Теперь остается принять меры к предупреждению,

По возможности, на будущее время возобновления несогласий»: В.А. Перовский и хивинский хан Алла-Кули

Несомненно, правление В.А. Перовского в Оренбургском крае (1833–1842 и 1851–1857) является одним из наиболее ярких для это- го региона — особенно первый период. Имея боевой опыт, солидные связи при императорском дворе, а главное собственное видение си- туации во вверенном ему крае и отношений с соседними государ- ствами, Перовский вел активную внешнюю и внутреннюю политику [Халфин, 1974, с. 236]. Не последнее место в его внешнеполитической деятельности занимали отношения с Хивинским ханством. Однако энергичному, амбициозному и воинственному оренбургскому губер- натору как раз в это время противостоял не менее активный монарх Хивы — деятельный и решительный Алла-Кули-хан. В результате от- ношения между Россией (собственно Оренбургским краем и подве- домственными ему казахами Младшего жуза) и Хивинским ханством в рассматриваемый период были очень напряженными — и не в по- следнюю очередь именно в силу личных качеств и политической ори- ентации губернатора и хана. Именно в таком контексте и будут про- анализированы взаимоотношения России и Хивы в 1830–1840-е годы. Уже с самого начала своего правления в Оренбуржье, в 1833– 1834 гг., В.А. Перовский был поражен тем, что казахи Младшего жуза, которые виделись петербургским властям верными и преданными вассалами Российской империи, на самом деле оказались неблаго- надежными. Они нередко совершали набеги на торговые караваны, идущие из России или в Россию, а также захватывали российских подданных — кочевников, жителей пограничных районов и рыбных промышленников на Каспии и Приаралье (см.: [Morrison, 2014 c, р. 284]). Кроме того, несмотря на то что в соответствии с реформой 1824 г. в Младшем жузе был упразднен институт ханской власти, ряд влиятельных султанов-Чингисидов продолжали претендовать на хан- ский титул, что в глазах представителей российских властей являлось

мятежом.

210

Глава V. От дипломатии к войне и обратно

Перовский и его сподвижники видели причину проблем в поли- тике Хивы (см.: [Юдин, 1896, с. 416–417]), во главе которой в это время и стоял хан Алла-Кули. Наследовавший своему отцу Мухаммад-Рахи- му I (фактическому основателю последней хивинской ханской дина- стии Кунгратов), много сделавшему для централизации власти в хан- стве и укрепления положения монарха. Сын продолжил линию отца как по укреплению ханской власти внутри Хивинского ханства, так и по распространению своей власти на кочевые племена Приаралья и Прикаспия (см.: [Ниязматов, 2010, с. 53]). Соответственно, хан не- однократно предпринимал попытки установить власть над казахами Младшего жуза, которые числились в оренбургском ведомстве, т.е. в исследуемый период как раз под контролем В.А. Перовского.

Хивинские власти использовали самые разные средства для уста- новления контроля над казахами. В частности, они старались пере- манить роды и племена Младшего жуза на свою сторону, упирая на то, что казахи являются их единоверцами-мусульманами, для которых служить неверным русским «нехорошо» (см.: [История, 2013, с. 56]). Выше мы уже упоминали казахских султанов, которые признавались хивинскими монархами в качестве ханов, хотя в глазах российской имперской администрации они являлись мятежниками.

Не ограничиваясь претензиями на власть над казахами Млад- шего жуза, хивинские ханы и их пограничные чиновники нередко подстрекали казахов к нападению на русские пограничные поселе- ния, рыбаков и торговые караваны. Тем же занимались и туркмены, в отличие от казахов, формально состоявших в русском подданстве, официально являвшиеся подданными Хивы. По мнению некоторых современных исследователей, хивинские ханы просто не могли кон- тролировать своих своевольных кочевых подданных и сдерживать осуществляемые ими грабежи караванов и захват русских пленников [Ниязматов, 2010, с. 54], однако это мнение опровергается хивински- ми придворными хрониками. В частности, Мухаммад Риза Агахи, являвшийся высоким сановником и придворным летописцем хивин- ских ханов в 1840–1870-х годах, довольно одобрительно отзывается о

«хорезмских храбрецах», совершавших набеги на русских [Материа- лы, 1938, с. 473]. Следовательно, хивинские власти если прямо и не приказывали совершать подобные набеги, то по крайней мере не воз- ражали и одобряли их.

