В неделю мясопустную (тайна подготовления оправдательного решения на Страшном Суде)

Итак, приидет Судия. Все явимся пред Су­дилищем Его, да восприимет каждый, яже с телом содела, или блага, или зла. Что будет тогда, братие, с нами? Что именно с каждым из нас будет тогда?! Теперь же перене­семся туда мысленно и предложим совести на­шей заранее определить то.

Зрите! Се, пред нами, лицом к лицу, Судия праведный и нелицеприятный. Вокруг вся тварь разумная — и небесная, и земная. В нас самих все дела наши, ясно видные: на челе нашем; на очах и устах, на каждом члене и чувстве, служившем орудием для них; и мы сами в себе все будем видеть, и другие в нас все будут видеть, и око Божие будет проницать нас. Укрыться некуда. Общий всех суд оправдает или осудит нас. Сему суду будет вторить и наш собственный суд; а тот и другой запечатлеются Судом Божиим, который и останется вечно неизменным и решит участь нашу навсегда.

Так как же думаете? Что услышит ухо наше в тот Час — утешительное ли: «прииди, благосло­венный» — или безотрадное: «отойди, проклятый»?

Ах, братие! Восприимем в чувство сию реши­тельную минуту и заранее подумаем о том, как нам быть. Минуты той не миновать и решения того не отменить! Войдемте же в совесть свою и спросим ее, что именно чает она услышать: «отойди» или «приди»? Совесть не станет льстить, если искренно захотим услышать прямой голос ее и не будем сбивать ее пустым самооправданием. Вот и око Божие определительно видит, что мы такое в Час сей и чего стоим, осуждения или оправдания, и свое свидетельство влагает в ухо внутреннему свидетелю дел наших, в их отношении к Богу и вечному Закону Его! Какое же предрешение дает нам о нас сей внутренний сви­детель дел наших?

Всяко скажете: «Кто чист?» Но ведь о том и дело, чтоб мы сознали себя нечистыми и порев­новали очиститься. Ибо, если б в минуту сию, когда совесть признает нас нечистыми, мы сто­яли на Суде и из себя, и от других, и от Господа слышали такой приговор о себе, что было бы с нами? Вот приходят исполнители судорешений, связывают и ввергают в тьму кромешную, где плач и скрежет зубов! Так точно это и будет, если отселе не озаботимся изменить готовящее­ся нам грозное определение на определение благоволительное.

Не спрашивайте, как это сделать. Ибо кто того не знает? «Покайся, и впредь не греши» — вот и вся тайна подготовления оправдательного решения на Страшном Суде!

«Покайся!» Велико ли и трудно ли это? Все дело покаяния в двух словах: «согрешил, не буду!» Какой труд сказать это? А между тем какая ве­ликая сила сокрыта в кратком слове сем! Хотя бы молча кто, в сердце только своем, чувством своим внутренним изрек: «согрешил, не буду!» Внут­реннее слово сие пронесется по всему Небу и там произведет всеобщую радость. О «едином грешнике кающемся радуются все Ангелы» (Лк.15,7),— го­ворит Господь. Радуются; но чего ради? Это они радуются за ту неизреченную радость, какою обрадован будет грешник, покаявшийся в День Суда. Ту тесноту, то горе, ту беду, кои ожидают грешника на Суде, совершенно отстраняет это небольшое покаянное слово: «согрешил, не буду!»

Грех печатлеется в естестве нашем, отпечат­левается во всем окружающем нас и записыва­ется в Книге живота. Во всех сих местах он бу­дет виден в День Суда и, отражаясь на нас, будет привлекать осуждение нам. Но покаянный и сокрушенный вздох: «согрешил, не буду!» — изглаждает его отвсюду, так что нигде ни единого следа его не останется в обличение нас. Как чер­ное платье моют, колотят, полощут и тем убе­ляют его так, что никакой черты прежней чер­ноты не остается в нем, так слезы покаянного сокрушения и Исповедь убеляют естество наше, повсюду стирают следы греха, изглаждают из самой книги Суда, так что на Суде самый боль­шой грешник, ради покаяния, явится безгреш­ным и никакого нигде не найдется основания к осуждению его, потому что покаяние все их ис­требляет.

