В неделю блудного сына (О покушениях и уловках врага, ищущего поглотить всякого ревнителя добра и чистоты)

Обратив внимание на начало истории блуд­ного, с изумлением видишь, какою малостию началось ниспадение юного, неопытного сына и в какой ров пагубы низвело. Первое желание обставлено такою благовидностью, что ничего худого и пагубного, кажется, от него и ожидать было нельзя. И отец будто не видел беды; верно, и сын не предполагал кон­чить так, как кончилось. Хорошо, что наконец благодать Божия взыскала погибшего. А то, пробедствовав здесь в горькой доле, и на тот свет перешел бы он не на радость, а на понесение праведного воздаяния за жизнь, худо проведен­ную и не исправленную покаянием.

Вот так-то совершается и всякое грехопадение и всякого человека ниспадение из доброго состояния в состояние худое, смятенное, страстное. Начинается всегда с малости, и малости благовидной: враг знает, что грех внастоящем своем виде отвратителен, потому прямо и не вле­чет в него, а начинает издали, всегда почти при­крывая первые свои приражения (нападения) видом добра. Потом уже, мало-помалу, всевает нечистоту по­мышлений и жар желаний, колебля крепость противящейся ему воли и расслабляя опоры ее, пока не образует скрытного в сердце склонения на грех, после которого уже только случай — и грех делом готов. А там грех за грехом и — повторение горькой участи блудного в падении!

Сие содержа в мысли, конечно, каждый из нас сам собою наложит на себя обязанность стро­го исполнять заповедь Апостола: «трезвитеся и бодрствуйте!» (1Пет.5,8). Смотрите в себя и окрест себя и замечайте обходы и покушения врага, ищущего поглотить всякого ревнителя добра и чистоты. Первая уловка врага есть возмущение помыс­лов. Обычно он вначале всевает один только помысл, так, однако ж, чтоб он коснулся сердца и засел в нем. Как только успеет он в этом, тот­час около сего ничтожного, будто и не всегда худого, помысла собирает целый облак побоч­ных помыслов и затуманивает, таким образом, чистую дотоле и светлую атмосферу души. Этим приготовляет себе враг место и пространство для действия и скоро начинает действовать в сем ту­мане, уязвляя душу страстными приражениями, которые рану за раною оставляют в душе. Эти раночки потом со всех сторон облегчают душу и сливаются наконец в один болезненный струп страстного греховного настроения. Тут то же бы­вает, как если б кто во тьме тонким острием иглы получал уязвления на теле, одно, другое, третье и так далее по всему телу. Каждое уязвление причиняет боль и оставляет язву, из которой образуется нагноение и струп, а там, струп за стру­пом, и все тело станет как одна язва и один струп. Так замечайте: в добром состоянии мысли не мятутся, и тут врагу действовать нельзя, за­тем первое у него дело — возмутить помыслы. Возмущает же он их посредством одного, кото­рого избирает коноводом, судя по характеру и занятиям человека. Как только успеет он заса­дить такой помысл в сердце, тотчас поднимается буря помышлений; внутренний мир и тишина исчезают. Тут-то подседает враг к сердцу и на­чинает понемногу возбуждать в нем страстные движения. Это уже второй шаг! Вот и смотри! Заметишь это - остановись, не иди дальше, ибо что дальше — уже очень худо. Смятение по­мышлений, может быть, и не успеешь заметить, потому что мы бываем поневоле многим заняты; но движение страсти — как не заметить, особен­но когда еще цело намерение не поддаваться ей. Если и это для кого затруднительно, укажу бо­лее осязательный признак. Замечай: коль скоро, вследствие увлечения одним помыслом, а потом смятения многими, произойдет охлаждение серд­ца, знай, что в сердце пошли уже уязвления и струпы, хотя они не совсем еще заметны. Ох­лаждение сердца к богоугождению есть боль­шая половина пути к падению, а иные говорят, что оно есть верное падение.

После сего сами видите, в чем с нашей сторо­ны дело: не допускай первого увлекательного помысла до сердца и не сочетавайся с ним. Отвергнешь первый помысл — разоришь все коз­ни врага и пресечешь ему всякую возможность действовать на тебя и искушать тебя. Отсюда вот какой закон спасения: пришел искусительный помысл — прогони его; опять пришел — опять прогони; пришел другой и третий — и эти гони. Так всякий искусительный помысл гони и отвергай с гневом и досадою на него. И будешь совершенно свободен от падений. Враг все бу­дет искушать, будет злиться на тебя, но, если не перестанешь так действовать, ничего он не сде­лает тебе. Напротив, если поддаешься первому влечению его, уж он сумеет свернуть тебе голо­ву. Праматерь наша, если б сразу отогнала змия-искусителя, не пала бы. А то — завела с ним речь... дальше и дальше... запуталась в сети вра­га и пала. Таково же и всякое падение!