В.А. Перовский с самого начала своего управления Оренбург- ским краем попытался положить конец этой практике. Поначалу он намеревался действовать дипломатическими методами и вскоре по-

211

Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы

сле прибытия в Оренбург направил ряд посланий среднеазиатским монархам, предлагая строить отношения на основе дружбы и торго- вого партнерства, вернуть всех пленников, прекратить претендовать на власть над казахами Младшего жуза и грабить русские караваны (см., напр.: [Прокламация, 1873]). Примечательно, что первые его по- сланцы отправлялись от него лично — так в случае оскорбительного к ним отношения со стороны правителей Средней Азии менее стра- дал бы престиж Российской империи, чем если бы это было в отно- шении официальных имперских послов [Отчет, 2010, с. 79–80] (см. также: [Избасарова, 2013, с. 340]). Однако Перовский, вероятно, не принял во внимание чуткое отношение восточных монархов к этике- ту и протоколу: присылку к ним посланцев какого-то регионального администратора они сами могли истолковать как оскорбление. Поэ- тому неудивительно, что хан Алла-Кули проигнорировал его посла- ния и продолжил враждебные действия против русских властей в Ка- захстане, что заставило губернатора перейти к более суровым мерам. В 1836 г. он предложил Азиатскому комитету Министерства иностран- ных дел план экономических санкций против Хивы, каковой и был принят, а в июне 1836 г. одобрен указом императора Николая I [Те- рентьев, 1906 а, с. 110–111]. В результате около 600 хивинских купцов были арестованы в Оренбуржье, Сибири и Астрахани, а их имущество стоимостью около 1,5 млн руб. конфисковано: Перовский намере- вался удерживать их под арестом, пока хан Алла-Кули не выполнит вышеупомянутые требования. По уверениям самого Перовского, рус- ская торговля от этих ограничений не пострадала [Отчет, 2010, с. 22, 80] (см. также: [Халфин, 1974, с. 250–254]).

Надо сказать, что подобные меры были вполне в духе взаимоот-

ношений тюрко-монгольских правителей еще в эпоху Средневековья: ради решения политических проблем потомки Чингис-хана нередко задерживали или даже грабили иностранных купцов. Русские власти вполне могли знать о подобных эпизодах, поскольку многие из них были связаны с Золотой Ордой и русско-ордынскими отношениями. Можно вспомнить, например, как страдали золотоордынские куп- цы в Иране и, соответственно, персидские купцы в Улусе Джучи во время войны Берке, хана Золотой Орды и его двоюродного брата Ху- лагу, ильхана Ирана в середине XIII в.; как золотоордынский же хан Джанибек в результате конфликта 1340-х годов с итальянскими торго- выми колониями Причерноморья арестовал венецианских купцов в Орде, а затем на несколько лет запретил итальянцам приезжать в его владения для торговли; как золотоордынские ханы Арабшах и Ток-

212

Глава V. От дипломатии к войне и обратно

тамыш в 1370–1380-е годы арестовывали русских купцов перед свои- ми походами на русские земли и т.д. [Извлечение, 1915, с. 105; Поче- каев, 2009 в, с. 188–189]. Использовали это средство в отношениях с восточными соседями и российские власти. Например, аналогичное задержание хивинских купцов предпринял в 1754 г. оренбургский ге- нерал-губернатор И.И. Неплюев. А Екатерина II в 1767 г. именным указом повелела захватывать заложников из числа хивинцев и бу- харцев и обменивать их на русских пленников, правда при условии, что эти заложники будут изобличены в захвате русских, что доказать было очень проблематично [Терентьев, 1906 а, с. 106]. По-видимому, подобными действиями В.А. Перовский надеялся донести до хивин- ского хана свои требования в форме, которая должна была убедить Алла-Кули в серьезности его намерений, жесткости и решительности самого Перовского, который поначалу старался выстраивать отноше- ния с Хивой в дипломатическом формате, более характерном для раз- решения конфликтов между европейскими державами.

