаскированы» между другими статьями. Тем не менее факт установления российско- го протектората над Хивинским ханством этот договор в полной мере отразил — не столько буквой, сколько духом «Условий мира».

Собственно, вопрос, связанный с выплатой контрибуции с неко- торых из хивинских подданных, стал результатом появления едва ли не единственного «черного пятна» на репутации К.П. фон Кауфмана: речь идет о резне туркмен-йомудов, учиненной генералом Н.Н. Голо- вачевым в июле 1873 г., — как утверждали современники, по прямому распоряжению генерал-губернатора. Этот вопрос неоднократно ис- следовался специалистами, тем не менее чаще всего выводы делались на основе не анализа сведений, а идеологической установки самих ис- следователей. Неоднократно приводилось распоряжение Кауфмана, в котором прямым текстом значилось

предать эти кочевья йомудов и семьи их полному и совершенному разорению и истреблению, а имущества их, стада и прочее — кон- фискованию.

При этом, правда, как-то игнорируется начало документа, в котором генерал-губернатор оговаривает, что эти действия следует предпри- нять только в том случае, если окажется, что

йомуды не занимаются сбором денег, а собираются с целью дать вой- скам отпор, а может быть, откочевать (цит. по: [Терентьев, 1906 б, с. 269]).

 

292

Глава VI. «Завоевание и устроение» Средней Азии: эпоха Кауфмана

Также не принимается во внимание и тот факт, что йомудские пред- водители отказались вести переговоры с русским командованием и не дали обещания больше не нападать на русские владения и караваны.

Как бы то ни было, благодаря американскому дипломату Ю. Скай- леру, пребывавшему в это время в Туркестане, содержание приказа К.П. фон Кауфмана (естественно, в искаженном виде) стало достоя- нием гласности и появилось в западной прессе, вызвав очередные на- падки на «жестоких русских варваров» (см.: [Глущенко, 2001, с. 113]). Советские историки обвиняли Кауфмана в том, что он жестоко, в це- лях устрашения, расправился с туркменами, которые якобы вообще не имели отношения к русско-хивинскому конфликту (см.: [Халфин, 1965, с. 307]), однако это совершенно не соответствовало истине, по- скольку именно многочисленное племя туркмен-йомудов наиболее активно совершало набеги на русские владения. Западные авторы вы- сказывают мнение, что Кауфман, отдав приказ о резне туркмен, же- лал «самоутвердиться» [Pierce, 1960, р. 33]. В современной российской историографии делается попытка представить генерал-губернатора жертвой недопонимания со стороны его подчиненного, т.е. генерала Головачева [Глущенко, 2001, с. 106–116].

Характерно, однако, что центральные российские власти никоим образом не осудили действия К.П. фон Кауфмана, хотя недоброжела- телей в Петербурге у него хватало. Военный министр Д.А. Милютин констатировал, что туркмены

попробовали еще раз отбиться от русских войск — и поплатились до- рого за эту попытку [Милютин, 2008, с. 46].

Но самое интересное, что и хивинский хан Мухаммад-Рахим II также с похвалой отозвался о действиях русских войск, хотя немногим ра- нее, во время штурма Хивы, сам нашел убежище именно у йомудов. Причина его такой неожиданной реакции нашла отражение даже в Гандемианском договоре:

Новому положению дел немедленно подчинились все подданные Сеид-Мухамед-Рахим-Богадур-хана, за исключением большинства родов из туркмен, которые, хотя и изъявили покорность присылкой своих старшин и депутатов к командующему русскими войсками, но на деле не признавали власти хана и не исполняли требований ко- мандующего русскими войсками. Они наказаны и усмирены силой русского оружия. Лишение значительной части имущества, большая потеря в людях и в особенности нравственное поражение, ими ныне испытанное, упрочивают власть хана над ними и обеспечивают спо-

 

293

Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы

койствие всей страны на будущее время [Сборник, 1952, с. 130] (см. также: [Милютин, 2008, с. 46]).

По-видимому, с одной стороны, хан старался «сохранить лицо» в но- вых политических реалиях, поскольку не имел никакой возможности осудить действия Кауфмана, пока туркестанские войска находились на территории ханства. С другой стороны, не менее вероятно, что он не так уж и лукавил, поскольку ослабление многочисленного и влия- тельного туркменского племени (амбициозные предводители которо- го в XVIII–XIX вв. неоднократно фактически управляли Хивинским ханством9), и в самом деле означало усиление позиций самого хана.