Рассказывают об одном великом подвижни­ке из древних. Жил он в пустыне, один, и до такого дошел совершенства, что Ангел в пищу ему приносил каждый вечер по одному белому хлебу. Враг всеял ему помысл, будто он так уже совершенен, что ему нечего бояться падений и потому слишком строго смотреть за собою. Не поостерегся старец и позволил своему сердцу сочетаться с сим помыслом. Но как только сочетался, начали волноваться его помыслы, начали лезть в голову разные воспоминания лиц, вещей и дел людских; на первый день не так много, потому что он еще отгонял их, — достаточно, однако ж, для того, чтоб омрачить душу его. Отчего, став вечером на молитву, он совершил ее уже не с таким миром и не с таким устремлением сердца к Богу, как прежде. Хоть за это хлеб на трапезе своей нашел он уже не белый, а черный и черствый и был поражен тем, вкусил, однако ж, не доискиваясь причины, и в обычное время лег спать. Тут-то враг налег на него всею тяжестью своего мрака. Шум от мыслей в голове был, как шум от колес мельничных; и движения в теле были, какие и не помнит он, когда случались. И вставал, и ходил, и сидел — ничего не помогало. Так промаялся целую ночь. На другой день душа как разбитая; молитвенное правило совершено неохотно и без усердия; к богомыслию не было расположения; Небо и Небесное закрылись в сознании; мирские же помыслы неотвязно теснились в голове и вызывали разные движения и сочувствия сердца. Старец сам не понимал, что с ним делалось, и оставался все в том же положении до вечера. Зато вечером нашел он на столе уже не хлеб, а иссохшие куски черного хлеба. Ужаснулся, воз­дохнул, но таким же смущенным лег в постель. Ночь сия была еще мрачнее первой; и день по­том — еще смятеннее и расстроеннее. Правило молитвенное совершалось кое-как, без всякого внимания; мысли были заняты совсем не тем, что читал язык. На трапезе нашел он уже только крохи, перемешанные с сором и пылью. Затем ночь — еще ужаснее и смятеннее первых. Кон­чилось тем, что старец оставил пустыню и устре­мился в мир.

Видите, какою малостью началось и до чего дошло! Господь не допустил сего старца до ко­нечного падения и устроил ему вразумление, раскаяние и возвращение на прежнее место, как и возвращение блудного сына к отцу. Но этим себя никто из падающих не обнадеживай, а на одно смотри, как зачинались их падения, и сие зачало предотвратил попекись. Их, как и мно­гих других, возвратил Господь опять на добрый путь; а тебя, может быть, предаст в руки падения твоего, не по гневу, а по невозможности посо­бить тебе, потому что крепко разобьешься. А это ведь — увы и горе, — каких не дай Господи ис­пытать никому.

Все сие я веду к тому, чтоб внушить вам, что с греховными помыслами, могущими привести ко греху, как бы ни были онина первый раз не­значительны, лучше не иметь никакого соглаше­ния, а сразу отражать их ипрогонять; и если уже мало-мало успели они опутать, поспешить разорвать союз с ними без жаления. Уж куда нам пускаться в это море. Праматерь чистая была, а враг тотчас сбил ее с пути; и старец какой был совершенный, а враг в три дня совсем разбил его. Отчего это? Оттого, что не поостереглись на первом шагу. Прогони они врага в первом его приражении, ничего бы не было из того, что они испытали. Так всегда было и будет. Так и между нами бывает. Не увлекайся благовид­ностями и не слушай врага. Заповеди знаешь? Их и держись и ими измеряй шаги свои; все же другое прочь гони, и безопасен будешь от паде­ний. Кто призирает «на заповеди», не постыдится (Пс.118,6). И «юнейший» исправляет путь свой, когда хранит их (Пс.118,9). Кто в сердце своем скроет «словеса» запове­дей, тот не согрешит (Пс.118,11). Пусть «князи» тьмы замыш­ляют ему пагубу, он не боится, ибо погрузился во «свидеиия» (заповеди) и оправдания Божий (Пс.118,23-24). Кто запове­ди взыщет, тот ходит «в широте»: не запутаешь его (Пс.118,45). Пусть искушения приражаются, но он вспомнит о свидениях и возвратит «ноги свои» на пути правые (Пс.118,59). Он готов встретить их и не смущается, ибо навык «хранить» заповеди (Пс.118,60). Узы грешных помышлений легко разрывает он, потому что ни­когда «не забывает Закона» Божия (Пс.118,61). Нападки гордых врагов умножаются, он же «всем сердцем» лежит только к заповедям Божиим (Пс.118,69). Иногда и «сердце его усыряется как млеко», но он отрезв­ляет его поучением в Законе Господни (Пс.118,70). Враги поджидают, как бы «погубить его», а он «заповедию» умудряется перехитрить их (Пс.118,95,98). Пусть много «стужающих» ему, но как он «неправду возненавидел, закон же возлюбил», то «мир мног» осеняет его и нет «соблазна» ему (Пс.118,157,163,165).

Так в начале предложил я вам слово Апос­тола: «трезвитеся и бодрствуйте!». Теперь же, в конце, если кто спросит: «Как же быть, когда смущает враг?»,— прибавлю: «светильник ногам и свет стезям» вашим да будет «Закон Божий» (Пс.118, 105), и никакие смущения не повредят вам. Аминь.

31 января 1865 года