Казалось, это ему удалось, хан попытался начать переговоры с оренбургскими властями, однако Перовский распорядился не прини- мать и не признавать хивинских послов, пока его требования не будут выполнены — в первую очередь возврат русских пленных [Залеслов, 1862, с. 45; Терентьев, 1906 а, с. 111]. Хан, действительно, в 1837 г. рас- порядился отправить в Оренбург несколько пленников, тем самым, казалось, пойдя на исполнение условий Перовского. Однако на самом деле его действия являлись плохо скрытой издевкой: русским властям было передано всего около сорока русских рабов (тогда как в Хиве их было несколько сотен), причем все они были преклонного возраста и, соответственно, уже не представляли ценности для своих владельцев как работники [Терентьев, 1906 а, с. 112].

Позицию решительного Алла-Кули не смогли поколебать и на- стояния купцов из числа его подданных, которые терпели большие убытки из-за невозможности торговли с Россией. Согласно сводкам российского МИДа, цены на русские товары в Хиве выросли от 15 до 90%, стоимость же хивинских товаров (в первую очередь хлопчатой бумаги) упала вдвое [Отчет, 2010, с. 80; Халфин, 1974, с. 313]. Пред- ложение же хана продавать товары в Россию через бухарских торгов- цев, на которых санкции Перовского не распространялись, оказались невыгодными для хивинцев [Отчет, 2010, с. 80–81]. Не добившись поддержки от хана, хивинские торговцы сами попытались наладить отношения с губернатором: за собственные деньги они выкупили несколько пленников и в знак своей доброй воли отправили в Орен-

213

Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы

бург [Терентьев, 1906 а, с. 113]. Однако В.А. Перовский добивался со- всем не такого результата, поэтому санкции сняты не были. Лишь в 1838 г. хивинский хан стал отправлять значительные партии русских пленных в Россию, что позволило в обмен отпускать и задержанных в Оренбуржье хивинских торговцев. Всего за 1837–1838 гг. было осво- бождено более ста русских пленников [Отчет, 2010, с. 22]. Но можно представить себе негодование Перовского, когда он узнал, что как раз в то время как хан Алла-Кули отправил ему послание, в котором обе- щал передать последних пленников в Хиве специально назначенным русским чиновникам и впредь не захватывать русских подданных, хи- винские подданные захватили в плен от 150 до 200 русских рыбаков; в дополнение выяснилось, что те же хивинские посланцы, которые возвращали рабов в Оренбуржье, на обратном пути сами приобрета- ли новых пленников [Залесов, 1862, с. 45; Юдин, 1896, с. 421]! Слиш- ком поздно оренбургский губернатор осознал, что его экономические меры воздействий, которые могли бы иметь положительный результат в отношениях с каким-либо европейским буржуазным государством, оказались совершенно неэффективны в отношении феодальной Хивы: для хивинского хана судьба нескольких сот его подданных зна- чила куда меньше, чем его собственный международный престиж и политические амбиции. Осознав это, хотя и с опозданием, В.А. Пе- ровский начал готовиться к походу против Хивинского ханства.

Не следует, впрочем, считать, что он решился на такой шаг лишь

в  последний   момент,  поняв  неэффективность  дипломатических средств и экономических мер воздействия на Хиву. Во-первых, и до него  подобные  проекты  предлагались  оренбургскими  властями:  в 1804 г. поход против Хивы предлагал оренбургский военный губерна- тор Г.С. Волконский (еще один боевой генерал, участник суворовских походов), а в 1831–1832 гг. — начальник оренбургской Пограничной комиссии Г.Ф. Генс [Morrison, 2014 с, р. 283]. А главное, не будем забы- вать, что Перовский был в первую очередь боевым генералом, участ- ником  Отечественной  войны  1812  г.,  русско-турецкой  войны  1828– 1829  гг.,  поэтому  неудивительно,  что  по  прибытии  в  Оренбуржье  и столкнувшись с проблемами в отношениях с подведомственными ему казахами, он уже в 1834 г. стал предлагать Военному министерству и непосредственно императору Николаю I (личным покровительством которого он пользовался) план военных действий против Хивинского ханства. Его посланник П. Демезон в том же году ездил в Бухару, по- мимо прочего, с целью заручиться нейтралитетом ее эмира Насруллы в случае русских военных действий против Хивы [Терентьев, 1906 а,

214

Глава V. От дипломатии к войне и обратно

с. 107–108; Халфин, 1974, с. 241]. Однако поначалу намерения Перов- ского не встретили поддержки: ему напоминали о трагическом кон- це экспедиции А. Бековича-Черкасского 1715–1717 гг. [Юдин, 1896, с. 422–423]. Но к 1839 г. оренбургскому губернатору удалось убедить и императора, и министерство в целесообразности похода против Хивы, причем Перовский довольно опрометчиво заявил, что берет на себя всю полноту ответственности за поход, вероятно, надеясь в слу- чае успеха приписать себе все заслуги. Впрочем, надо отдать должное оренбургскому губернатору: он сумел представить вполне обоснован- ные причины и цели похода.

Главную цель оренбургский губернатор определял следующим образом: «восстановить и утвердить влияние России в Средней Азии». 10 октября 1839 г. Азиатский комитет МИДа утвердил разработанный В.А. Перовским «План обязательного акта», который после успеш- ного похода должен был юридически закрепить изменившиеся отно- шения Российской империи и Хивинского ханства. Хан Алла-Кули в соответствии с этим актом обязывался: 1) прекратить все враждеб- ные действия против России, в том числе грабеж караванов и захват российских подданных; 2) отказаться от претензий на степи к северу от Аральского моря и до Каспия; 3) признать население этих степей подданными России; 4) предоставлять российским купцам в Хиве те же условия, какие предоставлялись хивинским торговцам в России;

5) не брать пошлин с русских караванов, идущих в Бухару и другие регионы Средней Азии; 6) срыть крепости на реке Сырдарье, которые были построены «вне хивинских пределов»; 7) обменяться с Россией консулами для защиты прав торговцев [Амитов, 1969, с. 53]. Нельзя не увидеть в подобных действиях Перовского не только намерения «на- казать» хивинского хана за его враждебность, но также и намерения обязать его действовать так, как действовали тогда в Европе. Несо- мненно, многие из условий, разработанных В.А. Перовским, были для хана не только неприемлемы, но и попросту непонятны.

Помимо «наказания» хивинского хана, Перовский учитывал так- же и тот факт, что Англия как раз в это время стала предпринимать по- пытки установления собственного контроля над Центральной Азией, откровенно демонстрируя недружелюбие в отношении России. Так, когда российский военный разведчик и дипломат И. Виткевич по по- ручению В.А. Перовского побывал у афганского эмира Дост-Мухам- мада, английский эмиссар А. Бернс в ультимативной форме потре- бовал от эмира выставить русского офицера их Афганистана. Эмир, возмущенный тем, что ему, независимому правителю, диктуют, как

215

Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы

поступать, сделал с точностью до наоборот и заключил с Россией договор о мире и сотрудничестве. В ответ на это англичане в 1839 г. вторглись в Афганистан, свергли Дост-Мухаммада и возвели на пре- стол своего ставленника Шах-Шуджу, фактически оккупировав стра- ну [Терентьев, 1906 а, с. 109–110; Халфин, 1974, с. 272; Шкерин, 2012, с. 135]. Перовский убедил петербургские власти, что поход на Хиву в этих условиях имеет цель не дать англичанам продвинуться дальше, на Амударью, в ущерб интересам России [Ниязматов, 2010, с. 63; Серге- ев, 2012, с. 56–58] (см. также: [Morrison, 2014 с, р. 286]).

Своеобразным ответом на действия англичан в Афганистане должно было стать намерение В.А. Перовского посадить ханом в Хиве также своего ставленника. Поначалу таковым стал казахский султан Бай-Мухаммад (Баймагамбет) Айшуаков, один из султанов-правите- лей Младшего жуза, полностью лояльный России. Он согласился за- нять хивинский трон, однако при условии, что его безопасность будет обеспечивать русский вооруженный отряд [Терентьев, 1906 а, с. 116]. Перовский поначалу был согласен на это, но вскоре осознал, что в та- ком случае его действия могут быть восприняты как оккупация Хивы и приведут к обострению отношений с европейскими странами. Поэ- тому он решил сделать ставку на другого кандидата, которым намере- вался заменить хана Алла-Кули — его собственного брата Рахман-Ку- ли [Халфин, 1974, с. 275–276]. Но это намерение лишь показало, насколько слабо Перовский разбирался в хивинских политических реалиях. Во-первых, он даже не знал имени своего потенциально- го ставленника: в его проекте тот фигурировал просто как «Инак»3 [Morrison, 2014 с, р. 286–287]. Во-вторых, согласно сведениям его же разведчика, вышеупомянутого И. Виткевича (а также и английского агента P. Шекспира, лично знавшего ханского брата), Рахман-Кули, в отличие от многих других родичей среднеазиатских монархов, был вполне лоялен своему брату Алла-Кули (причем младшему!) и вряд ли согласился бы заменить его на троне [Записка, 1983, с. 91; Morrison, 2014 с, р. 287].

Кроме того, В.А. Перовский привлек к участию в походе мусуль- манских подданных империи — башкир и казахов [Гвоздикова, 2010 б,

3 Инак — одно из высших сановных званий в Хивинском ханстве, градона- чальник столицы, со временем фактически ставший кем-то вроде премьер-мини- стра при хане. Поскольку представители ханской династии Кунгратов (к которой относился в том числе и Алла-Кули) до прихода к власти из поколения в поколе- ние занимали пост инака, их династия неофициально именовалась также и дина- стией Инаков.

216

Глава V. От дипломатии к войне и обратно

с. 48; Отчет, 2010, с. 72]. Тем самым он не только усилил свой отряд воинами, привыкшими воевать в степях, но и демонстрировал хивин- цам, что представители этих народов выше ставят преданность Рос- сийской империи, а не единство вероисповедания с хивинцами.

Итак, Перовский зимой 1839/1840 г. выступил в поход, о котором уже написано немало как современниками из числа его участников, так и более поздними исследователями. Поход, как известно, закон- чился неудачно: оренбургский губернатор из-за сильных морозов и недостаточности припасов потерял едва ли не половину солдат и был вынужден вернуться в русские владения, пройдя чуть более половины пути до Хивы. Его неудача (в которой Перовский, проявив известную порядочность и самокритичность, винил исключительно себя) име- ла и значительные политические негативные последствия. Во-пер- вых, хивинские власти еще раз убедились в том, что их владения не- доступны для русских войск и любой их поход против Хивы обречен на неудачу, тем более что провал похода Перовского стал уже вторым таким случаем — после вышеупомянутой печально известной экспе- диции А. Бековича-Черкасского 1715–1717 гг. Во-вторых, мусульмане самого Оренбургского края (в том числе татары и башкиры) воспри- няли неудачу Перовского как свидетельство «святости» Хивы и боже- ственного наказания русских за их святотатственные действия против нее. Это вызвало многочисленные конфликты между мусульманским населением региона и русскими участниками похода, которые даже начали обвинять татар, башкир и казахов, участвовавших в походе, в предательстве и сотрудничестве с хивинцами (см., напр.: [Чернов, 1907, с. 88, 91–92; Morrison, 2014 с, р. 289]).

Впрочем, некоторые положительные последствия похода все же

имели место — в первую очередь хан Алла-Кули убедился в реши- тельности В.А. Перовского и стал в большей степени считаться с его требованиями [Залесов, 1862, с. 46]. Несмотря на трагическое завер- шение похода, Перовский в том же 1840 г. направил в Хиву своего посланника, капитана Никифорова. Капитан вез хану письмо, в ко- тором Перовский излагал практически те же условия и практически в том же тоне, что и ранее — будто только что не потерпел неудачу при попытке военного воздействия на Хиву, да еще и намекал на по- вторный поход [Оренбургский губернатор, 1999, с. 221–222; Халфин, 1974, с. 283–284]. Кроме того, губернатор получил более четкое пред- ставление о расстановке политических сил, связях среднеазиатских правителей и попытался использовать эти знания в отношениях с Хивой. Довольно интересным представляется эпизод, имевший место

217

Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы

во время миссии в Хиву капитана Никифорова: сопровождавший его переводчик М. Аитов встречался с казахскими ханами и султанами, признававшими себя вассалами хана Алла-Кули, и упрекал их в том, что они, чьи предки сами занимали хивинский трон, служат тому, предки которого прежде были всего лишь ханскими слугами [Терен- тьев, 1906 а, с. 187–188]. Как видим, Перовский и его представитель в Хиве сделали попытку сослаться на исторические традиции (к кото- рым в Средней Азии всегда относились серьезно) с целью восстано- вить часть хивинской элиты против хана. Также можно отметить, что сопровождать посольство капитана Никифорова до границ Хивин- ского ханства предстояло вышеупомянутому султану Бай-Мухаммаду [Бларамберг, 1978, с. 233]: вероятно, его выбор в качестве сопрово- ждающего был неким намеком хану Алла-Кули, коль скоро этот сул- тан выступал претендентом на хивинский престол. Все это позволяет сделать вывод, что оренбургский губернатор осознал необходимость более глубоко вникать в среднеазиатские политические реалии, чтобы добиться своих целей и укрепить положение в регионе.

Неудивительно, что хан теперь отнесся к требованиям В.А. Пе- ровского гораздо серьезнее, хотя нельзя сказать, что был напуган. Впрочем, и во время похода он вел себя решительно и совершенно не растерялся при приближении русских войск — тем более что за- ранее знал о планах Перовского от своих осведомителей4. Алла-Кули направил против отряда Перовского двухтысячный отряд туркмен, который, впрочем, был с легкостью отбит и практически разгромлен русскими. Это дало Перовскому некоторые основания утверждать, что хивинские войска слабы и не могут противостоять русскому ору- жию [Захарьин, 1901, с. 53; Оренбургский губернатор, 1999, с. 200], однако и после полного поражения этого отряда хан не поддался па- нике, а стал собирать новые войска для обороны своих владений. Од- нако после отхода Перовского Алла-Кули стал гораздо сговорчивее, передал России уже сразу более четырехсот русских пленников, издал фирман о запрете грабежа караванов и захвате русских рабов и благо- склонно принял посланников Перовского — капитана Никифорова, а затем и его преемника — подполковника Г.И. Данилевского [От- чет, 2010, с. 23, 82; Халфин, 1974, с. 278; Ниязматов, 2010, с. 66]5. По-

4 Сам Перовский упоминал «азиатцев из соседних владений» как шпионов Хивы [Отчет, 2010, с. 79] (см. также: [Мейер, 1865, с. 54; Morrison, 2014 с, р. 288]).

5 Полковник Данилевский был отправлен в Хиву по рекомендации Перов- ского, но фактически уже после его ухода с поста оренбургского губернатора в 1842 г. [Захарьин, 1894, с. 431].

218

Глава V. От дипломатии к войне и обратно

следний даже утверждал, что хан Алла-Кули в процессе переговоров был настроен на сотрудничество с Россией, однако в ноябре того же 1842 г. умер, а его сын и преемник Рахим-Кули занял куда более жест- кую позицию и завершил переговоры с Данилевским подписанием довольно формального и мало к чему обязывающего договора —

«Обязательного акта» [Терентьев, 1906 а, с. 192–195; Ниязматов, 2010, с. 68]. Характерно, что оставшийся в Хиве экземпляр «Обязательно- го акта» был найден во время занятия города русскими войсками в 1873 г. в ханском дворце «среди разного ненужного хлама» [Чернов, 1907, с. 92–93].