Грехи, оставаясь в нас не очищенными чрез покаяние, отселе еще готовят нам карательное определение на Суде. Покаяние же, изглаждая грехи, отселе еще отменяет сие определение. Та­кова сила покаяния. Бог посылал Пророка к ниневитянам с угрозою, что еще три дня — и Ниневия превратится, но ниневитяне покаялись, и определение Божие отменено. Царю Езекии другой Пророк принес определение Божие о часе смертном, но царь, вздохнув, со слезами помо­лился, и еще дано было ему время на покаяние. Видите, как покаяние и слезное обращение к Богу изменили Устоявшееся уже определение Божие. Так и то определение, которое готовят нам на Страшном Суде грехи наши и которое уже предрешено по тому состоянию, в котором мы теперь находимся, совершенно отменит слез­ное покаяние и исповедание грехов наших. Точ­но, отменит определение, но ведь, если мы не из­меним себя, оно останется неизменным, хотя не пришло время быть ему таковым. Наше закоснение во грехе затверждает определение Божие, а покаяние испаряет его и уничтожает. Поспе­шим же к сему спасительному покаянию, пока еще есть время!

Пока время есть; время сие кончится с кон­цом жизни нашей. А кто скажет, когда сей ко­нец? Вот и надобно сейчас же приступить к по­каянию. Затем и открыл нам Господь тайну Суда, чтоб, слыша об осуждаемых на нем, всякий на себя посмотрел, себя пожалел и покаянием по­спешил спасти себя от вечной погибели, Жела­тельно разве Господу осудить нас? Если б было желательно, не пришел бы Он на землю и не стал нашего ради спасения терпеть страдания и смерть. Но как нельзя не быть Суду, то вот Он и возвестил о, нем наперед, говоря как бы нам: «Смотрите, вот что будет! И вот что надо вам сделать, чтоб избежать предстоящей там беды!» Говорит Господь о Суде, чтоб никто не подпадал на нем осуждению. Как добрый судия наперед извещает жителей, что идет к ним разбирать дела, чтоб они приготовились к ответам и не запута­лись, так и нас известил Господь о Суде, чтоб мы наперед знали, что там будет, и так приготови­лись, чтоб устоять в ответах. А как устоять? Тогда и вопросов никаких не будет, если здесь, на Ис­поведи, на все вопросы, которые касаются дей­ствительных грехов наших, мы изъявим чисто­сердечное признание и раскаяние, от души говоря: «согрешил, не буду!»

Войдемте же, братие, в сии благие намерения Божий о нас. Напишем картину Суда в памяти нашей и будем под нею ходить, как под какою сению. Она научит нас, как избежать осуждения на сем Суде. Святые отцы, ревновавшие о хрис­тианском совершенстве, так глубоко внедряли в ум свой память о Суде, что неотлучно пребыва­ли с нею, что бы ни делали. И на молитву не иначе становились они, как мысленно установив себя на Страшном Суде, пред лицем Господа Судии, готового произнести окончательный о них приговор; и, сознавая себя в сем положении, немолчно вопияли: «Господи, помилуй! Господи, помилуй!» Пробудясь от сна, они пели: «Се, Жених грядет!» Отходя ко сну, взывали: «Суда твоего, Господи, боюся и муки бесконечной!» И во всякий час дня, при всяком даже деле, поми­нутно встречаясь с картиною Суда, в уме носи­мою, они усугубляли свой вопль ко Господу: «Господи, помилуй! Господи, помилуй!» Чрез это стяжали они сердце сокрушенное и смиренное, которое не уничижится. Непрестанные слезы умиления измыли душу их от всякой нечистоты и явили их чистыми и совершенными пред ми­лосердым, спасения желающим Господом.

Пойдемте и мы тем же путем памятования о Страшном Суде! Оно породит сокрушение, уми­ление и слезы, которые угасят огнь, уготованный нам грехами нашими, если останутся неоплакан­ными. Аминь.

23 февраля 1864 года