Первичное активное отвержение

При этом синдроме отношение матери сводится к то­тальному отрицанию материнства; отказ распространяется как на беременность, так и на ребенка, вероятно, включая также многие аспекты генитальной сексуальности. В моем распоряжении есть съемки такого случая, однако у него отсутствует продолжение. Проследить за развитием такого случая трудно, поскольку обычно ребенок либо умирает («случайно» или в результате детоубийства), либо оказыва­ется в приюте, либо, в лучшем случае, усыновляется.

ПЕРВИЧНОЕ ПАССИВНОЕ ОТВЕРЖЕНИЕ

Реакция новорожденного на не желающую его призна­вать мать была впервые описана Маргарет Риббл (1938). В экстремальном случае новорожденный впадает в кому с дыханием по типу Чейн-Стокса, исключительной бледнос­тью и снижением чувствительности. Подобное состояние развивается, по-видимому, в результате шока. Лечение со­стоит из соляных клизм, внутривенного вливания глюкозы или переливания крови. После выздоровления этих младен­цев нужно заново учить сосать, помногу раз терпеливо стимулируя оральную зону. Это состояние угрожает жизни новорожденного.

Я наблюдал несколько таких случаев и один снял на пленку (1953с).

Случай 1. Матерью ребенка была исключительно кра­сивая шестнадцатилетняя незамужняя девушка. Она рабо­тала служанкой, и ее соблазнил сын хозяина. По ее утвер-

193

ждению, половой акт имел место только один раз и повлек за собой беременность. Ребенок был совершенно нежеланным, беременность сопровождалась крайне обостренным чувством вины, поскольку девушка являлась набожной католичкой. Роды прошли в благотворительном роддоме, без осложнений. Пер­вая попытка кормить спустя двадцать четыре часа оказалась безуспешной, как и последующие. У матери якобы не было молока. Мы, однако, легко получили молоко, надавив на со­сок. Младенец без затруднений сосал это молоко из бутылоч­ки. Во время кормления мать вела себя так, словно восприни­мала младенца как нечто совершенно чуждое и даже безжизненное. Ее поведение сводилось к попыткам отодвинуться от ребенка; тело, руки, лицо застывали в постоянном напряжении. Соски, хотя и не были втянуты внутрь, не выступали вперед и даже кор­мление не вызывало набухания.

Так продолжалось пять дней. Жизнь ребенка поддер­живалась молоком, которое удавалось сцеживать из груди  матери. При одной из последних попыток (которая была снята на пленку), ребенок впал в полукоматозное, напоминающее ступор состояние, описанное Риббл. Для того чтобы вывести младенца из этого состояния, пришлось применить энергичные меры, включая соляную клизму и внутривенное питание.

Параллельно предпринимались попытки научить мать. Ей, в частности, показывали, что делать с сосками, чтобы вызвать набухание и тем самым облегчить процесс кормле­ния. Начиная с пятого дня после этого инструктажа корм­ление проходило достаточно успешно, ребенок оправился, по крайней мере, на те шесть дней, в течение которых я имел возможность за ним наблюдать.

Можно с полным правом задать вопрос, каким будет развитие ребенка, столкнувшегося в самом начале со столь массивным отвержением. Полагаю, что при столь архаических реакциях, даже если и удастся преодолеть непосредствен­ную угрозу жизни, позже проявятся другие, возможно, не столь критические психосоматические последствия.

Одним из последствий я считаю рвоту у младенца, как описано ниже, хотя, возможно, в данном случае пассивный отказ женщины от материнства сочетался с активным отка­зом от самого ребенка.

Случай 2. Первоначально мать кормила ребенка грудью, но затем отказалась от грудного вскармливания и перешла на использование смеси. Как грудное, так и искусственное

кормление мать постоянно сопровождала жалобами и упре­ками. Грудное кормление ее не устраивало, потому что ре­бенок срыгивал, однако и при кормлении смесью рвота у ребенка продолжалась. Через три недели мать заразилась гриппом и легла в больницу, расставшись на какое-то время с ребенком. Срыгивание немедленно прекратилось. Через шесть недель мать вернулась домой, и спустя сорок восемь часов у ребенка вновь началась рвота.

На данный момент подобные случаи еще недостаточно изучены. По моему мнению, пассивное отвержение материн­ства направлено не на ребенка как на индивида, но на сам факт его появления на свет. Иными словами, это общее отвержение материнства является безобъектным. Однако такое отношение может продолжаться только первые неде­ли или максимум первые два месяца после родов. Позднее, с развитием ребенка, начнет проявляться его индивидуаль­ность, его личность, и тогда материнская враждебность так­же окажется более специфической, более направленной на то, чем становится ребенок, то есть на индивида, отличаю­щегося от других.

Установка этих матерей, их тотальная враждебность к материнской роли, коренится в их индивидуальной истории, в их отношениях с отцом ребенка, а также зависит от способа, которым они сумели разрешить собственный эдипов конфликт и страх кастрации, и того, насколько удачным он оказался.

До сих пор мы рассматривали преимущественно враж­дебную реакцию матери на ребенка. Что касается реакции младенца на враждебность матери, то следует принять во внимание, что в самом начале жизни у новорожденного пока нет даже рудиментов адаптации, не говоря уж о защите. Ребенок, как указывает Фрейд, приходит в этот мир беспо­мощным, он находится в фазе первичного нарциссизма, са­мого архаического способа существования из доступных человеку. Этот архаический способ существования постепен­но переходит в самые ранние формы орального поведения, которые позднее интегрируются в паттерны поведения, изве­стные в психоанализе под названием оральной фазы. В арха­ический период контакты младенца с окружением только что были перенесены с пуповины на рот, прямое перелива­ние сменилось поглощением пищи. Вполне логично, что яв­ные симптомы у младенца проявляются как оральные нару­шения, как неспособность сосать в первые дни жизни или в виде рвоты на несколько более поздней стадии.

195