Нельзя не отметить, что В.А. Перовский после провала своего похода не только стал лучше разбираться в среднеазиатских полити- ческих реалиях и способах выстраивания отношений с местными мо- нархами, но и, по-видимому, избавился от значительной доли своей самоуверенности и желания безапелляционно диктовать Алла-Кули свои требования. Это ярко отразилось в его инструкции, данной ка- питану Никифорову для ведения переговоров с ханом. В частности, он рекомендовал очень осторожно вести переговоры об ответствен- ности хана за грабеж караванов, обоснованно полагая, что хан будет получать часть добычи, а в определенном случае повесит одного из грабителей и все пойдет по-прежнему и т.п. [Залесов, 1862, с. 53].

К тому же вряд ли будет правильным считать, что Алла-Кули действительно решил полностью удовлетворить все требования Рос- сии — ведь в таком случае он стал бы фактически зависимым от нее правителем, старающимся реализовать ее торговые и политические интересы в Средней Азии. Чтобы не допустить этого, хан одновре- менно начал переговоры и с Англией, чье соперничество с Россией за контроль над среднеазиатским регионом не было для него секре- том [Morrison, 2014 с, р. 291–292]. Однако в переговорах с англий- ским представителем Эбботом он изображал этакого простодушного

«азиатского варвара» и совершенно сбил дипломата с толку наивны- ми вопросами. Чего стоит, например, его показное незнание, какой религии придерживаются русские [Abbot, 1884, р. 92] — при том, что он сам и его сановники старались восстановить против них казахов, упирая на то, что мусульмане не должны служить христианам!

Хану удалось настолько ввести Эббота в заблуждение, что англи- чанин, утратив дипломатичность, начал было бесцеремонно указы- вать Алла-Кули как вести дела с Россией, а сам, как оказалось, даже не имел полномочий на ведение дипломатических переговоров. И для него стало настоящим шоком, что хан, разгневанный такой наглостью,

219

Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы

приказал сначала бросить его в тюрьму, а затем выдворить из ханства. На русской границе он был схвачен при попытке исследовать погра- ничные укрепления, взят под стражу, доставлен в Санкт-Петербург, а оттуда отправлен в Европу как шпион [Халфин, 1974, с. 282; Morrison, 2014 с, р. 297–298]. Некоторое время спустя аналогичная судьба по- стигла и еще одного британского агента — P. Шекспира. Он также был выдворен из Хивинского ханства, пристал к хивинскому посольству, сопровождавшему русских рабов и, попав к русским пограничникам, стал утверждать, что пленники были освобождены именно благодаря ему. Однако и оренбургские власти не были настолько легковерны, поэтому Шекспир был взят под стражу и тоже выслан в Европу как шпион [Халфин, 1974, с. 286–287]. Наверное, не в последнюю очередь такая позиция хана Алла-Кули в отношении англичан была связана с тем, что в том же 1840 г. афганцы восстали против оккупантов и унич- тожили весь корпус британских войск в Афганистане [Терентьев, 1906 а, с. 169–170]6.

Как бы то ни было, англичанам не удалось воспользоваться не- удачей Перовского и распространить свое влияние на Хивинское ханство, хотя их агенты с этого времени регулярно стали появляться в ханстве [Халфин, 1974, с. 281]. Впрочем, это имело негативные по- следствия и для самих хивинцев: когда в 1873 г. туркестанский гене- рал-губернатор К.П. фон Кауфман начал поход на Хиву, ее правители попытались прибегнуть к покровительству британских властей в Ин- дии, однако те лишь посоветовали хивинскому хану сделать все для заключения мира с русскими.