Надо полагать, что столь суровые (даже жестокие) меры, санкцио- нированные или по меньшей мере допускаемые К.П. фон Кауфманом по отношению к хивинским подданным во время похода, по-види- мому, объяснялись спецификой политической ситуации в ханстве. Многочисленные кочевые роды и племена зачастую фактически не признавали ханскую власть и, более того, сами ханы порой зависели от них. Соответственно, жестоко расправляясь с непокорными кочев- никами, Кауфман, по сути, реализовывал ту же политическую линию, что и в Бухарском эмирате: укреплял власть верховного правителя, с которым и намеревался в дальнейшем поддерживать связи — уже как с русским вассалом. Тем самым генерал-губернатор заранее преду- преждал упреки со стороны Министерства иностранных дел о том, что туркестанские войска вмешиваются в очередную межплеменную распрю в соседнем государстве.

Политика, инициированная К.П. фон Кауфманом, в дальнейшем реализовывалась в Хивинском ханстве и его подчиненными, ответ- ственными за контроль над Хивой — начальниками Амударьинского отдела, созданного как раз на землях, уступленных ханством по Ган- демианскому договору Российской империи. Так, например, в ноябре 1874 г. начальник Амударьинского отдела, полковник Иванов, сооб- щает хивинскому хану, что несколько туркмен совершили набег на русскую территорию и отняли у русско-подданного каракалпака скот, предписывая хану самому наказать виновных — в противном случае обещая «примерно наказать туркмен» [ЦГА РУз, ф. И-125, оп. 1, д. 6/4]. Открытым текстом начальник Амударьинского отдела советует хану:

9 Предводителем йомудов был и Мухаммад Курбан Сардар, более известный под именем Джунаид-хана, который в 1918 г. сверг легитимного хана Исфендиара и установил в Хивинском ханстве свою диктатуру, продолжавшуюся вплоть до па- дения ханского режима в 1920 г.

294

Глава VI. «Завоевание и устроение» Средней Азии: эпоха Кауфмана

чем круче будете Ваше Высокостепенство обходится с туркменами, тем результаты будут лучше [Там же, д. 53, № 10] (см. также: [Там же, д. 19/36]).

Очень характерным представляется еще одно послание того же чиновника хану, отправленное в мае 1875 г.: Иванов требует от хана взыскать с туркмен не только остатки контрибуции 1873 г., но и  8 тыс. руб., потраченных на прошлогоднюю экспедицию против них же [Там же, д. 12/47 с об.]!

Тем не менее, как и Гандемианский договор, эти документы пре- следуют цель укрепить власть хивинского хана, который будет лоялен к российской власти. Соответственно, после военного похода на Хиву и у центральных властей меняется риторика в отношении ханства. Например, Д.А. Милютин в июле 1873 г. отправил письмо К.П. фон Кауфману, в котором прямо предписывал «держать ее (Хиву. — Р. П.) под угрозою нашего оружия» [Милютин, 2008, с. 236], тем самым пол- ностью одобряя действия туркестанского генерал-губернатора.

Таким образом, к 1874–1875 гг. отношения между Российской империей и Хивинским ханством в форме протектората были оконча- тельно оформлены, хотя специфика и географического положения, и политической ситуации в Хиве обусловила более пристальное внима- ние и более жесткий контроль над ней, чем над Бухарой.

Впрочем, в дальнейшем, после смерти К.П. фон Кауфмана, Аму- дарьинский отдел, по сути, стал играть в Хивинском ханстве роль, ана- логичную Русскому политическому агентству в Бухаре. Если при пер- вом туркестанском генерал-губернаторе начальник Амударьинского отдела являлся лишь «передаточным звеном» между администрацией Туркестанского края и хивинским ханом, то начиная с 1880-х годов он все чаще и чаще стал принимать самостоятельные решения. По всей видимости, это следует связать с тем, что преемники Кауфмана, до- пустившие переход контроля над Бухарой в руки Министерства ино- странных дел, ослабили и контроль за Хивинским ханством, передо- верив его нижестоящему администратору.

 

§ 3. «Если вы не перемените образа вашего управления.., то я вам предсказываю дурной конец»: