В неделю блудного сына (церковь хочет возвесть нас до воодушевленной решимости, оставляя грех, идти путем правым к Отцу Небесному)

В прошедшее воскресенье учила нас Свя­тая Церковь смиренным чувствам рас­каяния, коими привлекается милость Божия; ныне хочет она возвесть нас до вооду­шевленной решимости, оставя грех, идти путем правым к Отцу Небесному. Для того в притче о блудном сыне, с одной стороны, изображает го­рестное состояние грешника в отпадении от Бога, с другой — отраду и покой, в какие кающийся приемлется Небесным Отцом. Пойдемте вслед сего грешника за его падением и восстанием. Редкий из нас, здесь присущих, не найдет в нем своей истории, в каких бы то ни было чертах — светлых или мрачных.

Возвратитесь мыслию к тому времени, когда в прошлый год мы поговели, исповедались и при­частились Святых Христовых Тайн. В каком блаженном состоянии была тогда душа наша! Как светло все виделось ей: и в себе, и вокруг себя, и над собою, и в дали прошедшего, и в глубине будущего! Какая тишина царствовала в области сердца! Какой пошел порядок в жизни; какая степенность в замыслах и крепость в исполнении добрых преднамерений! Какая готов­ность искать Единого Бога и ходить неуклонно путем заповедей Божиих! Нам казалось, что ни­кого нет блаженнее нас, и мы говорили себе: «Ни­когда уже не изменим теперь начатой исправной жизни, чтоб никогда не потерять сей отрады и всегда принадлежать Небесному Отцу, прикос­новение попечительной десницы Коего так силь­но ощущало тогда сердце наше».

Как действительно блаженны те, кои самым делом устояли, хотя не в полной мере, в этих благих расположениях своих и обещаниях со­вестных! Но все ли таковы? Не большая ли часть из нас повторила историю блудного? Припом­ните!.. Вот прошел вразумительный и остепеня­ющий пост, и настали светлые праздники; за ними подошло цветущее и улыбающееся время года. Мы позволили себе небольшую льготу, как бы какое, право отдыха, по выдержании подвига строгой жизни, какую проводили мы дотоле. Чтоб совсем предаться утехам, нам и в голову не при­ходило. В первый раз мы хотели только однаж­ды прогуляться, не помышляя о дальнейшем. Но это первое развлечение оставило заметный, след в душе и довольно расшатало установившийся было благочестивый порядок. Ревность о стро­гой жизни ослабела, и мысль часто отбегала на вкушенное невинное удовольствие. Иное из по­ложенных благочестивых занятий опущено, хотя не без заметки, но и без должного сокрушения. Вот представился случай, и у нас — опять раз­влечения и утехи. Тут мы утешались уже сме­лее; и если благие мысли приходили остепенять нас, мы отвергали их с дерзостию как безвремен­ные. Плодом сего были мрак и смятение. Мы чувствовали, как тяжело и стеснительно приня­тое нами правило благочестивой жизни; и нам часто вспадало на мысль, не бросить ли; придет-де благоприятное время, опять начнем рабо­тать Богу, а теперь можно послабить. И пошло послабление за послаблением! Между тем при­вычная страсть подняла голову и начала свои беседы с сердцем. Как знакомые, скоро опять сладили! Помыслам страстным не было уже поперечения. Попускались соуслаждения и предме­тами, и делами страсти. Соуслаждения колебали волю. Частые повторения этого внутри родили склонение на прежнее; произошло сосложение с грехом — и внутреннее падение совершилось! Представился случай — и падение совершено уже и делом. Далее падение за падением — и все, внутри и вне, пришло в прежнее грехов­ное настроение. Нравственное расстройство было полное; и мы стали похожи на блудного сына, когда он, все промотав в удалении от отца, пас свиней и питался их пищею. Сличи, подвергший­ся сему несчастию, то, что теперь есть в тебе, с тем, что было, поскорби и поплачь! Как было все светло, а теперь — мрак вокруг: все чистые по­нятия и спасительные истины Божий будто покрадены и на мысль не приходят, а пришедши, кажутся очень невнятными. Как отрадно было нам присутствовать в церкви, а теперь холодом веет от всего церковного; тогда идти не хоте­лось от священнодействий, а теперь мы бегом бежим от них. Внешнее наше состояние не из­менилось, может быть; но внутри тоска и туга точат сердце. И никакие уже утехи и услаждения не могут утолить этого безотрадного внутри томления! Все сие ведает падший и испытывает делом, и, может быть, ведает и испытывает более того, что может сказать описательное слово сто­роннего наблюдателя. «Но, бедная душа! Ужели же невозвратно предашь ты себя в руки падения своего? И, поревновав падению блудного, не по­ревнуешь подражать ему и в восстании?

Приди в себя! Смотри, какое там запустение; какие оскудение во всем и расстройство! Это ля красота, какою украшена ты в творении и какою украшал уже тебя Господь — Искупи­тель твой? Тебе ли, образ Бога носящей, так пресмыкаться долу и валяться в нечистотах? Вос­креси в мысли достоинство свое и поревнуй вос­становить его!

Не смотри на то, что внешние твои соотно­шения исправны. Не это дорого, а дороги твои вечные отношения к Богу и святым Его. А они каковы?! Мысль о Боге страхом поражает, но не страхом сына, а страхом преступника. Так ли сему подобает быть у нас, чад Божиих?! Поставь себя в сонм Ангелов и святых. Устоишь ли сре­ди них? Конечно нет. Но так ли сему подобает быть у нас с тобою, призванных быть сожителя­ми святых и присными Богу? Что же? Так и останешься и не поревнуешь упорядочить эти расстроившиеся отношения?! Поспеши же — или погибнешь!

Ныне-завтра смерть. С закрытием глаз за­кроются для нас двери милосердия Божия, если не попечемся войти в них прежде того. А тогда что? О! Той беды и слово выразить не сильно! Не отлагай же! Вот подходит благоприятное время святого поста. Отселе еще положи наме­рение воспользоваться им во спасение и гото­виться к тому. Всячески сам себя шевели и раз­дражай уснувшую ревность о спасении всеми способами, какие оставлены твоей свободе всеустрояющею благодатию Божиею.

А Господь близ! Он ждет только чтоб ты ска­зал: «Восстав, иду!» И прежде чем приблизишься ты к Нему, Он сретит тебя и заключит в Отеческие объятия любви Своей. Смотри, сколь­ко уже обитает в доме Его рабов, служащих Ему! И между ними сколько таких, кои падали паде­нием, подобным твоему! Смотри: вот Магдалина, вот Закхей, вот Мария Египетская, вот Пелагея и прочие, коим числа нет. Не отчайся же и ты; но и не медли. Беззаконий твоих не помянет Господь и за радость возвращения твоего, кото­рое обрадует все Небо, возвратит тебе все поте­рянное тобою.

Все сие сам знаешь. Испытал уже сладость восстания, его удобства и утешительные плоды. Возымел ты несчастие снова пасть; поспеши же осчастливить себя новым восстанием. Сколько бы ни падал кто, Господь любовно примет его, когда восстанет. Но если он бросит себя и с ус­лаждением обречет себя на то, чтоб валяться в тине греховной, бросит и его Господь; и кто весть, воспомянет ли о нем когда?! Возбуди же сию память Божию о тебе своею заботою о восста­нии, и Он приидет и Сам восставит тебя; подаст тебе всемощную руку Свою и извлечет из глу­бины, в которой погрязаешь ты» Не отложи воспользоваться остающеюся еще для тебя ме­рою долготерпения Божия и все употреби, чтоб воодушевить себя на труд восстания. Собери вокруг сердца все возбудительные истины,— и с неба, и с земли, и от настоящего, и от будущего,— чтоб взойти наконец до решимости сказать: «Восстав, иду!» И затем встань и иди! Иди к Отцу Небесному, Который ждет тебя, и не только ждет, но и ищет, и всеми мерами печется об обращении твоем, изъявляя готовность быть благопоспешником тебе в сем трудном и реши­тельном для тебя деле.

Сего пожелаем мы ныне взаимно друг другу, в большом ли или в малом кто находится паде­нии, пожелаем и понудим друг друга, чтобы не поодиночке, а всем вместе возвратиться к Отцу и стать едино с Ним, и всем Домом Его, и всем Царством спасаемых ублаженных и имеющих быть ублаженными вовеки. Аминь.

19 февраля 1861 года