Тем не менее к концу своего правления Алла-Кули-хану, по всей вероятности, удалось своей внешней политикой создать вокруг Хивы некоторый баланс политических сил, который еще на несколько деся- тилетий обеспечил ханству независимость и возможность сохранения влияния в Арало-Каспийском регионе. Возможно, именно поэтому его преемник Рахим-Кули и чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы не принять все условия, предлагавшиеся в мирном договоре, доставленном ему русским посланником Данилевским.

Анализ среднеазиатской политики В.А. Перовского в 1830-е — начале 1840-х годов позволяет сделать несколько выводов.

6 Впрочем, отношение к англичанам не помешало Алла-Кули-хану во вре- мя переговоров с российскими дипломатами намекать на готовность «уступить» земли между Хивинским ханством и Сырдарьей османскому султану или тем же англичанам (см.: [Васильев А.Д., 2014, с. 35]).

220

Глава V. От дипломатии к войне и обратно

Во-первых, В.А. Перовский использовал в политике по отноше- нию к Хивинскому ханству широкий спектр инструментов, начиная от дипломатической переписки и экономических санкций до прямо- го военного противостояния. Целью его действий было выстраивание таких отношений, которые обеспечили бы доминирование России в Центральной Азии, так что, по сути, он старался навязать хану Ал- ла-Кули российские условия сосуществования, заставить хивинско- го монарха в какой-то мере принять систему российских имперских ценностей — что, естественно, вызывало резко негативную реакцию хана.

Во-вторых, несмотря на то что Перовский как оренбургский гу- бернатор формально подчинялся Военному министерству, а в своих отношениях с казахами и хивинцами также зависел и от Министер- ства иностранных дел, он выстраивал отношениях с Хивинским хан- ством по собственному усмотрению. Его властный и жесткий харак- тер, готовность нести ответственность за последствия своих решений, а также боевое прошлое стали причиной того, что он в большей степе- ни склонялся к решительным действиям против Хивы, в целесообраз- ности каковых в силу близости к императору Николаю I сумел убедить и центральные власти. Исследователи видят причины такой активной деятельности Перовского (намного превышавшей официальные пол- номочия военных губернаторов) в отсутствие четкого правового регу- лирования внешней политики Российской империи — особенно на ее восточных окраинах (см.: [Morrison, 2014 с, р. 254]).

В-третьих, нельзя не учитывать и особенности хивинского хана Алла-Кули как личности и политика, поскольку он в не меньшей сте- пени чем сам В.А. Перовский был правителем решительным и власт- ным и, в отличие от оренбургского генерал-губернатора, прекрасно ориентировался в политической ситуации в Центральной Азии, умело играя на недовольстве отдельных казахских султанов русскими вла- стями и на соперничестве России и Англии в Центральной Азии. Пе- ровский же оказался менее искушенным в восточных интригах и не сумел в полной мере использовать противоречия различных полити- ческих сил в регионах в интересах Российской империи.

В результате, несмотря на достижение определенных догово- ренностей между Оренбургом и Хивой к концу первого правления В.А. Перовского в Оренбургском крае, в целом его политику в отно- шениях с Хивой можно признать неудачной, хотя он сумел добиться уменьшения оттока казахов Младшего жуза под власть Хивы и изме- нения отношения в ханстве к русским купцам после восстановления

221

Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы

торговых отношений в 1841 г. [Халфин, 1974, с. 292–293]. Кроме того, надо отдать должное самому губернатору: во время второго правле- ния в Оренбуржье он сумел извлечь опыт из прежних неудач и стал действовать иначе. Это привело уже к совершенно иным, более поло- жительным для России, результатам — правда, больше в отношениях с Кокандским ханством, тогда как Хивинское продолжало оставать- ся опасным противником России в Средней Азии вплоть до похода К.П. фон Кауфмана на Хиву в 1873 г.

 

§ 2. «И где то, что Иликей-хан не враг?»: В.А. Перовский, султан Иликей Касимов и правители Хивы и Коканда

Как уже упоминалось выше, В.А. Перовский в начале 1842 г. по собственному желанию подал заявление об уходе с поста оренбург- ского военного губернатора: последствия похода зимой 1839/1840 г. серье<